Онлайн чтение книги Не в деньгах счастье! Money can't buy happiness!
21 надежда умирает последней

— Саня! Это конец. Что мне делать?Пол ночи ребята висели на телефоне, обсуждая возможные варианты и последствия случившегося.

— А если он всё-таки расскажет? Сегодня верить нельзя даже брату, не то что сироте Казанской. Сколько ты ему дал?

— В том то и дело, что завтра, т.е. уже сегодня нужно будет завести. Как ты думаешь, штуки баксов хватит?

— Ты е.нулся, бро? Таким дай один раз, потом всю жизнь будешь давать, всё больше и больше. Дай сотку, он таких денег сроду не видывал. А там, глядишь как-то замнём это дело. В конце концов ты уедешь, доказать будет трудно. Вот только малому одному расхлёбывать придется. Думаешь он справится?

— Сомневаюсь…

Вспомнилось лицо, потерянное и жалкое, нет, Ян не справится в одиночку, загнётся малой.

— Тогда может припугнуть?

— Не вариант. Хочешь громкое и скандальное дело о том, как педики пугают и бьют малолеток?

— Ну ты, брат, влип. Короче, тут уже пару часов до школы осталось, давай, позже будем решать эту проблему.

***

Сразу после школы двое друзей отправились в детский дом. Прождав там больше часа, встретили у входа Андрея, идущего с друзьями и так же нагло улыбающегося.

Отозвав мелкого стукача и вымогателя в сторону, Эрик передал ему одноразовую карточку.

— Здесь деньги, за твоё молчание достаточно. Надеюсь ты будешь хорошим мальчиком и мы не встретимся ни при каких обстоятельствах, — последние слова Эрик нарочито выделил.

Похлопал пацана по плечу, развернулся и пошёл к Сане.

Сашка, вместо того чтобы продолжать идти, дёрнул друга за рукав, кивая в сторону стоящего с телефоном у уха Андрея.

— Да, — слишком громко, чтобы все слышали, — да, он дал мне деньги, вернее карточку. Всё как ты просил. Пока.

— Сука, — прошептал Эрик и сжал кулаки.

— Нет, — задержал его Саня, — не лезь. Сам знаешь, что будет.

Сашка подошёл к подростку, который сжимал в руках телефон и гаденько ухмылялся.

— Так вот значит как? Да ты гнилой со всех сторон, как не погляди.

— А вы думаете, вас пидоров кто-нибудь пожалеет? И Яныку вашему хана. И…

Саша схватил слизняка за рубашку у самого горла, приподнял, второй рукой залез в карман и вытащил банковскую карту, отпихнул со всей силы, что тот упал на пятую точку и плюнул рядом.

— Вырастешь, не дай бог такой же падалью останешься. А лучше, молись, чтоб такие, как ты на пути не повстречались.

Отойдя от ворот, Эрик резко остановился, словно очнулся, развернулся и хотел вернуться, но крепкая рука задержала его движение.

— Ты чего? Хочешь наломать дров?

— Ян. Мне надо его увидеть.

— Да ты точно рехнулся. Куда тебе сейчас с ним встречаться? Бери звони, давай.

В телефоне продолжали звучать длинные гудки. Затем и вовсе «абонент недоступен».

— Нет, я сказал. Послушай меня. Сейчас легче всего сделать ошибку. Потом хуже будет. Пойми, тебя и так ждут большие неприятности, не усугубляй.

Эрик стоял поникший и растерянный. Сейчас, сильный и смелый, он был похож на беззащитного и слабого котёнка, которого беспощадно пинают из стороны в сторону.

Набирая снова и снова единственный номер, ответом была тишина.

— Сынок, что случилось? На тебе лица нет.

Виолетта подошла к сыну и взяла за руку. Всегда чувствуя боль детей, настроение сына передавалось матери более остро. Но показывать это и жалеть парня, будущего приемника крупной сети, отец настрого запретил, дабы не сломать в нём силу духа. Жалость — удел слабаков. Так любит повторять глава семейства.

— Если я могу чем-то помочь, только скажи. Что-то в школе? Экзамен? Ты не болен?

— Мама, это… Прости меня, я плохой сын. Я…

Эрик чувствовал, что земля уходит из-под ног, голова идёт кругом, если он признается родителям, или нет, только матери, как она воспримет такую новость? Только не это.

— Это касается Яна? Опять что-то случилось? Вас разоблачили?

Это был тудум-тудум!

Удар ниже пояса!

Ещё какой удар!

— Мама?

— Ты думаешь я буду ругаться и рвать волосы на голове? Думаешь начну пить валериану и хвататься за сердце? Нет сынок, я много об этом думала. И читала. Поэтому приму любое твое решение. Тем более, Ян такой хороший мальчик.

— Мама! Что мне делать? Я не боюсь, но он. Он не такой сильный как я. Его сломают и покалечат. Не физически, так морально. Если я уеду, это будет конец. Я ничем не смогу ему помочь.

Виолетта обняла сына. Сколько раз она силилась сделать это, но всегда холодный и строгий взгляд останавливал её от этого жеста. Её сын должен быть сильным. От этого зависит его будущее.

— Мы справимся. Как и раньше.

Рано утром на порог детского дома ступила элегантно одетая женщина. Директор приняла гостью с улыбкой на лице. Однако когда услышала о ком пойдёт речь, сменила тон.

— Мы не можем предоставлять информацию о своих подопечных. Для этого необходимо разрешение. Собственно, что вы хотите узнать?

— Не так давно я познакомилась с этим замечательным мальчиком и мне небезразлична его судьба. Я бы хотела принимать участие в его жизни и учёбе. Можете считать это жестом доброй воли.

— Постойте, это не вы ли недавно приходили его навестить? Зинаида Петровна рассказывала, что кое-кто ходатайствовала о временной опеке. Что ж вы, милочка недоглядели? — Директриса встала из-за стола и подошла к сидящей напротив Виолетте. — Вы знаете, что вашего сына могут обвинить в домогательстве к несовершеннолетнему?

— Во первых, я вам не милочка. Во вторых, никакого домогательства не было, как и прошлый раз. Простите, кроме беспочвенных обвинений вы можете что-то предъявить? И наконец, мой сын такой же несовершеннолетний, так что здесь нет никакого криминала. Насколько я знакома с Правом, у вас кроме доказательств должно быть заявление пострадавшего. Оно у вас есть?

Директор часто заморгала, открыла рот, несколько раз ловила им воздух, развернулась и вернулась на своё место.

— Уважаемая…

— Светлана Андреевна.

— Уважаемая Светлана Андреевна. Давайте лучше подумаем, как помочь мальчику. Как оградить его от неприятностей, от всего негатива, который может обрушиться на ни в чём не повинного ребёнка. Насколько я знаю, он один из лучших учеников, у него отличная характеристика.

Светлана Андреевна опустила голову, выстукивая карандашом по столу.

— Тем труднее принять то, что случилось. Должна вам сказать, раз уж так хотите нам… ему помочь, вчера вечером, когда мы вызвали его на разговор, одним словом, его избили.

Виолетта подскочила с места.

— Что-то серьезное? Он в больнице?

— Нет, слава богу, но на лице гематомы. Сегодня я оставила его в комнате. Кстати, его бывший сожитель от него переехал. Это же он застал вашего сына целующим Яна. Так он сказал.

— У ребят очень теплые отношения. Мой сын привязался к Яну, он старается быть ему товарищем и защитником. Я одобрила их дружбу, и настаиваю, что все ваши опасения беспочвенны. Через месяц Эрик улетает в Европу на учёбу, но я по прежнему прошу позволить Яну приходить в наш дом. Хочу заботиться об этом мальчике.

— Не думаю, что вам позволят, но вы можете подать заявление на опеку.

Из детского дома Виолетта вышла расстроенная, но с некоторой надеждой.