Онлайн чтение книги
Ее величество ведьма
His Majesty sorceress
Глава 1. Пророчество (3)
***
Королевский экипаж в сопровождении десятерых солдат на лошадях двигается по направлению, запланированному и выбранному для скорейшего прибытия на поле боя, на котором продолжались военные действия, по докладу Карла, достигающие своей апогеи.
— Карл, за весь путь я не заметил ни одного воина, — сказал король Эстиэль, нарушая беседу, заведенную главным советником о расположении войск и дальнейшем стратегическом наступлении их армии уже непосредственно на сам замок короля Себастьяна, правившего королевством Кии. Слова его звучали отстранено, впрочем, как и всегда, что ставило укор не только на том, что ему неинтересна информация, преподносимая ему Карлом, но и о том, что он был глубоко за пределами этой кареты, находясь в своих мыслях. Молодой король также специально сделал ударение на словосочетании «весь путь», чтобы Карл объяснил слова, которые были сказаны Эстиэлю еще на тот момент, когда они находились в замке.
— Ваше Величество, — прервался от своего рассказа Карл, благодаря выделенным словам короля, иначе, увлеченный так своим повествованием, он, как всегда, не услышал бы фраз со стороны Эстиэля и продолжил. – Они профессионалы, поэтому вы их не видите. Я лично расставил охрану по секторам на каждый квадрат по два воина. Не стоит забывать и о лучниках, так что уверяю вас, все находится под моим контролем.
— Профессионалы не покидают место назначения, следовательно, есть только один вариант, — подумал король Эстиэль, проигнорировав Карла и его оправдания. Во всяком случае, оправданиями они звучали для самого короля, на взгляд Карла, это был отчет, о котором король должен был быть уведомлен в обязательном порядке.
— Так вот, конница займет правый фланг, и начнет наступление после того, как ворота замка поддадутся натиску... — продолжил Карл свою волынку с насаждением, так безразличную молодому королю. Эстиэль считал войну пережитком прошлого, но очень верным политическим решением для его соединённого королевства, которое погрязло в кризисе, благодаря междоусобной, а впоследствии и гражданской войны. Спасибо братьям, отравившим жизнь не только текущего короля, но и населения своей страны. И он подобно своему пальцу, стирающему матовую пелену сырости, что оформила окно кареты, в очередной раз стирал некомпетентное поведение своих братьев с королевства Шии.
Они проехали половину пути, судя по углу созвездий над их головами, на которые смотрел молодой король в ожидании своего предсказания. Иногда звезды виднелись и через плотно затянутые тучи. За окном кареты, изрядно уменьшившись, барабанил дождь, продолжая разбивать дорогу и осложнять королю путь на фронт, дабы поддержать доблесть своих бравых воинов, которые боялись своего правителя сильнее кровожадных врагов. За полночь, судя по положению небесных тел, которые освещали их путь. От весьма важного короля дела, а именно осматривая замысловатости узора, которое рисует на стекле кареты дождь, и периодическом высматривании «профессионалов», отвлекла фраза Карла на манер «в этом случае, я думаю».
— Может, и на престол следовало взойти? – поинтересовался молодой король, резко заинтересовавшийся, что на этот раз задумал Карл, и что же именно он там «думал». Главный советник обязан разбираться во всем, но и в его роли есть свои промашки, а сейчас Карл нарушал изречение свое об «игре до смертного одра» вторгаясь в компетенцию генералов и главнокомандующих армией. И в подобной шутливой форме, король попытался указать на недостатки Карла, что делал он нечасто, под настроение.
— Ваше Величество, вы же знаете - это невозможно! – воскликнул, оскорблённый до глубины души, Карл, делая вид, что не заметил поправки со стороны молодого короля.
— Возможности – это границы, придуманные слабыми, а ты младший сын моего деда, предыдущего короля Жюлиана, — показательно разведя кистями рук, одетыми в черные непроницаемые перчатки, сказал наотмашь король, придавая каждому сказанному слову неповторимый, понятный лишь Эстиэлю, жест.
— Ваше Величество! – снова воскликнул Карл, так не любящий тему, которая касалась его происхождения, — не вам мне утверждать, что не течет во мне кровь Лотер.
— Правила придуманы для того, чтобы их видоизменять.
— В ваших словах есть истина, — ответил Карл, так не считаюший, — но, тем не менее, если на моем пальце окажется перстень семьи Лотер, я умру в страшных муках. Престол этого не стоит. Карл хмыкнул, скрещивая руки на груди, показывая всем своим видом неглупому королю, что он не хочет вести беседу в этом русле.
—Хризолит, — протянул король Эстиэль, поднимая кисть правой руки, на которой виднелся фамильный камень, определяющий будущего короля королевства Шии. Светло-зеленного цвета большой ограненный камень в золотой оправе, занимал большую часть фаланги среднего пальца короля, и перстень был бы ему велик из-за тонких пальцев молодого короля, что визуально показывало, насколько он размером отличался от других представителей Лотер. Если бы не черные непроницаемые перчатки, которые Эстиэль по собственному желанию никогда не снимал, то перстень не удержался на его тонком пальце и минуты.
– Камень драконов. Карл, ты веришь в сказки? – спросил король, показательно снимая фамильный перстень с пальца своей правой руки, и крутя его, он нагнулся вперед, предлагая Карлу примерить перстень, — или нет?
Эстиэль забавлялся в очередной раз, развевая свою тоску по ветру, который веял вокруг него пронизывающим холодным воем, наблюдая как глаза Карла заблестели. Не секрет, что Карл, с удовольствием бы занял престол, если такая возможность присутствовала, в своем умении добиваться желаемого, он преуспел, но ее не было, он не был наследником семьи Лотер. Карл заслужил свое место благодаря тому, что разгадал в дяде Эстиэля заговорщика, подначившего мать Кастиэля, а также человека, ускорившего смерть его отца. Во всяком случае, так звучало обвинение, во время которого еще не вступивший на престол принц попивал свой полуденный чай. И точно так же, как средний сын хотел престола, Карл его тоже жаждал, но проклятие камня пугало самозванца семьи. Как правило, королем становятся после коронации, когда при красивой церемонии принцу надевают корону и провозглашают его королем, в королевстве Шии, все было иначе. Тот, кого перстень не отринет, другими словами, надев его, выживет, тот и будет править. Веселая дворцовая забава, дабы рассеять скуку и обилие излишеств.
— Ваше Величество, лучшего короля чем вы, не пожелать нашему королевству: вас любит и уважает народ, вас…
— ... Скукота.
— ...боятся враги, и содрогаются они только при упоминании о вас, вы прекрасный оратор, который даже волшебника заставит поверить в ло... Что это за остановка? – остановив хвалебную песнь касательно короля, Карл задал вопрос, который был актуален, так как карета, в которой ехали король и его главный советник, резко остановилась.
– Что случилось, я вас спрашиваю? – спросил еще раз Карл, только на этот раз, выглядывая из кареты, приоткрыв ее дверцу.
— Ваша Светлость, деревья повалило, придется переждать, пока их сдвинем, — ответил мужчина с другой стороны двери, обращаясь к Карлу, который уж чуть смуту не затеял.
— И живее, — рыкнул Карл на мужчину, словно последний деревья повалил, чтобы самому же потом убирать с дороги, а не ненастье постаралось.
— Есть!
— Ваше Величество, вы не подумайте, — снова начал нагнетать обстановку в карете Карл в отношении короля, которого мало интересовало дерево, их случайная остановка, когда охрана должна была позаботиться о поваленном дереве, тут было ясно как в пятый месяц года. – Какое недоразумение, сейчас быстро все уберут, и мы отправимся дальше. А пока, зашторьте окно на всякий случай. Я выйду, ускорю процесс.
— ... Собирается ускорить процесс мечом?
Король – человек, которому завидуют, но в основном завидуют чему? Богатству? Количеству слуг? А, может быть, роскошной жизни? Кому что приходится по душе, тому и завидуют. Завидуют, как правило, люди, неспособные побывать на месте «том» и идеализирующие его. Попав на место короля, сначала наслаждаясь яствами, богатством и дамами, ты будешь счастлив, но затем ты начнешь завидовать всем, и все, что ты имеешь, ты захочешь обменять на то, что есть у других – это свобода.
Понимая, что процесс очищения дороги займет продолжительное время, даже под чутким надзором Карла, король Эстиэль достал с заднего настила кареты одну из книг, которые прихватил с собой на случай подобный. Твердый переплет, обтянутый свиной кожей с непревзойденным узором ручной работы, над которым пробегали года жизни мастеров – был прекрасней, чем содержимое книги, которое хранил. Запах постаревшего с годами пергамента и чернил, которые наносили на него, образовывали прекрасный танец вкусов и цветов, наполняющих карету, и дарующих гармонию внутреннему состоянию молодого короля. Открывая книгу на середине, он продолжил читать с шестого абзаца просто потому, что ему так сейчас хотелось – так требовала его душа, лишенная просмотра звезд и деревьев за окном. После прочтения третьего абзаца из книги, которую достал король, до его ушей донесся знакомый звук, бьющейся друг об друга стали, далее прозвучали крики охраны, затем и самого Карла. Уделять внимание крикам Карла он и в этот раз не собирался, а тем более ору охранников, которые, скорее всего, отдавили себе ноги, неправильно положив дерево, передвигаемое с дороги.
— Король Эстиэль? – послышался очередной незнакомый мужской голос со стороны открывающейся двери кареты, благодаря которой нарушилась идеальная композиция образов в понимании молодого короля.
— Да. У вас ко мне какое-то дело? – не отрывая взгляда от книги, спросил Эстиэль.
Мужчина явно замешкался на непосредственность мудрого правителя, который и головы не повернул в сторону открывающей двери, а то ли отвлекся на осмотр того, кто в очередной раз закричал так, словно ему вырезали селезенку, на живую, разумеется. Во всяком случае, об этом говорила небольшая пауза, которую оставил за собой недосказанной, мужчина, открывший дверь кареты.
— Мне приказано вас убить!
— Не буду мешать, — тут же ответил на острое заявление, исходившее от двери, король Эстиэль. — Может, зайдете? Там дождь.
Молодой король перевернул страницу, дочитанную им во время ответа на заявление, и продолжил не мешать планам противника, который ожидал немного другой реакции от будущей жертвы. Привычных криков, закаляющих дух — не присутствовало. Обыденной ситуации перекупки, выражающейся во фразе «я заплачу вам больше», в которой можно было доказать глупую преданность делу, придавая фальшивого благородства – не было. Попыток схватится за меч – тоже. Не было ничего, что могло заставить наемника сделать свою работу быстро, и, разведя руками сказать, «не стоило дергаться».
— Вы собираетесь выполнять свою работу? – переспросил на всякий случай молодой король. – Если нет, извольте откланяться и закрыть дверь, неясный месяц на дворе.
От наглости сей наемный убийца, которому было заплачено или очередной протестант недовольный политикой правления короля Эстиэля разозлился, вспыхнув как закипевший чайник, который позабыли на кухонной плите. Приглашенный гость, пошел на таран, пытаясь проткнуть молодого правителя соединенного королевства, но тот лишь подставил книгу под удар, контратакуя противника – свиная кожа, обожжённая мастерами, не содрогнулась.
— Надо целиться в жизненно важные органы, а не в литературу, мой юный друг, если вы, конечно, хотите меня убить, — сделал замечание король Эстиэль, молодому убийце, который, по его мнению, был слишком плохо обучен даже для ведения боя с человеком, не особо выдающимся физической силой.
— Такие как ты позорят расу человеческую! – взорвался наемник от хамства и безразличия короля соединенного королевства, не ставившего всерьёз нападение их на его экипаж.
— Да? – переспросил Эстиэль, отшвыривая книгу на скамью, на которой ныне сидел Карл, располагающейся напротив скамьи короля. Эстиэль не заставил долго ждать себя, вставая со скамьи, он проткнул левый бок, в который был направлен меч противника из-за маневра с книгой со свиным толстым переплетом. Приступ эйфории, обуял Его Величество, от ткани камзола, а затем и его собственной кожи, которая сдалась под напором оружия заточенного для убийства, почувствовалась непривычная для тела королевского сырость, обволакивающая ткань рубахи под камзолом.
– Смотри! – воскликнул король, смеясь, когда на его черном камзоле выступили красные следы присутствия инородного предмета в теле короля. – Она такая же! – проводя по ткани камзола кистью руки, что в перчатках была, так чтобы оставить след и на них от присутствия меча вражеского непонятно в этот раз, чем недовольным. На лице убийцы наемного четко печатался страх от действий короля соединенного королевства, о котором слухи по земле разные ходили, и один другого страшнее был. Но чтобы лицом к лицу встретиться, да испытать на себе ледяной и бесчувственный взгляд короля, только что проткнувшего себя мечом и смеющегося – такого и в слухах не сочинить. Убийца дрожал, не зная, что делать далее, и как реагировать на действа совершенные, за рамки вон выходящие. Меч его, по сути, уже находился в теле, так что защититься он им не мог, как не мог и еще раз напасть. Сердечные мышцы сокращались, пульс рос, словно током ежесекундно пробиваемый, он не слышал, что творится в стороне другой, иной от кареты, где были они. Он словно под гипнозом безжалостного зверя, который затаился перед прыжком, находился, ожидая, когда ему свернет шею «кукла» трона.
– Ты хотел убить меня! Так что медлишь? – на повышенном тоне, все еще смеясь, с пресловутой усмешкой победы на лице, каждое слово, как ребенка лелея, произносил король. – Или без помощи не обойтись?! – повышая свой без того разговор на повышенном тоне, король ликовал, получая наслаждение от страха, который был ярко выражен на лице убийцы. Обхватив лезвие меча руками, он лишь сильнее себя проткнул, позволяя мечу, обрести так желанную королем свободу. Внутри кареты в тишине, под наслаждение запахов и обстановки окружающей их, послышался звук плоти под напором меча трескающийся, расходились мышцы от стали, и в итоге прорвалась кожа со звуком лопающейся резины. Эстетическое удовольствие.
– Как и у тебя, — смеясь, снова раны своей касаясь, которая ощутимо завоевывало место на теле короля, он проговаривал шепотом слова, чем сильнее пугал убийцу, итак, застывшего в оцепенении. Перчаткой своей, что в собственной родной крови была измазана, он по ошеломлённому лицу убийцы скользнул, словно под гипнозом, находившегося, ото лба до носа кровавый след проводя.
— Только я «позор расы человеческой» останусь жить, — сказав это, король толкнул его назад, кистью пальца дотронувшись до лба наемника, которой тушкой своей сел на меч, что главному советнику короля принадлежал.
— Ваше Величество! Вы ранены? Серьезно? – замельтешил Карл, в привычной для него манере, даже посреди битвы за жизнь дальнейшую свою, приводя короля в состояние прежнее безразличное.
— ... Никогда не умел общаться с общественностью.
— Ваше Величество, я убедительно прошу вас покинуть место схватки, и схорониться в лесу, здесь недалеко лесник живет, как все закончится, я за вами отправлюсь. А сейчас идите, ваша смерть никому не нужна! – продолжал безжалостно жужжать главный советник, под бьющиеся друг о друга мечи, под слезы рукоятей, что в руках по локоть кровавых находились.
— Хорошо, — ответил король, на очередной приказ Карла о том, что ему далее необходимо делать и чего желать в дальнейшем, впрочем как, и всегда, ситуация не менялась, как бы круто она ни была повернута, и где бы они ни находились. Молодой король, взяв другую книгу, обычнее и легче предыдущей, той, что защитой ему послужила, вылез вслед за Карлом, который унесся в бурю сражения его войска против вражеской группировки. Внезапных нападающих было больше, но обучены они намного хуже охраны королевской, судя по свежим проткнутым трупам, лежавшим в грязи дороги, украшенными свежей кровью и каплями дождя, по-прежнему медленно падающего с небес. Запах стали, который с каждым ударом, восторженно звенит, касаясь оружия другого. Бессвязные выкрики со стороны обоих сторон, портящие картину кровавой грязной бани при ночном затянутом тучами, а иногда проглядывающем звёздном небе. Дождь, отбивающий в барабан дорогу размытую, и тех, кто ушел из мира не по своему желанию.
— Сосредоточенный на победе — теряет концентрацию, — подумал про себя король, остановившись около деревьев, в шагах десяти от кареты наблюдая за непрофессионализмом не только нападающих, но и солдат его королевства. Все-таки сколько военных стратегий ни придумывай, а человеческий фактор, оставался тем, чем он являлся. Так, сосредоточенный на своем сражении, он не замечает, что происходит вокруг, и по сей причине король медленным шагом удалился в лес. Вот если бы он побежал, вполне возможно, что на быстрое изменение картинки человеческий глаз с бокового ракурса отреагировал на него, но, увы, король не так глуп, к тому же ранен. Резкие и быстрые движения, сулившие ему сейчас только вред для физического тела, не совершались. Держа в руках книгу, он медленно двигался вглубь леса, замечая, что на каждый второй шаг его правой ноги, капля крови, собранная на камзоле, оставляет след на мокрой оголенной земле. Следить, выкладывая врагам дорогу к своему телу, желания не было, но и неразумно было останавливать кровоточащую рану рукой, как минимум, потому что рана была сквозная. И не только наличие дырки в организме призывало молодого короля не укрыть рану от косого дождя, усиливающего, с каждым его удаляющимся шагом от места нападения. Сколько, возможная внезапна засада, которая сразу получит преимущество, поняв, что человек перед ними ранен – дарить кому-то шанс подобный, он не желал.
Небо затянуло, не давая возможности определить молодому королю, через какое время наступит рассвет. Усилился дождь. Вскоре перестал доноситься звон бьющейся стали, говорящий о схватке неподалеку. Обманным проводником был лес, который хорошо передавал звуки на километры, словно заколдованное сломанное радио, транслируя всем присутствующим о проливающейся крови. По распущенным, уже изрядно намокшим волосам, волнистым от природы, стекали капли дождя, падая на черный камзол, промокший насквозь, пусть и был он плотен.
Выбрав место, по мнению короля, подходящее для обработки раны, которая кровоточила, да шлейф за собой из запаха и капель оставляла, он положил книгу на промокшее и ветхое от времени старое бревно. Перчатками мокрыми, благодаря непрекращающемуся дождю, мужчина скользнул по серебряным пуговицам черного камзола, расстегивая их. Насквозь пропитанный камзол слезами неба второго месяца года, быть аккуратно положен на прозябшее дерево, на котором некогда устроилась книга с легкой подачи молодого короля. Тонкой полупрозрачной дымкой над оголенной землей, еще не вошедшей во вкус цветения месяцев ясных, знаменовалось скорое приближение рассвета. Дождь не унимался, но и злее не становился, итак, пронизывая тело до мышц молодого короля, находящегося в лесу, который жаждал рассвета. Кружевное жабо, спускающееся от горловины вниз по груди, закрепленного как украшение, отражающего общественный статус, отправилось следом за камзолом, так как мешало дальнейшему оголению тела в чаще леса. Пальцы рук, по-прежнему находящиеся в черных перчатках, скользнули по пуговицам уже мокрой рубашки, пропитанной каплями дождя, которые были скинуты с небес. Благодаря распахнутой ткани, запах свежей собственной крови, которая была размазана возле раны молодого короля, из-за мокрой рубашки, прилегающей плотно к телу, резко отдал по пространству, находящемуся возле короля. Рука, как заговоренная, направилась к ране, раскрывая, итак, уже широкий от лезвия меча порез. Из него засочилась свежая кровь, более сильным потоком, чем был ныне, который был зажат средним пальцем правой руки, скользнувшим в отверстие. Просунув его глубже в рану, молодой король поднял окровавленную руку в перчатке. По среднему пальцу из-за смены положения сочилась кровь, стекая ниже к локтю. Зеленый хризолит, наливался красным цветом, окутывая камень, свежими потоками, которые принадлежали Эстиэлю. Интерес, молодого мужчины взял вверх над разумностью своих действий, а запах крови, смешиваясь с сыростью лесной, гармонирующий и подходящий друг другу идеально, дурманил его сознание.
— На вкус как вино, в которое был опущен металлический стержень, надо будет в следующий раз попробовать, — подумал мужчина, касаясь языком своей перчатки, которая лишь портила вкус, от свежей крови, так быстро смываемой дождем, при попадании капель на окровавленный палец. Как утренняя роса, скользящая по зеленой траве, питая ее, дождь скатывался по лицу молодого короля, расчесывая длинные волосы, укладывая их так, как было по душе природному явлению. Бегущие по телу струйки, стекали по оголенному мужскому корпусу, не оставляя ни единого уголка без своего внимания, словно нежная любовница, покрывала сотнями поцелуев стан молодого короля. Перстень перекочевал на левую руку, снимая черную длинную перчатку с руки, освобождая бледную кожу своей руки и предоставляя взору природы, свой неповторимый узор, который тут же был охвачен дождем, покрывающим новую жертву тела Его Величества. Оголенная рука скользнула по торсу, как по начертанным дорогам, оставленным после поцелуев от дождя. Рука, направляемая косыми потоками дождя, ласкала кожу, медленно, касаясь подушечками пальцев, даруя королю плотское наслаждение от прикосновений ледяных каплей, заменяющимися теплыми от пальцев руки. Промокшая насквозь белая рубашка, прилипала к телу, массируя интимные места молодого мужчины, когда рука, бережно осматривающая плоть Его Величества, задевала влажную ткань. По его запрокинутой голове пробегался дождь, покрывая лицо тысячей мелких капель, продолжающих путь по его шеи, ключицу и телу, словно лицо было началом ритуала, от которого скользил дождь по всей поверхности кожи молодого короля. Рука, ведомая потокам, перешла с груди, плавными извилистыми движениями к торсу мужчины, властвуя по обозначенным участкам тела дождем, как подсказкой, которой следовало коснуться для получения максимального удовольствия. Ниже, по направлению потоков, собирающихся в области каемки штанов, обозначая на ткани, возбужденное мужское начало, готовое прорвать дорогую ткань, сшитую на заказ королевским портным, бедра толкнулись навстречу руке, сжимающей основание полого члена, лаская его через одежду. Новый поток капель, собирающихся возле каемки, снова был сброшен, касанием пальцев молодого мужчины, ловящего капли рассветного ледяного дождя своими губами, и, даруя каплям желаемое, щелкнула пуговица, на поясе штанов. Холодным ледяным потоком, продолжая ласки тела молодого короля, устремилась в зону паха, и по неутомимому желанию ускоряющего темп дождя, половой член был представлен его взору, нежно поглаживаемый рукой. Выставленный напоказ, тут же был покрыт падающими с небес поцелуями пронизывающего дождя, от получаемых чувств, которых, молодой король содрогнулся, лаская оголенной рукой ствол члена, чуть зажимая его к концу головки. Не в силах стоять на ногах, он поддался назад, облокачиваясь на мокрую древесину, слегка скрипнувшую в такт мокрому скольжению руки по половому члену. Рукой, на которую был заблаговременно перемещен окровавленный перстень, молодой король открыл книгу на месте, отмеченном закладной, и достал оттуда несколько трав крови*. Запрокидывая голову, от причиняемого себе наслаждения, совращаемый дождем, он направил в рот траву, вместе с ней, закусывая нижнюю губу, чуть не пропавшую от наслаждения во рту Его Величества. Превращая содержимое своего рта в сочную кашицу, подрагивающий от удовольствия король, метался между ощущениями касания пронизывающими каплями дождя его полового члена, торса, груди и шеи. Мокрая рубашка, скользила по плоти юноши, желающего получить большую композицию чувств от процесса соединения с природным явлением, вырывая раздражение на сосках его тела, заставляя их разбухать от трения. Вытащив одну часть травяной кашицы изо рта, он направил ее в отверстие раны, направляя средним пальцем глубоко вовнутрь, задрожав от вхождения пальца в порез, он застонал, продолжая ласкать правой рукой своей половой член, постепенно увеличивая скорость, продолжая падать в пучину сладострастия. Со второй половиной кашицы, проделав такой же ритуал, с другого отверстия раны, засовывая ее как можно глубже внутрь, он получил необузданный прилив возбуждения, погасили который несколько огромных капель, упавших на головку полового члена с дерева, заставив молодого короля задрожать в полученном экстазе от результата процесса. Переводя сбившееся дыхания, продолжая ловить губами капли заканчивающегося дождя, который открывал взор звёздному ночному небу, уходя тучами, прочь, получив удовольствие от просмотра откровенной картины, молодой король выплюнул остатки кашицы, что осталась внутри его рта. Достав из книги бинт, под который из страниц книги было вырезано отверстие, он наложил повязку, дабы трава не сместилась с места, предназначенного для нее, и как следствие, уже не помогла ему в затягивании его раны.
— На темь – идти бесполезно, — уверил себя Эстиэль в мыслях, о том, что следует дождаться дня, а не идти в рассветном тумане, начинающем подниматься выше. Белая рубашка уже пропитанная холодными каплями дождя, пота молодого короля, и струйкам, что стекали с мокрых длинных волос короля, тяжело дыша, легла на плоть без движения.
Боли от раны, мужчина не ощущал, спасибо за эту чудесную способность можно было сказать покойным братьям, которые отбили в нем все, что могло чувствовать или же привили привычку, к высокому болевому порогу, что позволял не ощущать боли. Сильнее беспокоила кровь, которая не желала останавливаться, тут же проступившая на бинтах, и ее уже значительная потеря во время движения – надо было дать траве время. Обнаружив рядом с местом своей вынужденной остановки, мужчина узрел укрытие, которое пришлось ему по вкусу для задуманного скрытия от пронизывающего до мышц, начинающегося ветра, и он двинулся в ту сторону, обращая внимание на лунные сутки, которые представали перед ним.
— Магия, рожденная в соединение солнца и луны – новолуние.
________
Примечание:
* трава солдатских ран или трава крови – так называли тысячелистник, по народным поверьям, действительно заставляет раны затягиваться.
Королевский экипаж в сопровождении десятерых солдат на лошадях двигается по направлению, запланированному и выбранному для скорейшего прибытия на поле боя, на котором продолжались военные действия, по докладу Карла, достигающие своей апогеи.
— Карл, за весь путь я не заметил ни одного воина, — сказал король Эстиэль, нарушая беседу, заведенную главным советником о расположении войск и дальнейшем стратегическом наступлении их армии уже непосредственно на сам замок короля Себастьяна, правившего королевством Кии. Слова его звучали отстранено, впрочем, как и всегда, что ставило укор не только на том, что ему неинтересна информация, преподносимая ему Карлом, но и о том, что он был глубоко за пределами этой кареты, находясь в своих мыслях. Молодой король также специально сделал ударение на словосочетании «весь путь», чтобы Карл объяснил слова, которые были сказаны Эстиэлю еще на тот момент, когда они находились в замке.
— Ваше Величество, — прервался от своего рассказа Карл, благодаря выделенным словам короля, иначе, увлеченный так своим повествованием, он, как всегда, не услышал бы фраз со стороны Эстиэля и продолжил. – Они профессионалы, поэтому вы их не видите. Я лично расставил охрану по секторам на каждый квадрат по два воина. Не стоит забывать и о лучниках, так что уверяю вас, все находится под моим контролем.
— Профессионалы не покидают место назначения, следовательно, есть только один вариант, — подумал король Эстиэль, проигнорировав Карла и его оправдания. Во всяком случае, оправданиями они звучали для самого короля, на взгляд Карла, это был отчет, о котором король должен был быть уведомлен в обязательном порядке.
— Так вот, конница займет правый фланг, и начнет наступление после того, как ворота замка поддадутся натиску... — продолжил Карл свою волынку с насаждением, так безразличную молодому королю. Эстиэль считал войну пережитком прошлого, но очень верным политическим решением для его соединённого королевства, которое погрязло в кризисе, благодаря междоусобной, а впоследствии и гражданской войны. Спасибо братьям, отравившим жизнь не только текущего короля, но и населения своей страны. И он подобно своему пальцу, стирающему матовую пелену сырости, что оформила окно кареты, в очередной раз стирал некомпетентное поведение своих братьев с королевства Шии.
Они проехали половину пути, судя по углу созвездий над их головами, на которые смотрел молодой король в ожидании своего предсказания. Иногда звезды виднелись и через плотно затянутые тучи. За окном кареты, изрядно уменьшившись, барабанил дождь, продолжая разбивать дорогу и осложнять королю путь на фронт, дабы поддержать доблесть своих бравых воинов, которые боялись своего правителя сильнее кровожадных врагов. За полночь, судя по положению небесных тел, которые освещали их путь. От весьма важного короля дела, а именно осматривая замысловатости узора, которое рисует на стекле кареты дождь, и периодическом высматривании «профессионалов», отвлекла фраза Карла на манер «в этом случае, я думаю».
— Может, и на престол следовало взойти? – поинтересовался молодой король, резко заинтересовавшийся, что на этот раз задумал Карл, и что же именно он там «думал». Главный советник обязан разбираться во всем, но и в его роли есть свои промашки, а сейчас Карл нарушал изречение свое об «игре до смертного одра» вторгаясь в компетенцию генералов и главнокомандующих армией. И в подобной шутливой форме, король попытался указать на недостатки Карла, что делал он нечасто, под настроение.
— Ваше Величество, вы же знаете - это невозможно! – воскликнул, оскорблённый до глубины души, Карл, делая вид, что не заметил поправки со стороны молодого короля.
— Возможности – это границы, придуманные слабыми, а ты младший сын моего деда, предыдущего короля Жюлиана, — показательно разведя кистями рук, одетыми в черные непроницаемые перчатки, сказал наотмашь король, придавая каждому сказанному слову неповторимый, понятный лишь Эстиэлю, жест.
— Ваше Величество! – снова воскликнул Карл, так не любящий тему, которая касалась его происхождения, — не вам мне утверждать, что не течет во мне кровь Лотер.
— Правила придуманы для того, чтобы их видоизменять.
— В ваших словах есть истина, — ответил Карл, так не считаюший, — но, тем не менее, если на моем пальце окажется перстень семьи Лотер, я умру в страшных муках. Престол этого не стоит. Карл хмыкнул, скрещивая руки на груди, показывая всем своим видом неглупому королю, что он не хочет вести беседу в этом русле.
—Хризолит, — протянул король Эстиэль, поднимая кисть правой руки, на которой виднелся фамильный камень, определяющий будущего короля королевства Шии. Светло-зеленного цвета большой ограненный камень в золотой оправе, занимал большую часть фаланги среднего пальца короля, и перстень был бы ему велик из-за тонких пальцев молодого короля, что визуально показывало, насколько он размером отличался от других представителей Лотер. Если бы не черные непроницаемые перчатки, которые Эстиэль по собственному желанию никогда не снимал, то перстень не удержался на его тонком пальце и минуты.
– Камень драконов. Карл, ты веришь в сказки? – спросил король, показательно снимая фамильный перстень с пальца своей правой руки, и крутя его, он нагнулся вперед, предлагая Карлу примерить перстень, — или нет?
Эстиэль забавлялся в очередной раз, развевая свою тоску по ветру, который веял вокруг него пронизывающим холодным воем, наблюдая как глаза Карла заблестели. Не секрет, что Карл, с удовольствием бы занял престол, если такая возможность присутствовала, в своем умении добиваться желаемого, он преуспел, но ее не было, он не был наследником семьи Лотер. Карл заслужил свое место благодаря тому, что разгадал в дяде Эстиэля заговорщика, подначившего мать Кастиэля, а также человека, ускорившего смерть его отца. Во всяком случае, так звучало обвинение, во время которого еще не вступивший на престол принц попивал свой полуденный чай. И точно так же, как средний сын хотел престола, Карл его тоже жаждал, но проклятие камня пугало самозванца семьи. Как правило, королем становятся после коронации, когда при красивой церемонии принцу надевают корону и провозглашают его королем, в королевстве Шии, все было иначе. Тот, кого перстень не отринет, другими словами, надев его, выживет, тот и будет править. Веселая дворцовая забава, дабы рассеять скуку и обилие излишеств.
— Ваше Величество, лучшего короля чем вы, не пожелать нашему королевству: вас любит и уважает народ, вас…
— ... Скукота.
— ...боятся враги, и содрогаются они только при упоминании о вас, вы прекрасный оратор, который даже волшебника заставит поверить в ло... Что это за остановка? – остановив хвалебную песнь касательно короля, Карл задал вопрос, который был актуален, так как карета, в которой ехали король и его главный советник, резко остановилась.
– Что случилось, я вас спрашиваю? – спросил еще раз Карл, только на этот раз, выглядывая из кареты, приоткрыв ее дверцу.
— Ваша Светлость, деревья повалило, придется переждать, пока их сдвинем, — ответил мужчина с другой стороны двери, обращаясь к Карлу, который уж чуть смуту не затеял.
— И живее, — рыкнул Карл на мужчину, словно последний деревья повалил, чтобы самому же потом убирать с дороги, а не ненастье постаралось.
— Есть!
— Ваше Величество, вы не подумайте, — снова начал нагнетать обстановку в карете Карл в отношении короля, которого мало интересовало дерево, их случайная остановка, когда охрана должна была позаботиться о поваленном дереве, тут было ясно как в пятый месяц года. – Какое недоразумение, сейчас быстро все уберут, и мы отправимся дальше. А пока, зашторьте окно на всякий случай. Я выйду, ускорю процесс.
— ... Собирается ускорить процесс мечом?
Король – человек, которому завидуют, но в основном завидуют чему? Богатству? Количеству слуг? А, может быть, роскошной жизни? Кому что приходится по душе, тому и завидуют. Завидуют, как правило, люди, неспособные побывать на месте «том» и идеализирующие его. Попав на место короля, сначала наслаждаясь яствами, богатством и дамами, ты будешь счастлив, но затем ты начнешь завидовать всем, и все, что ты имеешь, ты захочешь обменять на то, что есть у других – это свобода.
Понимая, что процесс очищения дороги займет продолжительное время, даже под чутким надзором Карла, король Эстиэль достал с заднего настила кареты одну из книг, которые прихватил с собой на случай подобный. Твердый переплет, обтянутый свиной кожей с непревзойденным узором ручной работы, над которым пробегали года жизни мастеров – был прекрасней, чем содержимое книги, которое хранил. Запах постаревшего с годами пергамента и чернил, которые наносили на него, образовывали прекрасный танец вкусов и цветов, наполняющих карету, и дарующих гармонию внутреннему состоянию молодого короля. Открывая книгу на середине, он продолжил читать с шестого абзаца просто потому, что ему так сейчас хотелось – так требовала его душа, лишенная просмотра звезд и деревьев за окном. После прочтения третьего абзаца из книги, которую достал король, до его ушей донесся знакомый звук, бьющейся друг об друга стали, далее прозвучали крики охраны, затем и самого Карла. Уделять внимание крикам Карла он и в этот раз не собирался, а тем более ору охранников, которые, скорее всего, отдавили себе ноги, неправильно положив дерево, передвигаемое с дороги.
— Король Эстиэль? – послышался очередной незнакомый мужской голос со стороны открывающейся двери кареты, благодаря которой нарушилась идеальная композиция образов в понимании молодого короля.
— Да. У вас ко мне какое-то дело? – не отрывая взгляда от книги, спросил Эстиэль.
Мужчина явно замешкался на непосредственность мудрого правителя, который и головы не повернул в сторону открывающей двери, а то ли отвлекся на осмотр того, кто в очередной раз закричал так, словно ему вырезали селезенку, на живую, разумеется. Во всяком случае, об этом говорила небольшая пауза, которую оставил за собой недосказанной, мужчина, открывший дверь кареты.
— Мне приказано вас убить!
— Не буду мешать, — тут же ответил на острое заявление, исходившее от двери, король Эстиэль. — Может, зайдете? Там дождь.
Молодой король перевернул страницу, дочитанную им во время ответа на заявление, и продолжил не мешать планам противника, который ожидал немного другой реакции от будущей жертвы. Привычных криков, закаляющих дух — не присутствовало. Обыденной ситуации перекупки, выражающейся во фразе «я заплачу вам больше», в которой можно было доказать глупую преданность делу, придавая фальшивого благородства – не было. Попыток схватится за меч – тоже. Не было ничего, что могло заставить наемника сделать свою работу быстро, и, разведя руками сказать, «не стоило дергаться».
— Вы собираетесь выполнять свою работу? – переспросил на всякий случай молодой король. – Если нет, извольте откланяться и закрыть дверь, неясный месяц на дворе.
От наглости сей наемный убийца, которому было заплачено или очередной протестант недовольный политикой правления короля Эстиэля разозлился, вспыхнув как закипевший чайник, который позабыли на кухонной плите. Приглашенный гость, пошел на таран, пытаясь проткнуть молодого правителя соединенного королевства, но тот лишь подставил книгу под удар, контратакуя противника – свиная кожа, обожжённая мастерами, не содрогнулась.
— Надо целиться в жизненно важные органы, а не в литературу, мой юный друг, если вы, конечно, хотите меня убить, — сделал замечание король Эстиэль, молодому убийце, который, по его мнению, был слишком плохо обучен даже для ведения боя с человеком, не особо выдающимся физической силой.
— Такие как ты позорят расу человеческую! – взорвался наемник от хамства и безразличия короля соединенного королевства, не ставившего всерьёз нападение их на его экипаж.
— Да? – переспросил Эстиэль, отшвыривая книгу на скамью, на которой ныне сидел Карл, располагающейся напротив скамьи короля. Эстиэль не заставил долго ждать себя, вставая со скамьи, он проткнул левый бок, в который был направлен меч противника из-за маневра с книгой со свиным толстым переплетом. Приступ эйфории, обуял Его Величество, от ткани камзола, а затем и его собственной кожи, которая сдалась под напором оружия заточенного для убийства, почувствовалась непривычная для тела королевского сырость, обволакивающая ткань рубахи под камзолом.
– Смотри! – воскликнул король, смеясь, когда на его черном камзоле выступили красные следы присутствия инородного предмета в теле короля. – Она такая же! – проводя по ткани камзола кистью руки, что в перчатках была, так чтобы оставить след и на них от присутствия меча вражеского непонятно в этот раз, чем недовольным. На лице убийцы наемного четко печатался страх от действий короля соединенного королевства, о котором слухи по земле разные ходили, и один другого страшнее был. Но чтобы лицом к лицу встретиться, да испытать на себе ледяной и бесчувственный взгляд короля, только что проткнувшего себя мечом и смеющегося – такого и в слухах не сочинить. Убийца дрожал, не зная, что делать далее, и как реагировать на действа совершенные, за рамки вон выходящие. Меч его, по сути, уже находился в теле, так что защититься он им не мог, как не мог и еще раз напасть. Сердечные мышцы сокращались, пульс рос, словно током ежесекундно пробиваемый, он не слышал, что творится в стороне другой, иной от кареты, где были они. Он словно под гипнозом безжалостного зверя, который затаился перед прыжком, находился, ожидая, когда ему свернет шею «кукла» трона.
– Ты хотел убить меня! Так что медлишь? – на повышенном тоне, все еще смеясь, с пресловутой усмешкой победы на лице, каждое слово, как ребенка лелея, произносил король. – Или без помощи не обойтись?! – повышая свой без того разговор на повышенном тоне, король ликовал, получая наслаждение от страха, который был ярко выражен на лице убийцы. Обхватив лезвие меча руками, он лишь сильнее себя проткнул, позволяя мечу, обрести так желанную королем свободу. Внутри кареты в тишине, под наслаждение запахов и обстановки окружающей их, послышался звук плоти под напором меча трескающийся, расходились мышцы от стали, и в итоге прорвалась кожа со звуком лопающейся резины. Эстетическое удовольствие.
– Как и у тебя, — смеясь, снова раны своей касаясь, которая ощутимо завоевывало место на теле короля, он проговаривал шепотом слова, чем сильнее пугал убийцу, итак, застывшего в оцепенении. Перчаткой своей, что в собственной родной крови была измазана, он по ошеломлённому лицу убийцы скользнул, словно под гипнозом, находившегося, ото лба до носа кровавый след проводя.
— Только я «позор расы человеческой» останусь жить, — сказав это, король толкнул его назад, кистью пальца дотронувшись до лба наемника, которой тушкой своей сел на меч, что главному советнику короля принадлежал.
— Ваше Величество! Вы ранены? Серьезно? – замельтешил Карл, в привычной для него манере, даже посреди битвы за жизнь дальнейшую свою, приводя короля в состояние прежнее безразличное.
— ... Никогда не умел общаться с общественностью.
— Ваше Величество, я убедительно прошу вас покинуть место схватки, и схорониться в лесу, здесь недалеко лесник живет, как все закончится, я за вами отправлюсь. А сейчас идите, ваша смерть никому не нужна! – продолжал безжалостно жужжать главный советник, под бьющиеся друг о друга мечи, под слезы рукоятей, что в руках по локоть кровавых находились.
— Хорошо, — ответил король, на очередной приказ Карла о том, что ему далее необходимо делать и чего желать в дальнейшем, впрочем как, и всегда, ситуация не менялась, как бы круто она ни была повернута, и где бы они ни находились. Молодой король, взяв другую книгу, обычнее и легче предыдущей, той, что защитой ему послужила, вылез вслед за Карлом, который унесся в бурю сражения его войска против вражеской группировки. Внезапных нападающих было больше, но обучены они намного хуже охраны королевской, судя по свежим проткнутым трупам, лежавшим в грязи дороги, украшенными свежей кровью и каплями дождя, по-прежнему медленно падающего с небес. Запах стали, который с каждым ударом, восторженно звенит, касаясь оружия другого. Бессвязные выкрики со стороны обоих сторон, портящие картину кровавой грязной бани при ночном затянутом тучами, а иногда проглядывающем звёздном небе. Дождь, отбивающий в барабан дорогу размытую, и тех, кто ушел из мира не по своему желанию.
— Сосредоточенный на победе — теряет концентрацию, — подумал про себя король, остановившись около деревьев, в шагах десяти от кареты наблюдая за непрофессионализмом не только нападающих, но и солдат его королевства. Все-таки сколько военных стратегий ни придумывай, а человеческий фактор, оставался тем, чем он являлся. Так, сосредоточенный на своем сражении, он не замечает, что происходит вокруг, и по сей причине король медленным шагом удалился в лес. Вот если бы он побежал, вполне возможно, что на быстрое изменение картинки человеческий глаз с бокового ракурса отреагировал на него, но, увы, король не так глуп, к тому же ранен. Резкие и быстрые движения, сулившие ему сейчас только вред для физического тела, не совершались. Держа в руках книгу, он медленно двигался вглубь леса, замечая, что на каждый второй шаг его правой ноги, капля крови, собранная на камзоле, оставляет след на мокрой оголенной земле. Следить, выкладывая врагам дорогу к своему телу, желания не было, но и неразумно было останавливать кровоточащую рану рукой, как минимум, потому что рана была сквозная. И не только наличие дырки в организме призывало молодого короля не укрыть рану от косого дождя, усиливающего, с каждым его удаляющимся шагом от места нападения. Сколько, возможная внезапна засада, которая сразу получит преимущество, поняв, что человек перед ними ранен – дарить кому-то шанс подобный, он не желал.
Небо затянуло, не давая возможности определить молодому королю, через какое время наступит рассвет. Усилился дождь. Вскоре перестал доноситься звон бьющейся стали, говорящий о схватке неподалеку. Обманным проводником был лес, который хорошо передавал звуки на километры, словно заколдованное сломанное радио, транслируя всем присутствующим о проливающейся крови. По распущенным, уже изрядно намокшим волосам, волнистым от природы, стекали капли дождя, падая на черный камзол, промокший насквозь, пусть и был он плотен.
Выбрав место, по мнению короля, подходящее для обработки раны, которая кровоточила, да шлейф за собой из запаха и капель оставляла, он положил книгу на промокшее и ветхое от времени старое бревно. Перчатками мокрыми, благодаря непрекращающемуся дождю, мужчина скользнул по серебряным пуговицам черного камзола, расстегивая их. Насквозь пропитанный камзол слезами неба второго месяца года, быть аккуратно положен на прозябшее дерево, на котором некогда устроилась книга с легкой подачи молодого короля. Тонкой полупрозрачной дымкой над оголенной землей, еще не вошедшей во вкус цветения месяцев ясных, знаменовалось скорое приближение рассвета. Дождь не унимался, но и злее не становился, итак, пронизывая тело до мышц молодого короля, находящегося в лесу, который жаждал рассвета. Кружевное жабо, спускающееся от горловины вниз по груди, закрепленного как украшение, отражающего общественный статус, отправилось следом за камзолом, так как мешало дальнейшему оголению тела в чаще леса. Пальцы рук, по-прежнему находящиеся в черных перчатках, скользнули по пуговицам уже мокрой рубашки, пропитанной каплями дождя, которые были скинуты с небес. Благодаря распахнутой ткани, запах свежей собственной крови, которая была размазана возле раны молодого короля, из-за мокрой рубашки, прилегающей плотно к телу, резко отдал по пространству, находящемуся возле короля. Рука, как заговоренная, направилась к ране, раскрывая, итак, уже широкий от лезвия меча порез. Из него засочилась свежая кровь, более сильным потоком, чем был ныне, который был зажат средним пальцем правой руки, скользнувшим в отверстие. Просунув его глубже в рану, молодой король поднял окровавленную руку в перчатке. По среднему пальцу из-за смены положения сочилась кровь, стекая ниже к локтю. Зеленый хризолит, наливался красным цветом, окутывая камень, свежими потоками, которые принадлежали Эстиэлю. Интерес, молодого мужчины взял вверх над разумностью своих действий, а запах крови, смешиваясь с сыростью лесной, гармонирующий и подходящий друг другу идеально, дурманил его сознание.
— На вкус как вино, в которое был опущен металлический стержень, надо будет в следующий раз попробовать, — подумал мужчина, касаясь языком своей перчатки, которая лишь портила вкус, от свежей крови, так быстро смываемой дождем, при попадании капель на окровавленный палец. Как утренняя роса, скользящая по зеленой траве, питая ее, дождь скатывался по лицу молодого короля, расчесывая длинные волосы, укладывая их так, как было по душе природному явлению. Бегущие по телу струйки, стекали по оголенному мужскому корпусу, не оставляя ни единого уголка без своего внимания, словно нежная любовница, покрывала сотнями поцелуев стан молодого короля. Перстень перекочевал на левую руку, снимая черную длинную перчатку с руки, освобождая бледную кожу своей руки и предоставляя взору природы, свой неповторимый узор, который тут же был охвачен дождем, покрывающим новую жертву тела Его Величества. Оголенная рука скользнула по торсу, как по начертанным дорогам, оставленным после поцелуев от дождя. Рука, направляемая косыми потоками дождя, ласкала кожу, медленно, касаясь подушечками пальцев, даруя королю плотское наслаждение от прикосновений ледяных каплей, заменяющимися теплыми от пальцев руки. Промокшая насквозь белая рубашка, прилипала к телу, массируя интимные места молодого мужчины, когда рука, бережно осматривающая плоть Его Величества, задевала влажную ткань. По его запрокинутой голове пробегался дождь, покрывая лицо тысячей мелких капель, продолжающих путь по его шеи, ключицу и телу, словно лицо было началом ритуала, от которого скользил дождь по всей поверхности кожи молодого короля. Рука, ведомая потокам, перешла с груди, плавными извилистыми движениями к торсу мужчины, властвуя по обозначенным участкам тела дождем, как подсказкой, которой следовало коснуться для получения максимального удовольствия. Ниже, по направлению потоков, собирающихся в области каемки штанов, обозначая на ткани, возбужденное мужское начало, готовое прорвать дорогую ткань, сшитую на заказ королевским портным, бедра толкнулись навстречу руке, сжимающей основание полого члена, лаская его через одежду. Новый поток капель, собирающихся возле каемки, снова был сброшен, касанием пальцев молодого мужчины, ловящего капли рассветного ледяного дождя своими губами, и, даруя каплям желаемое, щелкнула пуговица, на поясе штанов. Холодным ледяным потоком, продолжая ласки тела молодого короля, устремилась в зону паха, и по неутомимому желанию ускоряющего темп дождя, половой член был представлен его взору, нежно поглаживаемый рукой. Выставленный напоказ, тут же был покрыт падающими с небес поцелуями пронизывающего дождя, от получаемых чувств, которых, молодой король содрогнулся, лаская оголенной рукой ствол члена, чуть зажимая его к концу головки. Не в силах стоять на ногах, он поддался назад, облокачиваясь на мокрую древесину, слегка скрипнувшую в такт мокрому скольжению руки по половому члену. Рукой, на которую был заблаговременно перемещен окровавленный перстень, молодой король открыл книгу на месте, отмеченном закладной, и достал оттуда несколько трав крови*. Запрокидывая голову, от причиняемого себе наслаждения, совращаемый дождем, он направил в рот траву, вместе с ней, закусывая нижнюю губу, чуть не пропавшую от наслаждения во рту Его Величества. Превращая содержимое своего рта в сочную кашицу, подрагивающий от удовольствия король, метался между ощущениями касания пронизывающими каплями дождя его полового члена, торса, груди и шеи. Мокрая рубашка, скользила по плоти юноши, желающего получить большую композицию чувств от процесса соединения с природным явлением, вырывая раздражение на сосках его тела, заставляя их разбухать от трения. Вытащив одну часть травяной кашицы изо рта, он направил ее в отверстие раны, направляя средним пальцем глубоко вовнутрь, задрожав от вхождения пальца в порез, он застонал, продолжая ласкать правой рукой своей половой член, постепенно увеличивая скорость, продолжая падать в пучину сладострастия. Со второй половиной кашицы, проделав такой же ритуал, с другого отверстия раны, засовывая ее как можно глубже внутрь, он получил необузданный прилив возбуждения, погасили который несколько огромных капель, упавших на головку полового члена с дерева, заставив молодого короля задрожать в полученном экстазе от результата процесса. Переводя сбившееся дыхания, продолжая ловить губами капли заканчивающегося дождя, который открывал взор звёздному ночному небу, уходя тучами, прочь, получив удовольствие от просмотра откровенной картины, молодой король выплюнул остатки кашицы, что осталась внутри его рта. Достав из книги бинт, под который из страниц книги было вырезано отверстие, он наложил повязку, дабы трава не сместилась с места, предназначенного для нее, и как следствие, уже не помогла ему в затягивании его раны.
— На темь – идти бесполезно, — уверил себя Эстиэль в мыслях, о том, что следует дождаться дня, а не идти в рассветном тумане, начинающем подниматься выше. Белая рубашка уже пропитанная холодными каплями дождя, пота молодого короля, и струйкам, что стекали с мокрых длинных волос короля, тяжело дыша, легла на плоть без движения.
Боли от раны, мужчина не ощущал, спасибо за эту чудесную способность можно было сказать покойным братьям, которые отбили в нем все, что могло чувствовать или же привили привычку, к высокому болевому порогу, что позволял не ощущать боли. Сильнее беспокоила кровь, которая не желала останавливаться, тут же проступившая на бинтах, и ее уже значительная потеря во время движения – надо было дать траве время. Обнаружив рядом с местом своей вынужденной остановки, мужчина узрел укрытие, которое пришлось ему по вкусу для задуманного скрытия от пронизывающего до мышц, начинающегося ветра, и он двинулся в ту сторону, обращая внимание на лунные сутки, которые представали перед ним.
— Магия, рожденная в соединение солнца и луны – новолуние.
________
Примечание:
* трава солдатских ран или трава крови – так называли тысячелистник, по народным поверьям, действительно заставляет раны затягиваться.
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления
закрыть