Онлайн чтение книги ОрдЛар, древний мир OrdLar, the ancient world
Эпилог. Страшная смерть древнего мира в урок нам.

Тяжек груз пера литераторского. Перо бандитское легко и щедро, ибо оно разит тех, кто стоит по ту сторону своего морального кодекса. А перо писателя подчастую вынуждено убить главного персонажа, горячо любимого человека, которого провело через сотни невзгод и испытаний. И сделать это нужно холодно и бесстрастно, не раздумывая над тем, не ухудшит ли карму писателя убийство хорошего человека, существующего только на бумаге. Не будет ли его бездыханный труп являться по ночам и сверкать во тьме проломленным черепом?

Бакунин Юрий. Вирус нового поколения.

Семён потоптался на месте.

– Всё равно мне здесь не нравится, – упрямо повторил он. – Пошли лучше отсюда. Я другой дом подыщу, не такой жуткий. У меня всё внутри холодеет… не пойму, от чего, но тоска берёт… Страшно мне!

– Тогда тем более всё осмотреть надо, – сурово сказал Мар. – Со страхом надо бороться! Если не найдёшь его причины сейчас, то тогда всю жизнь пустых домов бояться будешь. Так говорил мой бывший хозяин‑метиец, когда своего помощника работе обучал. А он был дока в вопросах психологии, мой бывший хозяин. Его потом помощник и задушил, – совсем не кстати добавил Мар. – Воспитал на свою голову.

…

– ‚ма‑ё, – дрожащим голосом сказал медальон, – а вот и острые ощущения. Доболтался…

Бабкин Михаил. Слимп.

Космос безразмерен во всех своих ипостасях, и все более-менее разумные это знают. Впрочем, это интуитивно понятно всем. И контринтуитивно тоже, хотя второй подход куда результативнее первого.

Откуда страх бесконечности у всех тех, кто боится признавать правду, и откуда страх её признать? Потому что из бесконечности может прийти любая опасность, с которой не знаешь, что делать, а потому не можешь противостоять. Вот, откуда желание создать «уютный розовый мирок» и забыть о внешнем мире. То же самое, что с отрицанием смерти: считается неизбежной, а говорить о ней не принято. Та же моральная трусость.

Увы, ОрдЛар был под угрозой реальной опасности, и избежать её не смог.

Центр его радиогалактики потерял стабильность, условно называемый чёрной дырой объект в ядре его родной радиогалактики, стал «белой дырой», то есть, летящей на околосветовых скоростях стеной сине-фиолетового пламени температурой хорошо за сто миллионов градусов.

Ночное небо ОрдЛара внезапно осветилось фиолетовым пламенем, погасив янтарную черноту и затмив звёзды фиолетовым заревом. Находившийся на вечернем облёте пастбища старый разведчик увидел это зарево, но не смог никого предупредить: смертельная волна гамма-радиации с нейтронным излучением с полсекундным ощущением адского жара убила его и всё на ночной поверхности планеты на месте. Его аэростат, уже мёртвый, повис сам себе памятником-авиатором и понёсся вверх на восходящих потоках метанового воздуха, который неравномерно нагревался радиацией. Впервые за историю планеты температура на её поверхности стала подобна земной, а потом запылал еле заметным маревом сам превратившийся в плазму воздух.

Затем стала плавиться поверхность планеты, а аэростаты в ревущем светящемся ветре лопались, как шарики под пламенем зажигалки, и сгорали быстрее бумажки под петардой. И настал огненный ад, фиолетовое марево дошло до планеты, испаряя её, как кусок льда в ацетиленовом пламени, благо цвет похож.

Ровно 1,18 секунды разделяло смерть ночной и дневной половины планеты, зарево прошло по дневной стороне планеты. Её родное светило, не звезда, но центр галактики, теперь убило своё дитя. Навсегда.

Космос не зарыдал по погибшему порождению, не исчезла жизни во Вселенной. И так может быть с любым миром, чьи обитатель не разорвали цепи глупости и невежества, привязывавшие их к своим пенатам. Не успели, во всяком случае, это сделать.