Онлайн чтение книги Сборник (2018-2024 годы) Allbook (2018-2024)
Раскрытая колода эпох.

Конец - делу венец.

Самая правильная пословица в истории.

Этот район был одним из самых убогих и неустроенных в городе, а потому типичные признаки бедности и нищеты здесь считались чем-то естественным и даже правильным. Большая часть завсегдатаев местных пабов и трактиров имела потрепанный и жалкий вид, ровно как и прохожие на здешних улицах. Но мне нравилось тут. Казалось, что жизнь здесь имеет особый, какой-то острый и явный привкус, что она подлинная и действительно настоящая.

Кристиан Винд. Призраки глубин.

Зелёные, как тёмная ночь, листья, тихо шелестели колючими краями друг о друга. Ночь укрывала это ровное место толстым, однотонным одеялом, которое словно гасило все земные звуки, кроме вездесущего слабого шелеста. Сами же листья на шипастых крепких ветвях не знали иной жизни, кроме этой. Сон и сон, под светом солнца, скрытого слабыми облаками, и во тьме ночи тоже дремота. Если они и видели сны, то в них они тоже непрестанно качались, шелестя в вечной тишине леса.

Ни одна птица или насекомое более не тревожили зря заросли гигантского неприхотливого кустарника, занявшего всю пригодную для роста сушу вместо навсегда ушедших в прошлое деревьев. Травы - последняя ещё немного росла в сухих горах совсем жалкими клочками - тоже покинули эти места так давно, что о том не осталось ни одного очевидца. Сами кусты росли очень быстро, хорошо защищённые от всяческих бед хаотично растущими ядовитыми шипами, а лианы дикого винограда на их кронах тянулись к свету в трёх-четырех метрах от чуть сырой земли. И тихие звёзды служат им рассказчиками, что всюду творится то же самое.

В эту ночь засохшая ветка старого куста обрушилась вниз, сбив собой ещё пару таких же веток. Однако они не были похожими на обычные: с одной стороны ядовитые иглы были убраны с тонкой и прочной корой, а сами высохшие ветви образовывали как бы полость внутри себя. Мало того, за ними обнаружились ещё такие же ветви, сплетённые в почти полукруг. В нём никого не было, кроме крупных - с монету - жучков серовато-белого цвета, которые жевали что-то на земле. Если бы тут был толковый учёный-энтомолог, то он бы долго всем говорил - после долгого и подробного изучения фауны леса - о единственных выживших насекомых на всём свете.

Да, после полного вымирания прочих видов ползучих жучки эти легко заняли место всех и всяческих мелких обитателей лесной подстилки, ветвей и листвы. Обитали они и здесь, в этой странной полости из ветвей. Вскоре они дадут начало многим видам, но пока он был один. Впрочем, это им жить не мешало.

Испугавшись падения серых веток, едоки с шорохом убежали и приоткрыли звенящему от тишины ночному воздуху то, что скрывалось под их телами. Это был ещё целый, не считая маленькой трещины сбоку, человеческий череп. Он лежал около заросшего лозой входа в полость, а прочие вещи, которые когда-то принадлежали его обладателю, уже тихо рассыпались на осколки и в прах, увитый лозой. Бусы из не очень умело обработанных белых от времени жучьих панцирей и старых, белых же ядовитых ягод с кустов, сделанные из ветвей тех же кустов ножи и различные инструменты быта, - всё в течение трёх дней уже почти стало лишь прахом. Срасталось с тихими ветвями и очень жадными до поживы колючими корнями. Растворялись ими. Как и лежавшая рядом не очень толстая отравленная ядом редкого из-за жучков чёрного слизня острая палка с шипами, которая собственно убила обладателя простеньких бус. Прочие кости уже были съедены кустами с насекомыми, да ещё воробьями и слизнями впридачу. Теперь мир принадлежал им. Не ему.

И жучки под шелест крыльев пары крошечных и ранее сытно пообедавших воробьёв охотно трапезничали. Не боясь птиц, охотно ели доступные немногие остатки тела этого несчастного, павшего в древнем бою как последний, кто мог воевать и ставший жертвой этой же бессмысленной войны. Войны, чей дикий аппетит привёл её саму к смерти от голода, едва не стало последнего её солдата, последнего воина. Логический финал жизни, окончательно видный для всех и каждого.

Самого последнего человека - и более-менее крупного живого существа, ибо всё крупное было перебито людьми на мясо, - на всей ещё бессмысленно мечущейся в космосе Земле, не стало.