Онлайн чтение книги Crimson Iris
Счастье

Мне не нужно денег, мне не надо счастье, я хочу запомнить, как смеется счастье…

Блин, что делать? Родители приехали домой раньше времени. А если они узнают, что мы встречаемся? А они узнают, ведь я сейчас сижу в машине вместе со Стасом, с которым, собственно, и приехала домой. Это самая тупая ситуация в которую я когда-либо попадала! Блин, что делать? Что делать?!

— Илон, успокойся, — спокойно сказал парень, который, видимо, заметил мое напряжение. — Все будет хорошо. Мы просто скажем, что за то время, что провели, живя под одной крышей, узнали друг друга получше и, поэтому сдружились. А когда возвращались домой, то я предложил тебя подвезти. Вот и все. Я уверен, что это прокатит, зная наших предков.

— Ты думаешь? — с неуверенностью спрашиваю я.

— Стопроцентно, — сказал Стас, подмигнув мне.

— Ладно, — собралась с мыслями я. Как же все-таки хорошо он умеет убеждать.

Мы зашли в дом, и первое, что увидели, так это на всех парах летящую к нам маму. Она, в прямом смысле, запрыгнула на меня (я чудом удержалась на ногах) и сжала в объятиях. «Конечно, я тоже была рада видеть тебя, но не до такой же степени, чтобы сбивать, на этих же радостях, с ног. Мама ты такая мама. Ведешь себя, словно ребенок и в свои тридцать девять лет никак не повзрослеешь, но все же я тебя очень люблю. Я по тебе безумно скучала», — при этих мыслях я ее ответно обняла. Слышу, как Стас, при этом зрелище, тихонько хихикнул. Гад.

— Здравствуй, доченька!!! Я так по тебе скучала! — кричала на весь дом мать, при этом щедро зацеловывая. На эти крики и сестренка прибежала. — Как ты?! Здорова ли, больна? Как жилось без меня? Хорошо ли питалась? Никто не приставал к тебе? — обрушился на меня шквал вопросов.

— Ангелина Юрьевна, здравствуйте, — спас меня рядом стоящий парень, ведь ходячий шквал эмоций, после того, как вылился на меня, переметнулся на него.

И Волкова постигла та же учесть, что и меня. Таких обнимашек он реально не ожидал. Теперь моя очередь хихикать.

— Здравствуй, Стасичек! — это «Стасичек» меня вынесло, и теперь я не хихикала, а просто заливалась смехом. Этого я точно никогда не забуду.

В итоге мама все же удосужилась нас впустить в дом, а то все эти обнимашки и приветствия проходили прямо в прихожей. Но это только начало. Нам пришлось где-то с час выслушивать в мельчайших подробностях про мамино путешествие в Рио-де-Жанейро. С час она расспрашивала, как у нас дела и примерно с час заставляла примерить все подарки из Рио, а это была именно одежда. Хоть все это и было утомительно, но я рада, что мама приехала, мне ее действительно не хватало. На вопрос, почему они так рано приехали, и где находится дядя Валера, она ответила: «Валеру срочно вызвали на роботу, и он сразу по приезду туда направился».

После столь утомительного дня я прям, свалилась на кровать. Сегодня действительно был тяжелый день.

***

Блин, как мне плохо. Тело ломит, неимоверная слабость, голова раскалывается, да еще и кошмар приснился. Наверняка у меня температура. Так, надо постараться встать и найти градусник. Собравши силы в кулак, я дошла до гостиной и увидела маму, которая почему-то не спала в пять часов утра. Увидев мое состояние, она мигом притащила градусник и, усадив на диван в комнате для отдыха (да, на тот самый злополучный диван, на котором Стас с кем-то сексом занимался), я померила температуру. Тридцать восемь и два — мамин вердикт. Короче, с утра пораньше день не задался.

***

Я все утро провалялась в кровати. Перед походом в школу меня наведала сестренка. Чуть позже мама, но и она умчалась на роботу. А потом служанка принесла лекарства, проследила, чтобы я их выпила и удалилась восвояси. В итоге я осталась сама наедине с болезнью.

В детстве было точно также. Когда я болела, со мной рядом никого не было. Отцу я нахер не нужна, мама была на работе или же заботилась о Карине и не могла со мной быть постоянно. Не знаю почему, но именно с детства у меня развился страх к одиночеству и именно с детства, когда я болела, он выходил наружу. Я ненавижу болеть, ведь, когда я больна, у меня начинается неминуемая истерика, выходит наружу агрессия, которую я все время в себе держу, и приходит долгая депрессия. Я никогда не говорила маме истинную причину моих нападков, ссылая все на что-то другое. Я понимала, что мама занята и не может со мной возится, и поэтому держала и держу, все в себе по сей день. Это моя слабость.

Сейчас же я очень хочу увидеть Стаса. Я очень хочу, чтобы он был здесь, ведь без него я опять подамся тем чувствам, про которые желаю забыть. Но этого не случится…

И тут открывается тихонько дверь, и я вижу Стаса. Неужели, он действительно пришел? Неужели, это не сон?

— Почему ты здесь? — спрашиваю охрипшим голосом я. В моих глазах стоят слезы.

— Что значит «почему»? Ведь я должен быть в трудную минуту со своей девушкой, — задорно говорит он, улыбаясь безмятежно игривой улыбкой, и даже не подозревает, сколько это для меня значит…

Pov Стас

Что это с ней? Она как-то себя ведет не так. Почему в ее глазах слезы? Может, мне удастся ее развеселить?

— Что значит «почему»? Ведь я должен быть в трудную минуту со своей девушкой, — говорю я с задорностью, улыбаясь безмятежно игривой улыбкой. — Что такое? Илона, почему ты плачешь?

С ней определенно что-то не так. Разревелась на пустом месте. Я впервые вижу ее в таком состоянии, не считая нападение того маньяка, но здесь было что-то другое… Что-то такое, что я, возможно, никогда не узнаю.

— Просто, «хнык», я очень счастлива, «хлюп», — говорит она хриплым голосом, пытаясь вытереть слезы, но они продолжают течь. — Это все из-за температуры, «хлюп». Я сейчас успокоюсь.

Я сел на кровать и взяв Илону за руку, потянул на себя. Она уперлась своим влажным носом о мою грудь, а я в свою очередь, дотронулся ладонью до ее волос, погладив их, сказал:

— Поплачь немного. Тебе станет легче.

Мне кажется, что именно так я могу ей помочь. Именно так я могу поддержать ее. Я не хочу, чтобы она плакала. Я только хочу, чтобы она улыбалась, ведь ее улыбка дороже всего, что у меня есть…

Каким я был дураком, что не видел, как возле меня находится мое счастье…

— Илона, ты мне нравишься, — непроизвольно вырывается из моих уст.

И только через минуту я понимаю, что именно взболтнул.