Онлайн чтение книги Остров черепа: Реванш Revenge
Трахай

Этот человек пришел со стороны глубоких джунглей, и казалось, что на нём нет живого места. В изорванной темной одежде, с посиневшим избитым лицом, остатками верёвок на руках, он смог добраться сюда ради того, чтобы поведать своему хозяину о произошедшем.Пич прислушивалась к их невнятному диалогу сидя под квадратной дырой окна. Высокая трава щекотала нижнюю часть спины, выглядывающую из–под красной майки–алкоголички, которую девушка отобрала у Вааса. Оказалась она тут совершенно случайно, когда решила сходить по малой нужде поближе – в соседние кусты, и, пробираясь мимо, услышала имя главаря пиратов.

– Какого хера ты припёрся без неё? – бушевал Вальтер. – Ты сдохнуть должен был, но не дать ублюдкам ракьят схватить вас!

Его собеседник, напоминавший Пич угрюмого коренастого индейца, или, быть может, монгола, почему-то молчал. Раздался звенящий всплеск битого стекла. Светловолосый немец в гневе ударил по чужому опухшему лицу керосиновой лампой. Девушка содрогнулась, потому что увидела, как из окровавленного рта вместе с багряной слюной вылетают осколки зубов.

– Ты облажался, Мерлан! И если эта обезьяна не вытащит её, подыхать ты будешь долго и мучительно… – волны гнева усилили акцент Вальтера до такой степени, что слова стали едва различимы. Задыхаясь от переполнявшей ярости, он сделал долгую паузу, а затем продолжил тихим угрожающим тоном: – Будем верить в лучшее. Поэтому ты, как только Доминик окажется у меня, убьёшь....

Девушка резко захлопнула рот рукой, чтобы не издать изумленный возглас. В следующее мгновение она аккуратно обогнула железное строение и бросилась бежать к берегу, где видела Шарлотту. Единственного на этом проклятом острове человека, которому Пич могла бы довериться.

Когда оставалась пара быстрых шагов до каменисто-песочной кромки пляжа, рыжеволосая вновь замерла и прислушалась. Впереди были пираты, и они бодро заносили какие-то деревянные ящики на палубу патрульного катера. В отдалении от него под неярким светом тех лучей, что смогли пробиться сквозь тугую пелену облаков, стояла Шарлотта. Пич подошла бы к ней и беззастенчиво потянула в укромное место, чтобы переговорить, однако молодая женщина уже вела беседу с кем-то смутно знакомым. Обрывки чужих фраз улавливались с трудом.

– … ты жив, – сжимая губы так, словно боясь улыбнуться, проговорила Шарлотта.

– Это Монтенегро полез в самое пекло, я ничем не рисковал, – ответил гладко выбритый мужчина, которого можно было с легкостью принять за двадцатилетнего парня, если бы не морщины в уголках глаз. На его коротко и неровно остриженных волосах ещё осталась тёмно–багровая краска, которую он забыл смыть, а на смуглой руке, что раньше всегда была в серых бинтах, отчетливо вырисовывались татуировки ракьят.

– Доминик правда…правда убила его?

Дюк коротко кивнул, стараясь не смотреть в глаза молодой женщине, потому что там не было ожидаемого облегчения. С ней слишком многое сотворили, чтобы всё вмиг исчезло из-за смерти одного из главных начильников. И эти её мимолётные касания костяшками пальцев к краям губ, где навсегда запеклись шрамы, – они вошли в привычку. Если бы не Доминик, он бы сам… впрочем, об этом уже нечего думать.

Его окликнули, и Дюк махнул рукой в знак того, что уже заканчивает. Старается закончить. Ему пора было отплывать.

– Дождёшься? – он несмело коснулся ладонью её плеча.

– Всё самой, – недовольно отозвалась Шарлотта и оставила на его губах мимолётный поцелуй. – Постараюсь не сдохнуть к твоему возвращению.

Она развернулась, не дав себя обнять, и быстрым шагом направилась к лагерю, где всё будто бы замерло в ожидании главаря пиратов.

Пич нагнала задумчивую Шарлотту у самых ворот, но не стала ничего рассказывать и задавать какие-то вопросы. Тем более им пришлось остановиться и с застывшим изумлением на лицах наблюдать за разворачивающимся действом.

– Забирай своего гения перевоплощений и убирайся с моего острова, – Монтенегро стаскивал с плеча тощее тело бессознательной Доминик и казался слишком спокойным, но тон его голоса выдавал напряжение. – Я тебе нихера не должен, Вальтер.

– Значит ли это, что ты отказываешься на меня работать? – немец аккуратно взял жену на руки, взглядом отметив её раскрасневшуюся от солнечных ожогов кожу.

Ваас целенаправленно прошёл мимо него, не собираясь отвечать на вопрос, не желая продолжать разговор. Ему просто нужно было добраться до скрипучей, пропахшей старьем и, почему-то, растворителем раскладушки и завалиться на неё. Хорошо бы ещё косяк. Даже жрать не хотелось так, как затянуться.

– Никакого оружия. Никаких заложников. Никакой наркоты. Может, передумаешь?

– Буду воровать у тебя, дел-то, – всё-таки отозвался Монтенегро, а затем громко выкрикнул, обращаясь к своим людям: – Мы, блядь, пираты или кто?

Те откликнулись нестройной, но громкой волной одобрительных возгласов, да ещё и решили поднять вверх мачете и автоматы для большей убедительности.

– Я не стану закрывать на это глаза, – угрожающе произнёс Вальтер и кивком дал команду наёмникам, чтобы те последовали за ним на причал.

***

Сквозь круглые отверстия в потолке вылетали дымные кольца опьяняющей травки, которые тут же глушились тяжелыми каплями дождя. Барабанная дробь на крыше ощущалась ударом тяжелого молота по голове, и Пич, как только сбросила с себя остатки странной отупляющей дрожи, с болезненным стоном попыталась сесть. Но после двух неудачных попыток решила просто приподняться на локтях. Его смуглая рука протянула помятую самокрутку. Она приняла её почти с благодарностью и тут же сунула в рот, одним глубоким вдохом доводя сухость в горле до немеющих шершавых покалываний.

Ваас сидел на деревянном стуле, передние ножки которого приподнимались вверх, и сосредоточенно ловил между дырами в потолке одну единственную мысль.

Его ноги, в тяжелых выпачканных грязью ботинках, были закинуты прямо на стол, рядом с крышкой ноутбука, которую минут пятнадцать назад Пич вдавливала своей задницей. Потом она сама толкнула Вааса на раскладушку, желая сесть на него сверху. Ничего у неё не вышло, но после всей этой дикой встряски, где грубые рывки и дурманящая боль сошлись в неожиданном наслаждении, ей нужно было ещё. Добиться не синяков на бёдрах, а кровоподтёков. Не рвущейся ткани, а рвущейся собственной кожи от лезвия ножа. Кто бы мог подумать, что у неё склонность к таким видам секса.

Искусанные им губы саднили. Пич растянула их в усмешке и хотела что-то произнести, но Ваас резко поднялся со стула и молча вышел, захлопнув за собой железную дверь.

Пара десятков хромых шагов, скользящих на промокшей земле, и Монтенегро остановился. Впереди был склон, пляж и за полосой пролива погруженный в ночную серость Северный остров. На той стороне тропический ливень уже входил в полную силу. Здесь же, на южном, пока несмело и редко бросал в лицо крупные капли.

Чужое присутствие он почуял слишком поздно. Не успел заблокировать движение и позволил кому-то едва уловимому затянуть прочную тонкую веревку на своей шее. Но противник был слаб, и Монтенегро уже рассчитал силу удара, чтобы освободиться от удавки, однако хватка внезапно ослабла. Резко развернувшись, Ваас увидел Пич, которая добивала свалившееся на землю тело Мерлана большим булыжником. Её ободранные пальцы крепко сжимали камень, чтобы тот не выскользнул из-за тяжести и липкой крови, что брызгами разлеталась во все стороны, когда тонкие руки поднимались и вновь стремительно опускались вниз.

Она остановилась и выпрямилась в полный рост, когда осознала, что из проломленного черепа уже полезли куски смятого мозга. Нашла в себе силы отбросить камень в сторону, с трудном сделала глубокий вдох и затряслась.

– Я думала….думала, он убьёт тебя, – сквозь кашель донеслись слова.

Своими окровавленными руками она несколько раз неуклюже провела по алой майке, а затем шагнула через труп к главарю пиратов.

– Ваас.

Он коснулся ладонями её лица, чтобы без лишней деликатности провести по дрожащим губам, трепещущим крыльям носа, почувствовать эмоции, понять, каково ей сейчас. И насладиться этим.

Теперь она знает, чего стоят люди, он открыл истину. Теперь она принимает всё, как есть. Принимает его таким, каким он будет всегда, ведь это неизменно. И её готовность остаться рядом, любить его, убивать с ним и для него, готовность сносить какое угодно обращение застыла между ними в невысказанных словах.

– Но мне это нахуй не нужно, – ответил Ваас с самой серьезной из своих улыбок и без сожаления свернул её тонкую шею.