Онлайн чтение книги Для меня For me
Посвящение

Здесь, все было как обычно: тусклые обои, изрубленные строительными царапинами, расслабляющийся юноша, и новая краска, разбавляющая скучные людские мотивы - сидящая за лепкой девочка, которая будто стала серьезной девушкой за один день. Я решил взглянуть на рабочий процесс и метнулся в сторону маленькой комнатки где.

Ее руки были неосторожными пятнами заляпаны глиной, а в глазах мелькал сосредоточенный взгляд. Губами она шевелила, будто бы представляя, как будет говорить существо, которое сейчас находится в процессе создания. Некоторые детали существа лежали на столе, я был удивлен. Голова, по-видимому, была не похожа ни на одну голову, что я видел в людском мире. Она была странной формы и увешена какими-то почками, покрывавшими верхнюю часть головы. Рот был, будто специально небрежно вылеплен зигзагами, но детализация этих уст позволяла понять, что над этой работой трудился настоящий мастер. На отдельной газетке также лежали руки этого существа, изрубленные кухонным ножом в изгибах и слегка разветвляясь в запястье. Отличная работа.

Оно было прекрасно. Оно будто бы было истинным лицом зла и мрака. Зубы, губы, эти почки надо ртом - это все нависало синими плащами над крышами вдохновенных церквей, оно будто бы струилось как канализационный прорыв, пачкая город своим ужасом и тьмой. Оно вязло и прилипало к рукам и ногам, никогда больше не отпуская жертву. Вот Оно. Произведение искусства.

Вообразите, вдохновенный вальс двух влюбленных прерывается резкими выстрелами существ в странных костюмах. Они держат в руках стальные пушки набитые ворованным порохом и восседают на конях. Их лицо накрыто рваным капюшоном плавно переходящим в мантию покрывающим все их тело. Руки неприятелей темнее ночи и в них страшным блеском сияют винтовки. Один из них медленно подходит к паре, не слезая со своего коня. Он выше их, как и тьма выше наигранного веселья. Одним присутствием можно разрушить придуманную радость капелькой истинной тьмы. С тьмой же, такого не получится. Всадник медленно наклоняется над парой и, будто, высасывает из испуганных взглядов весь ужас и страх.

- Мы - посланники его. Вы - жертвы придуманного им парада. Для нас важны ваши эмоции и чувства, чтобы выразить истинность, не нужно праздновать и резвиться как мыши в райском саду. Вы - порождения Великого не должны овладеть были способностями к мысли и выдумки. Ваша радость меня раздражает, она раздражает и ЕГО. Внемлите моим сентенциям, ибо любой, кто продолжит веселье повлечет за собой массу смертей в этом зале. Вы уже не в мире Великого, вы в ЕГО мире. Нарисованная картина с множеством движимого, где слово мрак - основное кредо. Хороните человека, дабы передать вашу истинность. Мы делаем это для него, мы придуманы для него. - После этих слов всадник снимает капюшон и легко складывает его на плечи. Его лицо - покрыто мешками, закрывая глаза и нос. Рот - изрубленная зигзагами яма, благодаря которой он едва ли может говорить. Мои всадники портят веселье и внушают страх непросвещенным. Добро есть лишь там, где нет человека. Зло - существует везде.

Глаза девочки одновременно выражали и радость и страх, после увиденного ею ожившего всадника, коего она слепила самостоятельно. Он лишь мирно двигался и не бросал на нас взгляды, а его конь был таким же страшным, как и наездник. Глаза отсутствовали, в зубах металлические пластины отсекающие половину его морды, а копыта странным образом соединялись с ногой при помощи ветвящейся кости, горящей черным пламенем.

- Вам нравятся такие существа?

- Это великолепно. Ты, дитя, будто погрузила меня в цистерну полную ужаса и мрака. Я купаюсь в ней, транжиря бесчестно прекрасную воду, сотканную как платье принцессы смерти. Думаю, сегодня мы убьем кого-нибудь и изнасилуем. Такой прелестной работы достаточно на сегодня, если ты устала, можешь прилечь или почитать книг, которые найдешь у художника.

- Нет, благодарю Вас. А насчет убийства очень интересно... - Девочка мягко намекнула на то, чтобы я рассказал ей подробнее о похождениях в ночи и случайном убийстве. Нас ведь за это не накажут, мы сами каратели и надзиратели. Наша крайность не станет крайностью простолюдинов. Ведь если есть то, что делают для меня, значит и есть то, что делаю для моих подданных я. Эта беспечная политика искусственного наслаждения и является истинной крайностью. Крайностью для меня.

- Мы пройдемся по темным улицам и убьем любого кто нам не понравится. Это здорово очищать мир от глупцов и мотов. Если для них жизнь в мире Великого - наслаждение и счастье, то мы это прерываем и проповедуем свое ради крайностей и желаний. Чтобы мечты стали реальностью, нужно над ними работать, как коммунизм, только на высоком уровне.

- Любого прохожего? Я сделаю это собственноручно?

- Да, если пожелаешь.

- А как насчет моей настоящей крайности?

- Всему свое время. Я не знаю, что представляет собой твоя крайность, поэтому выполнять ее сейчас глупо, и я потеряю свою кладовую прекрасных существ, если исполню это желание, не насладившись твоим даром к лепке.

- Я понимаю ваши предосторожности, все же, я хочу ощутить какого это - убить человека. - За последнее время пребывания у нас, дитя изъявляло все большего желания к экспериментам и прочей невесомой ерунде. Я был не против этого, ведь только познав мир можно убедиться в своих крайностях наверняка.

- Тогда, собирайся. Охота начинается сейчас. - Я блеснул еще несколькими людскими эмоциями, вызвав у девочки дьявольскую улыбку и легкий смешок. Она казалась действительно старше, чем тогда, когда пришла к нам. Кожа на лице будто стала слегка обвисать, предавая ее лицу женские черты. Руки становились длиннее и фаланги пальцев больше стали походить на нежные дамские руки, а грудь стала совсем уж как у молодой девушки. Однако прибавки в росте я не замечал.

После наблюдений за таинственной девчушкой я направился в комнату, где сидел художник:

- Возрадуйся же опять. Мы выходим на улицу снова. Девочка хочет попробовать себя в роли убийцы.

- Что?! Разве можно так? Она совсем еще дитя! Нельзя так с детьми обращаться, пусть лучше просто прогуляемся и все. Ты мне жизнь в муки превратил и с ней так же хочешь поступить?! Я не позволю ей убивать кого-либо. Ты сумасшедший! - Таким эмоциональным художника я не видел никогда, он говорил серьезно и переубедить его станет сложной задачей. - Я рисую для тебя то, что ты хочешь, ты выполняешь для меня желания. Вот. Теперь мое желание, чтобы ты не водил ее никуда.

- Это не твоя крайность, ты же знаешь...

- Но это переходит все границы, она ребенок пойми это!

- Я сказал, что мы пойдем для того, чтобы найти ненужную жертву. Ты сам убиваешь, когда хорошо работаешь, но больше одной жертвы в день мы допустить не можем. Это может превратиться в хаос, который не будет истинной тьмой, а всего лишь мелькающим светом среди закатов и рассветов жестокости и насилия.

- В таком случае я не хочу тебе больше подчиняться. - Это перебор. Такого он просто так сказать не мог, потому что знал правила: отказаться от приказа означало - умереть. - Пусть ты убьешь меня, но прошу, не превращай ее в убийцу, я хочу, чтобы моей крайностью было то, что она станет прекрасным скульптором работающим...

Для тебя... - Выстрел. С последним слабым криком юноша рухнул на пол, ударившись виском о мольберт и покинув меня навсегда. Художник пальнул себе в рот и наполнил мой мир с замком и королем-козлом кровью, которая еще долго текла по деревянным обкладкам. От звука пистолета, дитя прибежало в комнату и широко открыло глаза и рот от удивления. Она практически не знала художника, но слезы тихо стекали по ее щекам, превращая холодного убийцу в съеженного котенка, страдающего от боли и зла, которое его окружает. Ну, что же. Он сделал свой выбор, его последнее желание я был обязан исполнить, иначе я бы точно так же покинул этот мир. Вдруг дрожавший голос девочки жалобно потянул:

- З-зачем он т-так?

- Это его выбор. Художник не хотел, чтобы ты стала убивать. Он так просто ушел ради тебя… я не понимаю вас, людей. Он станет героем в твоих глазах, а я буду винить тебя в его гибели, будучи человеком. Однако я и сам зачастую выводил его. Он был таким же ребенком, как и ты когда я нашел его. Он сразу приглянулся мне, как только я его увидел, он показал, как умеет рисовать. Это были собаки и кошки. Затем крупные ландшафты, корабли, люди, а затем, наконец-то, что я от него хотел - миры. Миры полные его внутренних переживаний и ненависти. Беспардонный, не знающий вежливости и честного слова, выросший под моим крылом и так легко обособившийся от меня мальчишка. Мой художник. Жаль, что ты так легко ушел ради ребенка, который впился в нашу колею совсем недавно. Я люблю тебя.