Онлайн чтение книги Ничего личного. Книга 7 Nothing personal. Book 7
Глава 3-4

Цзинь прибыл через несколько минут после того, как уехал Томас. Едва ступив за порог, он осмотрел мальчика и заявил, что ничего серьезного нет – разве что ублюдок Генри выбил ему зуб. Тео поспешно сказал, что ничего страшного, зуб все равно шатался и вот-вот должен был выпасть, но Амадео физически ощутил, как его захлестнула горячая волна ярости. Будь Генри рядом, Амадео, не раздумывая, всадил бы пулю ему в затылок.

В остальном, кроме распухшей щеки и фингала под глазом, травм не было. Мальчик трещал без умолку, рассказывая, как Томас заботился о нем и даже готовил еду, и в довершение продемонстрировал заклеенный палец.

- Дядя Томас совсем не плохой, – горячо доказывал он. – Плохой человек не стал бы кормить меня и заботиться. И точно не привез бы домой… Правда ведь, пап?

- Конечно. – Амадео обнял сына за плечи. – Конечно, малыш.

Он и сам не мог до конца поверить тому, что произошло. Не отпускал сына ни на шаг, держал его за руку, будто хотел удостовериться в его реальности. Тео был не против, он жался к отцу и широко улыбался охранникам, которые то и дело подходили осведомиться, как у него дела, и назвать храбрецом и молодцом.

- Признаться, Хендриксон меня удивил. – Ксавьер беззастенчиво залез в вазочку с леденцами и, развернув один, кинул в рот. Отказ от курения породил новую вредную привычку. – Я считал его ни на что не годным отбросом, чего же такого ты в нем разглядел, что позволило тебе понадеяться на него?

- Ничего. – Амадео сел за стол и пригладил волосы. Тео наконец уснул, измученный событиями последних дней. Вряд ли ему удавалось крепко спать в плену Генри. – Если честно, я до последнего не верил, что Томас пойдет против брата. Он боится Генри, и я его понимаю. Но в прошлом году, когда меня похитили, я понял – что-то между ними произошло. Что-то надломилось. – Он пожал плечами. – Называй это как хочешь, спиши на интуицию. В любом случае, благодаря Томасу Тео сейчас здесь, живой и невредимый.

- Бесспорно. И как тебе удается внушать людям доверие, принц? Это все твое природное обаяние.

- У «крота» удалось что-нибудь узнать о заказчике? – спросил Амадео, меняя тему. Он терпеть не мог, когда Ксавьер подшучивал на тему внешности. – Я совсем забыл о твоих делах, прости.

- Ничего удивительного. – Ксавьер задумчиво катал леденец во рту. – Кент покончил с собой. Не спрашивай, как ему удалось, я не знаю. Киан не успел его допросить, когда мы приехали, он уже был мертв.

- Покончил с собой? – Амадео подался вперед. – Кого же он покрывает, что смерть для него предпочтительней?

- Вопрос на миллиард. – Ксавьер откинулся на спинку стула. – Теперь мы этого никогда не узнаем. От него во всяком случае.

- Уверен, что это самоубийство?

- Откусить себе язык с посторонней помощью? – Ксавьер покачал головой. – Там было четверо моих ребят. Если они ему помогли, мне пора закрывать «Камальон» и нанимать новый штат где-нибудь в Португалии. – Он усмехнулся. – Ты хорошо разбираешься в людях. Заставлю тебя подбирать персонал. У меня, к сожалению, нет твоего таланта переманивать врагов на свою сторону.

- Никого я не переманивал, – возразил Амадео. – Томас сам…

- Сам передумал помогать брату, разумеется. – Ксавьер взял еще один леденец. – Как бы там ни было, я жду отчета от Арройо, потом решу, как действовать дальше. Не забивай голову, это мое дело. А тебе предстоит пережить повторную атаку журналистов, поэтому ложись-ка спать. Иначе придется воспользоваться макияжем, чтобы скрыть круги под глазами.

Амадео раздраженно фыркнул, но спать действительно хотелось неимоверно. Три дня он держался на кофе и адреналине, и тело отчаянно требовало отдыха.

Попрощавшись с Ксавьером, он поднялся в спальню. Тео лежал на его кровати, обнимая подушку, и тихо сопел. Амадео осторожно присел рядом, стараясь не шуметь, но мальчика не разбудил бы и атомный взрыв.

Амадео смотрел на лиловый синяк, и внутри зрело желание расправиться с Генри. Расправиться собственноручно, как он сделал это с Флавио, истязать сволочь как можно дольше и ни в коем случае не обрывать мучений. Здоровяк долго продержится, пока не примет милостивую смерть.

Цзинь неслышно зашел в комнату и поставил на прикроватную тумбочку поднос. Амадео смотрел на сына, лицо было пустым, как у робота, только легкая улыбка тронула губы. Цзинь мысленно помянул китайского демона и подавил желание отвесить Амадео пощечину, чтобы привести в чувство.

- Как ты, принц? – вместо этого спросил он.

- В порядке, – машинально ответил Амадео, принимая из рук врача кружку с дымящейся жидкостью, и тут же понял, что ляпнул что-то не то. Пугающая улыбка Моны Лизы пропала, в глаза вернулось осмысленное выражение.

Цзинь скрестил руки на груди и, склонив голову набок, смотрел на него сверху вниз. Вместо привычного ханьфу он был одет в танчжуан – традиционную китайскую рубашку с воротником-стойкой, по которой вышивкой тянулся золотой дракон, и черные брюки. Волосы он убрал в высокий хвост и выглядел так, будто только что вышел из китайского фэнтезийного фильма.

- Однажды я сказал Санторо: никогда не ври своему адвокату и врачу. Видимо, он не передал тебе эту древнюю китайскую мудрость, поэтому закрою глаза на первый ответ и спрошу еще раз. Как ты?

Амадео осторожно пригубил отвар, обжегся, и отставил кружку.

- Плохо. Иначе ты бы не приехал сюда сломя голову. Знал, что будет ухудшение?

- Догадывался. Насколько все ужасно?

- Мне снова снятся сны. А наяву я вижу то, чего не хотел бы. Это не галлюцинации, а…

- Слишком живое воображение, – подсказал Цзинь.

- Да, – согласился Амадео. – Стоит подумать, что этот урод ударил Тео, я… – Он тряхнул головой и ненадолго замолчал. – Я три дня сходил с ума. Постоянно видел, как расправляюсь с Генри. Медленно. Чтобы ему было больно, очень больно. Видел во всех подробностях. Стоило прилечь и закрыть глаза, как снова появлялись эти отвратительные картины. – Амадео вздохнул и аккуратно коснулся синяка на щеке Тео. – Да они и сейчас появляются. Не знаю, удастся ли мне удержать себя в руках, когда Генри наконец найдут. Знаешь… Лучше бы его нашли мертвым, – тихо закончил он. – Для его же блага.

Цзинь молчал, но про себя ругался на всех языках, которые знал, преимущественно по-китайски. Ему почти удалось заглушить последствия срыва принца, но сейчас все снова возвращалось на круги своя. Амадео будто откатился на год назад, поезд дал задний ход, а гора, на которую он с таким трудом взобрался, стала еще круче. Хватит ли ему сил снова покорить ее, выбраться из ада, в который принц сам себя загнал? Цзинь видел тревожные симптомы, первым из которых явилось проявление ОКР  – Амадео снова накручивал волосы на палец, сам того не замечая. Еще его сны и навязчивые состояния… От кошмаров практически удалось избавиться, пациент наконец-то начал спокойно спать, и вот снова!

- Wǒ yào qīnshǒu shāle zhège húndàn, – прошипел Цзинь. – Wǒ de liángxīn bù huì zhémó wǒ .

Амадео непонимающе уставился на него, и врач сладко улыбнулся в ответ.

- Ложись, принц. Но сначала допей. Гарантирую: спать будешь крепче Мао Цзэдуна в Мавзолее.

- Сомнительная гарантия, – хмыкнул Амадео, но все-таки выпил лекарство до дна.

Спустившись вниз, Цзинь вошел в темную кухню и, не включая свет, вымыл кружку и поставил на сушилку. Затем уселся за стол. Роза крепко спала – и ей не удалось избежать успокоительного, поэтому он не боялся, что его потревожат.

Цзиня сильно беспокоило состояние Амадео. Он даже раздумывать не стал, когда до него дошли новости о пропаже Тео, и сразу вылетел из Китая обратно. Разумеется, в поисках он ничем помочь не смог бы, но успел бы вовремя стабилизировать состояние пациента. На людях этот гордый принц всегда выглядел невозмутимым, некоторых даже смутило его чрезмерное спокойствие после похищения – да, Цзиню попадались на глаза несколько статей о том, что игорный магнат сам организовал похищение собственного сына – но в душе его творился такой ад, дрались такие злобные демоны, которых опасался даже он, врач.

- Черт побери, принц, – прошептал он наконец. – Не заставляй меня запирать тебя в психушке.

- Что это была за херня, братец? – Генри постукивал кулаком правой руки по ладони левой.

Томас закопался в бумагах в надежде, что Генри поверит в ситуацию о форс-мажоре и по-быстрому свалит отсюда, но брат был в ярости, и нешуточной. Томас и не помнил, чтобы когда-нибудь видел его таким злющим. Разве что в тот день, когда Солитарио забрал у него мальчишку.

- Я спросил тебя, что за херню ты устроил на аэродроме! – рявкнул Генри, сбрасывая документы на пол. Теперь между ним и Томасом был только поцарапанный стол, но Томас не сомневался, что при надобности и эта махина отлетит в сторону, как фанерный ящичек.

- Не понимаю, о чем ты. – Томас выдержал яростный взгляд, хотя колени предательски задрожали. – Я ничего не устраивал. Когда я приехал, пацана там уже не было, наверное, кто-то наблюдал за этим местом и увидел, как ты привез туда мальчишку.

- А ты где был, черт тебя дери?

- Я опоздал на полчаса. Для твоего же блага, вообще-то. – Томас наклонился и начал собирать документы с пола. – Чтобы тебя не замели. Я же предупреждал, что за мной могут следить.

Глаза Генри сузились.

- Че-то мне кажется, ты пургу несешь. Пилот сказал, что тебя не было на месте, когда он прибыл – никто не вышел подать сигнал, куда садиться, и ему пришлось лететь на соседний аэродром. А это недружественная территория, его едва не взяли за жопу местные.

Томас вздохнул и бросил пачку бумаг на стол.

- Не мог же я там оставаться после того, как мальчишка пропал. Тот, кто забрал его, вполне мог вызвать полицию.

- Говоришь-то ты гладко, – тон Генри вдруг стал подозрительно мягким, – да только почему я тебе ни шиша не верю?

- Слушай, отвали, а? – вспылил Томас. – Это вообще твоя проблема, а не моя! Я и так достаточно помогал с твоими делами, чего ты валишь все на мой косяк?! Если не смог избавиться от слежки, то почему я вдруг виноват?

- А потому, братец, – Генри продолжал говорить елейным тоном, – что твою машину видели у особняка клятого Солитарио, и не говори, что ты перепутал дорогу и заехал туда по ошибке.

Томас похолодел. Это что получается, Генри за ним следил? У него совсем крыша поехала?

На стол плюхнулась газета.

На первой полосе светилась фотография. Какой-то журналюга, затаившийся в кустах неподалеку, щелкнул затвором и запечатлел трогательную встречу отца и сына на фоне распахнутых ворот и сгрудившейся вокруг охраны. А справа, в углу…

Томас сглотнул.

В кадр попал бампер «бьюика» и, что гораздо хуже, номерной знак. Генри даже не надо было следить за братом, достаточно прочесть утренние новости.

- Эта фотка щас в каждой газетенке и по всему интернету, – словно прочитав его мысли, сказал брат. – Я-то думал, ты, если осмелишься, просто выпнешь мальчонку под зад, чтобы бежал к своему папочке. Но ты сам отвез его к Солитарио. Сам, Томас! И как мне прикажешь это понимать?

Томас молчал. Он уже понял, что попался, и оправдываться бесполезно. Но страха не было. Его даже разбирало любопытство – что теперь будет делать Генри? Снова попытается выкрасть мальчишку? Вот только теперь это невозможно – он сейчас под круглосуточной охраной, и любой, кто рискнет подойти к нему на пару метров, заполучит пулю промеж глаз.

Генри воспринял его молчание иначе. Он выпрямился, расправил плечи, и Томасу вдруг показалось, что прежде просторный кабинет вдруг уменьшился в размерах. Примерно в два раза.

Машинально Томас оттолкнулся от стола, и кресло откатилось назад, подальше от брата.

- Значит, решил переметнуться, – выплюнул Генри. – Ты всегда был слабаком.

- Сам ты слабак, – фыркнул Томас. – И никуда я не переметнулся, иначе сидел бы сейчас здесь и слушал такого неудачника, как ты?

- Неудачника. – Редкозубая улыбка Генри стала шире. – Сейчас выясним, кто из нас неудачник.

Томас открыл рот, чтобы ответить очередным колким замечанием, и тут кулачище Генри врезался ему в нос.

В голове будто взорвалась маленькая атомная бомба. Все вокруг стало ослепительно белым, а затем резко почернело. Стул опрокинулся, и Томас, нелепо взмахнув руками и ногами, рухнул на пол, больно ударившись затылком. По лицу потекло что-то теплое и липкое.

«Ну, это еще не самое ужасное», – успел подумать он, как точно такая же бомба рванула в солнечном сплетении. 

Сквозь толстое одеяло боли он слышал рев Генри.

- Гребаный отброс! Жаль, не оставил тебя подыхать в колыбельке! Падла, сволочь, гнида, решил продать родного брата?! На тебе!

Вспышка за вспышкой, но Томас уже не чувствовал боли, только удары. Как будто били кого-то другого, а он получал легкие тычки в те же места. Нос онемел, в ушах щекотало – он отстраненно подумал, что оттуда кровь идет при сотрясении. В груди что-то хрустнуло, и стало трудно дышать, во рту появился вкус крови.

А Генри не останавливался. Он бил и бил, превращая тело брата в кровавое месиво, бил, уже давно успокоив свою ярость, бил только для того, чтобы как следует наказать непокорного щенка, напрудившего в углу.

И наконец Томас провалился в благословенную черноту, не чувствуя больше ничего.