Онлайн чтение книги Дети Амира - 1. Данфейт.
Глава 22

  Кимао, Айрин и Орайя готовили обед вместе. Поначалу, Кимао решил отказаться от их помощи, но Орайя настоял на том, что так будет быстрее и продуктивнее. В итоге, Айрин опоздала на встречу и продукты они смогли закупить только к пяти часам вечера. Если учесть, что через час к ним должны были прийти все остальные, они, мягко говоря, не успевали.

    - Все, я пошел одеваться! - заявил Кимао, отодвигая от себя разделочную доску с мясом.

    - Что? Еще ничего не готово! - возмутилась Айрин.

    - Мне пора принять душ и переодеться. Чего и вам советую.

    Кимао вышел с кухни и направился наверх.

    - Я тоже пойду, - занервничала Айрин. - Ты тут присмотришь? Я тебя сменю.

    - Конечно, - устало произнес Орайя, продолжая чистить овощи.

    Данфейт и Эрика встретили Террея и Йори возле дома Кимао. Террей долго смотрел на подруг, которые разоделись в обычные брюки и блузки, только у одной блуза была красной, а у другой - белой, причем красную надела не Эрика, а Данфейт. Ни макияжа, ни причесок, будто они пришли в пиццерию, чтобы перекусить и побежать по своим делам дальше. Йори поправил галстук и прокряхтел.

    - Говорил же, что они не оценят!

    - Ну, вы даете! - возмутился матриати. - В каком виде вы вообще сюда пришли? Могли бы, в таком случае, и домашние штаны надеть!

    - Она предлагала, - ответила Эрика, - но я отказалась.

    - Ну, вы даете! А в сумке что?

    - Не твое дело, - ответила Данфейт и, поднявшись на крыльцо, позвонила в дверь.

    Им открыл Кимао собственной персоной и, посмотрев на Данфейт, хохотнул.

    - Хорошо выглядишь!

    - Спасибо, - пожала плечами Данфейт и вошла внутрь.

    - Мне комплемента ты не сделал, - заметила Эрика и вошла следом.

    - Прости, ты выглядишь просто прекрасно! Белый тебе к лицу!

    - А мама говорила, что в белом я еще краснее, чем обычно, - ответила тианка и хмыкнула, глядя на Террея и Йори, мнущихся на пороге.

    - Вам тоже комплемент нужен? - приподнял брови Кимао.

    - Нет, уволь, - ответил Йори и вместе с Терреем вошел в дом.

    Кимао провел всех в гостиную, когда к ним вышли Айрин и Орайя. Данфейт натянуто улыбнулась, разглядывая вечерний наряд сестры и вырез до пупка в ее серебристом обтягивающем платье, и перевела взгляд на Орайю в пиджаке и галстуке.

    - Мужчины, вам не жарко? - заявила Дани. - Двадцать восемь градусов, как никак.

    - Я зря, что ли, платок Кимао завязывала? - заявила Айрин и, хмыкнув, направилась на кухню.

    - Не давит удавка-то? - спросила Данфейт у зрячего и оскалилась.

    Кимао, выхолощенный, словно жених на выданье, с уложенными волосами, выбритыми щеками, в темно-синем костюме и белоснежной рубашке с шейным платком, красиво лежащем на его груди, только вздохнул в ответ.

    - Тебе не угодить!

    - Почему же? Парфюм мне нравится!

    Данфейт демонстративно наклонилась к нему и громко втянула в себя воздух.

    - Очень нравится!

    Кимао улыбнулся и начал развязывать свой шейный платок.

    Ребята, оценив жилище зрячего, как "зажиточное", разбрелись по первому этажу этого двухэтажного строения. Лакированный пол из натурального дерева, кожаная мебель, обои из набитого шелка, резные перила на лестнице, три ванных комнаты, тренировочный зал в подвале и огромная кухня с теплым полом.

    - А ты неплохо живешь, - заметил Террей, всматриваясь в свое отражение на натертом до блеска полу.

    - Ты хотел сказать, что я отлично живу! - ответил Кимао и включил в гостиной трехмерный голографический проекционный телевизор. - В общем, обед еще не готов.

    - Не беда, говори, чем помочь, - ответила Эрика, закатывая рукава своей блузки.

    - Боюсь, что он совсем еще не готов.

    - Понятно, - как ни в чем не бывало констатировала Эрика и, подмигнув подруге, пригласила ее присоединиться к ней.

    Данфейт подскочила с дивана и направилась с тианкой на кухню. Йори снял с себя пиджак, галстук, расстегнул рубашку и закатал рукава. Кимао последовал его примеру и вопросительно посмотрел на Террея, который даже и не думал раздеваться.

    - Он не умеет готовить, - тут же пояснил Йори и улыбнулся любовнику. - Вообще по дому ничего не умеет делать! Даже машину стиральную включать!

    - Домработница на что? - возмутился матриати и, махнув рукой, направился на кухню.

    - Домработница - это ты? - произнес Кимао и приподнял свои темные брови.

    - Заткнись! - прошипел Йори и последовал за Терреем.

    Эрика, расхаживая с бутылкой минеральной воды наперевес, выдавала четкие указания, пока все остальные мыли, нарезали, варили и раскладывали по емкостям.

    - А выпить что-нибудь есть? - не удержалась от вопроса Данфейт, которой, при одном взгляде на сестру, хотелось набраться до невменяемого состояния.

    - Что ты будешь? - спросил Кимао.

    - Что все мы будем?! - поправил его брат и, открыв шкафчик, уставился на ряд закупоренных бутылок.

    - Виски, коньяк, Сильзон...

    - Только не Сильзон! - перебила его Данфейт, чем вызвала смех Кимао.

    - Вино, много вина, всякого, настойки...

    - Виски открывай! - скомандовал Террей, который все это время сидел на стуле за барной стойкой.

    - Как скажешь, - пожал плечами Орайя и достал большую бутыль.

    Данфейт выхватила емкость у него из рук и, откупорив, тут же приложилась к горлышку.

    - О-о-о, началось! - заметила Эрика, наливая себе сок в стакан.

    В дверь позвонили, и Кимао побежал открывать.

    - А это кто? - не поняла Эрика, глядя на всех остальных.

    Они молчали, и тианка, хохотнув, опрокинула стакан сока залпом, словно собиралась быстро от него опьянеть.

    - Один или...

    - "Или", скорее всего... - прокомментировал Йори и посмотрел на тианку.

    - Да, без проблем! - махнула рукой она и, указав пальцем на раковину, напомнила Данфейт, что та не домыла овощи.

    - Всем привет! - радостно произнес Бронан, проходя следом за Кимао на кухню.

    - И тебе, - ответили все.

    - А где Гритхен? - спросила Айрин, смотря при этом на Эрику.

    - Ее не будет, - ответил зрячий и поставил на стол пакет, который принес с собой.

    - Что здесь? - поинтересовался Кимао.

    - Десерт. На ужине курсантов всегда подают десерт.

    - Точно, - хмыкнул Орайя.

    - Я купил торт и клубничные шарики.

    - Клубничные шарики! - воодушевился Террей.

    - Сидеть! - рявкнул Йори, скидывая нарезанные овощи в салатницу. - Никаких шариков до горячего!

    - Но, это же "клубничные шарики"! Их делают только на заказ!

    - Горячее, потом заказ! - так же безоппеляционно отрезал Йори и положил на доску очередной огурец.

    Данфейт посмотрела на Эрику, шею которой покрыли бледно-розовые пятна...

    - С тобой все в порядке? - тихо спросила она, наклоняясь к подруге.

    - Он припер мой любимый десерт - эти проклятые "клубничные шарики". А теперь сверлит глазами и ждет, как же я отреагирую!

    - Пусть смотрит, тебе-то что?

    Эрика сжала губы в тонкую линию и вздохнула.

    - Горячее потом шарики, - прошептала Данфейт и засмеялась.

    - Поделитесь с нами своей шуткой! - сделала замечание Айрин, поборница правил приличий и этикета.

    - Эрика - сладкоежка, такая же, как и Террей! - громко ответила Данфейт и рассмеялась.

    Эрика исподлобья посмотрела на Бронана и тут же отвернулась, пытаясь скрыть свои пятна на шее. Безусловно, зрячий их разглядел, наверное, потому улыбнулся ей в спину и подошел, остановившись рядом.

    - Что пьем? - спросил он, обращаясь ко всем остальным.

    - Виски, - буркнула Эрика.

    - О-о, твой любимый напиток!

    Эрика покосилась на зрячего и тут же отвернулась. Кто-то передал ему бутылку, он сделала несколько глотков и, задев локтем свою матриати, вручил ее ей. Эрика тут же протянула спиртное Данфейт и налила себе в стакан яблочный сок. Данфейт, заметив это, пересеклась глазами с Бронаном, и оба сделали вид, что ничего не заметили. Данфейт передала бутылку Террею. Тот хорошо "приложился" и даже поперхнулся напоследок, за что получил немое замечание за несдержанность от Йори. Последними пили Орайя и Кимао. Айрин демонстративно отказалась употреблять спиртное и попросила Кимао заварить ей ее любимый чай.

    - Я чищу картошку. Завари сама, - ответил Кимао и еще раз пригубил виски.

    - А я нарезаю овощи! - словно, обиженный ребенок произнесла она.

    - Я заварю тебе твой любимый чай, - махнула рукой Данфейт и, вытерев руки, начала по очереди открывать шкафчики.

    - Ты не знаешь, какой чай я люблю!

    - От черного на коже остаются пигментные пятна, значит, зеленый, - хмыкнула Данфейт, обнаружив жестяные коробочки с разными сортами чая.

    - Риатовый крусполистовой! - отчеканила Айрин.

    - Как ни назови, - одно и то же го...- Данфейт осеклась, исправляясь, - ...рячее.

    Кимао и Орайя, не сговариваясь, захохотали.

    Айрин бросила нож на разделочную доску и, выхватив из рук Данфейт коробочку с надписью "Айрин", начала заваривать чай сама.

    - Очень смешно, - пробурчала она и посмотрела на Данфейт. - Хватит пить, иди лучше овощи резать.

    - Я их мою, если ты не заметила, - улыбаясь, ответила Данфейт и вернулась к раковине.

    - Я порежу, - вызвался Бронан, снимая с себя пиджак и вешая его на спинку стула.

    Шейный платок отправился следом. Бронан закатал рукава и вернулся к своему месту за столешницей возле Эрики.

    Тианка посмотрела на его темные руки и сглотнула подступивший к горлу ком. Покрутив в руках один из ножей, Бронан улыбнулся:

    - Дорогая сталь. Где покупал?

    - На заказ сделаны.

    - Я хочу такие же, - ответил Бронан и, взяв в руки помидор, в одно мгновение раскромсал его на мелкие кусочки, скинув все в вовремя поданную Эрикой миску.

    Тианка хмыкнула и, перехватив у него из руки нож, принялась за второй помидор, раскроив его в одно мгновение.

    - Дайте мне! - попросила Данфейт и отодвинула подругу в сторону, прямо на Бронана.

    Зрячий сторониться не стал и обнял ее, притягивая за талию к себе. Эрика замерла и напряглась. Бледные пятна медленно покрыли ее лицо и Бронан, увидев это, просто отпустил ее.

    Тем временем, не совсем трезвая Данфейт готовилась исполнить трюк, которому ее обучил Учитель.

    - Разойдитесь! - скомандовала она, глядя на Эрику, топчущуюся рядом.

    Девушка растерялась, но Бронан, снова схватив ее, прижал матриати к себе, отодвигаясь подальше от Данфейт. Кимао напрягся, понимая, что Данфейт намерена сделать, но не стал останавливать ее.

    Помидор подлетел в воздух. Взмах рукой, странный свистящий звук и красные крупные куски упали в миску.

    - О-па! - воскликнула Дани и чуть было не запрыгала на месте, как ребенок.

    Террей громко похлопал, все остальные засмеялись.

    Айрин оценивающе посмотрела на сестру и утвердительно покачала головой.

    - Мими была бы довольна.

    - Мими была бы в шоке! - хмыкнула Дани, и принялась разделываться со вторым помидором.

    - Кто такая Мими? - спросил Террей, передавая Йори бутылку с виски.

    - Няня наша. Данфейт ей все нервы измотала.

    - А, малышка Данфейт была той еще негодницей, - подал голос Йори, приближаясь к сайкаирянке и шлепая ее по упругому заду.

    - "Негодницей"? - хохотнула Айрин. - Скорее, ночным кошмаром. Однажды, она подожгла шторы на кухне, пряча бокал с "Сизым Амиром" от отца.

    - Я не виновата, что огонь перекинулся на шторы.

    - Естественно...

    - Я поджег шатер Лиам, когда пытался приготовить лепешки на углях в жаровне, - улыбнулся Кимао. - Хотел раздуть пламя и сжег ей ковер.

    - Кто ж дует на угли в жаровне? - засмеялась Данфейт. - Дым потом невозможно выветрить!

    - Я еще умудрился потушить все это водой... Умывальня "отдыхала" по сравнению с моей парилкой.

    Данфейт захохотала в голос.

    - Роби не обиделся на тебя за отобранную пальму первенства топить "умывальню"?

    - На меня обиделась Лиам, в шатре которой все это произошло.

    - Но лепешки - то, получились? Я имею в виду из тебя и всех, кто помогал тебе тушить пожар?

    - Скалкой по спине меня огрели раз десять.

    - Лиам никогда не била меня скалкой. Даже когда моими лепешками можно было заколачивать гвозди.

    - Она - мастер пекарского дела.

    - Да, лепешки Лиам трудно забыть.

    - Так же, как и ее рассказы про топчаны.

    Данфейт снова расхохоталась, припоминая нравоучения Лиам, которые та устраивала чуть ли не ежедневно.

    - Мы Вам не мешаем? - наконец, спросил Йори, вскрывая новую бутылку виски.

    - О, знал бы ты те истории! - воскликнула Данфейт. - Сексология чистой воды!

    - Ну-ка, просвяти! - попросила Эрика, по-прежнему ютясь в объятиях Бронана.

    - Мне нужно еще выпить, чтобы начать рассказывать подобное!

    - Не вопрос! - подмигнул ей Террей, передавая подруге бутылку.

    - Особенная поза - мужчина на коленях, - ответил за Данфейт Кимао.

    - И чего здесь особенного? - хмыкнул Йори. - Женщина на коленях, мужчина на коленях! Удивил!

    - Дело нужно делать языком, - ответил Кимао, как ни в чем не бывало.

    Данфейт поперхнулась виски и закашлялась, размахивая руками.

    - Судя по твоей реакции, дорогая, кунилингусом тебя еще не одаривали, - зашелся смехом Йори.

    - Ну и зараза же ты! - прокаркала Дани, пригибаясь к столу.

    - А ты, Кимао, как относишься к оральному сексу? - подала голос Эрика, продолжая стоять возле Бронана.

    Кимао повернулся к тианке и внимательно посмотрел на нее.

    - Пытаешься вывести меня на откровенный разговор? - спросил он.

    - А почему бы и нет? Женщина стоит на коленях перед тобой... И ты смотришь сверху на нее...

    - Прекрати! - зашипел Бронан, сильнее прижимая Эрику к себе.

    - Для мийян поза "мужчина на коленях" - нечто вроде проявления вечной привязанности. Обычно, ее исполняют в первую брачную ночь.

    - Да, брось! Уверена, что молодежь не столь рьяно чтит все эти традиции.

    - На традициях построен их мир. Секс, танцы, разжигание костров - на каждый случай есть свои правила и обряды. Не соблюдать их - значит, не уважать тех, от кого зависит твое благополучие.

    - Ты так хорошо знаешь их обычаи?

    - Только часть из них, и, насколько могу судить, меньшую. Если мийяне вымрут, традиции эти погибнут вместе с ними.

    - Скорее, уйдут, а не "вымрут", - уточнил Орайя.

    - Они не уйдут. Это место - их дом, а дом для мийян - святыня.

    Данфейт посмотрела на Кимао и поняла, что тонет. Он говорил ее словами, так же уверенно и прямо, как хотелось сказать ей. Он верил в эти слова, и гордость за мийянкий народ сквозила в его репликах. Чужак для них, он не просто вник в суть этих обычаев, он уважал их, возможно даже, соблюдал. Кимао почувствовал на себе этот взгляд, такой пристальный, будто проникающий в него самого и поджигающий нечто внутри, как поток воздуха, устремляющийся на тлеющие угли в жаровне, грозящий раскалить их до предела, чтобы расплавить сам металл.

    - Кимао!!! - закричала Айрин и бросилась к зрячему, выбивая у него из рук рукоять ножа.

    Кимао подскочил с места, когда нож упал в кастрюлю с водой и зашипел. Зрячий взглянул на свои руки: ничего. Ни единого ожога. Он посмотрел на Данфейт. Она заставила его сделать это. Она заставила его спроецировать собственные эмоции в жар, плавящий металлическую рукоять ножа, что он держал в своих руках.

    - Ничего себе! - воскликнул Террей, доставая из кастрюли нож, на котором отпечатались пальцы Кимао. - Хотел бы - так не сделал!

    - О чем ты думал?! - закричала разгневанная Айрин. - Руки тебе не дороги?!

    - Прекрати орать на меня! - прогремел Кимао и выдернул свою ладонь из хвата Айрин.

    Девушка отстранилась и с неверием посмотрела на него. Он никогда не повышал на нее свой спокойный уверенный голос. Никогда не позволял себе вот так выдергивать свою ладонь. Никогда не унижал ее подобным образом, тем более в присутствие окружающих.

    - Что с тобой? - прошептала она.

    - Ничего! Твой чай стынет!

    - Я уже выпила его, - произнесла Айрин и отвернулась от пристального взгляда темных глаз.

    Данфейт продолжала пребывать в оцепенении.

    - Что с тобой? - спросил Кимао, приближаясь к ней и склоняясь к ее лицу.

    Айрин, услышав это, обернулась. Этот голос... Как быстро он изменил свой тембр, превратившись из стального в мягкий, урчащий на ухо, только не ей, а ее сестре...

    - Я устала, пойду прилягу, - произнесла Данфейт и, бросив нож на стол, рванула из кухни.

    - Что это с ней? - не поняла Эрика.

    - Оставь ее, - ответил Кимао и отправился следом за ней.

***

    Данфейт знала, где ей укрыться. Ванная комната на втором этаже, расположенная в конце коридора, вот куда она намеревалась пойти. Дани не успела закрыть дверь за собой. Кимао вовремя вставил свою руку и распахнул ее настежь.

    - Возьми себя в руки и успокойся.

    Данфейт посмотрела на зрячего и отвернулась.

    - Я не контролирую это, - прошептала матриати. - Не контролирую себя, а значит, подвергаю опасности остальных.

    - Ты не можешь контролировать все! Прими это и успокойся!

    - И ты так спокойно говоришь об этом?

    - А разве у меня есть выбор?

    - Я все пытаюсь вспомнить, когда умерла в первый раз, зацепиться за момент, в котором утратила жизнь, и не могу. Я знаю, что это произошло на Мийе, тогда, когда я погибала в шатре Морайи. Но, когда? Когда конкретно?! Это мучает меня. Не дает мне спать. Я вспоминаю их, всех их, кого должна была увидеть там, но их не было, и мне становится тревожно. Вдруг, это произошло не тогда? Вдруг, он сам создал меня, скрыв этот факт от всех остальных?

    Кимао подошел к ней и, приложив ладони к ее лицу, заставил посмотреть ему в глаза.

    - Ответ кроется в твоем сознании. Не пытайся найти его, просто вспомни и все. Оно придет само, но ты должна захотеть вспомнить, не страшась того, что может тебе открыться.

    - Я не могу, - прошептала Данфейт, глядя на него.

    - Можешь...

    - Не могу...

    - Можешь... Ты все можешь...

    Данфейт парализовало. Она попыталась поднять свою руку, чтобы прикоснуться к нему, но не смогла. Воля, мысли, все поддавалось его влиянию и противостоять силе, подобной этой, она уже была не в состоянии.

    - Вспоминай... - прошептал Кимао, и Данфейт поняла, что тонет в его черных глазах.

    Эта чернота окутывала ее и пространство вокруг, она поглощала и затягивала в себя ее сознание, она заставила ее глаза закрыться, а тело окунуться в забытье.

    Вокруг больше ничего не было видно. Пыль и яркий свет, белый, слепящий глаза и принуждающий их закрыть. Они все закрыли глаза. Вся деревня опустила свои веки и умолкла. И шум ветра тут, рядом с ними, и нечто ужасное, что может их погубить.

    Данфейт прижалась лбом к земле и закрыла голову руками. Кто-то навалился сверху и укрыл ее своим телом. Дани повернулась, пытаясь открыть свои глаза.

    - Это я, - прошептал Сайми и прижался носом к ее щеке.

    Вдалеке, сквозь ветер бури, накрывшей пустыню, она услышала свист. Данфейт сжалась сильнее и застыла. Звук приближался, и в ушах начало звенеть. Данфейт закричала от этой боли, но собственного голоса так и не услышала. Он утонул в этом гуле, в этой буре, он затерялся в крике Сайми и тех, кто был рядом с ними. Земля застонала и затряслась. Нечто пронеслось над их головами. Они все это ощутили. Поняли, когда звон в ушах сменился немой глухотой. Данфейт приподняла голову и открыла глаза. Свечение погасло, и буря начала стихать.

    - Прошло мимо! - закричал кто-то за ее спиной.

    - Оно пролетело над нами и понеслось дальше!

    Данфейт обреченно улыбнулась. Они думали, что все кончено, но она знала, что когда это "что-то" столкнется с поверхностью Мийи, даже плазменное поле не сможет их спасти. А оно обязательно встретиться с ее поверхностью, ведь Мийя уже притянула это к себе. Данфейт начала хохотать. Сайми прижал ее к себе и погладил по спине. Что он ей говорил? Она не слышала. А важно ли это сейчас?

    - Ты еще не понял? - произнесла Дани, едва улавливая звуки собственного голоса и глядя в лицо улыбающемуся мужчине.

    Сайми покачал головой. Стоит ли говорить ему? Зачем? Пусть умрет счастливым. Пусть лучше не знает, что через несколько минут никого из них уже не будет...

    Данфейт протянула руку и прикоснулась к иссушенным губам. А почему бы и нет? Когда еще она узнает, что это такое - целовать мужчину? Сайми наклонился и впился в ее рот. Земля под ними затряслась, подбрасывая их в воздух. Данфейт открыла глаза. Вспышка света, - она больше ничего не видела. Страшно умирать глухой в слепоте. Страшно...

    Она очнулась от криков людей, голоса которых едва ли могла различить. Кто-то пытался напоить ее чем-то и просил проглотить таблетки. Она сделала, как ей говорили, но уже через несколько минут ее тело отторгло все содержимое желудка. Рвота продолжалась до тех пор, пока ни приехал Учитель. Она уже знала, что осталось недолго. Она хотела в последний раз услышать его голос, и он исполнил ее просьбу.

    - Привет, девочка, - произнес Учитель.

    Она хотела улыбнуться, но не смогла. Сил больше не осталось.

    - Вы живы, - прошептала она, пытаясь протянуть свою руку и прикоснуться к его лицу.

    Она почувствовала, как Учитель приподнял повязки над ее глазами. Он молчал недолго, а потом сразу же обратился к Морайе:

    - Она приняла таблетки?

    - Мы пытались, Ри, но опоздали... Не могу смотреть, как она страдает...

    - Я забираю ее.

    - Ри, нельзя! Нельзя, она не сможет!

    - Продержалась двадцать часов, продержится и еще.

    - Не смогу, - прошептала Данфейт и застонала.

    - Сможешь...

    - Ты не успеешь этого сделать! Это - безумие, остановись!

    - Не говори мне о безумии. Кто угодно, но только не ты!

    - Освободи ее. Отпусти!

    - Нет! Ее время еще не пришло! Не пришло, понимаешь?

    - Твой сын перестал называть тебя отцом. Ты хочешь, чтобы она перестала называть тебя Учителем?

    - Она поймет. А если нет - значит, я не достоин того, чтобы она звала меня так.

    Учитель привязал ее тело ремнями к своей спине и взгромоздил на мотоцикл. Она ощутила, как ветер бьет ей в лицо, а затем и это чувство пропало. Сколько они ехали так? В какой-то момент руки ее свободно повисли по сторонам, а голова откинулась назад. Она будто смогла увидеть небо над своей головой. Такое яркое и золотое. Она словно протянула к нему ладонь и поток света заструился по ее руке.

    - Встретимся позже, - услышала она сердитый голос Учителя.

    Данфейт потянулась вверх и поняла, что лежит на песке. Она утратила счет времени. Помнила, как к ней подошел кто-то в белом плаще и взгромоздил себе на спину.

    - Учитель, - позвала она.

    - Спи, девочка, - произнес мужчина и понес ее к своему квадрациклу.

    Она проснулась на кровати в пустой комнате. Место не знакомое, но там, за дверью, слышались чужие голоса.

    - Ты в своем уме? - кричал кто-то. - Хватит одного! Я не позволю тебе создать двоих!

    - Она его уравновесит! Медиатор, сильный, равный ему! Она позволит ему вздохнуть спокойно!

    - А если он не примет ее?

    - Я позабочусь об этом.

    - А если она не захочет? Об этом ты подумал?

    - У них не будет выбора. Как бы не сложились их отношения, связь между ними останется и это то, к чему я готовлю ее!

    - А если не получится? Если она не уравновесит его, а потенцирует?

    - У нее нет дара, я же сказал тебе. Кроме медиаторства, Юга не дала ей ничего.

    - А как же твоя теория "Первоестественности"?

    - Она верна. Каждый рождается с определенными способностями и только от него зависит, разовьет он их или нет. У нее дар медиатора. Я его развиваю. И сейчас ты должна мне помочь! - Ты сумасшедший, Сиа!

    - Ты тоже, Квартли! Мы все - сумасшедшие!

    Дверь в комнату приоткрылась, и в нее вошел Учитель.

    - Ты проснулась?

    - Что происходит? - прошептала Данфейт, отстраняясь от него.

    - Ты слышала... Ничего, девочка. Ничего страшного...

    - Не подходите ко мне!

    - Она боится тебя... - спокойно прошептала женщина в белом плаще и, обогнув учителя, присела рядом с ней. - У каждого из нас - свое предназначение, - произнесла она и погладила Данфейт по голове. Я покажу тебе кое-что... Несправедливость, неизбежность... А ты сама выберешь, остаться тебе здесь или попытаться оградить от подобного тех, кто тебе близок.

    Женщина положила руку на голову Данфейт и Дани поняла, что находится в другом месте. Ветер бьет в лицо, развевая ее волосы. Лицо горит и глаза слепит яркий свет. Люди бегут навстречу, сбивая друг друга с ног, задевая ее плечами и толкая в сторону, а она продолжает стоять, глядя на сияние, которое затмевает собой Амир. Ей уже все равно. Она приняла правду. Она приготовилась к тому, что сейчас произойдет. Ее подбрасывает в воздух и несет куда-то вдаль. Она прикрывает лицо руками и чувствует, как костюм плавится на ее теле. Это так больно! Так больно, Юга! Больно!!!

    - Больно!!! - закричала Данфейт и распахнула свои глаза. - Больно...

    - Это может случиться со всеми, кто тебе дорог. Никто не застрахован, никто не сможет оградить тот Мир от этого, но защищать его кто-то должен. Такой человек есть и ему нужна твоя помощь. Сила - это ответственность, и одному нести ее слишком тяжело. Ты готова разделить ответственность с кем-то, кому тяжело, Данфейт?

    - Я не понимаю...

    - Готова... - произнесла женщина и поднялась с кровати. - Забирай ее. Она - свободна.

    - Спасибо, Квартли...

    - Я делаю это не для тебя, а для сына, который по-прежнему живет там. Пайли вырастила его, воспитала. Он считает ее своей матерью... А я... Я даже тебя потеряла, Ри. Даже тебя...

    - Квартли...

    - Забирай свое детище и убирайся отсюда. Просто уходи!

    Учитель поднял руку, и Данфейт почувствовала удар по голове. Ее ослепило.

    - Учитель! - закричала она.

    А потом разряд - и боль, от которой теряешь свой голос. Еще разряд... Сколько же их... Помогите... Больно...

    Она проснулась в своей комнате. Она знала, что прошло восемь дней. Она понимала, что смутно помнит обстоятельства, при которых оказалась там. Знала только одно: она жива.

    Учитель подошел к ней и склонился. Заглядывая в лицо. Черные глаза смотрели на нее...

    Данфейт встрепенулась и распахнула веки. Кимао по-прежнему стоял перед ней, но руку с лица уже убрал.

    - Ты не пережила того удара. Ты умерла по дороге, сидя за его спиной. Он предусмотрел все с самого начала. Для того, чтобы создать "заготовку" требуется около года. И он подготовился... Только вот знал ли он, что ты погибнешь от удара или сделал копию просто так, на всякий случай...

    Кимао отошел от Данфейт и ополоснул лицо водой в раковине.

    Данфейт прикоснулась к своей щеке и потерла виски.

    - Тогда, где же все они, кто погибли вместе со мной?

    Кимао взял полотенце и вытер лицо.

    - Не знаю. Может быть, стали такими же "заблудшими", как и те, другие?

    Данфейт подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Прикоснувшись пальцами к щеке, она сжала ее, чтобы почувствовать боль.

    - Перестань, - убрал ее руку Кимао. - Ты - жива, и нечего проверять на прочность свое тело.

    - Мы убили кого-то... Мы обрекли их на погибель.

    - Каждое тело, сотворенные Югой или нами, получает оболочку. Эти тела созданы нами для нас. Оболочки из них вернулись туда, откуда пришли. Если в следующий раз им повезет больше, они родятся в телах младенцев.

    Кимао погладил ее по щеке и улыбнулся.

    - Все ждут нас внизу. Они беспокоятся.

    Данфейт запустила руку в его волосы и растрепала их.

    - Так тебе идет больше.

    - Думаешь?

    - Да, - улыбнулась матриати и поцеловала его, быстро проведя своим язычком по его губам и тут же отстраняясь, не позволяя Кимао ответить.

    - Так, значит, - сделал вывод зрячий.

    - Да, - хмыкнула Данфейт и попыталась выйти из ванной, но он не позволил.

    Схватил ее за талию и, прижав к стене, начал целовать. Его губы, его аромат, его тело, его руки, - Данфейт схватила его за волосы и притянула к себе, отвечая на этот вызов своим вызовом.

    - Очень интересно, - прогремел голос Айрин за их спинами.

    Девушка стояла в луче света, проникающем из ванной в коридор.

    Данфейт отстранилась от зрячего и повернулась в ее сторону.

    - Ударь, если хочешь. Твое право.

    Айрин улыбнулась и покачала головой. Она спокойно вошла в ванную и остановилась возле зрячего, заглядывая ему в глаза.

    - Она опять нашла заступника в твоем лице? Только ты забываешь о том, что нужен ей только тогда, когда ей плохо. Это - нормально, искать помощь там, где тебе готовы ее предоставить.

    - Ты так в этом уверена? Сколько предубеждения в тебе, Айрин? Сколько его в тебе и кто воспитал это чувство?

    - Говоришь так, будто имеешь право судить! - прошипела девушка в ответ. - Или это твой способ отомстить мне?

    - Твоя самонадеянность меня поражает. А если "нет", Айри? Если мстить тебе я не хочу? Что скажешь ты на это?

    Айрин засмеялась, оборачиваясь к сестре и глядя на нее.

    - Как? Когда? Объясни мне? Каким образом чучело, похожее на тебя, смогло меня обскакать?!

    Данфейт закрыла глаза, улавливая в тоне сестры такие привычные презрительные нотки.

    - Как ты обращаешься к ней? - не выдержал Кимао, глядя на Айрин не столько удивленно, сколько не понимающе.

    - Так, как она того заслуживает! У нас, сайкаирян, тоже есть свои традиции! Если отец узнает, что она отобрала у меня мужчину, он откажется от нее. Так что, когда полетите через неделю отмечать ее день рождения на Сайкайрус, не забудьте, что трахаться в доме, где много посторонних глаз - опасно!

    Айрин вышла из ванной, тихо прикрыв дверь за собой, и направилась вниз.

    Данфейт осела на пол и спрятала голову. Кимао подошел к ней, пытаясь оторвать ее от пола, но у него не получилось.

    - Она расскажет... Отец узнает, и тогда... - Данфейт засмеялась и посмотрела на него, - я перестану зависеть от него! Никогда не думала, что испытаю облегчение, осознав это!

    - У тебя истерика, - ответил Кимао и погладил ее по голове.

    - Проклятый день рождения... Ненавижу этот день... Ненавижу...

    Кимао прикоснулся к ее подбородку и заглянул в осунувшееся лицо.

    - Ты не чучело.

    - Это не самое обидное слово из тех, которыми она привыкла меня называть. Были еще "тупая", "припадочная", ах да, и мое любимое - "дылда". Я - дылда, - засмеялась Данфейт.

    - Глупая, - прошептал Кимао, наклоняясь к ней. - У тебя красивая грудь, я бы даже сказал, что она восхитительна. У тебя стройные ноги и, чего греха таить, на твою заднюю часть смотрю не один я. Ты высокая, но при своем росте в тебе нет ни намека на неуклюжесть. У тебя интересный цвет волос. Иногда они кажутся темными, а иногда я замечаю, что они совсем светлые. У тебя карие глаза, но на солнце они приобретают медовый оттенок и кажется, будто они и в самом деле плавятся. Каждая из черт твоего лица уникальна. Никогда не знаешь, какую гримасу ты состоишь в следующий миг. Это притягивает к тебе взгляд, и я смотрю, пытаясь уловить момент, когда ты, наконец, застынешь. Едва рассмотрев тебя, я теряю первоначальный образ и нахожу новый, не менее привлекательный, чем все предыдущие.

    - Зачем ты говоришь мне все это?

    - Не знаю, - пожал плечами Кимао. - Говорю то, о чем думаю. Вот и все.

    - Ты некрасивый, - вдруг ответила Данфейт. - Ты высокий и худой, хотя и худым тебя назвать нельзя. Словно, с тебя сняли кожу и оставили одни только мышцы. Твои густые черные брови нависают над совсем уж черными глазами, и складывается впечатление, что задержав на них взгляд чуть дольше, можно попросту кануть в лету. Твой белесый шрам слишком сильно выделяется на общем фоне загорелой бронзовой кожи. Он сразу же привлекает к себе внимание и остается только задаваться вопросом, почему ты так и не избавился от него. На твоем лице часто появляются желваки, словно ты специально сжимаешь свои зубы, чтобы показать их. У тебя массивный подбородок и ямочка на нем, как свидетельство того, что тебе постоянно приходится испытывать на прочность свою волю. И другие ямочки у углов твоего рта. Юга! Кто наградил это тело ими, ведь они совершенно не вписываются в твой облик собранного и надменного человека! О морщинках в углах твоих глаз я вообще молчу. Они появляются, когда ты улыбаешься и это, Амир побери, всегда привлекает мое внимание. Где они? Я не вижу их сейчас, хотя, вот эту борозду промеж бровей нахожу впервые. Ты некрасивый, Кимао Кейти, но все же на тебя хочется смотреть.

    - То есть, все, что сказано до слова "но" не имеет значения?

    - Нет, не имеет.

    - Интересно, ты вообще понимаешь, что только что сказала?

    - Я назвала тебя "некрасивым".

    Кимао улыбнулся.

    - Теперь я вижу морщинки в уголках твоих глаз, - вздохнула Данфейт.

    - Из всех женщин, которые встречались на моем пути, ты - первая озвучила правду, которую я знал всегда.

    - Пожалуйста.

    - Я не говорил "спасибо", Данфейт.

    - Не говорил... - прошептала Дани.

    - Поцелуй меня, - произнес Кимао, продолжая смотреть на нее.

    Дани медлила, а затем, обняла его и прижалась к теплому рту.

    - Что же ты творишь... - успела прошептать Данфейт, перед тем, как потерялась в омуте его рук.

    - Данфейт!!! - услышала матриати крик со стороны коридора.

    - Опять... - вздохнул Кимао, поднимаясь с пола и заправляя свою измятую рубашку.

    Данфейт подскочила следом.

    Эрика влетела в ванную, ничего не видя перед собой.

    - Что случилось? - с некой опаской произнес Кимао.

    - Они взорвали Югу!!!

    - Что?

    - Югу взорвали!!!

***

    Они спустились вниз и прошли в гостиную, где все собрались перед экраном трехмерного галографического телевизора. Передавали сообщение о теракте на одной из термоядерных станций Юги, который унес жизни около трех тысяч югуан. Плазменное защитное поле не выдержало удара, перекрытия конструкций расплавились и все подземные уровни станции сложились друг на друга. О точном количестве жертв пока ничего не сообщалось, однако всех предупредили, что в течение первых суток после происшествия жителям Юги следует принять дезактиваторы радиоизлучения и, в случае развития симптомов лучевой болезни, обратиться за медицинской помощью. Затем промельками кадры со спутников, запечатлевшие взрыв станции. Вспышка света и волна, расходящаяся по сторонам, стирая все, что находилось на ее пути. Самым животрепещущим вопросом оказался факт отсутствия действий со стороны военных и Совета Ассоциации Зрячих, которые не смогли предотвратить катастрофу. "Виновные понесут наказание", - сообщил глава Управления по чрезвычайным ситуациям планеты Юга.

    - Понесут, как же... - произнесла Данфейт, останавливаясь за спиной Кимао. - Сами взорвали, fiuro rectomo!

    Кимао положил руку ей на плечо, но замечания по поводу сайкаирянского нецензурного выражения, не отпустил.

    - Думаете, они попытались снова? - произнес Орайя.

    - Странно, что так быстро, - ответила Айрин. - Год прошел с момента прошлой попытки.

    - Так, вы все знаете? - прошептала Данфейт, присаживаясь на диван возле Эрики.

    - Нам с Бронаном рассказал Роэли, а Террей просто прочел меня, как открытую книгу и посвятил во все дела Йори. Так что, да, мы все в курсе.

    - Я не знала, что запасники есть на Юге.

    - Никто не знал, - ответил Кимао. - Я думал, что они так и остались на Мийе.

    - Глупо было бы оставлять все на Мийе, - покачала головой Айрин. - А вот распределить все равномерно, создав в каждом живом уголке нашей галактики, вполне логично.

    - Думаешь, и на Сайкайрусе они есть? - прищурилась Данфейт, глядя на сестру. - Отец бы сказал нам...

    - А кто, по-твоему, оплатил пять твоих копий на "черный день"?

    - Что?

    - Это отец рассказал мне про технологию. Совет предложил вложить ему деньги в разработку, и теперь где-то хранятся по пять наших с тобой копий!

    - Юга...

    - Только папа ни сном ни духом о том, что тебя убили на прошлой неделе в первый раз.

    Данфейт посмотрела на Кимао, а затем перевела взгляд на сестру.

    - Надеюсь, и в последний, - произнесла матриати. - Хочу выпить. Что толку сидеть перед телевизором? Если что-то пойдет не так, нас предупредят, - выдохнула матриати и поплелась на кухню.

    - Я ухожу, - произнесла Айрин.

    - Куда? - не понял Орайя.

    - Домой.

    - Так рано?

    - Да, так рано.

    - Тебя проводить?

    - Как хочешь, - ответила девушка и направилась к выходу.

    - Не прощаюсь, - пробурчал Орайя и пошел следом за Айрин.

    Остальные вошли на кухню и разбрелись по разным углам. Террей и Йори присели за барную стойку. Бронан крутился возле Эрики, продолжая внимательно наблюдать за тем, как она пьет один лишь сок. Данфейт села на столешницу, свесив ноги, и снова приникла к горлышку бутылки виски.

    Кимао, скептически посмотрел на всех них, и улыбнулся:

    - Может, поедим, наконец? Все готово, по-моему.

    - О! - воскликнула Данфейт. - Хорошая идея!

    Спустя тридцать минут Данфейт собирала посуду со стола, Кимао загружал ее в посудомоечную машину, а все остальные просто наблюдали за происходящим.

    - Вот так должна выглядеть пара связанных, - не удержался от комментария Йори.

    Данфейт остановилась и презрительно посмотрела на него.

    - И это говорит зрячий, влюбленный в мужчину?

    - Вообще-то, я не об этом. Ты знаешь, что "Матриати" с древнедеревийского переводится как "мать моих детей"? Когда в Академии обучали только мужчин, для женщины было честью стать матриати. Они были женами Великих людей, которые творили судьбу всего Мира. Но потом, им захотелось большего. Эмансипация. Женщины должны обучаться так же, как и мужчины. Своими руками вы разрушили то, что имели. Из жен вы сначала превратились в телохранителей, а затем и в рабов, естественно.

    - Лучше тебе заткнуться, - разозлился Террей. - Все зиждется на безнаказанности. Матриати не имеют прав - и это узаконено. Когда-нибудь, эта поганая система рухнет и тогда таким, как ты, окажутся нужны такие, как я!

    - Ты разрушишь ее? - улыбнувшись, спросил Йори.

    - Иногда во мне просыпается желание вмазать тебе по лицу!

    - Он не рассказывал вам, как мы стали связанными?

    - Заткнись!

    - Мы были лучшими друзьями. И я любил его, но не знал, что он может ответно. Мы говорили о женщинах, которых никогда не существовало, делились своими мыслями и знали друг о друге все, кроме главного.

    - Замолчи! - повысил тон Террей.

    - Ты сам вчера запаял край оболочки! Потому что тебе было стыдно за то, что мы такие. Они - твои друзья! Перед ними тебе тоже стыдно?

    - Дело не в этом...

    - Это я поцеловал тебя первым. Это я полагал, что ты настолько пьян, что даже не вспомнишь того поцелуя! Это я виноват в том, что произошло. Я, не ты!

    - Да, неужели? - возмутился Террей. - Минет себе ты тоже сам делал?

    Данфейт прикрыла ладонью рот. Эрика прикусила губу. Кимао и Бронан переглянулись и сделали вид, что не слышали этого.

    - Вам обоим, по-моему, хватит, - вмешалась Данфейт, вырывая бутылку из рук Йори.

    - Вас же всегда интересует, кто кого имеет! - закричал Йори. - Для вас важно знать, кто из двоих играет роль женщины!

    - Это не важно, - спокойно прошептала Данфейт. - Нам это не важно, - повторила она.

    - Ты переживаешь, - попыталась утешить его Эрика. - Это нормально, переживать за того, кого любишь.

    - Он думает, что мне проще разорвать его оболочку, чем поцеловать при всех этих... ...конченных...

    - Проще! - воскликнул Террей. - Тебе проще! Тебе всегда проще, потому что это я завишу от тебя, а не ты от меня!

    - Это они назвали тебя "матриати" и лишили всего, что было у тебя. Это они полагают, что ты должен защищать меня ценой своей жизни и исполнять любую прихоть, которая взбредет мне в голову. Потому что они не знают, что такое любить того, кто зависит от тебя! Для них связь - это сила воздействия на окружающих. Если пара сильна - значит, она достойна того, чтобы войти в ряды избранных. А если нет - они приготовят ей роль служек, которые будут подписывать бумажки сидя в своих рабочих кабинетах. Знаешь, почему мне нравятся эти двое? - Йори указал пальцем в сторону Данфейт и Эрики. - Потому что плевать они хотели на то, что о них думают! В этом их сила! "Черную тень" и "Красную Леди" знают все в Академии, и принадлежат эти имена не зрячим, да и не Великим матриати, а простым, самым обыкновенным девушкам, у которых в жизни осталось так же мало, как и у тебя. Такие, как они меняют ход истории! И они не побоятся кончить на глазах у каких-то там выскочек, потому что им наплевать на то, что о них подумают!

    - Ну, не совсем... - протянула Эрика, - но, почти...

    Террей посмотрел на Йори и поднялся из-за стола.

    - Мне очень жаль, что тебе пришлось это сделать вчера. Но, это был мой выбор. Мой и тебе пришлось его принять, как и все другое, что зависит от меня! Потому что я - это я, а ты - это ты!

    Йори хмыкнул и, подойдя к своему матриати, схватил его за голову и притянул к себе, жадно впиваясь в его рот.

    Кимао и Бронан тут же отвернулись от этой сцены, в отличие от девушек, которые как завороженные продолжали наблюдать за поцелуем двоих связанных. Эрика снова прикусила губу, а Данфейт просто улыбнулась. Они видели, как Йори подает свой язык навстречу и ласкает рот матриати, как Террей с силой сжимает его запястья и отвечает тем же. Наконец, они отстранились друг от друга и обернулись к остальным.

    - Простите, - произнес Террей.

    - Пошли домой, - ответил Йори и, схватив его за руку, потащил за собой к выходу.

    - Я провожу, - очнулся Кимао и пошел следом.

    - Что это было? - спросила Эрика, обращаясь к Данфейт.

    - Думаю, что отстаивание своих прав.

    - И кто кого отстоял?

    - Йори. Кажется, из них двоих, именно Йори наплевать на то, что подумают окружающие.

    - Великий зрячий-гомосексуалист?

    - А почему бы и нет? Кстати, как он меня назвал?

    - "Черная тень", - ответил Бронан, присаживаясь на стул. - Тебя называют так с тех пор, как ты сломала Сермилли нос.

    - "Черная тень", - повторила Данфейт. - Неплохо звучит.

    - Ты домой собираешься? - вдруг спросила Эрика. - По-моему, нам уже пора.

    - Тебя есть, кому проводить, - ответила Данфейт, вытирая влажной тряпкой стол.

    - Ты засранка, Данфейт!

    - Не большая, чем ты!

    Кимао встретил Бронана и Эрику в холле.

    - Вы тоже собрались домой?

    - Уже поздно, - ответила матриати.

    - Понятно...

***

    Эрика остановилась у дверей в свою квартиру и, открыв замок, вошла внутрь. Бронан остался стоять на пороге, глядя на нее.

    - Ты там или здесь? - спросила тианка, снимая обувь.

    - А мне нужно выбирать?

    - Теперь да. Либо ты там, либо здесь.

    - А чего хочешь ты?

    - Чтобы ты определился, и я смогла закрыть эту дверь. Сквозит, понимаешь?

    Бронан потянулся к ручке и захлопнул дверь перед носом Эрики, оставшись за ней. Тианка спокойно набрала в грудь воздух и сглотнула очередной ком, подступивший к горлу. Глаза защипало от чего-то и стало так грустно, что даже захотелось заплакать. Она никогда никого не любила. Она же не любила его! Никогда! Всхлип вырвался из нее. Еще один. И снова. Она ревела, стоя в холле своей квартиры, зная, что сама во всем виновата. Какими бы ни были мотивы ее поведения когда-то, это она встала на тропу мести, отказавшись от возможности начать жизнь сначала.

    Дверь перед ревущей Эрикой распахнулась, и в нее вошел Бронан, запирая с внутренней стороны. Зрячий разулся и, обойдя Эрику, направился на кухню.

    - Чай будешь? - прокричал он, включая чайник.

    Эрика тихо прошла следом за ним, вытирая рукавом своей блузы слезы со щек.

    - Ты все это время стоял там и выслушивал мои стенания?

    - Да, - кивнул головой Бронан. - Это тебе нужно было понять, чего ты хочешь. Я для себя уже все определил.

    - А милашка?

    Бронан приподнял брови и посмотрел на Эрику.

    - Я больше никому не позволю оскорблять тебя. Ни ей, ни кому бы то ни было другому.

    - Я не про это спросила тебя.

    - Мы расстались. Сегодня.

    Бронан налил кипятка в чайник и повернулся к Эрике.

    - Я никогда не говорил с тобой о том, что произошло год назад. Никогда не задавал тебе вопросов о твоем прошлом и старался увильнуть от любых тем разговора, которые могли коснуться Ариичи Строуна. Я не был готов выслушать тебя и принять правду такой, какая она есть на самом деле.

    Бронан тяжело вздохнул и, скрестив руки на груди, продолжил свой монолог:

    - Перед ужином, после которого я присоединил тебя, Ариичи пригласил меня в свой офис и объяснил, для чего приставил тебя ко мне. Он описал тебя редкостной шлюхой, которая смогла не только перетрахать пол Академии, где училась, но и соблазнить его самого. Я поверил, ведь рядом с ним стояла твоя мать и утвердительно кивала своей головой, когда он рассказывал о тебе. Я был зол. Я не мог понять, как не прочел все эти мерзости в твоей голове, как не понял, что ты представляешь из себя на самом деле. Я не хотел спать с тобой. Мне была противна сама мысль о том, что я стану очередным кобелем, которого ты поимеешь. Но, разозлить тебя, унизить, я очень хотел. И ты преподнесла мне сюрприз. Сначала, ты попыталась напоить меня, затем подсыпала какой-то дряни в чай. Я дал тебе понять, что знаю правду, и подумал, что таким образом ты решила отомстить мне. А потом ты напилась. В стельку, так сказать. Я затащил тебя в номер, чтобы уложить спать, но ты разделась и повисла на мне. Ошибается каждый, Эрика. Я ошибся потому, что влюбился в тебя, шлюху с большой буквы "Ш". Я не смог остановиться. Было плевать на зависимость, на связь, на всех мужиков, что были у тебя до меня. Я спал с тобой, и мне было наплевать на все. Когда менять что-либо стало поздно, я принял решение забрать тебя с собой. Ариичи, к моему удивлению, воспринял эту новость спокойно и, кажется, был даже рад подобному ходу вещей. Он предупредил меня, что ты - мстительная натура и не оставишь в покое ни меня и ни его после своего отъезда. Я в ответ на это только рассмеялся. Я купил тебя, как дорогую проститутку у сутенера, и не спросил себя о том, почему ты так легко покинула свой дом. Сомнения часто возникали в моей голове, но каждый раз, когда ты напивалась для того, чтобы лечь со мной в постель, я гнал их прочь. Я не хотел капаться в твоей голове, боясь взглянуть неприглядной правде в глаза. Человек - странное создание. Когда все в его жизни становится хорошо - он забывает о прошлом. Ты перестала утверждать, что Ариичи Строун - чудовище, которое насиловало тебя. Ты перестала проклинать меня и, кажется успокоилась, напиваясь по вечерам меньше, чем обычно. И я расслабился. Я смотрел в твои кроваво-красные глаза и понимал, что не смотреть просто не могу. Какой бы ты ни была, я любил тебя. Но ты бросила меня. Ты уехала и вляпалась в неприятности уже через неделю. Когда мне позвонили, я не был удивлен, но когда они сказали, что именно произошло, что ты убила зрячего, который пытался тебя изнасиловать, сомнения закрались мне в душу. Какой бы потаскухой ты ни была в прошлом, я понял, что смог сотворить невозможное - изменить тебя. Ты не знаешь, каких мне денег обошлась твоя свобода. И я никогда не расскажу тебе о той цене, которую заплатил за возможность подарить тебе другую жизнь. Но, знаешь, что еще я сделал? Я встретился с Ариичи и прочел его. Я заглянул в самые темные уголки его сознания, увидел тебя и не смог понять, почему ты стонала, когда он делал это. Я увидел ваши ссоры, его воспоминания о переговорах и обещания всем тем козлам запихнуть тебя к ним в постель. Я увидел его злобу, когда ты с улыбкой на лице рассказывала ему о том, как напоила кого-то или подложила проститутку вместо себя. Я так же увидел твою сестру и его отношение к ней. Знаешь, что самое странное? Он ведь действительно любил ее. Понимаешь? Любил. И даже тогда я не поверил, что он насиловал тебя. Как можно было? Уважаемый человек, море проституток вокруг и деньги, за которые можно купить любую. Я принял для себя правду о том, что ты сама легла с ним. Так было проще, понимаешь? С этим можно было жить. Но все же, я отомстил ему. Отомстил за его желание продать тебя любому, кто заплатит. Я лишил его главного - эрекции. К чему похотливому ублюдку деньги, если у него "не стоит"?! Слышал, что он пытался поставить себе протез... Болван. Он даже не знает, кому обязан своей импотенцией, - Бронан усмехнулся и снова посмотрел на нее. - После твоего возвращения все, вроде бы стихло. Ты, как будто, успокоилась, словно, отпустила ситуацию и обратила свой взор на меня. Я боялся, вначале, а потом снова плюнул на все. Я любил тебя, просто любил. А потом начались истерики и борьба за свободу. Ты выставляла меня на посмешище, но я терпел, полагая, что и это пройдет. Я считал, что ты остаешься рядом со мной, потому что любишь, и других причин быть не может. После того вечера, когда я понял, с кем ты собралась провести ночь, я потерял контроль над собой. Принуждение над тобой оказалось так легко исполнить, но смотреть правде в глаза было просто невыносимо. А вчера я занялся с тобой сексом и ты кончила. Твою мать, Эрика, ты кончила в первый раз в жизни! Знаешь, что такое понять, что ты оказался мудаком? Что ты насиловал любимую женщину целый год и не верил ей, когда она говорила тебе правду? Что ты совершил над ней принуждение и не поплатился за это? Вчера я хотел убить Ариичи. И сделал бы это, наверное, не останови меня отец. Я заявился в дом родителей посреди ночи, пьяный в стельку и выложил все, как на духу. Отец убедил меня, что убийство все равно ничего не решит. Эта паскуда лишь освободиться и, учитывая его общественное положение, наверняка будет трансплантирована в более молодое тело. Убедительные доводы. Я с ними согласился. Убийство не решает ничего. Он импотент. Гребаный, богатый импотент! Утром я пришел на занятия, не ожидая встретить там тебя. Но ты пришла, и не просто пришла, ты кончила вместе со мной у всех на глазах и защитила меня. Видела бы ты их лица, после того, как закрылась за тобой дверь... Своим поступком ты зародила во мне надежду, что я могу заслужить твое прощение. Что я могу исправить все и получить право остаться рядом с тобой. Прочесть Гритхен по возращении домой не составило большого труда. Я был в ярости и едва не ударил ее по лицу так же, как это сделала она. Я бросил ее. Без сомнений и сожалений. С Гритхен не было ничего, кроме секса. На этом строились наши отношения. Мне нужна была физиология, и она готова была ее предоставить. Я предупреждал, что никогда не полюблю, и ее, это, кажется, вполне устраивало. Наверное, я самый настоящий говнюк, но уж лучше так, чем лгать и пытаться сыграть в то, чего нет на самом деле. Кунилингус? Меня задели твои слова про кунилингус. Я никогда не лизал ее. Никогда, слышишь? И если ты еще раз скажешь мне подобное, я перестану делать это и с тобой. Думаю, это хоть немного заставит тебя думать перед тем, как ты начнешь что либо говоришь. Кстати, я пьян, если ты еще не поняла. А ты трезвая. Странно даже... Обычно, выходило наоборот...

    Эрика подошла к чайнику и, взяв его в руки, начала разливать чай по кружкам.

    - Спасибо, - произнесла она.

    - За что?

    - За многое. За Ариичи, в первую очередь. Ты лишил его смысла жизни, а это и есть лучшая месть. Спасибо за твое терпение, ведь иногда мне самой хотелось себя убить. Я развела тебя с лучшим другом. Я уничтожила тебя, как личность, заставив собирать заново, по частям. Я мстила. Всем. За все. За хорошее и плохое, только месть имела значение для меня. Но, знаешь, там, в том зале, где не стало Апри на наших глазах, я поняла одно, - я хочу жить. Так сильно хочу жить, что готова рискнуть всем, даже самой жизнью. Я не знала, поймет ли Кимао, что это не нож, а сюрикэны. Сможет ли словить один из них. Сможет ли убить существо, которое как две капли воды похоже на его матриати. Я не знала этого и рискнула. А потом этот засранец пошел в туалет и убил себя. Разве я могла понять, зачем? Я видела последствия - Кимао Кейти убил себя моим сюрикэном. Мир рухнул, Бронан. Я пропала. Допросы, объяснения, факты и твое лицо, маячащее надо мной по сто раз на дню. Это желание жить, эта нить, которая дороже самой свободы, заставило меня вздохнуть с облегчением. Месть не приносит облегчения, Бронан. Кому, как ни мне знать это. А вот жизнь... Я хотела переспать с тобой, чтобы почувствовать, какого это по доброй воле и без допинга. Я убеждала себя в том, что просто издеваюсь над тобой, пытаюсь обскакать милашку, но потом ты сделал это, и я поняла "почему". Ответ был очевиден. Я просто хотела сделать это с тобой. Понравилось. И в аудитории понравилось. Когда милашка ударила меня, я поняла, что заслужила это. Я - красная сука, которая заслуживает пощечины, да и не одной. Я не желала тебе зла. Я готова была отпустить тебя и не претендовать больше никогда... И тут ты приходишь на ужин. Ты один. И ты приносишь мои любимые красные шарики... Ты всегда приносил именно их, когда хотел помириться... А потом ты закрыл дверь и остался за ней... - Эрика поставила кружку на стол и повернулась к нему, - ...а я поняла, что люблю тебя...

    Бронан выдохнул и вылил не допитый чай в раковину.

    - Где ты хочешь заняться любовью? В комнате? На диване? На полу? Здесь, на столешнице? Где ты хочешь? Скажи, и я заставлю тебя кончить там, где ты захочешь...

    Эрика посмотрела на него и прикусила свою губу. Такой красивый, даже когда пьяный...

    - Здесь.

    Бронан посмотрел на нее и улыбнулся.

    - Я люблю тебя, - повторила она, когда поняла, что уже сидит с разведенными ногами на столешнице.

    Бронан провел руками по ее остриженным волосам и заглянул в багровые глаза.

    - Я все равно люблю тебя больше, Eria.

    Она опять выгибалась под ним, заглатывая воздух ртом и сжимая свои зубы. Но, Юга, как же приятно ему было слушать эту искреннюю тишину, вместо поддельных громких стонов...

***

    Кимао закрыл дверь за связанными и вернулся на кухню. Данфейт там не было. Зрячий нахмурился. Куда она могла пойти?

    - Данфейт? - позвал он, обходя первый этаж. - Данфейт! - прокричал он, поднимаясь по лестнице на второй.

    В гостевой комнате горел свет. Кимао открыл дверь и остановился.

    Данфейт сидела в ночной рубашке на разостланной постели.

    - Ты собралась спать? - произнес Кимао, даже не пытаясь войти внутрь.

    - Хоть я и пьяна, но все еще в своем уме.

    Данфейт оттянула бретельку ее бледно-розовой шелковой рубашки и вопросительно посмотрела на Кимао.

    - Я в таком не сплю. Предпочитаю хлопок или лен. Или вообще ничего, если слишком жарко.

    Кимао нахмурился и вошел внутрь, оставляя дверь открытой.

    - Зачем надела тогда?

    Данфейт распахнула глаза и выдохнула. То ли он просто издевался над ней, то ли алкоголь действует на него отупляющее. Дани поднялась с кровати и, обогнув зрячего, закрыла дверь.

    - Я надеялась, что ты снимешь ее с меня, - произнесла матриати, заливаясь краской стыда при этом.

    Кимао остановился напротив нее и, не выдержав испытания, засмеялся.

    - Ты такая трогательная, когда пытаешься раскрутить меня на секс! Разве так соблазняют? Одной рубашкой меня не купишь!

    - А так? - ответила Данфейт, рывком скидывая с себя шелковую ткань и преставая перед ним, в чем мать родила.

    Кимао уронил свою голову и исподлобья посмотрел на нее.

    - Опять не угодила? - произнесла Данфейт, в душе которой, на этот раз, зародились сомнения по поводу верности принятого ею решения.

    - Мало! - прошептал зрячий и набросился на нее.

    Данфейт оказалась прижатой к двери, и возможности проронить хоть слово у нее больше не было.

    Его губы впились в ее рот, словно последним в его жизни был этот поцелуй. Его язык проник в нее и утонул, не желая возвращаться назад и покидать ее. Его зубы коснулись ее нижней губы и зацепились за нее, утаскивая в свой рот и сминая, лаская, обнимая своими губами. Его пальцы ослабли и зарылись в ее волосы, поглаживая кожу и еще сильнее притягивая к себе. Данфейт ответила ему. Погладив шершавую поверхность его языка, она сама вторглась в его рот. И он не захотел ее отпускать. Руки Данфейт коснулись его лица и потянулись к волосам. Они заблудились в ворохе густых черных прядей и сжали его голову с той силой, на которую были сейчас способны. Он приник к ней всем телом, и не понятно стало, кто из них двоих хотел начать это первым.

    Руки Кимао оказались на ее обнаженных будрах. Ладони сжали упругие мышцы и, подхватив ее, усадили на себя. Прикасаясь пальцами там, где ей хотелось, он распалял в ее теле пожар. Соски, что прижимались к его груди, начали ныть и Данфейт скинула с него рубашку, чтобы прикоснуться ими к его обнаженному торсу.

    Кимао оторвал ее от двери и уронил на пол. Его язык приник к коже ее шеи, и поцелуй запечатал это место. Ладонь соскользнула и упала на грудь, сжимая ее и поглаживая набухший сосок. Он наклонился и теплое дыхание накрыло розовую вершинку. Данфейт выгнулась, отстраняясь от него, но он последовал за ней, не желая отрывать свои губы от ее кожи. Его пальцы пробежались вдоль линий мышц на ее животе и спустились ниже, прикасаясь к плоти. Влага оросила его ладонь и палец, задевая клитор, скользнул в тепло ее тела. Мурашки побежали по телу Данфейт и застряли внизу живота. Ее пальцы запутались в его волосах, сжимая шелковые пряди в своих кулачках. Его руки легли на ее бедра и заскользили по ним вверх. Ее ладони пробежались по рельефу мышц его спины, спускаясь на талию и прикасаясь к поясу его брюк. Ее язык оставил влажный след на его шее. Она прикусила мочку и втянула ее в свой рот, лаская ямочку за ушком. Кимао повернул голову и снова встретил ее губы. Он прикусывал их, он втягивал их в свой рот, гладя ладонями ее бедра и прикасаясь пальцами к ее плоти, скользя, на этот раз, по поверхности, и не проникая внутрь. Она расстегнула ремень и застежку его брюк, снимая их с него вместе с бельем. Он протянула руку и прикоснулась к тому, что упиралось ей в бедро. Теплый... Бархатный... Она провела по нему пальцем и погладила самый кончик. Кимао вздрогнул от этого движения, и произнес что-то на деревийском.

    Ее руки обвили его шею, ее обнаженная грудь прижилась к нему.

    - Я люблю тебя, - прошептал Кимао, сжимая ее колени своими ладонями и наполняя трещещущее тело собой.

    Бледная кожа Данфейт покрылась пятнами, губы распахнулись и изо рта вылетело нечто, вроде тихого придыха. Ее веки приоткрылись и тут же сомкнулись на глазах. Она вздохнула полной грудью и начала двигаться. Прикасаться к нему, чувствовать, как жар его тела обжигает ее кожу, испытывать дрожь, когда он, в ответ, подает свои бедра вперед и прикасается к самой ее сути. Он провел языком по ее распухшим губам и больше не смог оторваться от них. Хотелось большего. Еще большего, чем была сейчас. Он подхватил ее и усадил на свои колени, позволяя самой определять, каким образом ей двигаться. Он ласкал ее рукой, заставляя выгибаться и прикасаться к нему своим животом.

    Она чувствовала его всего, каждое движение, каждый толчок, каждое прикосновение к сердцевине, скрытой внутри. Она подавала бедра навстречу, хватая воздух ртом каждый раз, когда он заполнял ее до отказа. И маленький бугорок, что терся о его живот... Он специально прогибал спину, чтобы задевать его.

    Что такое целое? То, что нельзя разделить или то, что образует совершенство, будучи составленным из разных элементов? Они были целым сейчас. И все казалось правильным, и таким понятным, что по-другому, и быть не могло. Это удовольствие. Такое знакомое и совершенно новое в одно и то же время. Данфейт распахнула глаза и прижалась к его шее.

    - Кимао! - простонала она, цепляясь пальцами за его спину и оставляя на ней багровые полосы от своих ногтей.

    - Done Faitu...

    Ее грудь... Она оказалась прямо перед ним. Он протянул ладони и сжал ее в своих руках, а потом наклонился и начал целовать, растирая вершинки сосков своими ладонями и обволакивая языком нежную молочно-белую кожу. Неспешно, медленно и так... ...нежно... Данфейт застонала, когда почувствовала, как он посасывает ее. Его ладони легли ей на шею и снова притянули к себе. Его язык заскользил по ее ключице, оставляя влажный след на ее теле. Его губы сомкнулись и покрыли поцелуями кожу под каждым из пальцев его рук. Он взял в ладони ее лицо и осыпал поцелуями каждую из его черт. Брови, веки, виски, скулы, нос, щеки и прикоснулся к губам, раскрывая свой рот и поглощая ее собой. Он вторгся в нее своим языком, лаская ее, играясь с ней, и не позволяя отстраниться или вздохнуть. Его руки заскользили по ее спине и опустились на бедра, сильнее прижимая к себе.

    Он отстранился и посмотрел на ее лицо. Красивая... Какая же она красивая... Темные волосы, спутанные на затылке, глаза, в которых хочется тонуть, носик, о который хочется потереться своим носом, ямочки у углов рта, что так и тянут прикоснуться к ним губами и бледная кожа, которая шелушилась на щеках, если она долго пребывала на солнце...

    Кто она, его женщина? Она не отказалось от собственных принципов, попав в общество, где все ее убеждения противоречат правилам. Она обижала его, сама того не понимая... С какой легкостью она заставила его страдать? Насколько просто она смогла стереть из его памяти привязанность к другой? Она неправильная... Она не вписывается ни в какие рамки... Она олицетворяет все то, с чем его учили бороться... Но, как противостоять тому, от чего не можешь отказаться? Как отказаться от того, к чему тебя так влечет? Как владеть той, которую нельзя приручить? Принять такой, какая она есть. Он принял. И долго не мог понять "почему"? Потом понял. Когда почувствовал, что потерял... Понял, что просто любит и точка.

    Он приподнял ее за бедра и вновь опрокинул на пол, придавливая своим телом. Он наклонился к ее губам, и, прикоснувшись рукой к ее плоти, развел ее бедра, снова наполняя собой. Она втянула в себя кислород и застонала.

    - Мне плевать, что ты пьяна, - прошептал Кимао. - Ты запомнишь все... А если забудешь, я напомню тебе... Ты будешь любить только меня, только меня будешь хотеть. Каждый раз, как посмотришь мне в глаза, будешь думать только о том, что я могу с тобой сделать, - прорычал дерева, приподнимаясь к ней и встречая ее губы на своем пути.

    - Кимао... - простонала Данфейт, когда почувствовала, как он надавливает своим пальцем на совершенно недоступное, в ее понятии, место.

    - Тебе понравится, - прошептал он и ввел палец внутрь, нажимая и двигаясь, синхронно с собой.

    Почему она позволяла ему? Почему не испытывала стыда за то, что он делает? Почему наслаждалась каждым запретным движением, которые он совершал в ней? Другие ощущения. Иные эмоции. Он стал более настойчивым, он знал, что делал и чего требовал от нее.

    - Кимао... - пропищала Данфейт, выгибаясь на полу и пытаясь ускользнуть от него, его плоти и пальца.

    - Глупая, - прошептал он перед тем, как она выгнулась под ним и сократилась всем своим существом.

    Этот взлет... Волны, охватывающие все тело и заставляющие рычать и пригибаться, прижимая ее еще ближе к себе.

    Его стон, такой низкий, урчащий на ухо... Его тепло разлилось у нее внутри и запульсировало в самой сути. Он дрожал, так же, как и она. Он рассыпался вместе с ней. И понимать это было слишком приятно, точно так же, как и чувствовать его оргазм, отвечая экстазом на экстаз.

    Единственная мысль, которая пришла к ней в голову в этот момент, была приятной. Она почувствовала себя свободной. Столько лет в борьбе, в движении, в стремлении нагнать кого-то, что-то доказать, и, вдруг, на все это стало наплевать.

    Он заглянул ей в лицо и улыбнулся. Девушка, не осознающая своей собственной красоты. Творение, выражающее благодарность только за искренние добрые поступки. Существо, говорящее правду в глаза и полагающее, что собственный отец не любит ее. Она не знает, что за силой теперь обладает. Рано или поздно, они начнут ее бояться. Так же, как боятся его самого.

    - Если сейчас ты назовешь меня другим именем, я за себя не отвечаю, - прошептал Кимао и рассмеялся.

    - Заткнись, - простонала Данфейт, поглаживая пальцами кожу на его спине, покрытую испариной.

    - Мало... - прошептал Кимао, прикусывая ее ухо. - Мне мало...

    Дани потерлась о него щекой и прикоснулась губами к пульсирующей жилке на шее.

    - Повернись на живот, - прошептал он.

    - Нет! - словно выстрел, прозвучал ее голос.

    - Почему "нет"?

    - Не хочу так... - произнесла она, закрывая свои глаза.

    - Это не принуждение, Дани.

    - Я сказала "нет"!!! - повысила тон она и отвернулась от него.

    Он приподнялся над ней и заглянул в раскрасневшееся лицо.

    - Тогда, поцелуй меня, - улыбнулся Кимао, прикасаясь к ее лицу. - Просто поцелуй.

    Она распахнула веки и потянулась к нему. Мягкие движения бархатного языка. Мурашки по телу от его прикосновений. Губы, закусанные им по странной прихоти. Руки, что вновь побрели по ее телу. Пальцы, что коснулись ее груди. Вздох от того, что он потер ее соски.

    - Я схожу с ума по твоей груди, - прошептал Кимао и прикоснулся влажным ртом к набухшей вершинке, втянув ее в себя.

    Данфейт запустила пальцы в его волосы и начала перебирать густые пряди. Как же приятны были ему эти движения! И этот неповторимый аромат, исходящий от ее кожи... Он делал из нее раба, трепещущего пред рукой своего хозяина.

    Кимао вновь заполнил ее тело. Такое мягкое, такое податливое и родное...

    - Теперь я знаю, как ты хочешь заниматься любовью, - прошептал он, склоняясь к ее уху.

    - О чем ты? - простонала Данфейт, хватая воздух ртом.

    - О нежности, - засмеялся он и провел языком по ее виску. - Ты любишь ласку, таешь от прикосновений. Страсть тебя не привлекает. Ты полагаешь, что искренность может выражаться только в нежности. Я подарю тебе ее. Я дам тебе все, что ты захочешь. Только будь со мной. Просто будь со мной...