Онлайн чтение книги Химера и Чик, который хотел стать поваром Short stories
Никчёмность 4 (конец, которого не было)

Прошло три дня, Л понемногу втянулся в обыденную жизнь своего соседа. Нельзя сказать что-бы у него не было возможности уйти, но у этих троих, что невероятно он нашёл странное чувство семьи, общности, не смотря на все сложности они держались вместе. К тому же, он чувствовал себя исследователем, забравшимся в самое дикое племя туземцев и наблюдавшем изнутри их привычки и повадки.

На должности повара Л справлялся не очень хорошо, у него всё или подгорало, или слипалось или убегало, но все оставались довольны, вероятно с готовкой у папы всё обстояло ещё хуже. С той вспышки гнева папа держал себя в руках, он придумал сложную схему распития алкоголя, ему было необходимо соблюдать баланс, между чтобы не отупеть, и чтобы не озвереть. В тот знаменательный вечер папа ошибся и зверь взял верх.

По странной прихоти вся семья ложилась спать в одной комнате, в той самой где под ковром лежал топор, дети спали на кровати а Папа и Л, валялись на жёстком полу. Ковёр пропах дымом горящих осенних листьев и спать на нём оказалось удивительно приятно.

Каждое утро Коля, прихватив замызганный портфельчик и до красноты растерев холодной водой заспанное лицо, отправлялся в школу, а Мэша встававшая часом позже, занималась игрой на пианино. Да, это не вероятно, но у них оказалось расстроенное пианино. Чтобы инструмент не занимал ограниченное пространство квартиры, папа поместил его на балкон.

Пока Мэша терзала измученный инструмент, играла она положившись на интуицию, едва ли она читала открытые перед ней ноты, Л пил жидкий кофе из кружки с обломанной ручкой, и смотрел на неё через открытую балконную дверь. Л оставалось только удивляется почему никто из соседей не требует прекратить ужасные как ржавые вязальные спицы звуки. Наверное все были знакомы с дурным нравом папы. Так в странной рутине прошло ещё несколько дней и Л начал уставать от заточения в соседской квартире.

...

Дети, сидели на липком полу и собирали пазл, даже отсюда Л видел что половины деталей не хватает, но с маниакальной настойчивостью дети продолжали искать несуществующие кусочки. Л уже приступил к готовке очередного ужина, понимая что привлекательность новых знакомых померкла и пора что-то менять.

- Что у нас сегодня на обед? - строго спросил папа, сидя на табурете с треснутой крышкой,

возле его правой ноги стоял топор, недавно папа изобрёл усовершенствование, прикрутив изолентой к ручке две искривлённые вилки. Теперь топор мог не только рубить, но и колоть.

- Макароны, - ответил Л, устало взглянув на красную пачку с поваром, - перья номер семь.

- Перья?! - возмутился папа. - Но я хочу бантики!

- А галстуки ты не хочешь?

- Что?!-Встрепенулся папа, - Дерзишь?!

Почувствовав возмущение отца, прибежали дети и обняли его за тощею грудь. Взглянув на неприкрытую семейную любовь, Л скрипнул зубами и отвернулся к плюющейся паром кастрюльке.

Внезапно в дверь позвонили, от неожиданности Л взмахнул рукой и больно ударился об угол стола.

- Звонок, - сказал Л обернувшись к папе. Папа широко распахнув от удивления, маленькие глазки, уставился в потемневший от жира и пара, потолок кухни.

- Нет, - наконец ответил папа, шумно проглотив комок слюны, - если бы в дверь колошматили я бы открыл, а так… давайте здесь отсидимся.

- Пойду открою, - Л шумно высыпал макароны в кипящею воду, - помешай…

- Нет, - от волнения папа забыл про топор и попытался схватить Л за плечи чтобы остановить.

Но поздно, Л вырвался, и через минуту уже отодвигал тяжёлый засов на входной двери.

За дверью стояла женщина с крашенными рыжими волосами, поцарапанным носом и шелушащимися губами. Лицо женщины выражало странное презрение, словно она увидела таракана ползшего по вишенке праздничного торта. В руках она держала объёмистую чёрную сумку.

- Вы к кому, женщина? - вежливо осведомился Л.

- Я к себе домой, - пихнув Л плечом женщина протиснулась в квартиру.

- Так вы мама? - догадался Л.

Женщина не ответила, бросив сумку на пол, она направилась на кухню. Дети бросились ей на встречу, а за ними, неловко обнимая топор появился папа.

- Дорогая сладенькая конфеточка, - папа говорил странным дрожащим голосом обиженного ребёнка, растягивая слова, - ты уже дома?

- Отцепись, - резко бросила мама, сухо потрепав детей по нечёсаным волосам, она прошла на кухню.

Вся семья включая Л, почтительно последовала за ней.

На кухне мама сразу же кинулась к плите, сорвав крышку со сковородки с тушёными куриными бёдрами, мама пальцами достала кусок курицы и стала пожирать шумно чавкая.

Всеми забытые макароны печально булькали в кастрюльке.

- Почему вы так рано вернулись из лечебницы? - Вежливо поинтересовался Л, между делом снимая кастрюлю со слипшимися макаронами с плиты.

- Из какой лечебницы? - насмешливо поинтересовалась мама, у неё в зубах застряли длинные серые кусочки куриной кожи.

- Ну, из дурки, - напомнил Л.

- Быстро? - осведомилась мама, улыбаясь жирной улыбкой. - Две недели почитай как прошли… да ты понимаешь, вылечили меня. А ты кто?

- Он повар! Повар! - закричали дети и бросились обниматься к маме.

Брезгливо тряхнув ногами мама отпихнула детей.

- А знаешь почему я в дурку попала? - мама подошла к папе в плотную и заглянула ему в глаза.

- Почему? - спросил Л, хотя подозревал что ему лучше не знать.

- А вот, полюбуйся, - впервые в мамином голосе прорезались нотки сварливой жены. - Вот она причина!

Она ткнула коротким и толстым указательным пальцем папе в рёбра. От неожиданности папа вскрикнул, подскочил и инстинктивно (Л видел по его глазам что он этого не хотел), кулаком ударил маму в висок. Как скошенная под корень травинка, мама рухнула на пол, ударившись головой об острый угол холодильника, обгрызенный кусок куриного бедра вылетел у неё из рук.

- О боже! - вскричал папа, он бросился к маме и начал теребить её за грудь, словно пытался возбудить.

Зрелище одновременно притягательное и отталкивающие.

- О боже, - вопил папа, теперь он принялся хлопать маму по щекам, - я убил её, убил… нет!

Поднявшись, папа схватился руками за голову, и выбежал из комнаты. Пелена застилала ему глаза, он хотел выбежать на балкон, но промахнулся и врезался в стену. Стена отбросила его на пол. Папа подскочил и повторил попытку. Стена выдержала и папа утроил усилия. На сей раз в его голове что-то хрустнуло, но папа всё равно попытался встать на ноги.

Сорвав влажную, несвежею простыню с кровати, Л связал расстроенного папу и оставил одного. Папа продолжая выкрикивать неразборчивые слова, метался по полу надеясь освободится.

На кухне мама уже пришла в себя и пила воду из захватанного стакана с маленьким сколом на ободке. Она робко улыбнулась Л и стала похожа совсем другую женщину. Наверное удар пошёл ей на пользу, если так можно выразиться.

- Здравствуйте, - робко сказала она переменившимся голосом, - а что вы здесь делаете?

- Он нам готовит! - радостно сообщили дети.

О нет! - в испуге подумал Л, - я уже это слышал. Это заколдованная квартира. Так я никогда не выберусь.

-Стойте! Стойте! - закричал он, прежде чем мама успела что-нибудь сказать. - Я не повар! Я живу по соседству и только!

- Но ты же варил макароны, - резонно заметила мама.

- Я… - начал Л и замолчал, что тут скажешь? Он решил переменить тему. - Ваш папа сошёл с ума и бьётся в спальне головой об стену.

- Так это не проблема, мы сдадим его в дурку. - мама встала на ноги, пошатнулась и Л подхватил её. - Какие у тебя крепкие руки.

- Я ухожу, - заявил Л, - я не смогу решить ваши проблемы. Вы странные, но удивительное дело у вас есть семья, и вы… вы… живите как хотите!

Широко шагая, он покинул квартиру под грустными взглядами детей. Он ничего не смог сделать для этой семьи. Он чувствовал: у них была взаимная любовь, но почему тогда они не могут распорядиться своими жизнями? А ты сам-то, - насмешливо подумал он, - ты-то почему не знаешь куда себя засунуть?

- Заткнись, - сказал Л сам себе в тёмном подъезде.

Двойные двери его квартиры, надёжно закрылись за ним. Он оказался на своей идеально чистой и спокойной кухне. Л налил стакан сока и медленно пил, наслаждаясь сияющей чистотой и одиночеством. Он посмотрел на бессмысленно вращавшуюся секундную стрелку часов и затосковал. Совершенно иррационально, он скучал по семье за стеной.