Онлайн чтение книги Легенда об искажающем Legend of the great magician Iachuthath
Глава 10. В которой Пэг с друзьями подвергаются нападению, а лорд Хорлайт использует последнюю возможность выиграть выборы честным путём

Огромный мощный волк набросился на Корва, целясь тому прямо в горло, однако наткнулся на твердый налокотник из плотной кожи, который рослый лесовоз носил по долгу работы и решил не снимать даже в поездке, слегка опешил и зло клацнул зубами.

      В тот самый момент двое других животных скалились на данубара, который отбивался от них тяжелыми копытами. Волки выжидали нужный момент, не нападали опрометчиво.

      Четвертый зверь рыскал в кустах, принюхиваясь и вслушиваясь в шорох листьев. Пэг с друзьями сидели в паре метров от чудовища и боялись даже дышать. Братья Сипль и Мелкий Зудя успели взобраться на стоявшее неподалеку дерево.

      — Вот везучие, — с досадой подумал Пэг и вспомнил, что тунлинские хулиганы всегда отличались особым умением быстро ориентироваться на местности.

      На беду или на везение, рыскавший по кустам волк получил по темени громадным, величиной с кошачью голову, желудем и переметнулся к дереву, на котором находились братья и их друг.

      — Пойдем туда? — глазами Лора указала мальчишкам на дерево, что росло рядом с ними.

      — Нет, нельзя, — приложив палец к губам, осадил девочку её более благоразумный друг, Пэг, который жестами показал: «Если мы сейчас пойдем туда, то привлечем внимание волков. Ты плохо лазаешь по деревьям и даже если мы выиграем пару секунд, пока будем тебя подсаживать наверх, то сами все равно попадемся». Несмотря на сложность объяснений, сами жесты заняли всего четыре движения. Неф кивнул и на всякий случай закрыл ладонью рот, чтобы не выдать себя, но, как назло, задел веткой свой нос и громко чихнул.

      Три зверя одновременно рыкнули и ринулись к кустам с разных сторон. Лишь один волк остался возле возницы, не давая тому даже приблизиться на помощь детям.

      — Побежали! — не сговариваясь между собой, дети бросились врассыпную. За каждым из них помчался зверь с единственной целью — загрызть, задрать, уничтожить.

      Что такого ребята сделали этим странным ездовым животным, так мало похожим на всех зверей, с которыми они до того момента сталкивались, ни Пэг, ни Неф, ни тем более Лора — не знали. Инстинкт твердил им выбрать безопасное место и спастись.

***

      По всей Эова-анге трубачи и глашатаи двое суток напролёт выкрикивали наказ лорда Хорлайта о созыве ареопага. И в тот самый момент, когда сам Эдмун Хорлайт едва переступил порог своего замка, ареопаг уже собрался. Ибо лорд не прослыл бы хитроумным, если бы не мог подгадывать некоторые события к нужному ему времени. Поэтому, как только жена и дочь ушли в свои покои, Эдмун в сопровождении двух стражников-телохранителей отправился в Залу Собраний.

      — Как думаете, оно съедобно? — крючконосая старуха с лицом, похожим на урюк: таким же желто-оранжевым и морщинистым, взяла двумя пальцами лежавшего на блюде шоколадного червяка и слегка покрутила.

      — Госпожа Зоффа, странная вы какая-то, — заметил её ближайший сосед, и, поймав на себе вопросительный взгляд, продолжил: — Ну, ведь Вы же ведьма. Так говорят, по крайней мере. Ведьмы же кушают червей, лягушей и прочую гадость.

      — Да? — удивленно произнесла та, которую назвали Зоффа. — Вот посмотрите на господина Риульто. Не похоже, что главный звездочет питается Звездным соком, ху-ху-ху.

      Старуха ехидно хмыкала, в то время как толстый, едва помещающийся на двух сколоченных специально для него стульях, господин Риульто пытался дотянуться до очередного куска бараньей отбивной.

      — Не знаете, зачем нас здесь всех собрали? — произнесла соседка справа, миловидная молодая женщина. — Здесь все такие серьезные люди…

      — Новенькая, да? — проскрипела старуха. — Молодая и… симпатичная. Когда-то и я была такой же, как ты.

      — Это ведь было, небось, во времена Бельфаста, или еще древнее, — кокетливо махнула рукой новенькая.

      — Хе, это было не так давно, как ты думаешь, — хихикнула Зоффа. — Старость, она необратима и неотвратима… Как и смерть.

      В тот момент, когда лорд Хорлайт вошел в залу, все члены ареопага закончили обедать и слуги уже убирали скатерти. Это был излюбленный приём молодого лорда — хорошенько накормить человека, прежде чем обращаться к нему с какой-либо просьбой. Еще отец, прежний лорд, твердил ему, что плотное и сытое брюхо менее восприимчиво к критике чего-либо. А значит, такому человеку можно было без опасения внушить любую мало-мальски приемлемую для него идею.

      — Рад, что вы отобедали, — начал свою приветственную речь лорд. — У меня к ареопагу дело, которое не требует дальнейших отлагательств. Итак, предлагаю начать заседание!

      Отолийские историки на протяжении долгих лет спорили о значении того самого заседания в жизни Эова-анги. Одни полагали, что это было рядовое событие, которое, кроме как на продвижение фамилии Хорлайтов, ни на что более не оказало никакого влияния. Другие, напротив, были уверены, что именно с заседания ареопага началась новая эра в жизни отолийцев. Цепь событий, которая крутила колесо истории этого мира в одном направлении, закрутила его по-другому, не совсем противоположно, но иначе.

      Также разнились сведения о количестве членов ареопага, присутствовавшем на заседании. Да и имена практически всех собравшихся давным-давно канули в лету. Ведь после того раза ареопаг собирался всего лишь раз, да и то по какому-то незначительному поводу.

      Известен лишь факт, что среди тех, на кого была возложена миссия по выбору того или иного закона, не было случайных людей. Это были уважаемые горожане, составляющие элиту. С ними считались предыдущие лорды — вынужден был с ними считаться и Эдмун.

      — Я так понял, что юный лорд предлагает нам проголосовать за то, чтобы мы могли наделить его диктаторскими полномочиями, — произнес главный звездочет и нахмурился. — Вы изложили нам все причины, почему именно мы должны так поступить. Изложили довольно убедительно… Но вряд ли мы сможем изменить закон. Даже в этом исключительном случае.

      — А вот я ничегошеньки не поняла, — прошептала новенькая своей соседке. — Почему господину Эдмуну могут отказать? Он ведь красавчик.

      — Как ты смогла попасть сюда? — покачала головой старуха. — Куда подевался феодал Адьяпакан? Из всех, кого я помню, здесь не хватает лишь его.

      — А, так мышонок сам попросил меня посидеть здесь вместо него, — захлопала глазами молодая особа. — Он занимается устройством моего театра, туда как раз должны были завести новый настил для сцены. Еще он заказал у каких-то купцов огромный атласный занавес и парочку рабов для проворачивания…

      — Актриска, значит? — сказала старуха и хихикнула. — Феодал Адьяпакан, этот старый хрыч, всегда был ловеласом, но чтобы прислать одну из своих пассий сюда, в то место, где решается судьба страны! Надеюсь, он тебе запретил принимать чью-либо сторону.

      — Нет, мышонок сказал, что я могу делать все, что захочу, а он потом все сделает, как надо, — сказала молодая актриса и широко улыбнулась.

      — Эх, а я всегда считала его разумным человеком. Когда-то он и был таким. — Произнесла Зоффа и всплеснула руками. — А теперь вот, полюбуйтесь! — вверяет судьбу Эова-анги какой-то вертихвостке!

      — Не вертихвостке, а актрисе. И вы мне так и не объяснили ничего!

      — Хорошо. Не думаю, что ты всё запомнишь, но слушай. До недавнего времени нашим городом правили три лорда-протектора. Лорд Онез Фринрайл — отец супруги Эдмуна Анелы, был королём-купцом. Вся торговля и связи с другими странами, так или иначе, находились в его толстых ручонках. Анела, его дочь, по слухам, нисколько не способствовала дальнейшему укреплению отношений с другими странами.

      Лорд Максимилиан Хорлайт — отец Эдмуна, ужасный человек — жестокий и властолюбивый. Поговаривают, что он убил собственного отца, а его самого задушил в постели его сын, которому не хотелось ждать, пока отец передаст ему власть. Но это лишь слухи. На людях Эдмун был образцовым сыном. Как и его родитель, юный наследник с младых ногтей умел командовать армией.

      Третий лорд — Трэг Картрайт был самым уважаемым правителем из этих трех сюзеренов. Его вотчиной были ремесла и наука. Но оказалось, что старик, дожив до глубоких седин, не нажил себе потомства, так что на его место претендовать некому. Сам он исчез бесследно, будто растворился в воздухе. Но как ни пытались найти хотя бы какие-то его следы — все тщетно.

      Вот и получается, что наследников осталось двое — Эдмун и его супруга Анела. Но если быть более точным, то основной наследницей является их общая дочь — Аличе. К счастью для девочки, Эдмун в ней души не чает, иначе он бы хладнокровно избавился и от неё тоже.

      — Бррр, какой ужас, — сказала актриса, поёжившись, и продолжила, — но если у молодого лорда Эдмуна есть в подчинении куча солдат, почему бы ему просто не захватить власть?

      — Все дело в том, моя милая, что есть закон, который запрещает лордам использовать любые средства для свержения друг друга. Любой солдат имеет право убить того офицера, который отдаст ему такой приказ, не боясь быть осужденным за это. Но мы с тобой заболтались и совсем прослушали то, что говорил уважаемый господин Риульто.

      — Так, значит, это воспринимать как отказ? — грозно выступил вперед Эдмун.

      — Понимайте как захотите, но в завещании лорда Картрайта, которое хранится в надёжном месте, говорится, что в случае его смерти всё имущество должно перейти к одной из городских гильдий. Не думайте, юный господин Хорлайт, что только вы можете планировать события по своему усмотрению. Совет гильдий уже отдал мне, как полномочному представителю, право распоряжаться имуществом господина лорда.

      — Вы просто хотите заполучить большое влияние, господин главный звездочет, — процедил Эдмун. — Не думаю, что остальные члены ареопага вас поддержат…

      — Уже поддержали, — пробасил один из присутствующих на собрании мужчин — глава свечного завода. Его короткая борода была сильно опалена с левой стороны, а руки — покрыты ссадинами и ожогами от расплавленного воска. Даже в его речи чувствовалась некая пламенность. — Яркая и пылкая речь ваша, господин Хорлайт, нас тоже впечатлила. Признаюсь, что многие из нас отдали бы свои голоса вам, если бы были уверены, что вы не сожжете город дотла. Нам показывали, что будет с городом в том случае, если Вы станете полноправным и единоличным правителем. — Мужчина показал в сторону небольшого черного шара со скошенной набок верхушкой. — Ретумфалах позволил нам заглянуть в вероятное будущее. Довольствуйтесь тем, что имеете, милорд, ваша власть и так велика, но ни один из нас не позволит сделать её безграничной даже для вас.

      — Вы просто кучка идиотов! — рявкнул Эдмун, схватил со стола шар и со всей силы стукнул им об пол. — Верите каким-то игрушкам!

      От ретумфалаха откололся небольшой кусок, а остальная часть, подпрыгнув, покатилась под один из столов. Там волшебный предмет был найден, аккуратно поднят и незаметно спрятан в тряпицу.

***

      Когда за Пэгом погнался здоровенный волк, мальчик, ничуть не сомневаясь, побежал в единственное, как ему казалось, безопасное место. Раскрыв дверцу странной незнакомой кареты, мальчик запрыгнул внутрь и отдышался. На него изумленно и в какой-то степени даже испуганно глядели встревоженные пассажиры. И хотя внутри кареты было гораздо больше взрослых, тем, на кого первым обратил внимания Пэг, был ребенок.

      Это был бледный мальчик одного с ним возраста или, быть может, несколько младше. Тот смотрел на Пэга, будто на неведомую зверушку, не зная, как ему следует поступить: бояться ли ему незнакомца или же не стоит. В поисках ответа, он посмотрел на одного из мужчин, сидевших рядом. Мужчина был еще более бледен, чем мальчишка, так что Пэг даже подумал, что перед ним сидит алебастровая статуя. Одет он был в камзол темного, почти чёрного цвета — цвета, который еще больше усиливал контраст с мертвенно-белой кожей. Сухая кожа ладоней, которая плотно обтягивала кости, была покрыта коркой из струпьев. Тело незнакомца было настолько худым, что если бы он вдруг рассыпался на отдельные костяшки, Пэг нисколечко бы не удивился.

      Помимо бледного мальчугана и сухокожего незнакомца, внутри кареты сидели две женщины и еще один мужчина. Второй мужчина и одна из женщин были такими же белокожими, как и первый незнакомец. А вот другая женщина, которая сидела рядом с мальчиком, была, наоборот, живая и розовощекая.

      — Проверь его! — сухо произнес мужчина, совсем не глядя на наглого мальчишку, вломившегося к ним в карету. По белой щеке проползло какое-то странное насекомое ярко-красного цвета, довольно крупное, похожее на жука-навозника. Таких жуков Пэг с другом частенько собирали в одну кучу и устраивали между ними «битвы за навоз». «Победителям» тогда доставалась сочная коровья лепешка, а «проигравшие» довольствовались козьими шариками.

      Но те насекомые были черными, а тут — красный, будто напившийся крови комар. Да тот еще и перелетел и сел прямо на руку мальчика. Повозился-повозился да как впился прямо в кожу!

      Другой бы на месте Пэга тут же попытался скинуть дрянное насекомое, но мальчик принял иное решение. Он поднес руку ко рту и… проглотил жука.

***

      Эдмун Хорлайт расхаживал взад-вперед, будто маятник, по круглой комнате, расположенной почти у самой верхушки башни. У дверного проёма его поджидал молодой слуга, не смея тревожить господина во время размышлений.

      — Эй, как там тебя? — спросил Эдмун, обращаясь к слуге, но когда тот собрался ответить, тут же осёк его. — Впрочем, неважно. Разыщи в городе и приведи ко мне цирюльника Гиатроса, немедленно!

      — Ци…цирюльника?

      — Да! Ты не ослышался! Мне нужен цирюльник Гиатрос, немедленно!

      — Я могу привести цирюльника, который работает недалеко от вашего замка. Он хороший цирюльник и мой дядя, но это не главное. Главное, что он хорошо работает. Посмотрите, господин, как он чисто бреет. Моя кожа будто у младенца…

      — Ты не слышал? — рявкнул Эдмун. — Мне нужен Гиатрос! А ну проваливай!

      После того как слуга убежал исполнять приказ, в комнату вошла жена Эдмуна.

      — Эти старые идиоты отказали тебе? — сказала она и ласково обняла его за талию, но лорд Хорлайт отстранился от супруги. Та будто не заметила и попыталась прижаться к нему снова.

      — Не до этого мне сейчас, Анела, — строго сказал Эдмун. — Я рассчитывал на положительное решение ареопага. Тот ответ, который они дали мне, ни к селу ни к городу. Та деревня, Тунла, еще не дала своего ответа?

      — Дорогой, мы же только вернулись оттуда, — ласково произнесла Анела. — При всём желании, у бедных лесорубов не хватило бы времени, чтобы доставить сюда своё решение. Твое решение собрать ареопаг было слишком поспешным.

      — Нет! Я не могу ждать! — сказал Эдмун. — Почему я, лорд Хорлайт, должен терпеливо ждать решения каких-то неотёсанных и дурно пахнущих деревенщин? Мне неважно, даже если все они выскажутся против реформ. Наша поездка по окрестным деревням была лишь своего рода прикрытием для горожан, которые бы увидели формальное соблюдение закона, и ты это знаешь. И этот новый слуга, мне кажется, или он действительно тупой? О боги, как мне не хватает Севиля! Вот это был слуга, который понимал меня с полуслова!

      — Дорогой, ты разве не помнишь, что Севиль предал нас?

      — Не нас, а тебя! — отрезал Эдмун. — Он просто был против того, чтобы я женился на тебе. Иногда ты вынуждаешь меня согласиться с его правотой. Оправданием может служить лишь Аличе.

      — Эдмун Хорлайт, ты забываешься, — произнесла Анела. — Этот брак был выгоден прежде всего тебе! Все-таки мой отец мог отдать меня в жены какому-нибудь заморскому принцу! Так что тебе очень повезло, что нам удалось объединить два дома. Помни об этом, супруг!

      Женщина провела ладонью по его плечу: Но я тебе прощу твою дерзость, если ты придешь сегодня ко мне в спальню. И пожалуйста, не принимай ванну. Мне нужен мой дерзкий Эдмун таким, как раньше: неистовым и жестким.

      Едва жена удалилась, лорд Хорлайт вздохнул. В нём уже угасла былая страсть к этой женщине, которую он при всех называл своей женой. И лишь их общая дочь — Аличе, да и прикованный к постели больной лорд Фринрайл, отец Анелы, удерживали Эдмуна от того, чтобы отослать свою жену в жаркие страны, как это делали великие конунги прошлого.

***

      Красный жук издавал брякающие звуки изо рта мальчика. При этом раскрасневшийся будто рак Пэг старался сделать всё, чтобы насекомое случайно или намеренно не проскользнуло в пищевод. Сделать это оказалось очень трудно, особенно после того, как жук бросил все свои попытки взлететь и принялся рыскать в поисках выхода, шевеля при этом своими шестью лапками по языку мальчика.

      — Спроси у него, зачем он поместил кровавого скарабея в рот. — обратился один из мужчин к другому.

      — Господин посол интересуется: зачем этот юный подросток держит священное животное у себя во рту? — сказал другой мужчина. Мальчик хотел было раскрыть рот, но подумал, что жук непременно этим воспользуется и вылетит, поэтому стиснул зубы и попытался издать какой-то звук. Однако мужчина обратился не к мальчику, а к сидевшей напротив бледной даме.

      — Эй, ты! — резкий, но вместе с тем глухой голос женщины, казалось, ей не принадлежал, а исходил из набитого ватой пуфика, на который она облокачивалась. — Узнай у этого оборванца, кто он и зачем сожрал жука! А лучше вскрой ему глотку да вытащи кровавого скарабея!

      Служанка привстала и слегка пошатываясь пошла на испуганного Пэга. Хоть женщина и не была вооружена, по одному её взгляду мальчик понял, что она может по приказу хозяйки набросится даже на такого рослого мужчину, как Корв, а уж его-то, тщедушного рыжеволосого паренька, она смогла бы разорвать в два счета.

      Двигалась служанка странно, сгорбившись, будто старуха, хотя на вид ей вряд ли можно было дать больше лет, чем маме мальчика. Большой живот женщины был едва прикрыт какой-то старой тряпкой, перевязанной крест-накрест.

      Кто знает, чем закончилась бы эта история, если бы дверь в карету вновь не открылась и чья-то рука не запустила бы внутрь одну из деревянных статуэток, что мальчишки так бережно вырезали на уроках мастера. Если бы время остановилось, то Пэг смог бы разглядеть, что это была за деревяшка. Но оно будто бы намеренно ускорилось. Так что, как именно нефовская болванка, а это была именно она — Пэг, а тем более мастер Креркегор, предпочитали создавать более изящные скульптуры, а вот Неф — да, он предпочитал более тяжеловесные («мощные», как он сам их называл) фигуры, пролетела мимо носа мальчика и угодила аккурат в бледную, холодную, как озерная селедка, физиономию сидевшей рядом с послом женщины, никто и не разглядел.