Онлайн чтение книги Сборник Ирвина (2018-2024 г.) Irvin's allbook (2018-2024)
1 лабиринт и много рек.

То есть, реально всё живое - лишь марионетка древних нематериальных роботов разных фракций, каждая из которых для нас не лучше чумы. То есть, не битва бога и дьявола, не борьба добра со злом, как мы привыкли, а битва чумы, проказы, ВИЧ, малярии и холеры?

Источник неизвестен, но правдив.

Вспоминаю, что в дни юности именно здесь, в роще, прикрывающей один из склонов лощины, среди высоких ореховых деревьев, я застрелил свою первую белку. Дело было в послеполуденный час, когда природа особенно тиха, так что меня самого испугал громкий выстрел моего ружья, прервавший торжественное безмолвие и к тому же продленный и повторенный сердитым эхом. Если я затоскую когда-нибудь об убежище, в котором я мог бы укрыться от мира и его суетности и прогрезить в тиши остаток моей беспокойной жизни, то мне не найти уголка более благословенного, чем эта маленькая лощина.

Ирвинг В. У. Легенда о Сонной Лощине.

Река мирно рокотала и обливала ледяные каменные берега, которые я регулярно чистил и украшал плоскими камнями. Привычный мне липкий налёт я собирал и мазал им между самим камнями, чтоб дольше держались. Из таких же камней я собирал десятую по счёту запруду и при разливе реки собирал богатый урожай из рыбы и креветок. Ядовитую рыбку-нож я поймал за сегодня уже пятую. Много их стало, что-то, год от года всё больше их.

Этому я и мои собратья давненько нашли применение: выжатый из ядовитой иглы и нанесённый на любые повреждения яд помогает легче заживать самим ранам и не даёт воспаляться месту около раны. Помню, шестой палец на правой руке был укушне, даже густой мех снаружи не спас. Рыба-пила кусается очень сильно, размером с руку, стелобна сало, но из неё модно сделать много инструментов, ради чего я и полез в тьму холодной воды на свой страх и риск. Но, если её съесть даже вяленую, как и рыбу-нож, живот будет болеть долго!

В общем, после рыбалки я повесил всю распотрошённую добычу на костяные крюки в стенах на просушку и пошел мимо стены в грибную комнату. Там уже выросли новые шляпки, размером с мой кулак каждая. Я спал лишь четыре срока бодрствования, как показали водяные часы, где уже плавали полуводные пловцы, привлекаемые запахом грибной приманки. Их я скушал сразу свежими, а воду выпил и поставил каменное ведро наполняться заново и кинул туда кусочек гриба, который снял со стенки грибной комнаты. Комната хоть куда: три метра на три метра с метровым потолком, мои червидомовые проели помещение в скале на славу, а с помощью фиксаторов и сделали крохотные отверстия к подземной реке для вентиляции. Я постарался, чтобы на потолке и стенах было побольше неровностей для закрепления грибов, собранных у реки поодаль. Остатки шкуры и потроха для них - первостатейное лакомство, так что голод мне не грозит.

Правда тут я услышал скрежет коготков о камни. Дети мои, все шестеро мелких и очень вертлявых зверьков, проснулись и кинулись прямо в грибную комнату. Обычно, каменная дверь для них непреодолимая преграда в связи с их размерами, но теперь все шестеро кинулись на самый большой гриб и стали с хрустом поедать его, три блестящие чёрные челюсти каждого из них жадно вгрызались в завтрак. Визжали они громко, и двое из них пытались съесть даже потроха, которые я кинул грибам. За это я отодрал их от этого - как и всех остальных, - удовольствия и отнёс в ловчую запруду. Пускай поохотятся там, учатся добывать живую еду! Нечего лень поощрять, а то погибнут на охоте на рыбу-пилу, а детей жалко.

В связи с этим я с беспокойством ощутил, что во мне зреет ещё двое. Да, чем больше ешь, тем чаще и больше их появляется, что разумно, голодающий не убьёт себя и детей, отдавая им крохи сил! И они, дети, уже скоро появятся.

Мелкие, с двумя челюстями вместо трёх у детей постарше и четырёх у наших взрослых. Гладкие, длиной сантиметра три, восьмипалые, без меха и наружных ушей, любители быстро прятаться по всяким трещинам и обильно лакомиться мелкой поживой с бактериальным налётом. Мех и даже манера собираться в группы с умением плавать у них сто времён бодрствования спустя появятся, не раньше, а разум - ещё через битых три сотни времён бодрствования. И их можно будет учить всему, благо книги из шкуры рыбы-пилы у меня всегда в хорошем состоянии, сам в них пишу многое.

Почему разумными они не станут сразу, понятно. Слишком мелкие, разум в столь крохотном теле не помещается, это мы все знаем давно. Но это рождает такие большие неудобства: во время сна они не засыпают на столь долгое время, как мы, взрослые, и истребят все запасы прежде, чем разум станет руководить ими. Опять охотиться надо будет, вяленых запасов тоже не будет при моём пробуждении в достатке! А ем я хорошо, что помогает созреть новым и новым детям. Я уже 65 за 345 полных лет породил, и при достижении зрелости они все построили себе жильё ниже по течению нашей ветвящийся родной реки Хладки. Там надёжно, благо скалы, в которых мы живём уже многие века, крепки и редко обваливаются нам на голову.

Даже при наличии грибов.

Да, мы не видим света, кроме света светящегося налёта на стенах, а уши и способности видеть звуком помогают порой обходиться и без него. Когда мы всем нашим гордым народом Хклей постепенно переселялись с напрочь испепелённой обезумевшим Светилом в скалы, то мы через век неудач научились находить скалы сплошные и без любых естественных полостей, а живших там щетинистых чёрных червей-домовых развели до более крупной и активной разновидности, чтобы они своим кислым Соком Смерти выжигали нам полости около подземных рек для проживания и нередко разведения рыбы из самих водоёмов, и мы не голодали в новой отчизне.

Мой народ пользовался и пользуется инструментами из кости и камня, давно научился разводить живность и грибы, а на более непригодной для нашей жизни поверхности разводили какие-то неподвижные существа и срывали с них нечто вроде грибов и ели. Но последнее в прошлом. Попытки для интереса или ради заселения новых мест покинуть подземелья кончались плохо: жуткая, невероятная жара и ослепительный свет отваживали всех, я сам это видел и после этого из прохладных окрестностей подземных рек ни ногой! Раньше, говорят, Светило было не таким ярким и смертоносным, и мы с другими народами жили на поверхности. Но там теперь только маленькое разнообразие пережаренных камней и мелких смелых зверьков белого цвета с какими-то зеленоватыми, низкими конусами с колючками, которые те едят. Не лучшее место для жизни, даже охота на тех из них, кто шатается к нас за водой, не оправдывает страданий охотников, которые пробовали так делать. Сам такой несколько лет был, а сородичи нередко и дольше, но потом на Собрании мы от этого отказались.

К слову, или подрастающие дети, или я сам нашли грот, который при таскании туда камней для построения как бы низкой стены можно использовать как озерцо для мирного разведения рыбы. А черви-домовые проедят канал, и я скоро направлю туда воду из реки. Охотиться будет не нужно, еда всегда будет рядом! Больше народу сможет жить рядом.

А потом, когда наша община соберётся в честь праздника Перехода от Светила в старом и сухом Зале Славы, я расскажу об этом другим, научу их, если кто-то не будет раньше меня, вдруг кто ещё этому научился. Там, глядишь, и обсидиановым лезвиям работа прибавится, ведь ими мы режем рыбу, а грибы снимаем со стен только каменными скребками. Наш Шльгт, старый 400-летний Мастер Ножей будет доволен тем куском красного обсидиана, что я нашёл тридцать времён бодрствования назад и приготовил специально для него. И его 5 растущих детей, уже взрослого роста и внешности, а именно около 55 см рост и по 24 кг веса, как на подбор. Сделает мне ножей всем на зависть.