Онлайн чтение книги Змеиный клык Serpent's Tooth
Глава 2

Стоя в одиночестве на балконе-джароки форта Агра в бледном свете раннего утра, Шах-Джахан поднял свой меч и трижды обвел им над головой. По его сигналу артиллеристы на крепостных стенах выстрелили из своих маленьких пушек, чтобы привести в движение армию, которая собиралась в лагерях на берегах Джамны внизу в течение двух недель с тех пор, как Абдул Азиз принес новости из Декана. Как великолепно это выглядело — даже персидский шах не мог выставить на поле боя лучше оснащенную армию, подумал Шах-Джахан с дрожью гордости.

Первыми из двадцати тысяч человек, которые должны были выступить, был авангард кавалерии, их зеленые шелковые штандарты колыхались. Государственные слоны, великолепные в бархате и золотой ткани, звенящие золотыми и серебряными цепями и колокольчиками, следовали за ними, неся своих старших командиров. Затем появились большие бронзовые пушки на деревянных лафетах, запряженные упряжками молочно-белых быков, кончики их рогов были в зеленую и золотую полоску. Позади них Шах-Джахан разглядел передовые колонны пехоты, маршировавшие по двадцать в ряд. Огромный обоз с багажом следовал за ними, его масса вьючных слонов напоминала флот кораблей, плавающих в море пыли. За ними следовали ряды нагруженных верблюдов и мулов и ряды повозок, запряженных волами.

Скоро ему придет время сесть на своего собственного слона, спуститься по широкому извилистому пандусу форта и выйти через ворота, в то время как в барабанной рубке над мускулистыми барабанщиками с обнаженным торсом будут бить в литавры, сигнализируя миру, что император Моголов едет на войну.

«Не стоит недооценивать силу зрелища и, в частности, зрелища власти», - однажды сказал ему Акбар с улыбкой. В юности этот афоризм озадачивал Шах-Джахана, но он начинал понимать, что имел в виду его дед. Он учился никогда не пренебрегать образом самого себя и своей империи, который он представлял своему народу, будь то во время кампании или председательствуя при своем дворе. Вот почему, пока он был в отъезде, он приказал своим архитекторам изменить форт Агра, добавив павильоны из белого мрамора к существующему зданию из песчаника. Кроваво-красный песчаник передаст боевую мощь его империи, в то время как мрамор покажет его богатство и состоятельность.

Его ювелиры тоже будут заняты созданием великолепного тахт-и-тауса, павлиньего трона, подобного тому, с которого великий царь Соломон когда-то вершил правосудие. Он выделил две тысячи фунтов чистейшего золота и лично отобрал лучшие драгоценные камни в сокровищнице Агры, находя почти чувственное удовольствие в их сверкающих цветах. Он был полон решимости, чтобы его кампания увенчалась успехом. Когда это произойдет, он вернется со свежими запасами алмазов из рудников Голконды, их единственного источника, и сделает несколько инкрустаций на каждой из трех ступеней, ведущих к трону, чтобы символически топтать своих врагов ногами каждый раз, когда он будет подниматься.

Еще раз подняв меч в приветствии своим уходящим войскам, Шах-Джахан повернулся и покинул балкон. Он должен пойти к Мумтаз. Войдя во двор харам, он увидел ее позолоченные и занавешенные носилки и восемь евнухов, которые должны были нести их, ожидая наготове. Через несколько мгновений появилась сама Мумтаз, за ней последовали пятнадцатилетняя Джаханара и двенадцатилетняя Рошанара.

- Я рад, что ты решила воспользоваться носилками — в твоем состоянии это безопаснее, чем кататься на слоне.

- Ты так часто советовал мне это, что я едва ли могла не согласиться.

- Кое-что еще. На данный момент, по крайней мере, лучше, чтобы ты и гарем шли параллельным маршрутом, чтобы избежать густой пыли, которую поднимет основная колонна. Я приказал евнухам идти рядом с твоими носилками, чтобы охладить тебя веерами из павлиньих перьев, а другим - окропить дорогу впереди розовой водой. И вы будете хорошо защищены. Пятьсот моих лучших раджпутских кавалеристов будут сопровождать вас.

- Ты слишком суетишься и беспокоишься обо мне.

- Потому что я знаю, что нам предстоит долгое и трудное путешествие.

- Это мой выбор. Я сильнее, чем ты, кажется, думаешь, как я уже доказывала тебе раньше. По крайней мере, в конце каждого дня путешествия я буду там, чтобы сказать тебе “мубарак манзиль”, “добро пожаловать”.

- Я думаю, что мы должны увеличить наш темп — чем больше дней проходит, тем больше мы позволяем нашим врагам укреплять свои позиции, - Вытянутое лицо Малика Али было серьезным. - В этой местности мы могли бы легко преодолевать по крайней мере пять... даже десять миль в день — больше.

- Но почему? Согласно депешам, которые я получил сегодня утром, Зафир Абас успешно отвёл наши войска обратно в Бурханпур с гораздо меньшими потерями, чем мы ожидали. По какой-то причине силы Биджапура и Голконды сделали немногим больше, чем уничтожили наш арьергард, - Шах-Джахан оглядел членов своего военного совета, сидевших полукругом вокруг него в палатке с балдахином.

- Почему они не воспользовались своим преимуществом? Я подозреваю подвох, - сказал его квартирмейстер Садик Бег, седобородый ветеран с гор Белуджистана, беря миндаль с медного блюда перед ним и смачно хрустя им.

Шах-Джахан пожал широкими плечами:

- Трудно представить, какого рода. Скорее всего, их ранний успех удивил их так же сильно, как и нас, и теперь они спорят о своем следующем шаге. Биджапур и Голконда никогда не были легкими союзниками. Их ревность и ненависть к нам самим лишь немного превышают то, что они испытывают друг к другу. Но есть и другие новости… Похоже, вторжение побудило одного или двух вассалов в пределах наших южных границ попытаться восстановить свою независимость. Мой губернатор в Манду сообщает, что в провинции Мирапур местный раджа повесил трех сборщиков налогов моголов на баньяновом дереве и оставил их тела болтаться в качестве мяса для стервятников, прежде чем повел своих людей присоединиться к нашим врагам.

- Разве одних только таких восстаний недостаточно, чтобы двигаться дальше так быстро, как мы можем? - настаивал Малик Али.

Его Главный Конюший был похож на маленькую собачку, отказывающуюся отпустить крысу, подумал Шах-Джахан.

- Некоторые такие восстания были почти неизбежны, и до тех пор, пока они остаются небольшими по масштабу и малочисленными, наши существующие силы должны быть в состоянии подавить их и наказать глупых преступников за их дерзость. Раджа в Мирапуре - это немного особый случай. Он почти впал в старческое слабоумие, и, как говорят, им правит его новая молодая жена — член королевской семьи Биджапура. Она всегда могла подтолкнуть его присоединиться к повстанцам. Если у нас будет реальная причина, мы, конечно, ускорим наш марш или направим передовые силы к Декану. Как бы то ни было, мы продвигаемся вперед лучше, чем я надеялся. Спешка на юг только истощит наши войска и вьючных животных, так что им потребуется больше времени для восстановления сил, прежде чем атаковать захватчика, чем если бы мы двигались разумным темпом. Так что, как бы я ни стремился быстро победить наших врагов, мы не получим большого преимущества от увеличения нашей скорости.

Садик Бег кивнул.

- Да. Пусть наши враги подождут... пусть они попотеют. Дайте правителям Голконды и Биджапура время поразмыслить над своей глупостью. Пусть они поссорятся друг с другом по поводу того, кто будет первым на марше и чья палатка займет почетное место в лагере.

Шах Джахан повернулся в седле своего слона, чтобы оглянуться через плечо. Позади, до самого горизонта, висела тяжелая завеса пыли, но сквозь нее он время от времени замечал блеск длинных, с широкими наконечниками копий конного арьергарда. Казалось, сама земля содрогалась под таким количеством ног, животных и людей. Со всей линии доносился вой труб на длинных ножках и ровный бой конных барабанщиков, чья работа заключалась в том, чтобы помогать армии поддерживать свой темп. Его чиновники измеряли длину каждого дневного марша куском веревки с узлами и отчитывались перед ним каждый вечер. После шести недель пути они приближались к городу Удджайн, более чем на две трети пути до Бурханпура. Завтра будет день рождения Мумтаз. В уме он еще раз прокрутил приготовления к торжествам, которые планировал провести в лагере. Каждая деталь должна быть идеальной …

Внезапно, Шах-Джахан услышал быстро приближающийся топот копыт. Одинокий всадник вырвался из зарослей кустарника справа от него и галопом поскакал к нему. Тотчас же его телохранители сомкнули ряды вокруг слона, обнажая мечи. Но когда всадник подъехал ближе и натянул поводья, Шах-Джахан узнал ястребиный нос одного из своих главных разведчиков — молодого раджпута по имени Рай Сингх — и жестом показал своим охранникам, чтобы они позволили ему приблизиться. Разведчик соскользнул с седла и приложил руку к груди.

- Что случилось? Говори!

- Серьезный инцидент, ваше величество. Лодочный мост, который мы построили через реку Чамбал, разрушился, когда первые артиллерийские и багажные повозки авангарда пересекали реку. Некоторые из наших людей утонули, и мы потеряли две пушки и их воловьи упряжки.

- Мост быть построен недолжным образом. Кто был ответственным за это офицером?

- Сулейман-хан. Но, ваше величество, он говорит, что в строительстве моста не было ничего плохого. Он считает, что кто-то намеренно перерезал веревочные крепления моста и приказал мне немедленно сообщить вам об этом.

Саботаж? Если бы это было так, то это случилось не в первый раз, подумал Шах-Джахан. Две недели назад кто-то прокрался в один из вольеров для животных и подрезал подколенные сухожилия нескольким быкам. Их обнаружили жалобно мычащими и близкими к смерти от потери крови. Не было другого выхода, кроме как зарезать их ради котла. Он списал этот инцидент на какое-то местное недовольство, но, возможно, захватчики послали людей на север, чтобы остановить движение его армии.

- Приведите мне мою лошадь, - приказал он.

Десять минут спустя Шах-Джахан скакал рядом с Раем Сингхом по направлению к Шамбалу. Когда он обогнул дюны, окаймляющие северный берег реки, пара цапель испугалась и взмыла, волоча стройные ноги, в жаркое голубое небо. Однако внимание Шах-Джахана, когда он натянул поводья, было сосредоточено на реке под ним. Его солдаты боролись в быстротекущих зеленых водах среди движущегося нагромождения искореженного дерева и перевернутых лодок, чтобы забрать оборудование и припасы и предотвратить дальнейшее повреждение моста. Другие лодки дрейфовали немного ниже по течению только для того, чтобы запутаться в плавающих обломках в густых зарослях тростника. Пока он наблюдал, двое мужчин карабкались по скользкому берегу, волоча за собой товарища, чье лицо было искажено болью, а безвольная и окровавленная рука была явно раздавлена. Еще двое мужчин несли грубые деревянные носилки вдоль берега реки. На них лежало тело, свесив руки. Дальше по берегу громоздилось то, что казалось несколькими трупами, ноги торчали из-под наброшенного на них грубого хлопчатобумажного покрывала.

- Немедленно пришлите ко мне Сулейман-хана, - сказал Шах-Джахан Раю Сингху, который погнал свою лошадь вниз по крутым песчаным склонам к реке. Пока он ждал, Шах-Джахан более внимательно осмотрел разрушения. Более половины лодочного моста, протянувшегося от середины реки до дальнего берега, все еще было цело, но остальная часть развалилась, за исключением трех или четырех высоких деревянных столбов, используемых для привязи лодок. Длинный ствол пушки торчал из воды, в то время как рядом плавало тело белого вола, все еще запутавшееся в следах, прикрепляющих его к лафету. Еще двое безжизненно лежали у кромки воды. Было ли все это действительно результатом преднамеренной попытки замедлить его продвижение и подвергнуть опасности его людей, или это была просто небрежность? Он не был уверен, что именно покажется ему более тревожным.

Гнев и разочарование поднимались в нем, когда Сулейман Хан, крепкий мужчина, поднимался к нему по дюнам, его туника потемнела от пота.

- Ваше Величество, - он склонил голову.

- Скажи мне правду. Ты халатно отнёсся к своим обязанностям?

- Ни в коем случае, Ваше Величество. Этот мост был хорошо и прочно построен — клянусь в этом своей жизнью. Мы использовали хорошее дерево и лучшую веревку. Мы закончили его прошлой ночью, и я сам проехал по нему на тяжелой повозке, чтобы проверить его прочность. Мост развалился, потому что кто-то его испортил. Послушайте, Ваше Величество... - Сулейман-хан достал два куска веревки из джутового мешка, висевшего у него на груди. - Это были некоторые из небольших мостовых стяжек, которые мы использовали недалеко от берега. Посмотрите, как обрезаны концы — они не испортились от износа. Мы нашли их в камышах вместе с другими такими же, порезанными. Когда мы достанем несколько больших тросов, я уверен, что мы найдем то же самое.

- Дай-ка я посмотрю, - Шах-Джахан осмотрел веревки, затем вернул их обратно. - Ты прав. Это было сделано намеренно. Охранники видели что-нибудь прошлой ночью?

- Нет, Ваше Величество.

- Увеличьте охрану в четыре раза и отремонтируйте мост как можно быстрее. Я пошлю солдат в окрестные деревни, чтобы предложить награду за информацию о преступниках.

Возвращаясь галопом к главной колонне, Шах-Джахан размышлял о том, что произошло. Повстанцы и захватчики действительно, казалось, были готовы принять нетрадиционные меры. По мере приближения его армии к югу риски будут возрастать. Он должен быть бдителен и позаботиться о том, чтобы его люди были такими же. Он увеличил бы размер заслона из легковооруженных, но хорошо вооруженных всадников, которые окружали колонну во время ее марша. Но насколько уязвим был его лагерь? Императорские покои в безопасности, успокоил он себя, когда его мысли обратились к Мумтаз. После каждого дня путешествия ее и их дочерей переносили в носилках через деревянную сторожку у ворот в ограду, вокруг которой были установлены защитные частоколы. Стены были из толстых, обитых железом дубовых панелей, задрапированных алой тканью и скрепленных кожаными ремнями.

А как насчет остальной части огромного лагеря? Палатки его старших командиров и придворных были разбиты вокруг королевской ограды. За ними тянулись ровные ряды палаток для их свиты и солдат Шах-Джахана, а также бесконечное количество огороженных веревками вольеров для всех животных. Но за этим лежал мир хаоса — тысячи сопровождающих лагеря, которые всегда следовали за армией. Торговцы и перекупщики лошадей, музыканты и танцоры, акробаты, фокусники и проститутки — все надеются найти работу. Было бы трудно помешать врагам проникнуть в эту шумную массу, но он должен попытаться. Он утроит число охранников, патрулирующих лагерь, а также выставит пикеты вокруг его границ, чтобы останавливать и обыскивать всех, кто выглядит подозрительно.

Золотые звезды разбрызгали тьму, когда первые ракеты взмыли в небо, оставляя за собой мерцающую завесу, похожую на капли серебряного дождя. Его китайские фейерверкеры не подвели его, подумал Шах-Джахан. Это действительно было зрелищем, достойным дня рождения императрицы. Мумтаз, стоявшая рядом с ним у шатров харам, ахнула, когда огромный павлин высоко расправил свой сапфирово-изумрудный хвост. Ее радость развеяла мрачное настроение, охватившее императора после инцидента на перекрестке. Так же, как и знание того, что завтра ремонт моста будет завершен, и он сможет возобновить свое продвижение после тридцатишестичасовой задержки.

От костров, оранжевое пламя которых кололо темноту, поднимались аппетитные запахи. Он приказал купить тысячи овец и раздать их своим людям, чтобы они могли попировать. Императорские повара приступили к работе еще до того, как рассеялся утренний туман, ощипывая дичь, измельчая специи, обыскивая свои мешки с провизией в поисках отборной кураги, вишен и слив, лучшего миндаля и грецких орехов, чтобы добавить их в ароматные, нежные соусы из сливок, топленого масла и шафрана. Его хромой пожилой управляющий императорским двором Аслан Бег ковылял, проверяя приготовления, ругая поваров и убеждаясь, что правильные золотые и серебряные блюда были распакованы и что печати, которые должны быть прикреплены в его присутствии к каждому блюду, прежде чем его отнесут на императорский стол, чтобы предотвратить любое вмешательство в содержимое, были готовы.

Он надеялся, что Мумтаз сумеет отдать должное еде. Хотя она отрицала это, он был убежден, что ее аппетит — никогда не был большим — уменьшался. Ее лицо иногда выглядело осунувшимся, а кожа под глазами была в синяках. Но скоро они поднимутся в горы, и, возможно, она оживет на более прохладном воздухе.

Когда в небесах погас последний фейерверк, он почувствовал пристальный взгляд Мумтаз.

- О чем ты думал? Ты выглядел очень серьезным.

- Неужели? Это ничего не значило.

- Ты уверен? Я знаю, что сегодня вечером к вам приходил посыльный. Он принес какие-нибудь новости о том, кто повредил мост?

- Только то, что несколько дней назад недалеко от реки Чамбал видели трех всадников-южан, судя по их речи, которые задавали подробные вопросы о наших передвижениях и о том, где мы, скорее всего, построим наш мост. Я послал всадников на их поиски, но, думаю, они давно ушли.

- Ты думаешь, они были из Голконды или Биджапура?

- Я в этом уверен.

- Не волнуйся слишком сильно. Я знаю, что задержка расстраивает вас, но мы скоро доберемся до Бурханпура. Тогда ожидание закончится, и вы сможете сразиться со своими врагами на поле боя, как, я знаю, вам не терпится это сделать.

- Ты права. Я хочу побыстрее завершить эту кампанию. Вместо того, чтобы сражаться за защиту наших нынешних границ, я хочу расширить наши территории. Иногда я думаю о возвращении родных земель моего предка Бабура... Даже о захвате золотого Самарканда...

- Время для таких амбиций придёт, но шаг за шагом. Наши враги сильны. Ничего не принимай как должное.

Лошадь Шах-Джахана шарахнулась в сторону, когда под ее передними копытами внезапно вздулся пучок сухой травы. Необычное движение вырвало его из задумчивости. Вчера армия миновала зубчатые стены крепости Асиргарх, расположенной высоко на склоне из красного песчаника, где он и Мумтаз провели так много тревожных месяцев изгнания. Там он узнал, что его отец объявил его вне закона, назначил цену за его голову и послал армию, чтобы выследить его. Хотя Аслан Бег предложил императорской семье провести ночь в стенах Асиргарха, он, как обычно, предпочел переночевать в лагере, так как крепость была не тем местом, где он хотел задерживаться. И сегодня вечером они наконец должны добраться до Бурханпура. Он мог бы серьезно спланировать свою кампанию, и Мумтаз смогла бы отдохнуть.

При мысли о ней Шах-Джахан развернул коня и поскакал обратно туда, где отряд гарема теперь двигался в тылу основной колонны в целях безопасности, так как они приближались к оккупированной врагом территории. Мумтаз путешествовала одна в крытых носилках, которые несли на плечах восемь евнухов. Увидев, как Шах-Джахан подъезжает через одну из золотых сетчатых решеток, встроенных в занавески, она села и поздоровалась.

- Сегодня мы добились хорошего прогресса — мы определенно будем в Бурханпуре к закату, - Шах-Джахан натянул поводья, чтобы не отстать от носильщиков.

- Хорошо. Я заметила, как всё вокруг выглядит пересохшим.

- Прошлогодние дожди были плохими... Мне сказали, что начинается голод. Я узнаю больше в Бурханпуре.

- Шах-Джахан…

- Что?

- Тебе не кажется странным возвращаться сюда? В последние дни я чувствую это всё больше и больше. Все — запах пыли, то, как красное солнце выглядит готовым взорваться перед тем, как затонуть, суровая красота этих холмов — пробуждает воспоминания. Когда мы впервые приехали сюда, мы были молоды, и жизнь казалась очень простой. Мне грустно осознавать, как быстро проходит время.

- Мы все еще молоды.

- Ты уверен? – спросила она.

По дороге Шах-Джахан обдумывал слова Мумтаз. Прошлое — как хорошее, так и плохое, было опасным местом, которое лучше не посещать. Прошлой ночью, когда Мумтаз уже спала рядом с ним, он при свете свечи перечитал несколько слов одного из летописцев Акбара:

Они сказали великому императору, что Бурханпур - место со зловещей репутацией, дурное и темное, где ни один человек не может процветать, но он посмеялся над их суевериями и захватил его для моголов, сказав, что сделает его местом славы и победы... И так он и сделал.

Ему всегда нравилось это напоминание о том, что со времен Акбара Бурханпур действительно был местом триумфа моголов. Будучи молодым принцем, он сам ускакал отсюда к военной победе — как и намеревался сделать снова. Однако на этот раз вместо образов битвы он увидел что-то другое - слепого Хусрау, беспомощно лежащего в своей темнице в Бурханпуре и вздрогнувшего, когда дверь со скрипом открылась. Что происходило в его голове в эти последние мгновения жизни? Каково было бы осознать, что ты вот-вот умрешь, и знать, что это было по приказу твоего собственного брата? Он отогнал эти мысли, приказав себе не поддаваться слабой сентиментальности, особенно когда все, чего он когда-либо хотел, принадлежало ему. Но теперь он почувствовал новое беспокойство. Было ли ошибкой приехать в Бурханпур? Он легко мог бы сделать свой командный центр где-нибудь в другом месте. Возможно, в Манду…

Опускались фиолетовые сумерки, когда Шах Джахан, снова ехавший рядом с носилками Мумтаз, проезжал через древние ворота Бурханпура, увенчанные двумя каменными боевыми слонами, сцепившимися в бою, черты лица которых были притуплены жестокостью песчаных бурь и муссонных дождей. Достигнув внутреннего двора гарема, где вяло журчал фонтан, Шах-Джахан спешился. Раздвинув занавески, он поднял спящую Мумтаз с носилок и медленно понес ее внутрь.