Онлайн чтение книги Для меня For me
Вербовка

- Я устал от этих заповедей, выпусти меня. Я стану жить как прежде, рисовать для выставок, а не для тебя. Прошу.

- Жить? Для тебя это называется жизнью? Не смей увиливать в миры отчаянной радости, которую вы, люди, называете жизнью. Я думал, что ты давно уяснил, что жизнь существует лишь внутри твоей белесой головки, а не в этом никчемном окружении, что преподносит тебе рисованную компоновку сознания высших умов. Помни, что Великий, ничуть не отличается от тебя, глупца, он рисует ярким маслом пытаясь вживить в ваш мозг мысли о ясности и светлости существования на его мольберте. Ты же, можешь подчиняться мне и всегда быть достойным манипулировать своими мирами и быть Великим в них.

- Ты тоже ведь плод моего сознания. Хватит внушать мне все это, я не могу больше рисовать! Я схожу с ума, когда вижу, как люди на холстах совершают страшные вещи, убивая, и насилуя друг друга. Прошу, не заставляй меня быть твоим подданным, я хочу жить в мире Великого и подчиняться его законам.

- Увы, но ты принадлежишь только лишь мне. Здесь я кукловод. Куклы не могут оспаривать решения своего хозяина. Так уж и быть, сегодня мы можем прогуляться по миру Великого, и может быть, что-то перенять из его холстов в наши. Одевайся. - Я никогда бы не стал выпускать его на улицу, однако изнеможенный работой он мне тоже был ни к чему, именно поэтому я возжелал утешить юношу небольшой прогулкой по существующей реальности, которую он принимает за истинный мир.

Опустившись с царства, где правили лишь мы, было неприятно принимать новый свет, ставший для нас уже чуждым, многое с вами может произойти, если вы занимаетесь созданием созидания. Мрак, привычный для меня, растворился в воспоминаниях о любимейшей квартире содержащей миры моего пространственного наслаждения, коем являлись картины моего подданного. Внимайте данные вам мною власть, а не стремитесь быть участником абстракции Великого, для вас велик ваш мир, где живете не Вы, а существа, созданные вашими крайностями.

- Почему после твоих приказов на улице всегда темно? Разреши мне погулять при солнечном свете, а в этой «подкупольной» пустоте.

- Тебе не нравится ночь? Пойми же, художник, я воплощаю любые твои крайности в жизнь, в замен ты рисуешь для меня. Наш договор давно оформлен, расторгнуть можно лишь одним путем. Ты можешь разломить любую женскую особу ради мимолетной эйфории, только скажи. Ты можешь безнаказанно убивать и грабить, только скажи. Тем не менее, совершать это ты можешь, только существуя в моем сознании, которое разорвать ты не можешь. Я же, способен существовать только в твоем сознании. Мы станем одним целым и могущественным, только скажи... - Космическое тело, называемое вами Солнце, для меня могущественная сфера способная уничтожить меня. Воплотить крайности же ночью, при свете, так называемой Луны для меня раз плюнуть. Я живущий болью и страхом, питающийся ударами вашего сердца, создаю для порождения своего мрака вечную ночь. Искусственный электрический свет, свечи, огонь - все это такой же естественный мир для меня, как и густая слоеная атмосфера темноты космического воздействия.

Шла женщина с дитем своим, ее тельце было укутано темным рифленым пальто, а малышка одетая в розовую курточку и наделенная лучезарной улыбкой, что вызывала у меня даже некоторую неприязнь. Они держались за руку, будто Юпитер со своим Каллисто. Громкая мадемуазель стекающая по костям своей сущностью и девочка, плотно сшитая Великим куколка из качественного сырья, но лишенная иголок в своей пустой, набитой пухом головенке. Ночь была для малютки произведением хаоса и расстройства, кое она считала запахом гниющего трупа божьего угодья. Дитя, я был уже влюблен в нее, я хотел, чтобы она танцевала для меня, так же как и рисует для меня мой юноша. Я убью ее маму.

- Ты замечаешь два тела на горизонте? Убей для меня ту, что повыше, а будущую сиротку я оставлю себе. Превращу ее в мрачное созидание наших с тобою миров, художник.

- Я не могу убить невинного человека. Я согласился с тобой сотрудничать, чтобы убивать виновных в деяниях направленных против меня.

- Это приказ. Прошу, убей ее, и я сделаю для тебя что-нибудь приятное в скором будущем. Все ведь просто: Всади ей свой нож прямо в шею, она умрет быстро и безболезненно, лишь одно мгновенье мучений за сладкое дитятко на время, которое гораздо превысит и окупит ненужную жертву. Давай же. - Соблазняясь идеей о прекрасной девочке, я и думать не желал о моем художнике, казалось, она создаст для меня мир единственного человека кружащего как лебедь над просторами моих мрачных, закованных в ржавые цепи королевств.

Дитятко бежало, и заливалась уже ярким хохотом, вокруг нее будто бы светилось Солнце, озаряющее мое ночное пристанище тьмы.

- Мамочка, давай станем лепить лошадей как придем домой? Или сварим макароны для отца. - Милые изречения девчушки понравились бы не только самой мрачной составляющей моего сознания, но и самому Великому, чьим произведением и стало это прекрасное дитя. Ее мама тоже уплывала в улыбке, но на ее глазах наворачивались почему-то слезы. Предвкушаю окунуться в ее разум и разузнать о таинственных слезах, мешающих яркому созданию существовать.

Я не хочу оставаться в ужасах этой слепой эпохи. Боже, молю, дай мне сил сдерживать себя каждый раз, когда я вспоминаю о нем. Почему моя дочь так страдает? Тебя ведь нет уже несколько лет, но она верит в то, что ты приходишь к нам кушать твои любимые макароны. Почему тогда ты поехал вместе с ними? Я ведь чувствовала, чувствовала это! Почему же ты стал для меня лишь дурманом во снах? Боже, прошу, я хочу смириться с этой утратой, прошу, прошу!

Представьте, пассажир, сидящий в аэробусе, беззаботно листает журнал, выбирая оттуда только лишь красивые фотографии и статьи о чем-то интересном. Никто не хочет ознакомиться с буклетами о безопасности. Сидячие возле аварийных выходов люди - глупые животные, заплатившие на регистрации, дабы их ноги вытягивались на большее расстояние. Затем яркий свет - бульоном из огненной жижи заполнен весь салон, теперь лишь обугленные тельца издалека напоминают вид человеческой особи, существующей лишь ради индивидуальной роскоши и выгоды. Так и этот пассажир, понадеявшийся на исправную работу пилота, экипажа и настроения Великого, из себя теперь представляется лишь личинкой погребенной в продолговатой коробке с красной обивкой.

После того, что я узнал, останавливаться все равно не собирался, как бы мне не было жалко существа, такие явления как совесть или мораль мне чужды, я, как и те пассажиры живу только ради самого себя, но в отличие от них я живу, а не существую.

- Их отец мертв. Думаешь можно так оставить сиротку ни без кого, давай пожалеем ее, умоляю.

- Уже поздно об этом говорить. Аккуратно перережь матери глотку, дальше я сделаю все сам. Либо этой ночью умрешь ты. - Художник знал, что после таких слов уговаривать меня невозможно. Это грозит ему жестокой расправой и поэтому, схватив полоску острой стали, он двинулся навстречу Юпитеру и Каллисто.

Блеснувшим, будто падающая звезда, ножом, в секунду извлеченным из внутреннего кармана куртки, мой художник превратил женщину в бездыханное тело. Ах... как изумительно плескал алый фонтан, заполнявший серые мокрые бульвары своим ярким сиянием. Так и я, понимал, что теперь дитя переходит ко мне, она теперь только и только моя. Мать захлебывалась горькими слезами вперемешку с кровью, ее тело искривлялось еще долго, а звуки, выплывающие тонкой струйкой из ее рта, походили на страшный демонский посыл, вместо ласкающих ухо поддержек хранящих ее и дочь на одной орбите.

- Мамочка! Мамочка! - Дитя громко кричала и плакала, ее вой заставлял содрогаться фонарные столбы, однако теперь, это совсем не важно. Девчушка принадлежит только лишь мне, ее страдания о потере близких, станут всего-навсего маленькой крупинкой мрака, с коего она начнет свое триумфальное шествие полного жутких мотивов танца. Станцуй дитя! Станцуй для меня.

Вскоре наглый плачь, превратился в сырые всхлипывания, в то время как я растворял труп матери в болоте мрака. Девочка прильнула к каменной стене легонько, лишившись всех сил, избивая стену своим маленьким кулачком.

Наконец, ее прекрасные губки, пока что существующие как алые бутоны роз, промямлили сквозь маску страданий и боли:

- Зачем? Мы ведь вам ничего не сделали... теперь меня поймают и сдадут в детдом. Не хочу в детдом! Нет! Убей и меня, пожалуйста! - Лучи существования для нее теперь уже точно погасли, теперь ей не оставалось выбора, кроме как стать для меня балериной и музой для моего художника.

- Направляйся же за мной, мое дитя. Ты станешь жить, а не сгнивать в этом переменчивом мире от перепадов настроения. Отправься со мной и любые твои крайности станут реальностью в моем сознании.

- Что ты такое? Кто говорит со мной? 

- Я не причиню тебе вреда, мой лунный свет. Тебе нужно лишь довериться этому голосу и следовать за этим молодым человеком, поверь, твоя жизнь обретет после этого смысл. Ты будешь делать все, что ты захочешь взамен на выполнение моих просьб. Хоть ты и мала, я все равно хочу, чтобы ты сделала свой выбор. Стать герцогиней наших миров или поникнуть на улице среди стаи крыс тихонько выгрызающих твои большие глазки. - Она теперь очередная куколка в моем маленьком театре. Вот же! Кукловод приступит к желанному представлению, как только возжелает этого. Я нечто большее, чем вы. Вы нечто большее, чем я, но мы единое целое. Идеальный механизм сознательной деятельности для просвещения светлых умов мрачной истинной. Мы полноценная сфера полная черной жидкости готовой залить сознания любого, кого захотим. Ваши крайности вы воспроизводите в моих мирах, свои крайности я произвожу на вас. Мы живем вместе и существуем по отдельности. Надломите свою гнусную существующую деятельность и станьте чем-то большим благодаря мне. Я исполняю ваши самые ужасные мечты, а вы же создаете индивидуальный мир для меня.