Онлайн чтение книги Ермьениланну Ermienilannu
Потерянная (часть?..)(или искра?..)

Краски под веками казались благодатью: немного чёрного и перемежающийся, текучий, переменчивый, непредсказуемый свет. Белизна, струящаяся пеной, золотые искры, перекрёсты алмазов, алые, лазурные, зелёные узоры, порой совсем вытеснявшие собой черноту, напоминавшие дорогие шелка. Никогда не угадаешь, во что он вылился бы в следующую секунду — в букет цветов, в чужой силуэт, близкий или удаляющийся, в стаю птиц... А, может, — в просвет между тёмных створок, распахивавшихся с трудом, едва ли не со скрипом старых дверей.

Сквозь эту несчастную щель было видно то немногое, что окружало на самом деле, — больная, холодная реальность. Жидкий обсидиан,  струившийся вокруг, то вздымаясь вверх, то спадая вниз. Мелкие волны переливались серым от одной стороны горизонта до другой, куда ни глянь. Изредка виднелись скалы — глыбы на тонкой ножке, готовые рухнуть в любую секунду, чёрные, отбрасывавшие глубокую густую тень. Вселенским грузом на спину начинало давить небо — ни дневное лазурное, ни ночное алмазное, ни даже сумрачно-агатовое — дымчато-кварцевое с мутной жилой солнца... 

Родное место, схлопнувшееся до размеров маленькой шлюпки без вёсел с давно облупившимся, пузырившимся лаком и убитыми в щепки бортиками. Одно из сидений занимала вещь, ставшая близким другом, — резной фонарь из дерева и тоненького стекла, увенчанный толстым кольцом. Тёплое мерцание, необычно яркое, до рези в глазах, заставляло отвести взгляд в сторону, невольно глянуть на очередной всплеск...

И, наклонившись чуть ближе, оказаться лицом к лицу. С трудом, но в волнах напротив удавалось различить девичье, бледное худое лицо, чёрные глаза, почти не блестевшие, нетугой пучок рыжеватых волос, с то и дело выбивавшимися прядями... Единственная живая душа в округе.

И та — была ею самой...

Раскатистый рокот, эхом ударивший по ушам. Сердце совершило в груди тугой кульбит, голова рефлекторно повернулась на бок, уставившись на полосу горизонта. Буря дышала вслед, укалывая холодным ветром по самые кости. Нависала плотным чёрным капюшоном вдалеке, безликая, изредка мигавшая глазами-молниями. В основном — молчала, изредка подавая голос. Иногда казалось,

что к нему примешивался далёкий шелест крупных капель дождя... и что-то ещё. Кто-то ещё, от чьего рыка сводило внутренности в мучительном спазме. Истинная причина, почему выглядывать за спину становилось жутко... Одно утешало в этой ситуации: эта буря была слишком далеко; она мчалась следом уже очень давно, но всё никак не могла догнать.

Усталый вздох на повороте прочь. Усталая мысль, укутываясь в чёрную накидку, — ей ещё ничего не угрожало... 

С ней всё пока-что было в порядке...

Море окружало её... Девушка забыла, с каких пор. Далёкий рокот за спиной, качка на волнах, жёсткое дерево — всё это давно стало

ей колыбелью. Крепкий цветной сон норовил оттянуть это бесконечное небытие на чуть дольше...

○○○

Но когда она проснулась вновь, то сразу осознала, что что-то не так. 

Тишина застыла вокруг. Тяжёлая, глубокая, почти ощутимая. Глухота, словно под водой.

Напряжение, ползущее от макушки и вниз по позвоночнику, словно под чужим взглядом...

Распахнув веки, девушка тут же подскочила в лодке. Крупные блестящие капли стучали по дереву, накидка и волосы промокли насквозь. Небо заволокли густые тучи, накрыв плотным капюшоном. Вспышка извитой молнии — и оглушительный рокот: болезненный, до крика, до звона в зажатых руками ушах.

А волны — застыли, заледенели в простые, незатейливые формы с тоненьким кружевом изморози на краях. Множество абстрактных гладких фигур... и, по виду, к тому же — твёрдых...

Простая мысль. Простой инстинкт.

Бежать!

Босые ступни целовали иглы холода. Девушка мчалась, куда глаза глядят, так быстро, как могла — до протяжного свиста в ушах, до сбивающегося дыхания. В груди всё болело: холодный воздух застревал в лёгких комками, сердце билось о грудину, желая убежать дальше, будто могло это сделать намного быстрее. Ногти впились в ладони, оставляя алые следы. Ноги и плечи болели — от ударов, от постоянных

спотыканий, от постоянных тупиков, перед которыми не всегда удавалось затормозить.

Буря кричала над головой. А волны, казалось, оживали с каждой вспышкой, норовя запереть девушку в ловушку. Но она продолжала бежать, лихорадочно ища выход.

Как в бреду.

Как вне себя.

Вне... она не сразу заметила этого... 

Очередной тупик... В ужасе девушка вгляделась в водяную стену перед собой, коснулась, поднесла фонарь — но толка никакого...

Её в воде не было.

Не только на этой стене — вообще нигде... Отражение исчезло.

Была только чернота, влажный блеск, очередной ослепительный свет, заливший на мгновение всё. Рокот позади, который, скорее, можно было ощутить, нежели просто расслышать. Застывшие волны рвало на кусочки, словно мешавшие на пути замки из деревянных кубиков. Девушка обернулась, медленно, на негнущихся ногах, с дрожащей рукой. Фонарь качнулся на кольце, тёплый свет, казалось, впервые за долгое время мелькнул... Внутри всё сжалось, когда вверх начала змеиться полоса всепоглощающей тьмы. Чудовище с воротом из плавников вокруг головы... и алое сияющее око... 

И рёв...

И распахнувшиеся челюсти...

И Зверь, мчавшийся цветком смерти прямо на неё...

○○○

Из-за пробравшего насквозь холода она не сразу ощутила на себе странное давление. Её должно было разорвать, перемолоть, но вместо этого — сжало в тисках. Подумала было, что у Зверя от старости попросту затупились зубы, сначала вышло слабо улыбнуться...

А потом с титаническим трудом осознать, что оказалась она вовсе не в челюстях, а в чьих-то руках. Сквозь пелену в глазах вырисовывалось небо — другое, непривычное, заставившее нахмуриться. Да, одну его половину покрывали тучи, знакомые, плывшие плотной чёрной завесой, а затем превращавшиеся в редкую пену... Вторая же половина была чистой, насыщенной, ярко-лазурной. Очередная волна окатила ноги, и на смену воде пришёл песок. Почему-то не золотистый, а зольно-чёрный. Под чужой вскрик негодования девушка вывернулась, плюхнулась на колени, дыша тяжело, дрожа от холода, сжимая до побелевших костяшек кольцо фонаря. Лихорадочно углядела за спиной маленький дом, похожий на спичечный коробок, крутые скалы, возвышавшиеся над ним гигантскими стальными щитами... и густую живую зелень прямо на них.

Буря чернела, несколько раз мигнула белыми ветвями, так и не издав ни звука.

– Он тебя чуть не проглотил... – обратил на себя внимание спаситель, устало вздохнув и выпрямившись. Высокий, светлый, вымокший до нитки. Кривая ухмылка воцарилась на его лице, когда он принялся выжимать рубаху: – Или не совсем тебя... Эй, тише, тише!

Девушка вдруг подорвалась вперёд, когда очередной прилив кинулся ей навстречу... и вздохнула от облегчения.

– Отражение при тебе, не бойся, – усмехнулся мужчина, подал ей руку, чтобы помочь подняться.

Но вместо этого:

– Оставьте меня... – сорвалось само собой с тонких губ. Сиплое, она давно не разговаривала...

– Зачем?..

– Оставьте... пожалуйста...

– Замерзнешь, и тварь ещё... – косой взгляд льдистых глаз на горизонт... и про себя что-то решив, мужчина изогнул бровь, а затем повернулся к домику: – Пойду, полотенце принесу...

●●●

Девушка больше не сводила глаз со стены дождя перед носом. Ночь наступила быстро, не удалось углядеть момент, когда именно... Она упорно верила, что в этой жизни больше не было ничего светлого. Она не сразу увидела лик полнолуния, выплывший из-за пелены туч. Такой яркой луны не было никогда, всё вокруг заливалось холодноватым, но приятным сиянием. Песок под ногами мерцал, блестел звёздной пылью, каждая песчинка — по-своему... 

А фонарь в руках угасал с каждой секундой. Раньше смотреть на него было невозможно, а теперь — девушка видела, как тлеет последний воск внутри... Она пережила с ним многое. Но всё заканчивалось... Мерцание мигало, отбивая последние куплеты этой долгой мелодии... Крупные хрусталики слёз обожгли щёки, упали на холодеющее стекло... Ком рыданий так и застрял в горле, когда скалы больно подпёрли спину, а впереди раздалось шевеление.

Перед ней застыл Зверь.

Девушка не сразу осознала, насколько огромным он был. Всё, что она видела, — блеск огромной чешуи, обрамлявший алый глаз с извитой трещиной зрачка. Абсолютная живая тьма. Необъятная. Зловещая. И бледное отражение себя в ней... однако... почему-то, её осенила мысль...

Вопрос в глазах. Взгляд на фонарь. Снова на Зверя.

Секунды...Секунды...

Одно, второе, третье веки на пару мгновений заслонили алый глаз, а затем распахнулись вновь: «Да» — без слов.

Слёзы наполнили глаза вновь, падая градом. Бесшумные рыдания. Шевеление — и вместо глаза оказались зубы-скалы, огромные, острые, покрытые продольными бороздами. Один из зубов — клык, размером с её руку, выбивался из общего ряда, обнажая тонкую, чёрную, бездонную щель... как приговор... как последний выход...

«Отпусти»

Руки дрожали, слёзы заслонили обзор, а из горла сорвался слабый всхлип, когда полупотухший огонёк утонул в звериной пасти... ноги уже не держали, и девушка повалилась на колени, утопая в песке... Рычание оглушило. Чешуя перед глазами пришла в движение, превратившись в бесцветное марево, одним слитым взмахом исчезла в пене и блестящих волнах. Девушку окатило водой с головы до ног, распуская рыжие локоны, спустив накидку, обнажая белое платье... смыв слёзы, оставив только пустоту...

Шорох шагов позади.

– Он тебе был и не нужен... – Её спаситель приземлился рядом: – Сама вон — светишься, – и кивнул на неё.

Девушка не сразу поняла его, измученно потупилась...

Он был прав. Песок вокруг окрасился из разноцветно-искристого в бледно-янтарный. Девушка оглядела свои руки... кожа слабо сияла, местами оставляя алую нечеткую тень от костей... будто она была свечой.

– Звать-то тебя как, чудо? – мужчина улыбнулся, склонив голову набок. С удивлением девушка обнаружила, что он тоже сиял...