Онлайн чтение книги Семья, которой не было The family, which was not
Глава 1. В ночь на тридцатое августа. Часть I.

В пустой полутемной комнате царила гнетущая тишина, изредка нарушаемая тихими всхлипами. Источником этих всхлипов был забившийся в угол и сжимающий руками виски мужчина. Впрочем, сейчас он больше походил на загнанное животное. На вид ему было около двадцати шести лет, но несмотря на это его тело сохранило подростковую угловатость и худобу. При чем последнее ещё и подчеркивалось высоким ростом. Длинные светлые волосы были спутаны и походили на сухую солому. Пустой невидящий взгляд голубых глаз был направлен на лежащее возле противоположной стены тело. Неожиданно всхлипы прекратились, и раздался громкий истерический смех. Наконец, успокоившись, мужчина с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, покинул комнату, закрыв за собой дверь.

30 августа, 1991 год.

Фрэнсис была абсолютно уверена в том, что этот день практически ничем не будет отличаться от других. Аллен, едва позавтракав, запрется вместе с Ребеккой в своей лаборатории, Диана и Роберт проведут весь день в оранжерее, ухаживая за растениями, в то время как Том и Миранда будут работать по дому — первый готовить обед, а последняя убирать поместье. Сама же Фрэнсис, чтобы не маяться от скуки, отправится с Освальдом за покупками в город. Пожалуй, именно так всё и должно было быть. Но полный ужаса крик Миранды навсегда разрушил спокойную жизнь обитателей фамильного поместья Риверс-Крофт.

Практически прибежав в левое крыло первого этажа, откуда раздался крик, Фрэнсис столкнулась с Робертом и Томасом, которые тщетно пытались успокоить Миранду. В том, что именно они отреагировали первыми, не было ничего удивительного: их комната располагалась рядом с комнатами для гостей. Заглянув через приоткрытую дверь в гостевую комнату, которую мать превратила в свою спальню после очередной ссоры с отцом, Фрэнсис увидела, что так сильно напугало Миранду. В центре, на полу лежал обгоревший труп. Чувствуя приближающуюся истерику, Фрэнсис поднесла руку ко рту и с силой укусила за ребро ладони. Боль немного помогла прийти в себя, но разум по-прежнему отказывался признавать, что это останки Дианы Риверс-Крофт, её матери.

— И по какому поводу крики с утра пораньше? — как гром среди ясного неба раздался голос Аллена.

Несмотря на то, что Аллен Риверс-Крофт был её отцом, несмотря на то, что Фрэнсис искренне восхищалась интеллектом мужчины и даже признавала, что он обладает весьма привлекательной, хоть и немного нетипичной внешностью, она не менее искренне презирала Риверс-Крофта как человека.

Равнодушный, лицемерный, самоуверенный, высокомерный, ужасно упрямый и абсолютно неразборчивый в методах достижения своих целей. Так что Фрэнсис небезосновательно считала, что природа неудачно пошутила наградив такого человека почти ангельской внешностью. Красивое с правильными аристократическими чертами лицо, выразительные голубые глаза и длинные медового цвета волосы, которые всегда заплетены в косу. Прибавьте к этому невероятное обаяние и неплохие ораторские способности и поймете, почему несмотря на свой отвратительный характер Аллен умудрялся поддерживать дружеские отношения со всеми, начиная с собственной прислуги и заканчивая начальником полиции.

Судя по медицинскому халату, который был на пару размеров больше необходимого и в котором без того худощавый Аллен выглядел совсем тощим, он проводил тестирование очередного лекарства, а идущая рядом с ним Ребекка подтвердила это предположение. Оттолкнув Фрэнсис, Аллен открыл дверь, вошёл в комнату и стал с любопытством ребёнка разглядывать труп.

— Никогда не понимал тех, кто совершает самоубийство через самосожжение, — наконец, скучающе произнёс Аллен.

— Почему ты решил, что это суицид? У мамы не было ни малейшего намека на депрессию, а причин для суицида тем более. К тому же, если ты не заметил, в комнате нет канистры от бензина, не то что запаха. И разве не странно, что пламя с тела не перекинулось на другие предметы? Оно даже ковёр не повредило! — возмутилась такой реакции Фрэнсис, вошедшая в комнату следом за отцом.

— Я решил? Это Диана решила себя сжечь, — произнёс Риверс-Крофт и вышел из комнаты, ставя точку в не начавшемся споре.

Не в состоянии находиться в одной комнате с трупом, Фрэнсис поспешила покинуть её, но не удержалась и оглянулась. Неожиданно на глаза попался смятый тетрадный лист, лежащий рядом с мусорной корзиной. Сущая мелочь, если, конечно, совсем не знать Диану или забыть о её ревностном, доходящем до абсурда отношении к чистоте. Стараясь не обращать внимания на останки, Фрэнсис подошла к корзине и подобрала листок. На нём аккуратным размашистым почерком было написано всего четыре слова: “Прости. Я тебя люблю”. Выходит, Аллен прав, и это действительно самоубийство? Вот только Фрэнсис была по-прежнему уверена, что у Дианы не было причин для этого.

31 августа, 1991 год.

Утро нового дня встретило Фрэнсис головной болью, раздражением и ворохом вопросов, ответы на которые упорно от неё ускользали. Если принять тот факт, что Диана сожгла сама себя, то почему она это сделала? Что такого произошло за последние несколько дней, после чего она решила себя убить? И эта странная предсмертная записка. Фрэнсис не сомневалась, что признание в любви было адресовано дворецкому, Освальду Россу, но почему она извинялась? О романе между хозяйкой поместья и дворецким в этом самом поместье прекрасно знали все, включая Аллена. Хотя, с таким же успехом он мог просто не обращать на это внимание, поглощенный своей работой. В любом случае, или записка действительно была странной, или это всё разыгравшееся воображение Фрэнсис, которая почему-то возомнила себя великим детективом. С такими невесёлыми мыслями девушка спустилась в столовую.

Завтрак проходил в абсолютном молчании, и Фрэнсис вновь усомнилась в наличии у Аллена хоть каких-то человеческих эмоций. Жена сгорела заживо — ничего необычного, всё в порядке; у дочери депрессия — буду её игнорировать и перечитаю “Генетику¹ ". Откровенно говоря, обычно Фрэнсис тоже не слишком часто проявляла эмоции, предпочитая скрывать их за фальшивыми улыбками, и поэтому ей самой было странно видеть в отражении своё заплаканное лицо. Голубые глаза утратили свой блеск, а вместо изысканной прически и роскошной одежды, небрежно заплетенный низкий хвост и короткий сарафан, который Фрэнсис уже не помнила зачем купила и до этого момента ещё ни разу не одевала.

— Давно хочу спросить, как прошел итоговый тест? — неожиданно поинтересовался Аллен, сложив столовые приборы на тарелке и оторвавшись от книги.

— Нормально, — коротко ответила Фрэнсис и поспешила доесть минестроне², чтобы быстрее выйти из-за стола. В действительности, она с большей охотой объяснила бы отцу, почему её первый поцелуй произошёл на кладбище, да к тому же с девушкой, чем рассказала о результатах теста.

15 июня, 1991 год.

Итоговый тест, означающий конец первых девяти лет обучения и являющийся вступительным испытанием для допуска к изучению высшей магии, представлял из себя призыв фамильяра и был обязателен для всех магов. Студенты, как один, ждали этого события, кто — с предвкушением, а кто — с суеверным ужасом. Фрэнсис не была исключением и также с нетерпением ждала теста. Она уже представляла, как совершит призыв.

Стоящий неподалеку Винсент Грин олицетворял собой безразличие и взирал на всех презрительным взглядом. Позволив себе ухмылку, Фрэнсис  шутливо отдала ему честь и была удостоена робкой улыбки, которую, впрочем, Винсент поспешил прикрыть ладонью. В зародыше подавив желание рассмеяться, Фрэнсис продолжила скучающим взглядом разглядывать студентов. И в тот самый момент, когда она уже была готова от скуки начать тихо насвистывать “В пещере горного короля”, директор назвал её имя. Быстрым движением стряхнув с плеча несуществующую пылинку, Фрэнсис поднялась на сцену, взяла протянутый директором свиток и, крепко сжав его в руке, отчётливо произнесла заклинание призыва. Несколько долгих секунд она ждала, что свиток начнет излучать красное свечение и оставит на ладони небольшой ожог, но ничего не произошло. Повторив заклинание, Фрэнсис сморгнула непрошенные слёзы. Ещё никогда в своей жизни, за все девятнадцать лет, она не испытывала такого стыда и острого желания провалиться под землю. Возможно, не будь её разум затуманен эмоциями, Фрэнсис поняла бы, что наилучший выход из сложившейся ситуации — спуститься со сцены и пройти к студентам, которые уже призвали фамильяров, но в тот момент она едва ли могла мыслить здраво и поэтому не придумала ничего лучше, чем переместиться в укромное место.

— И как же понимать твоё “нормально”? Может быть, оно означает: “Я сделала всё возможное, но, к сожалению, этого оказалось недостаточно”? Или стоит воспринимать это как: “Я настолько ничтожна, что умудрились провалить тест, провалиться который физически невозможно”? — наигранно вежливо произнёс отец, и, не дав сказать ни слова в свою защиту, вышел из-за стола, но неожиданно остановился позади Фрэнсис, а затем неохотно добавил, — Как закончишь завтракать, зайди в лабораторию.

Не чувствуя вкуса, Фрэнсис доела суп и поморщилась, словно от зубной боли. Приватный разговор с Алленом определённо не сулил ничего хорошего и в большинстве случаев заканчивался появлением у собеседника заниженной самооценки.

***

Сделав глубокий вдох, как перед прыжком в воду, Фрэнсис решительно открыла дверь. Не отрываясь от разглядывания в микроскоп какой-то бордовой субстанции, Аллен выдвинул верхний ящик стола, достал из него среднего размера квадратную коробку и протянул её девушке. На негнущихся ногах Фрэнсис подошла к мужчине и взяла футляр. А поскольку у неё любопытство всегда брало верх над здравым смыслом, она сразу же его открыла.

— Что это? — не удержалась от вопроса Фрэнсис, удивленно глядя на лежащий внутри коробки браслет в виде кисти руки скелета.

— Амулет, усиливающий магические способности. Я в любом случае собирался тебе его отдать, так что можешь не благодарить. Просто не позорь род Риверс-Крофтов ещё больше, — флегматично ответил Аллен.

Не зная, как реагировать на эти слова, Фрэнсис предпочла покинуть лабораторию, оставив отца наедине с его исследованиями.

4 сентября, 1991 год.

После смерти Дианы Риверс-Крофт как-то незаметно прошло три дня. Жизнь в поместье понемногу возвращалась в привычное русло, и теперь о недавней трагедии напоминал лишь Освальд, ставший тенью себя прежнего. Впрочем, не менее незаметно закончились тёплые летние дни и, уже вторые сутки шёл сильный дождь, из-за которого меланхолия Освальда только усилилась. Видя такое состояние дворецкого, Фрэнсис неожиданно даже для самой себя предложила ему передать часть своих обязанностей ей. Именно поэтому сейчас, после долгих уговоров, она удивленно разглядывала список дел, который ей составил Освальд. Напомнив себе, что она сама это предложила, Фрэнсис отправилась наводить порядок в библиотеке. Монотонная и муторная работа помогла ей отвлечься от грустных мыслей. Ведь за прошедшее время она ни на шаг не приблизилась к ответу на вопрос: “Почему Диана совершила самоубийство?” Чёрт, она даже не знала, как подступиться к этой загадке и потому продолжала топтаться на одном месте.

Закончив протирать пыль, Фрэнсис отправилась в погреб за бутылкой Каберне Совиньон, которое собирались подать к воскресному обеду³, состоящему из ростбифа, жареного картофеля, овощей и йоркширского пудинга. Идя на кухню, где находился погреб, Фрэнсис зачем-то решила зайти в столовую, в которой Освальд уже должен был начать сервировать стол. Она оказалась права, и дворецкий действительно занимался сервировкой. На какую-то секунду Фрэнсис вдруг показалось, что события последних дней были всего лишь кошмаром, порожденным её богатым воображением, и мама вот-вот вернётся из оранжереи, наполнив их мёртвый особняк светом и запахом цветов. Ещё секунду она позволила себе верить в этот мираж, а затем внимательнее посмотрела на Освальда. Увидела, как он старательно избегает смотреть на то место, за которым обычно сидела Диана, и почти физически ощутила исходящее от мужчины отчаяние.

Некстати Фрэнсис вспомнила, как сильно любила в пятнадцать лет фантазировать о том, что её настоящим отцом является Освальд. И если апатичный ко всему и всем, кроме своей работы, Аллен был для девушки максимум беспрекословным авторитетом, чье мнение она уважала, то Освальда Фрэнсис без преувеличения считала самым лучшим человеком на свете. Всегда вежливый, отзывчивый и способный найти общий язык с кем угодно, дворецкий был полной противоположностью своему хозяину. Впрочем к прекрасным внутренним качествам прилагалась не менее прекрасная внешность. Короткие русые волосы, в которых уже кое-где проглядывала ранняя седина, светло-карие глаза с пронзительным, практически гипнотическим взглядом и мягкая улыбка, часто появляющаяся на тонких бледно-розовых губах. Ну и как вишенка на торте, несмотря на, что Освальду вскоре уже должно было исполниться тридцать девять, он сумел сохранить спортивное телосложение, так что его телу могли позавидовать даже ровесники Фрэнсис. Что на самом деле было весьма забавно, ведь Освальд никогда не пытался скрывать свой возраст, напротив, он им словно гордился. Опять же в отличие от Аллена, который хотя и разменял два месяца назад пятый десяток, выглядел лет на тридцать, не больше.

— Что-то не так, Фрэнсис? — удивленно спросил Освальд, заметив девушку, и исказил губы в подобии вежливой улыбки, которая выглядела невероятно неестественно.

— Нет, всё в порядке. Сейчас принесу вино, — улыбнулась в ответ Фрэнсис и уже хотела отправиться на кухню, находящуюся дальше по коридору, но вдруг начала терять сознание. От падения на холодный деревянный пол, её спас Освальд, неожиданно оказавшийся рядом.

— С-спасибо, — пристально глядя в янтарные глаза напротив, шокировано произнесла девушка.

— Всегда пожалуйста, — ответил Освальд, не сводя обеспокоенного взгляда от лица Фрэнсис. — Всё точно в порядке?

— Ну, если учитывать последние события, то лучше не бывает, — отозвалась Фрэнсис, неловко пытаясь освободить предплечье из мертвой хватки дворецкого. Неожиданно у неё невыносимо заболела голова, а перед глазами возникла алая пелена.

Когда же она спала, перед Фрэнсис предстала странная картина. Освальд каким-то образом оказался на другом конце комнаты. Незначительные изменения появились и в самой комнате, но это определённо была та же столовая. Итак, вопрос первый: что сейчас случилось? И вопрос второй, который был намного интереснее предыдущего: в какое время она попала?

Помимо Аллена, Дианы и Освальда в комнате было четверо незнакомых Фрэнсис мужчин. Не успела она сориентироваться в происходящем, как Аллен отозвал Освальда вон. Не придумав ничего лучше, Фрэнсис последовала за Освальдом. Он же в свою очередь, едва выйдя из комнаты, тяжело привалился к стене и ослабил галстук, а после, словно устыдившись своей слабости, встряхнул головой и быстрым шагом направился на балкон. Холодный зимний ветер заставил Фрэнсис зябко поежиться и позавидовать выдержке Освальда, для которого казалось даже не существовало этого промозглого холода. Выдохнув изо рта облачко пара, он крепко вцепился в перила. И тут в лучших традициях фильмов ужасов скрипнула балконная дверь, и на балкон вышел один из тех четверых мужчин, что сидели в столовой.

Пожалуй, если бы остатки инстинкта самосохранения не вопили об угрозе, Фрэнсис сочла бы его красивым. В первую очередь незнакомец отличался высоким ростом и огненно-рыжими волосами, чуть ниже плеч. Впрочем, большего внимания заслуживали глаза незнакомца. Правый глаз был светло-серого цвета и кажется покрыт белесой пленкой, в то время как левый — карего и отражал странную смесь эмоций, состоящую из  ярости, отчаяния, ненависти, безразличия, а на самом дне зрачка алыми бликами сияли искорки безумия. И вновь Фрэнсис словно холодным душем окатило. Если Освальд хотя бы наспех накинул на себя пальто, то незнакомец вышел в чем был, то есть в тонкой чёрной водолазке и черных льняных брюках. Встав рядом с Освальдом, мужчина достал из кармана брюк пачку сигарет марки “Salem⁴ ” (при других обстоятельствах Фрэнсис, наверное, позабавил бы тот факт, что незнакомец курит ту же марку сигарет, что и она) и только тогда соизволил спросить у Освальда:

— Вы не против, если я закурю?

— Курите, мне без разницы, — раздражённо ответил Освальд.

— Для дворецкого что-то ты слишком неучтив. Хотя… Боюсь даже представить, как бы я себя чувствовал, если бы не мог добиться взаимности от любимой женщины, — криво усмехнулся незнакомец и выпустил изо рта струю дыма чуть ли не в лицо дворецкому.

— Не понимаю о чем вы, — брезгливо поморщился Освальд.

— Да неужели. Открою страшную тайну: только слепой не заметит тех влюблённых взглядов, которыми ты и миссис Риверс-Крофт смотрите друг на друга, — рыжеволосый с видимым удовольствием выделил фамилию Дианы и, зажав в уголке губ сигарету, принялся что-то искать в карманах брюк. Явив на свет божий золотой медальон, он лёгким движением  руки кинул его Освальду, который поймал украшение на чистых инстинктах.

— И что это значит? — возмутился Освальд. Незнакомец раздражал его всё сильнее и словно специально провоцировал на то, чтобы сломать нос.

— Всего лишь подарок. Но не слишком обольщайся. Медальон предназначен не Диане и уж тем более не тебе. Он будет принадлежать вашей ещё не рождённой дочери, — сделав глубокую затяжку, хмыкнул незнакомец. И в то время как Освальд окончательно убедился в невменяемости своего случайного собеседника, Фрэнсис захотела узнать, что ещё скажет этот странный мужчина.

— Что за бред вы несёте?! Даже если на секунду допустить, что мои чувства окажутся взаимны, Диана уже замужем, — к желанию сломать нос нахалу, прибавилось желание уйти прочь с балкона, только бы прекратить этот абсурдный разговор.

— И она, очевидно, от большого счастья чуть ли не каждый день устраивает мужу скандалы, чтобы хоть как-то привлечь его внимание, — ехидничал незнакомец.

— Она старше меня! — прозвучало откровенно жалко, и Освальд мысленно отвесил себе подзатыльник.

— На сколько? На пару лет, — незнакомец коротко рассмеялся, а после продолжил. — Раз уж у нас вечер откровений, то по секрету скажу. Моя первая и, пожалуй, единственная настоящая любовь была старше меня на двадцать пять лет, тоже была замужем и даже имела ребёнка.

— Ну, не мне вас судить. И всё-таки, какая вам выгода от этого сводничества?

— Всему своё время, Освальд, — загадочно ответил рыжеволосый, докурил сигарету, после чего сжал ещё тлеющий окурок в ладони, которую внезапно охватило, взявшееся из ниоткуда багряное пламя. Через секунду оно так же внезапно исчезло, не оставив после себя никаких следов. Довольный произведенным впечатлением незнакомец направился с балкона обратно в столовую, но в дверях остановился и, обернувшись к Освальду, со странной улыбкой произнес:

— На будущее. Я всегда всё делаю с выгодой для себя.

Едва за ним закрылась балконная дверь, мир для Фрэнсис окрасился в уже знакомый алый цвет.

Резко открыв глаза, Фрэнсис сразу же зажмурилась. Солнечный свет был подобен серной кислоте. Мысленно досчитав до десяти, Фрэнсис медленно снова открыла глаза. Осознав, что находится в своей комнате, она облегчённо вздохнула, на ощупь нашла висящий на шее медальон и аккуратно погладила его кончиками пальцев. В ушах до сих пор звучал низкий с лёгкой хрипотцой баритон странного незнакомца, а в мозгу, подобно пазлу, складывался план, ключевой частью которого стала неожиданно появившаяся способность.

_____________________________

¹ речь идёт о книге Шарлотты Ауэрбах, изданной в 1961, 1964.

² блюдо итальянской кухни, лёгкий суп из сезонных овощей, иногда с добавлением макарон или риса.

³ традиция в Великобритании подавать основное блюдо (как правило, во второй половине дня, в обед) из жареного мяса, жареного картофеля или картофельного пюре с гарниром, таким как йоркширский пудинг, фарш, овощи и соус.

⁴  первые сигареты с ментолом, выпущенные в 1956 году.