Онлайн чтение книги Прототипы Prototypes
Лисья жизнь(*)

На первый труп он наткнулся в коридоре. Мужчина в тёмно-синем полицейском бронежилете лежал на спине, раскинув руки в стороны. Кровь из рваной раны на шее растеклась широкой лужей, поблёскивая в свете старой настенной лампы. Отстегнув шлем, он вгляделся в худое лицо, искажённое маской ненависти. Прикрыл остекленевшие глаза, и, выкинув незнакомого оперативника из головы, направился вглубь квартиры, куда уходили, переплетаясь, едва заметные цепочки следов.

По пути он заглядывал в боковые комнаты, но никаких признаков боя не обнаружил. Рабочий кабинет и большой зал, похоже, редко использовались по назначению, мебель в них покрывал толстый слой пыли. Ящики стола и полки высоких шкафов пустовали.

Остановившись на пороге спальни – последней неисследованной комнаты, он часто заморгал, привыкая к лунному свету, льющемуся из распахнутого настежь окна балкона.

Возле двери лежал ещё один труп, с вошедшим в живот по самую рукоять кинжалом. Убийца воспользовался оружием первой жертвы, но вытащить его не успел, сражённый очередью из пистолета-пулемёта. Ковёр на стене и одеяло на незаправленной кровати покрывал толстый слой засохшей крови.

Даже он, привычный к таким картинам, поморщился от густого металлического запаха. Подошёл к третьему оперативнику, задумчиво осмотрел его горло, превратившееся в кашу из мяса и позвонков, и выпрямился, водя языком по зубам.

Широкая красная дорожка тянулась к балкону. Невероятно живучее существо, похоже, оказалось достаточно смелым, чтобы выпрыгнуть в окно девятого этажа, не дожидаясь вражеского подкрепления. На всякий случай он глянул вниз – асфальт сиял девственной чистотой. Ни живых, ни мёртвых поблизости не оказалось.

Он знал – беглец торопился, значит, мог забыть что-то важное. Пять минут спустя в обувной коробке, задвинутой под кровать, он нашёл потрёпанную книгу в розовой обложке. Выведенные на корешке знакомым аккуратным почерком буквы гласили: «Посторонним не влезать! Убьёт!».

Хмыкнув, он поднял глаза к потолку. От вкрученной в патрон лампы накаливания остались одни воспоминания, луна за окном постепенно скрывалась в тени густых облаков, а других источников света в комнате не было.

Подумав, он вернулся в рабочий кабинет, щёлкнул выключателем, прилёг на пыльный диван и открыл книгу. С фотографии, приклеенной к обратной стороне обложки, улыбалась девушка в вязаном берете, из-под которого торчали неровно обрезанные чёрно-рыжие волосы. Рядом, положив руку ей на плечо, стоял мужчина, молодой, но с бесконечно усталым, изрезанным морщинами, лицом.

Хозяйка дневника не захотела подписывать фото, но этого и не требовалось. Свою цель он узнал сразу, даже не смотря на многолетнюю пропасть. Бросил взгляд на экран телефона, перевернул исчирканную пастой первую страницу и погрузился в чтение.

*****

Необходимое предисловие.

Идея записать куда-нибудь свою жизнь пришла ко мне несколько лет назад. Долго же я собиралась… Конечно, многое уже стёрлось из памяти, но я чувствую, что должна оставить что-то после себя. Если мы не справимся, и я попаду в плен, или погибну – они и так знают обо мне всё. Если же эти строчки читает кто-то другой – знай, ты держишь в руках очень опасную вещь. Никому не говори о ней, если не хочешь неприятностей. Многие, конечно, не поверят, но найдутся и те, кто решит найти доказательства моих слов. А я не хочу, чтобы из-за меня пострадали невинные люди. нет, в самом деле не хочу. Бесполезно бороться с ветряными мельницами, если не готов идти по головам… Я узнала об этом очень давно. Хотя, наверное, так и не смирилась. Мир – штука несправедливая, только некоторые считают, что достаточно приложить усилия – и всё получится. Эти умники забывают одну простую вещь – те, кто стоит на вершине пищевой цепочки, не любят конкурентов. Они ведь тоже вложили всё, что имели, и добровольно с насиженного места не сдвинутся.

Чёрт, кажется, я сама начинаю умничать. Думаю, пора уже начинать рассказ. Ох и длинным он будет…

***

Зовут меня Лиса Алиса Нестерова. Папа, когда нашёл меня, долго думать не стал, назвал в честь, так сказать, отличительных признаков. Один такой признак сейчас бьёт меня по ноге… Большой, пушистый, рыжий. Одним словом – хвост. Ещё есть уши – длинные, с кисточками, больше похожие на рысьи, но тоже рыжие, с чёрными ободками.

В остальном я ничем не отличаюсь от человека Влад вот напомнил, что иногда, когда я злюсь, прорезаются клыки и когти. Совсем небольшие, так что в бою почти бесполезны, да и разозлить меня ТАК сильно надо ещё постараться, вот и забыла о них. И ещё две особенности, но о них как-нибудь потом. Знаю, люди теряются, если вываливаешь на них слишком много информации сразу.

***

Сейчас мне двадцать пять, значит, заварилась вся эта каша в 1998 году. Папе тогда было девятнадцать, он учился на втором курсе маленького городского университета. Хотел стать архитектором, подрабатывал где-то на стройке, и все свободные деньги тратил на пьянки с друзьями и подарки своей первой девушке. Вдвоём они снимали квартиру в старенькой хрущёвке, жили, конечно, бедно, но им хватало. Пока не появилась я.

***

Тихий осенний вечер. По освещённой редкими фонарями дороге неторопливым шагом идут, держась за руки, двое влюблённых. Воздух ещё хранит тепло бабьего лета; в бескрайнем голубом небе, подсвеченном последними лучами закатного солнца, величаво плывут фантастические звери. Они сменяют друг друга, как кадры диафильма, и девушка, запрокинув голову, звонко смеётся:

– Смотри, смотри! Вон то на тортик похоже!

– Ань… Ну где ты видела тортики с хвостами?

– Ничего ты не понимаешь, это ложка! Длинная такая. Ну, или поварёшка.

Дмитрий, усмехнувшись, тянет её за собой. К богатому воображению подруги он давно привык, ведь именно это и привлекло его в студентке с параллельного потока – скромной светловолосой девушке, отличнице, мечтающей о прекрасном принце.

Принцы в глухую российскую провинцию почему-то не спешили, но полгода назад, дожидаясь автобуса на залитой водой остановке, парень с девушкой, встречавшиеся до этого разве что на лекциях по математике, жарко поспорили о смысле дождевых узоров на стекле. Первое впечатление часто бывает обманчивым, и следующая случайная встреча закончилась свиданием в уютном маленьком кафе.

Букеты, конфеты, знакомство с родителями – их отношения прошли проверку временем, и парень, думая о спрятанном в ящике стола золотом кольце, тепло улыбается Анне.

Они продолжают свой путь, не замечая, как стремительно пустеет улица. Смолкает шум автомобилей, асфальт заволакивает невесть откуда взявшийся туман. Когда в воцарившейся тишине раздаётся звук, похожий на треск электрических разрядов, девушка наконец замечает неладное и, вздрогнув, прижимается к любимому.

– Ди-им… Что это? М-мне страшно…

Он не успевает ответить, наваждение исчезает так же быстро, как появилось. Из ниоткуда появляются спешащие по своим делам прохожие. Старушка с набитой продуктами сумкой раздражённо ворчит, огибая замершую посреди дороги парочку.

– А… Ань, может нам показалось? Смотри, никто ничего не заметил.

– Как это «показалось»? – Она недоверчиво качает головой. – И тебе и мне одновременно? Мы же не пили, и таблеток никаких не ели… Пойдём домой, пожалуйста!

Тот не отвечает, вертит головой, прислушиваясь к тихому, едва заметному голосу.

– Подожди, там… плачет кто-то?

– Плачет? – Анна хмурится. Слова «тебе кажется» застревают в горле. – Мм… Точно. Вон там!

В грязном тёмном переулке они почти запинаются о небольшой свёрток. Девушка, чертыхнувшись, осторожно поднимает его, разворачивая обуглившиеся по краям тряпки. При виде того, что лежит внутри, она тут же забывает свои страхи.

– Это же ребёнок. Бедняжка, мама тебя бросила, да? Дим, смотри какая красивая.

– Девочка? – парень улыбается прекратившей плакать малышке. Та хихикает в ответ, протягивая вверх ручку. В больших сапфировых глазах мерцают жёлтые блики, словно где-то там, в глубине, полыхает пламя костров. – Слушай, а… что у неё с ушами?

– А что с ними? Просто волосами закрыты. Погоди, сейчас на свету посмотрим.

Только подойдя к ближайшему фонарю, Аня понимает, что смутило друга. Вдвоём они молча смотрят на длинные рыже-чёрные треугольники ушей.

– Дим, она что… не человек?

***

Ребёнком я оказалась примерным. Не капризничала, не будила по ночам, и даже не болела как все нормальные дети. Только как объяснить людям, откуда свалилось такое чудо? Ведь папа с Анной учились, работали, и совсем не планировали заводить потомство настолько рано.

В конце концов, они посвятили в тайну папиных родителей. Те в жизни всякое повидали, так что не особо удивились появлению столь «необычной» внучки. Это дедушка предложил для прогулок и игр с другими детьми прятать мои уши под шляпками и беретами, а хвост – под длинными юбками. Конечно, маскировка была не особо надёжной, но посторонние детскую болтовню обычно не слушают, а соседи, к счастью, оказались людьми не болтливыми.

Воспитывали меня вчетвером, в свободное от работы время, пока мне не стукнуло пять лет. И вот тогда пришлось крепко подумать, что делать дальше. Ведь в детский сад «лисёнка», как меня называла бабушка, решили не отдавать, но в школу-то я должна была пойти. Все это понимали, Анна учила меня считать и писать, благо, папа, после учёбы занявший пост менеджера в крупной строительной фирме, уговорил её уволиться с работы.

Вот только отношения между ними испортились… Как там говорят: «Прошла любовь, завяли помидоры»? Каюсь, в этом была и моя вина. Папа любил меня… даже слишком сильно.

***

– Где моя лисичка? Во-от она!

Просторную комнату заливает яркий солнечный свет. Девочка смеётся, болтая ногами в воздухе, её длинные волосы сияют рыжим огнём.

– Па-ап! Пусти-и!

– Что такое? – Ещё немного покружив Алису, Дмитрий осторожно ставит её на пол, вглядываясь в удивительные синие глаза. – Тебе ведь раньше нравилось. Думаешь, стала слишком взрослой? А вот твой хвостик думает по-другому.

– Непра-авда…

Она краснеет, опуская глаза. Пытается поймать прыгающий из стороны в сторону хвост, но он вырывается, выскальзывает из руки, как живой.

Дмитрий ласково треплет девочку по голове, но тут же мрачнеет при виде прислонившейся к дверному косяку жены. Анна, скрестив руки на груди, недовольно кривит губы.

– А меня ты не хочешь обнять?

– Ань, ты опять начинаешь?

– Опять начинаю? Серьёзно? Скажи-ка, когда ты в последний раз меня обнимал? Говорил, что любишь? А?

– Вчера ночью, например, – он глубоко вздыхает. – Слушай, ты можешь нормально объяснить, что тебе не нравится? Ты уже несколько месяцев себя так ведёшь, и я всё ещё не понимаю, почему.

– Не понимаешь, значит? – Она злорадно ухмыляется, с каждым словом распаляясь всё больше. – А я сейчас объясню! Мне не нравится, что ты уделяешь ей больше внимания, чем мне. Не нравится, что первым делом после прихода с работы ты идёшь к Алисе. К ней, а не ко мне! Мне надоело весь день сидеть с ней, я ведь тоже хочу иметь личную жизнь, а тебе на это плевать! Она ведь твоя любимая дочка, твоя… лисичка!

Неосознанным движением прижав к себе девочку, парень в полном недоумении смотрит на Анну. Понимание приходит медленно, слишком уж невероятна сама мысль об этом.

– Стой, ты что… ревнуешь? К ней? Ты с ума сошла! Алиса – наша общая дочь, мы же вместе решили о ней заботиться!

– Решили… – Голос девушки пронзает боль. – Лучше бы мы решили отдать её в детский дом.

– Ты… Никогда, слышишь! Никогда так больше не говори. Она ведь…

– Не человек? И что с того? Просто чудо, что за пять лет соседи не разболтали об этом на всю округу. Только, сейчас ты собираешься отдать её в школу. А в школе не носят головные уборы, это ты понимаешь? А что насчёт мед. осмотров? Физкультуры? Об этом ты подумал?

Он отводит глаза всего на мгновение и твёрдым голосом отвечает.

– Подумал. Мы с родителями посовещались, и решили… будь что будет. Ты права, люди всё равно узнают, так что будет лучше, если мы расскажем сами. Отец связался с одним знакомым, тот работает на телевидении. Сделаем из Алисы звезду экрана. И, кстати, она уже согласилась.

– Ага, – девочка кивает, махая пушистым хвостом. – Папа сказал, это будет здо-орово.

Анна молча смотрит на беззаботно улыбающуюся лису. Недоверие на лице девушки постепенно сменяется холодной яростью.

– Согласилась? А… А мне ты сказать забыл, да? З-забыл сказать, что все эти годы я потратила зря?

– Прости…

– Прости? – Запрокинув голову, она беззвучно смеётся сквозь слёзы. – Прости?? Знаешь, что?.. Да иди ты к чёрту! И ты, и эта твоя... Да делайте что хотите!

Она пулей вылетает из комнаты, не слыша криков Дмитрия. Алиса испуганно вздрагивает от громкого хлопка входной двери, она не понимает, что случилось, и требовательно дёргает отца за рукав.

– Па-ап? А почему мама убежала?

Он отвечает не сразу. Лишь тёплый взгляд сапфировых глаз растапливает сковавшие сердце ледяные пальцы. Расслабляются сжатые до боли кулаки, и, сделав глубокий вдох, Дмитрий выдавливает из себя улыбку.

– Всё хорошо, малыш… Мама вернётся. Обещаю.

***

В тот день Анна пришла домой поздно, когда я уже спала. Папа никогда не рассказывал, о чём они говорили ночью, но через неделю, как гром среди ясного неба, грянул развод. Анна собрала вещи, вернулась к родителям, и мы с ней больше никогда не встречались.

Я уже не помню, насколько болезненно пережила её уход, зато прекрасно помню, как папа чуть не ушёл в запой. Хорошо, дедушка быстро вправил ему мозги, напомнил об ответственности за мою жизнь, и это сработало… даже слишком хорошо сработало. Думаю, дедушка уже тогда понимал чувства сына. Чувства, которые он открыл мне лишь в последние минуты своей

Сейчас мне кажется, что, даже не будь меня, папа с Анной всё равно бы расстались, рано или поздно. Люди меняются со временем, самые искренние чувства уходят, оставляя боль и сожаление. Мы живём надеждой… Надеждой когда-нибудь пережить их ещё раз.

Для папы символом такой надежды была я, маленькая наивная лисичка. Он смотрел в будущее с оптимизмом, и вряд ли представлял, чем обернётся решение вывести меня в люди.

О, это было нечто. Репортёры и учёные со всего мира слетались посмотреть на «лису-мутанта». В то время по телевизору как раз крутили японские мультики с такими героями, так что у меня сразу появились толпы восторженных поклонников. Среди них нашлись и вполне уважаемые люди, они помогли отбиться от сумасшедших, предлагавших запереть меня в какой-нибудь лаборатории, толи для сохранения нового вида, толи для защиты людей от… как они там говорили, «неизвестных науке болезней»?

Первые годы учёбы были настоящим адом для нашей семьи. Это сейчас я уверена в этом, а тогда бесконечные интервью (за которые мы, кстати, брали немаленькие деньги) прямо посреди уроков, радовали меня, ведь детям нравится быть в центре внимания. Чувствовать себя не такими, как все, уникальными. А я не просто чувствовала, я БЫЛА уникальной. Единственной девочкой с ушками и хвостиком на весь мир.

***

Со временем шумиха вокруг меня утихла. В конце концов, уши и хвост сами по себе ничего не значат, важно то, какой ты человек. А я была обычным ребёнком, не гением и не красавицей. Когда одноклассники повадились дёргать меня за, так сказать, выступающие части тела, я вернулась к длинным юбкам и беретам, и в таком виде уже ничем не отличалась от других девчонок. Не считая тех самых «особенностей».

Во-первых, оказалось, что я, как Росомаха из комиксов, могу регенерировать. Стрелять в ребёнка из автомата, правда, никто не пытался, но вот взять кровь из пальца оказалось непосильной задачей – порез моментально затягивался.

Это, конечно, привлекло внимание учёных, и стала бы я подопытным кроликом, если бы не вторая особенность: лечить я могла только себя. Взятая из вены кровь прямо на глазах сворачивалась и превращалась в бесполезную кучу «органических остатков», как их по-умному называл один профессор. Седой такой, в очках

Над этой загадкой учёные бились очень долго, но так и не смогли найти решение. В конце концов они оставили меня в покое, попросили только проходить регулярные обследования. Обещали хорошие деньги, так что мы не стали отказываться.

***

На дворе стояло лето 2012 года. Мы с папой давно перебрались в элитную многоэтажку в центре города. Жили как все нормальные люди: он работал директором строительной фирмы, я – собиралась в десятый класс, подумывала через пару лет поступить в столичный университет, и пыталась понять, чем хочу заниматься.

К тому времени все полагающиеся шестнадцатилетней девице-красавице части тела подтянулись, подросли и начали привлекать внимание. Глупо было не воспользоваться этим, с такими-то пушистыми «особенностями» так что я попыталась поиграться с вебкамом… До сих пор вспоминаю, как горели уши, когда папа ткнул пальцем в газетную статью и спросил: «Алис, тебе не кажется, что ЭТИМ заниматься ещё рановато?» Он так ехидно улыбался, что я готова была сквозь землю провалиться.

Буквально на следующий день на е-мейл посыпались предложения фотосессий от модных журналов. Я рассказала о них папе, он позвонил своим родителям, с которыми до сих пор частенько советовался по поводу моего воспитания, и на семейном совете эта троица хохотала до слёз, пытаясь убедить меня хотя бы разок поучаствовать в сьёмках. До того «эксперимента» с камерой я даже на пляже ни разу не была, так что уговоры затянулись до позднего вечера, и, конечно, я позорно проиграла любопытству и желанию показать себя миру, который, гад такой, вздумал забыть обо мне.

За один день превратить обычную школьницу в модель невозможно. Поза, походка, взгляд – я-то, наивная, думала, что достаточно прийти и попозировать фотографу. Вот только реальность оказалась куда более суровой. К концу дня, вернувшись домой, я падала на кровать и спала, как убитая, до самого утра. Надо было спешить – до первого сентября оставалась пара недель, а бросать школу ради карьеры я не собиралась. Да и папа вряд ли одобрил бы подобное решение.

***

Влад как-то сказал, что судьба всегда найдёт тебя, как бы ты ни старался от неё спрятаться. Не даст забыть о том, что ты – всего лишь человек. Не больше и не меньше. Той осенью я на своей шкуре убедилась в его правоте.

Наш класс всегда по большей части состоял из девчонок. Пока я была никем – мы дружили, но вторая волна популярности вдруг вытащила наружу всю накопившуюся грязь. Зависть, ненависть к тем, кто в чём-то лучше тебя, чем-то выделяется из серой массы – обычное дело в нашем мире, только я-то к ним не привыкла. И никак не могла понять, почему вчерашние подружки смотрят на меня, как на злейшего врага.

Сейчас – понимаю. Они думали, одной внешности мне хватило, чтобы взлететь на недосягаемую высоту. Сами не хотели и пальцем пошевелить, только шептались за спиной, называли шлюхой, думая, что я не слышу.

С каждой успешной съёмкой обстановка раскалялась всё больше. Я всегда была тихой, или, как это говорят, «неконфликтной» девочкой, но у любого терпения есть предел. В один прекрасный осенний день я решила поговорить с заводилой класса. Просто поговорить, да… Невероятно наивно и глупо.

***

Смена давно закончилась, и большая часть учеников уже отправилась по домам. Но не все.

На заднем дворе школы собралась целая толпа парней и девушек, старшеклассников, возжелавших увидеть необычное шоу. Такие представления, конечно, устраивают не в первый раз, только раньше число зрителей было несоизмеримо меньшим. Причина проста – сегодня на вытоптанной десятками ног арене в качестве приглашённой звезды выступает всем известная фотомодель с лисьими ушками и пушистым хвостом.

Алиса лежит в центре образованного людьми круга, она плачет, пытаясь прикрыть живот и голову руками, а два плечистых крупных парня методично избивают её, пиная тяжёлыми сапогами. Они изредка прерываются, отходят в сторону, уступая место высокой девушке, непрерывно облизывающей ярко накрашенные губы.

Толпа вокруг молчит, словно погружённая в транс. Когда кто-то пытается достать телефон, остальные испуганно шикают на него. Попади такая запись в интернет – проблем не оберешься, а так, вживую, вполне можно поглазеть, всё равно ведь никто посторонний не узнает. Да даже если и узнают – никаких доказательств не найдут.

Веселье продолжается уже минут десять. Парни начинают уставать, им скучно пинать жертву, которая даже не пытается умолять о пощаде.

– Слышь, Галка, эт девка какая-т странная. Тока молчит и стонет, мож она немая?

– Щас же, – девушка смеётся, наматывая рыжие волосы на кулак, – мы же никуда не спешим, да? Ты, сучка, думала, что вся такая крутая, богатая, знаменитая? Да ты просто дешёвая шлюха!

Она со всего размаху впечатывает голову Алисы в асфальт. Поднимает, наблюдая, как затягивается разбитый лоб. Через пару секунд от раны остаётся только бурое пятно засохшей крови.

– Давай, скажи: «Я – шлюха». Скажи, тогда мои мальчики станут чуть-чуть помягче. Если я их попрошу, конечно. Давай же, или я достану нож и поиграю с тобой по-взрослому.

Лиса вздрагивает, но продолжает молчать. Разочарованно сплюнув, Галина бросает девушку обратно на асфальт. Она уже не замечает, как боль в сапфировых глазах уступает место разгорающейся ненависти. Не видит, как подрагивают кончики пальцев, вытягиваясь в подобие звериных когтей, и удлиняются клыки. Слишком незначительны эти изменения, чтобы возбуждённый адреналином мозг обратил на них внимание.

– Продолжайте, мальчики. Не бойтесь, видите – на ней ни царапины не останется. Просто идеальная груша. ТАК ВЕДЬ, НАРОД? ВАМ НРАВИТСЯ?

Зрители не спешат отвечать. Некоторые из задних рядов разворачиваются, собираясь уходить, они уже насытились зрелищем, и возможное продолжение в виде нарезания жертвы на кусочки их сильно пугает.

– Вот ведь придурки, нахрена вообще пришли, если не вставляет… Чего встали, сказала же – продолжайте!

***

Не знаю, чем закончились бы эти игры. Вряд ли я смогла бы кого-то ранить, но вот изрядно напугать – вполне могла. В первую очередь, саму себя. Помню, как злоба заливала меня изнутри, сжигала, превращая в настоящего зверя. В тот первый раз я, конечно, не могла контролировать эту силу. К счастью, вмешался Миша. Настоящий принц на белом коне. Правда, в сказках принцы редко владеют приёмами уличного боя. И на побитых жизнью бродяг совсем не похожи.

***

По рядам зрителей прокатывается волна, они расступаются, как пассажиры в автобусе под напором тучного кондуктора, пропуская вперёд молодого парня в драной выцветшей куртке. Секунды ему хватает, чтобы оценить обстановку и без лишних слов направиться в центр круга.

Когда один из подручных Галины преграждает ему путь, парень бросается вперёд. Неуловимое взглядом движение, словно взятое из восточных боевиков, отправляет противника в нокаут.

– Ну и что здесь творится?

– С-слышь, те чё надо? – Девушка с большим трудом берёт себя в руки. В её голосе проскальзывают нотки страха. – Т-топай отсюда, не мешай нам веселиться.

– Веселиться? Не вижу здесь ничего смешного, – повернувшись к зрителям, он говорит тихим, спокойным голосом, лишь в конце срываясь на крик: – Я уже вызвал полицию. Уходите, пока они не приехали… ЖИВО!

Толпа, как единый организм, подаётся назад. Никто не осмеливается возразить, и минуту спустя на школьном дворе остаются лишь главные действующие лица сегодняшнего шоу.

– А вы двое – стойте на месте, если не хотите лечь рядом со своим дружком.

– Ч-чёрт, ты серьёзно? – Галя сдавленно усмехается, подталкивая озадаченного помощника в спину. – Ванька, чё ты стоишь? Он же совсем дохляк, иди, наваляй ему. Или струсил?

Дохляк вряд ли смог бы с одного удара уложить накачанного парня, но Ваня не привык возражать старшей сестре. Да и в стоящем в расслабленной позе противнике он не чувствует угрозы.

Пригнувшись, он срывается с места, несётся вперёд, как бык на корриде, только для того, чтобы мгновение спустя повторить судьбу брата – получив кулаком в живот, упасть, со всей силы приложившись лицом об асфальт.

Галине уже не до смеха. Сама она драться не умеет, так что остаётся только позорное бегство, но…

– Стой на месте, – парень трясёт дрожащей от столкновения с накаченным прессом кистью. – Попробуешь сбежать – догоню, не сомневайся. Догоню и врежу. Я понятно объясняю?

– Д-да…

Кивнув, он подходит к Алисе, протягивая ей руку.

– Алиса, да? Ты в порядке?

– Мм… Кажется, да, – от ран, конечно, не осталось и следа. Боль тоже почти прошла, оставив на прощание только слабость и желание провалиться в долгий сон. Алиса хватается за протянутую руку, поднимается, вымученно улыбаясь. – Спасибо.

– Пожалуйста… Тебе бы в ванную… – Нежданный спаситель, закусив губу, осматривает покрытую кровью девушку. Ободранный рыжий хвост и прижатые к голове уши его нисколько не смущают. – Но ещё рано. Потерпи немного, надо дождаться приезда полицейских.

– Не надо…

– Как это «не надо»? Ты что, хочешь, чтобы это повторилось?

Сложно будет объяснить полиции, почему она, целая и невредимая, вся покрыта кровью, а рядом лежат два побитых парня. Но мысли в голове путаются, единственное, чего сейчас хочет Алиса – чтобы этот кошмарный день поскорее закончился. И если для этого надо всего лишь подождать…

– Конечно нет… Не хочу.

***

Скандал прогремел на весь мир. Кто-то всё-таки записал видео на мобильник, выложил его в сеть, так что с доказательствами проблем не возникло. Конечно, Галю не посадили, «спасибо» моей регенерации, но из школы троицу выперли уже через пару дней. А папа, когда узнал о случившемся, начал строить планы кровавой мести. Нам с дедушкой стоило больших усилий образумить его, ведь он, в отличие от Миши, драться совсем не умел.

Я с головой ушла в работу. Постаралась забыть обо всём, как о страшном сне. Странно, но роль невинной жертвы прибавила мне популярности, контракты сыпались, как из рога изобилия, только успевай подписывать. Я уже всерьёз подумывала бросить школу, посвятить всю оставшуюся жизнь модельному бизнесу, наплевав заодно и на университет. Правда, Миша был против, говорил, что высшее образование ещё никому не повредило.

Он вообще оказался странным парнем. Из приличной семьи, но всегда ходил в каком-то тряпье. Мягкий, заботливый со мной, с другими он держался подчёркнуто холодно, словно я была единственной, кто его интересовал. К тому же, я никак не могла понять, как он смог так быстро уложить двух накаченных парней?

В общем, этот клубок противоречий притягивал, и я сама не заметила, как начала влюбляться. А когда поняла – испугалась своих чувств. Начала избегать его, боялась, что Мишу, как и многих других поклонников «лисички», интересовали только мои звериные части.

Он быстро разобрался в происходящем. Не стал спешить, решил медленно, шаг за шагом, завоёвывать моё доверие. «Случайные» встречи в школе, милые недорогие подарки на праздники – духи, браслеты, шоколадки – почти полгода прошло, прежде чем я сдалась. Папа очень удивился, когда вместе с немногочисленными оставшимися подружками на семнадцатый день рождения к нам в гости пришёл парень, который спасал меня от малолетних бандитов.

Там же, на дне рождения, мы впервые поцеловались. Я буквально в облаках витала от счастья, совсем потеряла голову, и, если бы не заглянувший в комнату дедушка, не знаю, насколько далеко мы бы зашли. А зайти очень хотелось, чем дальше, тем лучше… Даже после очень странного разговора с папой.

***

В украшенной цветными лентами и воздушными шариками квартире на десятом этаже элитного дома всё ещё витает атмосфера праздника. Проводив последних гостей, Алиса садится за стол, примеряясь к нетронутому куску огромного торта; мечтательную улыбку на её губах не в силах стереть даже мрачное выражение лица севшего рядом Дмитрия.

– М-м-м… Ням. Пап, ты чего такой кислый? Изжога замучила?

– Алис, можешь сделать кое-что?.. – Он даже не пытается улыбнуться. – То есть, наоборот, не делать… кое-чего.

Девушка недоуменно трясет головой.

– Чего не делать?

– Не спи с ним.

Она давится куском торта, кашляет, выпученными глазами уставившись на отца.

– Что-о??

– Не спи с этим… Мишей. Мне надо проверить кое-что.

– Кхм… Пап…

– Да, я понимаю, ты уже взрослая девочка, и сама можешь решать, – Дмитрий тяжело вздыхает. – Понимаю, насколько дико это звучит, но, пожалуйста, можешь подождать немного? Это очень важно.

Алиса вливает в себя стакан яблочного сока, хмурится, собираясь разразиться обиженной речью в духе «да не собираюсь я!», но быстро понимает, что это будет враньём, и молчит, сморщившись, словно проглотила свежий лимон. А Дмитрий с болью в голосе продолжает уговоры:

– Ты прости, что я не могу объяснить… Может я не прав, и зря переживаю, но… подожди хоть немного. Месяц-другой, этого хватит, а потом делай что хочешь. Пожалуйста!

***

В последний раз я видела папу в таком состоянии сразу после драки, когда заявилась домой в порванной, покрытой кровью одежде. Я не понимала, что происходит, он не спешил объяснять, так что в моей голове смешалась куча диких теорий, одна бредовее другой. На словах-то я дала обещание, но понимала, что долго его держать не собираюсь. Как ни крути, в таком возрасте очень сложно идти наперекор своим желаниям, особенно, если не понимаешь, зачем это делать.

Мише я наплела какую-то чушь, сказала, что стесняюсь, что строгий дедушка даже к поцелуям до свадьбы относится как к смертному греху. Он сделал вид, что поверил, и не стал настаивать. Решил, как и раньше, действовать медленно, но верно.

***

Прошёл месяц. Март потихоньку растапливал снег, на деревьях пели птички, моё сердце сладко ныло в предвкушении Влад говорит, это звучит слишком «ванильно». Не знаю, о чём он Ну да, точно. Просто не хочу вспоминать о том, что случилось дальше. Но, раз уж решила писать, нельзя пропускать важные моменты, так ведь?

Пришла весна. За целый месяц от папы так и не поступило новых инструкций, и запас моего терпения подходил к концу. Поцелуев и обнимашек в укромных уголках школы мне уже отчаянно не хватало. Хотелось большего… Да и сам Миша стал каким-то нервным, часто уходил в себя, и лицо его в такие моменты становилось мрачнее тучи. Я наивно думала, что это из-за меня, и распалялась всё больше.

Струна терпения лопнула восьмого Марта. Данное папе обещание я честно выполнила, так что тянуть дальше не собиралась, и пригласила Мишу «отпраздновать» женский день к себе домой. Он, конечно, сразу согласился.

Если бы я только знала, как «удачно» выбрала день…

***

Полдень. Тёплые солнечные лучи освещают просторную спальню, играют на разметавшихся по кровати длинных рыжих прядях. Ветерок из распахнутого настежь окна приятно холодит разгорячённую кожу. В колонках приглушённо звучит, вторя биению сердца, поставленная на повтор мелодия любимой рок-группы.

Алиса лежит на кровати, стиснув пальцами покрывало. Она тяжело дышит, возвращаясь к реальности от захлестнувшей сознание горячей волны. В ярко-синих глазах, обращённых на сидящего рядом Мишу, гаснут отблески далёких огней.

– Знаешь, у тебя глаза пожелтели. И клыки подросли. Правда, ненадолго.

– Это… нормально… наверное…

– Наверное? – он улыбается, проводит кончиками пальцев по бедру девушки, и та отзывается протяжным стоном. – Хочешь, продолжим? Будет немножко больно.

– Да-а…

***

Еле выгнала Влада из комнаты. Он очень хотел посмотреть, как я мучаюсь, описывая свой первый раз… Вот же настырный. А может просто хочет сравнить

Мы успели начать, но не успели закончить, спасибо папе. Как он вернулся домой, ни я, ни Миша не услышали, входная дверь у нас была на кодовом замке, открывалась беззвучно. Плюс, музыка и мои стоны… Я, мягко говоря, удивилась, когда папа ворвался в спальню и с ходу зарядил Мише кулаком в лицо.

***

Дмитрий, не дожидаясь, пока слетевший на пол парень придёт в себя, наносит ещё один удар. Ещё раз, и ещё, пока завопившая во всю глотку Алиса, бросив попытки прикрыться подушкой, не повисает на нём, изо всех сил вцепившись в окровавленную руку.

– Папа, что ты делаешь, хватит! Прекрати, не бей его! Миша ничего плохого мне не сделал, я же люблю его! Пожалуйста!

– Ничего плохого не сделал??

Он рывком достаёт из кармана пиджака пачку фотографий, суёт их под нос дочери, тыча пальцем в незнакомого ей пожилого мужчину, который сидит в кафе за одним столиком с Мишей.

– Смотри!

– На что смотреть? Кто это? Я не понимаю…

Заплаканное лицо и умоляющий голос делают своё дело, ярость в глазах Дмитрия постепенно уступает место глубокому океану боли. Он судорожно выдыхает, пиная ножку кровати.

– Сядь. Прости, что напугал…

Сдёрнув покрывало, Алиса заворачивается в него и садится. Она очень хочет подойти к Мише, проверить, что с ним, только понимает – отец не даст ей этого сделать. Остаётся глотать солёные слёзы и ждать. Надеяться, что всегда добрый, ласковый папа не сошёл с ума.

– Прошлым летом ко мне в офис пришёл представитель одной фирмы… – Он присаживается рядом, раскладывая фотографии на коленях. – Очень известной фирмы, они занимаются генетическими экспериментами. Их очень заинтересовали твои способности, ты ведь никогда не болела, и раны у тебя заживают очень быстро.

– Но… меня же исследовали, много раз.

– Да, и ничего не добились. Он что-то говорил про нестабильность ДНК… Не важно, я понял только одно – они решили пойти другим путем. Решили разбавить твои гены человеческими.

Алиса явно ничего не понимает. Выдержав паузу, мужчина пристально смотрит ей в глаза.

– Алис, они предложили мне соблазнить тебя.

– Ч-что?..

– Соблазнить и заделать тебе ребёнка. Потом этого ребёнка они хотели забрать себе, и исследовать его по полной. Обещали, что после этого отстанут от нас.

Невозможно поверить в такое сразу. Алиса молчит, хлопая ресницами, мысли в её голове путаются, цепляются друг за друга, не в силах сложиться в правильный порядок. А на полу постепенно приходит в себя избитый Михаил.

– Конечно, я послал их к чёрту. Тот человек не стал настаивать, и больше не приходил. А потом была драка, и появился этот… Миша. Я сразу заподозрил неладное, только доказательств не было, не мог же я его пытать? Тогда я нанял детектива, и попросил тебя подождать. Весь этот месяц он следил за твоим парнем. Понимаешь?

– Я… Н-нет…

– Алис, этот мужик на фото – тот самый представитель. Они встречались каждую неделю, в одном и том же месте. Понимаешь теперь? Любовь здесь ни при чём, он встречался с тобой только для того, чтобы затащить тебя в постель. Чтобы ты забеременела.

Слова медленно, но неотвратимо проникают в её разум. Алиса мотает головой, губы дрожат в беззвучном смехе.

– Нет… Это… Это не правда. Этого не может быть. Т-ты шутишь, да?..

– Помнишь ту троицу, которая над тобой издевалась? Да, их выгнали из школы, но вот потом… Они вдруг получили наследство от несуществующего дедушки. По миллиону на каждого. Надо же, какая удача!

– Нет… Не-ет…

– Алиса! – Он берёт её за плечи, встряхивая, как котёнка. – Всё это было подстроено! Драка, ваша встреча, любовь, всё это – обман!

– Нет… – Лиса сбрасывает с себя его руки. Всё тело бьёт крупная дрожь, хвост бешено дёргается из стороны в сторону. В поисках спасения она смотрит на поднявшего голову парня. – Миш, скажи… Скажи, что это неправда, пожалуйста!

Его серые глаза, всегда такие тёплые, нежные, совершенно пусты. Парень молчит, и с каждой секундой ужас на Алисином лице проявляется всё больше.

– Миша…

– Давай, сопляк, скажи ей! Если не хочешь ещё раз получить по морде!

Конечно, не хочет. Сплюнув скопившуюся кровь, Миша открывает рот. Вместо обычного уверенного голоса оттуда доносится смесь безумного веселья и какой-то совсем детской наивности.

– У меня… болеет сестра. Они обещали помочь… Обычные врачи ничего не могут сделать, а они… они смогут, я знаю… Я ведь всего лишь хотел её спасти… это же так просто.

– Просто?.. Что? Что просто? – Алиса, кое-как поднявшись с кровати, подходит к нему вплотную, смотрит сверху вниз, до боли сжимая кулаки. Упавшее к ногам покрывало её уже не волнует.

– Мне… всего-то надо было трахать тебя, пока не залетишь… Что в этом такого? Ты же ещё потом кучу детей нарожаешь… А я сестру хочу спасти, пон…

С диким воплем Алиса бьёт его по лицу. Бьёт ещё и ещё; кровь и слёзы сияющими каплями разлетаются по комнате, пока Дмитрий не останавливает её, обнимает сзади, с трудом удерживая хрупкую, как ему всегда казалось, девушку.

– Хватит. Хватит, дочь, он того не стоит. Успокойся.

Она пытается вырваться, но Дмитрий держит крепко. Постепенно напряжённые мышцы расслабляются, злость уходит, оставляя в сердце лишь голодную пустоту. Алиса всхлипывает раз, другой, разворачивается и, зарывшись лицом в мужскую грудь, замирает, ловя пушистым ухом тёплое папино дыхание.

– Бедная моя лисичка… – Он устало вздыхает, поглаживая длинные рыжие волосы. -Ничего, мы ещё повоюем. Сейчас иди в душ, а как вымоешься – начинай собирать вещи. Мы уезжаем.

Алиса, чуть отстранившись, поднимает заплаканные глаза.

– Куда?..

– Подальше отсюда. Туда, где они нас не найдут.

– А… полиция?

– Компания сотрудничает с военными. С правительством. У них какие-то проекты по оздоровлению нации… Миллиарды долларов прибыли. Никто нам не поможет, по крайней мере в России. И у нас нет никаких доказательств против них.

Алиса молчит. Не может поверить, что такая многообещающая жизнь рухнула в один момент. Сбежать? Что они будут делать одни, в чужой стране? И разве компания, такая могущественная, не сможет их найти?

– Алис, – Догадавшись, о чём она думает, Дмитрий ласково проводит подушечками пальцев по щеке девушки, стирая скользящую вниз слезинку. – Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, понимаешь? Я очень долго готовился к этому, собирал документы, обзаводился связями. Ты – моя любимая дочь, и я ни за что не позволю превратить тебя в племенную корову. Ты мне веришь?

Тёплые слова заполняют воцарившуюся в сердце пустоту. На краю сознания чей-то новый, незнакомый ей взрослый голос словно спрашивает «ну сколько можно плакать?», и девушка, взяв себя в руки, уверенно кивает.

– Да.

– Умница. Давай, мыться и собираться. Надо ещё успеть снять деньги с карточек, они нам пригодятся. Родителей я предупредил, а твоя карьера… на модельном бизнесе свет клином не сошёлся, придумаем что-нибудь уже там, на месте.

Дмитрий отступает на шаг. Теперь ему открывается замечательный вид, и Алиса, заметив, как неосознанно гуляет вверх-вниз его взгляд, наконец вспоминает, что стоит в чём мать родила. Дёргает хвост, другой рукой закрывая грудь, и тут же густо краснеет.

– Кхм… – Ухмылка на губах мужчины гаснет, когда он замечает тихий стон приходящего в себя Миши. – Я поищу верёвку, надо связать этого подонка. Чем позже они узнают, тем лучше.

Чуть потоптавшись на месте, он разворачивается и быстрым шагом уходит, оставив дочь наедине с тем, кого она всего полчаса назад считала самым дорогим человеком на свете.

– Значит… Ты хотел спасти сестру?.. – Алиса смотрит на сжавшегося в комок парня. Её сердце вдруг сжимается от сильного желания подойти к нему, обнять, забыть обо всём. Сделать вид, что ничего не случилось, и жить дальше, душа в душу. Как нормальные, любящие друг друга люди. – Знаешь, ты ведь мог просто попросить у меня денег… В мире так много врачей, они бы спасли её… Хотя… компания просто послала бы кого-то ещё, да?

Конечно, он не отвечает. Уже на пороге спальни, сжимая в руках охапку чистой одежды, Алиса разворачивается, бросая последний, переполненный печалью взгляд.

– Миш… Даже если ты меня не слышишь… Спасибо тебе за всё. И… прощай.

*****

Требовательно зазвонил брошенный на пол телефон. Чертыхнувшись, он поднял аппарат, провёл пальцем по экрану и выругался ещё раз. Короткое сообщение гласило: «Где вы? Не попадитесь местным, подкрепление уже в пути».

С трудом поднявшись, он потянулся, хрустя суставами. Объяснять сотрудникам особого отдела полиции, что в предполагаемом логове преступников делает человек без документов с пистолетом спец. серии в кармане пиджака, ему совершенно не хотелось.

С дневником в руке он вышел в коридор, погасив за собой свет. Конечно, на полу остались отпечатки запачканных кровью ботинок, но никакого значения это не имело – ботинки были самыми обычными, какие носят миллионы людей.

У входной двери, уже собираясь шагнуть за порог, он заметил блеск, и, медленно повернувшись, уставился в разбитое зеркало. Паутина трещин от угодившей в него пули не помешала разглядеть заросшее щетиной лицо, на котором горели жёлтым светом узкие глаза, очерченные старыми шрамами – единственным осколком прошлого, от которого он не захотел избавляться.

– Знаешь, Алиса… Спасибо тебе. Даже если ты меня не слышишь, обещаю: рано или поздно мы встретимся снова. И на этот раз… ты не сбежишь.

Он завернул дневник в найденный на кухне пакет и вышел из квартиры, всего на пять минут опередив прибывший на место преступления полицейский наряд.