Онлайн чтение книги Ермьениланну Ermienilannu
Оммит-зы... (~В омут...~)

Это произошло почти полтора века назад, в неделю с шестнадцатого по двадцать третье июня... Родное Солнце — ещё было тем жёлтым карликом. Глядя в ночное небо, человечество ещё видело свою Луну. Рукава Млечного пути ещё лились на угольном полотне, отсекая от далёких просторов. Миллионы звёзд ещё сияли там — в долгих сотнях тысяч световых лет... Но в ту неделю всё это исчезло, а всё, что теперь есть на руках нынешнего поколения — старинные снимки, схемы, характеристики, симуляции. Всё, что видно в телескоп, — звёзды, не исследовавшиеся прежде, глазевшие из чёрного вакуума, будто приглашая человечество в свои окраины. Прошлое ушло, а ближайшее будущее оказалось замкнуто в большом и по-прежнему неизведанном пространстве. 

На этом краю обозримой вселенной действительно казалось, будто большая часть многовекового скитания сквозь пустоту уже прошла. Сверхскопления галактик позади змеились в причудливом сплетении, напоминая кровеносные сосуды. Даже отсюда сложно было не заметить огромное чёрное ничто — Великий войд, глобальный пробел, клякса в существовании. Это была старушка Ланиакея, от которой откусили большой кусок... 

– Виктор.

Впрочем, как и от него... по-своему. Разница всё же существенна: потерянные конечности с нынешними технологиями можно восстановить, кости — срастить, нацепить на ободранную кожу несколько лоскутов эластичной синтетики сверху... Звёзды же уходят с концами... почти. 

– Виктор, Вы меня слышите?

Он слышал одну древнюю историю — греческую — о юноше с крыльями, который пожелал воспарить к Солнцу и разбился. Кажется, его звали Икар... Да, это про него. Или было бы, если бы Икар падение всё-таки пережил. Кошмары об этом не переставали его мучить. Обычно, это тьма — всё, что он тогда видел, но хорошо прочувствовал. То, как кости выворачивало наружу, как нервные импульсы сотрясали каждую клеточку тела, укалывая крохотной иголкой. Эта боль продолжала прибывать, воцаряясь всё чаще и дольше... И в финале — каркас ломало, плоть перекручивало, как ничтожную тряпичную куклу... Боль накрывала всё, будто кроме неё ничего уже нет, и в этом её триумфе не сразу доходило, что лишился рук...

Эта боль по-прежнему невыносима, до реальности, до криков, судорожного дыхания, сердца, в страхе бьющего в грудину-имплант, до того, что не сразу узнаёшь вкус старого-доброго алкоголя... И всё же, он пришёл в себя, и понял — он здесь, в своей колымаге, по-прежнему парит в межзвёздном пространстве. Ему всё ещё поручают находить таких же рухнувших, как и он когда-то...

То самое чувство, когда близким другом тебе стали корабль, сенсорная карта и искусственный интеллект, то и дело пытающийся имитировать озабоченность:

– Виктор, уровень стресса повышен. Рекомендую принять успокоительные...

– Не надо, Злюка... – вздохнул он. Лекарства не помогали, вряд ли что-либо вообще могло избавить от этого... 

Оставалось чуть-чуть прийти в себя, унять дрожь по всему телу и сесть за штурвал. Виктор не успевал завести двигатели, как тут же раздавался недолгий звонок от начальника. 

– Работёнка есть, – говорил он, – плюс — большая доля в твой долг. 

Виктор отвечал, сглотнув в горле ком:

– Принимаю. 

Находил он корабль спустя часы после получения заказа. Относило, одни — недостаточно далеко, другие — чуть ли не в соседние звёздные системы. Специфика двигателей — не более, высчитать можно. А пока высчитывал — всё думал кое о чём; он надеялся — не на большую сумму, на нечто другое... но оно всё не наступало. 

В тех кругах, где он обитал, Виктора прозвали «Гробовщиком»: за всё время его работы — ни одного выжившего в авариях... 

Потом снова посещали кошмары, и он просыпался, дрожа и обливаясь холодным потом. Приходил в себя, и вскоре выслушивал очередное поручение, которое выполнял безукоризненно... И так чуть ли не каждый день. Будто всем кораблям человечества суждено рухнуть, чтобы их нашёл какой-то Гробовщик и доставил то, что осталось, а оставалось немногое. Так всегда будет... Рано или поздно он бы накопил достаточно денег, чтобы откупиться, и начать с чистого листа. А пока-что — работай, как бы тяжело не было... 

– Виктор, я засёк радиотрансляцию. 

В этот раз поиски продлились дольше. За два дня поисков это была уже сороковая попытка связаться с кем-нибудь извне. Было бы проще, если бы получалось отследить источник этих сигналов, но они были слишком слабыми, чтобы это представилось возможным. 

– Очередные помехи? – спросил Виктор. 

– Нет.

«...кто-нибудь?.. Моё имя Блейк. Я нахожусь на борту корабля ED-13... доставляющего на Осирис-40 вакцины от... Из-за поломки двигателя мы... крушение... В живых остался только я. Запрашиваю поддержку... Координаты...»

Помехи наступили прежде, чем мальчишка успел произнести своё местоположение.

– Твою мать, – Виктор приподнялся и включил карту. – Ты можешь его отследить? 

– Да.

Мгновения спустя прямо перед его носом отобразилась красная точка. С одной стороны, его накрыла некая... радость? из-за того, что не придётся как обычно возиться с трупами. Хоть кто-то живой, хоть кого-то он спасёт... Губы сами по себе дёрнулись в улыбке, а глаза уставились чуть выше и левее метки... Мимика радости обратилась в нервный тик. 

Виктор что-то сказал, но понял это, только когда Злюка выдал: 

– Активирован протокол цензуры, – и издал протяжный писк.

«Я трачу последние минуты... электричество на корабле, чтобы докричаться... эта дрянь за окном всё ближе, скоро корабль окажется в точке невозврата... Это не... чтобы можно было благополучно... вынырнуть где-нибудь в другом месте. Внутри... сингу...ть, которая разорвёт меня на куски. Страшно представить, что мы используем нечто подобное в уменьшенном варианте, чтобы наши корабли функционировали...
...ышал бред про то, что половина смертей передаётся по наследству... родители работали на станции «Горизонт-3», той самой... Я и впрямь уйду, как они?..»

Он гнал корабль на всю мощность, какую только можно было позволить. Пока разгонялся, Злюка подготавливал механизмы пространственного прыжка. Внутри двигателей начинал нарастать неприятный гул, от которого те оставшиеся целые косточки в его теле — грудные позвонки, от тела до самых отростков — начинает зудить неприятным щекотливым присутствием; таким же, как при мысли о том, что ему доведётся сделать в следующие несколько минут. Будь он кошкой — точно бы ощетинился, выгнулся дугой и сбежал бы прочь. Но ему нельзя было этого сделать. 

В кой-то веки дело было не в деньгах и не в том, чтобы очистить своё имя от этого дурного прозвища — «Гробовщик». Это было уже дело принципа. Простого принципа... 

Не дать... чтобы кто-то... как он... 

Одна-единственная мысль, но её никак не получалось связать в цельное предложение; так и не пришлось: Злюка безучастно выдал, что двигатель готов, а Виктор со всех сил дёрнул рубильник вперёд... Тряска. Во время перемещения не видишь ничего, кроме пляшущих звёзд в надвинувшемся искажении. Они становятся светом, будто все фонари во Вселенной выставили вокруг тебя одного. Но это прекращается быстро, спустя меньше минуты, ибо вскоре перед глазами оказывается оно... 

Смерть светила и его перерождение в нечто иное — из «альфы» в «я», из пышущего гласа в сжимающее мёртвой хваткой молчание, настолько мощное и зловещее, что даже сам свет не может из него вырваться. В одних случаях оно тебя изничтожит, в других — закинет так далеко, докуда ты бы добирался на корабле годами. Бездонный рот за вуалью из плазмы и света. То, из-за чего руки, там, где заканчивались ещё родные клетки, свело судорогой... Чёрная дыра. И она намеревалась заглотить очередной корабль. На радаре отразились ничтожные десятки метров до горизонта событий. 

Холодом прошибло всё существо, судорога так и не дала двинуться с места, только остановила корабль в припадке. От одной стенки черепа до другой всё заполонили бесы, скребущиеся по костям. До звёзд в глазах. До глухоты, будто под водой. Всё больше и больше мелких когтей, и эмоция, растущая как опухоль, — страх. Мозгам можно приказать отринуть её, но тело по-прежнему помнило... помнило... 

И Виктор вскипел. В руках появилась сила, какой он не обладал уже очень давно. Что есть дури он развернул корабль двигателем вперёд и дал задний ход; Злюка что-то запротестовал, но Виктор уже не слышал, натягивая кислородные баллоны, маску и реактивный ранец. Створку ангара он почти выломал, что есть мощности заработали турбины. 

Космос, абсолютная глухота, кроме собственных сердцебиения и дыхания. А чёрная дыра явно издавала какие-то колебания — ощутимые, но не слышимые, отзывавшиеся мурашками по спине. Корабль был всё ближе — мизерное расстояние отделяло его от Виктора, а от дыры — и того меньше. Блеснуло лобовое стекло; мужчина на мгновение уменьшил скорость, сгруппировался, выставив ноги вперёд, и, что есть сил, влетел внутрь, на капитанский мостик. Осколки заплясали перед глазами, укрывая чудовищный вид: множество тел, скрюченных, искорёженных, в пузырях собственной крови, парили над полом. Безликая, сморщившаяся в комки, обёрнутая в белую ткань с синими полосами плоть — всё, что осталось от экипажа. 

Корабль был похож на его собственный, потому Виктор оттолкнулся прочь и вылетел из мостика. По коридору сразу налево — запертая дверь... 

Тряска. Немногие оставшиеся включёнными панели замигали. Виктор ударил, пытаясь выломать. Про себя стал отсчитывать шесть встрясок — а там уже был горизонт событий. 

Два. Удар... 

Три. Ещё удар. 

Четыре. Ругань. Снова удар — дверь поддалась. Он влетел внутрь... 

Пять. Чья-то рука, сжимающая рацию. Черноволосый. Молоденькое личико с закатившимися глазищами за кислородной маской. Процент кислорода почти на нуле, к другой руке наручниками пристёгнут чемодан... 

Шесть...

Сигнал «Открыть» — отклонён. 
Сигнал «Открыть», вложение «Злюка, впусти, черт тебя дери!» — отклонён. 
...
Сигнал «Открыть» — принят. 
Два объекта.
Оценка статуса: капитан, неизвестное лицо. 
Оценка состояния... 
Выполняю экстренную реанимацию.

С того момента прошло чуть меньше года. Каким-таким чудом занесло в те же места, к той же самой чёрной дыре — неясно. 

– Навевает воспоминания... – Блейк уже второй час таращился на картину за стеклом. Вдруг он неожиданно выдал: – Эта дрянь с одной стороны меня чуть не угробила... а с другой-то — помогла... 

– Это с какого перепугу? – фыркнул Виктор.

– Помните корабль? Когда подорвало реактор, из строя вышли все внешние модули, систему радиоантенны я паял сам... Но одна-единственная солнечная батарея почему-то была выведена, может, отпала... Электричество кончалось, один процент оставался, но слишком уж долго он держался. Вот я и думаю, может, та батарея всё ещё работала, но единственным светилом поблизости была только чёрная дыра...

– То есть, ты мне сейчас намекаешь, – прервали парня, – что пробазарил так долго на её излучении? 

– Другого варианта я не вижу... – пожал Блейк плечами. 

– Оно у них слабое, в конце концов это мёртвые звёзды... 

– И всё же... чисто гипотетически, это было бы возможно? 

Виктора этот вопрос действительно озадачил. Он так и уставился на свои руки на панели управления. Осколки прошлого слегка покалывали кончики пальцев... 

Он молчал. Долго... 

– По опыту горизонтовских станций я бы сказал, скорее, «нет», чем «да»... – медленно произнёс он в итоге. Блейк было разочарованно вздохнул, а Виктор закончил: – Но в твоём случае ответ, скорее, «да», чем «нет». 

– Почему? 

Виктор откинулся на кресло:

– Ну, лишний раз во что-нибудь ещё поверить не помешает.