Онлайн чтение книги Пустые обещания empty promises
28

Макс

Как же давно со мной это было…

Последний звонок. Последний экзамен. Выпускной бал.

Воспоминания о том времени, словно гнойник, вскрытый и выпущенный наружу, стыдный и больной, и ты надеешься, что напоминание о том времени никогда больше не потревожит тебя, не отзовётся в теле, и потому ты так или иначе стараешься избегать места и ситуации, которые могут вернуть тебя туда.

Вспоминать свой последний год обучения в школе я не любил. Мало того, даже попытался всеми силами забыть. И мне это в какой-то степени удалось. Но с появлением одного неугомонного, искреннего, такого похожего и непохожего на меня школьника, воспоминания ожили, хотя я уже и не реагировал так резко на всю ту муть, которая со мной произошла в то время.

Согласившись пойти на выпускной, я решил проверить сам себя, доказать, что прошлое осталось позади и более не тревожит меня.

Сейчас же, заботясь о Шоне, переживаю, как пройдёт их с Иланом встреча, как он отреагирует и поведёт себя после того вечера.

— Ребята, спускайтесь, скоро начнётся торжественная часть, — говорю группе выпускников, что-то бурно обсуждавших в коридоре второго этажа.

Говорю, а глазами ищу своего парня. Автоматически замечаю отсутствие и его бывшего друга, что тут же меня настораживает и заставляет волноваться.

— А вы не знаете, где Шон? — спрашиваю я, заглядывая выпускникам в глаза.

Ребята переглянулись, некоторые пожали плечами.

— Он пошёл на третий этаж, с Иланом поговорить, — сообщает какая-то девушка, кажется та, что клеилась ко мне месяц назад.

— Поторопитесь. Пойду поищу их.

Иду в сторону лестницы, но ступив на первую ступеньку срываюсь на бег. На третьем этаже пусто и тихо. Все кабинеты закрыты. Иду тихонько, пробуя каждую дверь. Не доходя до очередной, слышу голоса, подхожу и в приоткрытую дверь вижу Шона и склонившегося над ним Илана. Первым побуждением было ворваться и вырвать своего парня из рук того, кто может причинить ему вред. Но уже в следующий миг я понимаю, что ошибся — у Илана совсем другие намерения.

С трудом различаю слова, что говорит Илан, слышу только то, что он его хочет. Хочет моего Шона.

Опираюсь о стену и медленно сползаю по ней. В голове неразбериха. Сжимаю ладонями голову, глубоко вдыхаю и тихо выдыхаю. Хочу узнать, что будет дальше, но ноги несут меня назад, вниз по ступенькам в актовый зал, туда, где шум и музыка могут отвлечь меня от того, что знать сейчас не следует.

Торжественная часть начинается. Все выпускники сидят в первых рядах. Поздравления от директора школы, учителей, представителя администрации города — ничего не слышу, ничего не понимаю, перед глазами только пустые места, на которых отсутствуют два человека.

Наконец-то Шон и Илан заходят в зал и садятся. В полумраке трудно понять выражение их лиц. Но, слава богу, хоть не подрались. О чём это я? Они же там чуть ли не целовались… Или целовались?

С трудом досиживаю до конца церемонии. Аттестаты получены, снова музыка, шум, беспорядочные разговоры. Желание покинуть это место становится всё сильнее. Заметив директора, порываюсь подойти и отпроситься, но внутренний голос останавливает безрассудство, и я иду вместе со всеми.

По плану банкетный зал с едой и танцами, а под утро автобусом за город встречать рассвет. Всё как обычно.

— Макс, — слышу знакомый голос и сердце начинает биться в ускоренном темпе. — Ну где же ты? Пойдём, посмотришь на стенд, там столько фотографий ребята собрали за последние годы, даже я их не помню.

Шон подходит сзади и берёт за руку, тянет в свой класс, и я иду, как бычок на заклание.

Стенд и правда большой, снимков очень много. Шон тыкает в каждый, показывает себя, рассказывает, где и когда снимали. Слышу, киваю, выдавливаю из себя улыбку. Замечаю, что на фотографиях почти везде рядом с Шоном его друг, они вместе стоят или сидят, весёлые и беззаботные школьники.

— А где Илан? — внезапно спрашиваю я, продолжая смотреть на фотографии.

— Илан? — радость тут же улетучилась, мне кажется, или в его голосе появились нотки тревоги? — Зачем он тебе? Хочешь поговорить?

— Нет, просто спросил. Вы уже виделись? — отрываю взгляд от стенда и смотрю на Шона.

— Да, — тянет слово и хмурится. — Мы поговорили. Я…

Опускаю руку на его плечо и чуть пожимаю.

— Пойдём, тебя, наверное, все ждут.

Обвожу взглядом пустой класс, беру за руку и веду на улицу, где уже почти никого нет.

— Макс, тебе обязательно быть на этой вечеринке? Я подумал, может, мы можем уйти? — спрашивает Шон, а мне хочется прокрутить пластинку назад, на несколько часов, чтобы не пустить его на выпускной, на несколько недель, чтобы не дать пойти на последний звонок, на несколько месяцев, чтобы не встретиться с ним.

Он хочет со мной расстаться. Хочет сделать это немедленно и в другом месте.

— Ты не должен пропустить этот праздник. Этот день должен остаться в памяти на долгие годы. Если он что-то изменит, или уже изменил в твоей жизни, зачем прерывать его в такой момент?

Вымученная улыбка, обнимаю своего, да, всё ещё моего Шона.

— Иди, тебя ждут.

— Макс? Ты плохо себя чувствуешь? Что случилось? Тебе плохо?

— Нет, солнце, всё хорошо. Но мне лучше уйти.

Разворачиваюсь и делаю несколько шагов.

— Нет, мы уйдём вместе, — чувствую, как две руки обхватывают меня сзади и крепко прижимают.

— Шон, на нас смотрят.

— Ну и пусть. Хочешь, я всем скажу, что ты мой парень?

— Что?

Хочу видеть себя со стороны. Хочу полюбоваться на придурка, который, насмотревшись сериалов, критикует тех, кто не разобравшись в ситуации, делает скоропалительные выводы. Этот человек накручивает себя, изводит дурными мыслями, грызёт изнутри и себя, и окружающих, которым не понятно его состояние. А нужно было всего лишь просто спросить, о чём вы говорили, выслушать то, что тебе хотят рассказать, да просто послушать человека, в конце концов.

— Всё в порядке, любимый, — разворачиваюсь в его объятиях и шепчу в самое ухо. — Давай сделаем так, как ты хочешь.

Шон

— Макс, если не считать несколько неприятных моментов сегодняшнего дня, вернее вчерашнего, то можно сказать, что это был волшебный день.

Мы идём по пустым улицам города, навстречу восходящему солнцу.

Где-то там остались мои одноклассники, школа и учителя. Где-то там осталось детство и школьные годы. И хоть я не чувствую себя взрослым, сегодня мне несколько раз говорили, что я вступаю во взрослую жизнь.

Мы идём с моим любимым человеком, он обнимает и изредка целует меня. Рядом с таким парнем ничего не страшно, а я, честно сказать, очень даже нуждаюсь в нём. В его ласке, в его руках, что обнимают, в словах, что он мне шепчет, угадывая каждый раз, что я хочу услышать, в его губах, от которых сносит крышу, в завтраках, что он готовит, и мне уже без всего не обойтись, если он рядом.\

— А давай не будем брать в расчёт вчерашний день, и сделаем сегодняшний по-настоящему волшебным, — соглашается со мной мой парень. — Вот прямо сейчас пойдем домой и сделаем.

— Эй, кто из нас больше выпил? Ты же бдил порядок и следил, чтобы подростки не употребляли? А сам-то, когда успел?

Останавливаемся, я крепко обнимаю и целую Макса, который не сопротивляется, как несколько часов назад, а даже ведёт себя более вызывающе, чем можно себе позволить на улице двум влюблённым парням. Хорошо, что только четыре утра, и даже редкие такси объезжают стороной улицу, по которой мы идём.

— Так что это было?

— Когда?

— Вечером в школе.

— В школе?

— Не притворяйся, ты же понимаешь, о чём я говорю.

— Ну было...

— Я сейчас пойду домой.

— Ко мне!

— Нет к себе. Макс?

— Я дурак.

— Мне это понимать буквально?

— Как хочешь. Только не бей больно.

— Макс?

— Мне сказали, что ты пошёл разговаривать с Иланом. Я пошёл вас искать, думал, мало ли что.

— Думал мы будем драться?

— Ну да. А увидел совсем другое. Он тебя почти целовал.

— А дальше? Ты что, убежал?

— Ну да, я подумал, что он пересмотрел свою позицию по отношению к геям и решил таки попробовать с тобой. Ну, или понял, что любит тебя. А если вспомнить, как ты хотел получить взаимность...

— Макс, ты и правда дурак. На самом деле, Илан решил попробовать, но не из-за любви, а только ради интереса. Знаешь, когда Илан прижал меня к стене и полез целоваться, я понял, что всё-таки люблю его, но иначе, не так, как тебя. Я не испытывал к нему таких сильных чувств, они были другие, братские. А то, что у нас с тобой, это совсем особенное, это словами не передать. И знаешь что? Я согласился с ним. Мало того, я сказал, что мы можем начать прямо там, в классе, а не ждать моего дня рождения.

— Что?... Ты хотел…?

— Ну да, я спустил штаны и предложил ему отсосать. Видел бы ты его лицо.

— И что?

— И всё! На этой негативной, для него, ноте, всё его гейство и закончилось. Думаю, больше он пробовать не станет.

— Шон, ну ты даёшь. А я? Я столько всего себе навыдумывал…

— А мог бы всего лишь задержаться на пару минут и не получил бы приступа тахикардии. Эх ты, такой момент упустил.

— Да если б я увидел, что ты спустил перед ним штаны, было бы ещё хуже. Шон, давай ты больше не будешь ни с кем экспериментировать. Я ещё молодой, я жить хочу. До глубокой старости. С тобой.

— Ну что ж, — радость меня распирает, столько признаний от такого ревнивого мужчины, моего мужчины, — я согласен. Давай попробуем.

— Попробуем? Да ты на меня молиться должен: красавец, спортсмен, готовить умею, жилплощадь, однако, своя. Да я… Да у меня!!!

— А я? А у меня?! Да лучше меня у тебя никогда никого не будет. Да я… Так как я, никто не умеет любить. Вот увидишь! Вот сейчас придём домой и я докажу.

— Докажи, — говорит Макс, хитро улыбаясь, и я понимаю, ох как долго мне придется этим заниматься, то бишь, доказывать.