Онлайн чтение книги Диарс и Командор Dears & Commander
Любовь вертикального взлета

Еще раз про любовь. Про взаимную любовь к жизни. К сцене. К зрителю.

В новом году иль в прошедшем
Счастлив лишь тот, кто любим
Силой любви снизошедшей
Ползаем, ходим, летим…

Творчество — это не только картины, книги, дворцы или концерты. Творчество — это стремление превращать дела каждого дня в чудо бескорыстной любви. В подвиг радостного терпеливого сострадания и милосердия.

Высшее достижение Золушки — не бал. И не принц. Ее награда в том, что смогла полюбить саму жизнь. Да, такую вот трудную, безрадостную, полную разлук и несправедливых обид. В том, что добыла максимум плюсов из абсолютно безвыходной ситуации.

Не каждый сумеет превратить тяжкую работу полотера в не менее тяжкий труд танцовщицы. Но, натирая полы, наша замарашка ушла дальше, чем ее сестрицы — беззаботные девицы, получавшие уроки у самого дорогого танцмейстера.

Люди без внутреннего содержания. Они довольно часто бывают яркими и привлекательными. Могут постоянно находиться в центре внимания. Пожинать лавры и наслаждаться регалиями. Однако есть неоспоримый судья — Время. Оно подобно острому ножу: неспешно, почти незаметно, день за днем снимает стружку иллюзий.

Для описания таланта существует множество аллегорий. Куча прообразов разной степени достоверности. Одни вычурные, другие попроще. Если взять самую простую, то одаренность можно сравнить с новеньким карандашом. Таким привычным утилитарным предметом. Он может быть жестко-графичным или мягко-пастельным. Престижной марки или патентованным товаром с Малой Арнаутской. Детским или профессиональным. Но без заточки это просто деревянная палочка. Нагель. Заготовка. Игрушка для домашнего любимца, его котячества Шкоды Первого.

В годы всеобщего дефицита, когда даже детские карандаши были великой редкостью, в руки маленькой девочки попала коробка со счетными палочками. Дидактический материал. Пособие для обучения малышей счету. Картонка яркая, привлекательная и очень похожая на долгожданную. Одна беда — не видно грифеля. И сколько бы взрослые ни объясняли, девочка упрямо верила в чудо. Пока наконец папа не взял нож и не заточил самую красивую шестигранную палочку. Стружка летела, дело шло споро, но грифель так и не появился.

Такое же разочарование постигает иногда людей. Годы идут, все вроде бы не хуже, чем у других: награды, дипломы, звания. Есть даже слава и достойные заработки, а сути нет. Не случилось чуда освобождения сердечника таланта от оболочки повседневности. Нечем творить. Только отточенному до абсолютной остроты стержню дано перевести личность от стадии заготовки к стадии созидания.

Средством самовыражения, способом преображения пространства наша заготовка становится только после затачивания. Очиненный карандаш поможет сделать мир прекраснее.

Процесс превращения «лучинки» в инструмент не так прост, как кажется на первый взгляд. Нужно быть предельно аккуратным, внимательным, целеустремленным, чтобы получить наилучший результат.

Примерно так выглядит совместный труд учителя и ученика. Первый с ювелирной точностью направляет свой опыт для придания изделию правильной формы. Второй следует указаниям наставника. Затачивает себя. Совершенствует навыки, мировоззрение, расширяет образ мышления, закаляет характер.

Очень тонкая и непредсказуемая стезя. Стоит учителю поторопиться — и огранка будет безнадежно испорчена. Придется все начинать заново. А если ученик где-то даст слабину, то результат будет все дальше и дальше удаляться от идеала.

Такая вот простая-непростая методика. Невидимая миру, но бесспорная схема. Каркас. Итог многолетних целенаправленных усилий. Как сказал Поэт:

Бессонниц, легких вдохновений,
Незрелых и увядших лет,
Ума холодных наблюдений
И сердца горестных замет*.

Проще объявить человека ангелом или сверхсуществом, чем принять простую истину: мы не используем дарованные нам возможности даже на треть. И ясно это становится лишь в сравнении. Только тогда, когда проявляется личность, задействовавшая свои таланты на все сто и еще бог весть сколько процентов сверху.

Посвятить чему-то всю жизнь — это не просто изо дня в день, из года в год заниматься одним и тем же. Это каждую минуту поддерживать умонастроение своего призвания. Когда весь мир видится через призму творчества. А творчеству есть место на каждом шагу. Даже в таких занятиях, где, казалось бы, и придумать ничего не возможно. Как говорит один яркий персонаж:

ХАНУМА. Не писатель я, Акоп, не знаю красивых слов, но кто в работу душу вкладывает, тот в своем деле поэт. Хороший пастух — поэт, хороший кузнец — поэт, хороший сапожник — тоже поэт!
АКОП. А плохой?
ХАНУМА. Сапожник!

Сцена безжалостна. Огни рампы не только показывают на что ты способен. Высвечивают умения и навыки артиста. Главное, что они проявляют КТО ты. На сцене личность видна как на ладони: красоты и «красоты» не скрыть.

Сцена — это всегда момент истины. Только здесь и сейчас. И никакие прежние заслуги не имеют значения. Разумеется, они дают некий аванс. Задаток. Готовность внимать и принимать. Но чем больше ожиданий у зрителя, тем сложнее приходится артисту. Ведь он не имеет права ни на йоту отступить от прежних достижений. Более того, мало сохранить завоеванные позиции — человек сцены обязан подниматься выше и выше. И так до беспредельности.

Тема страстных танцев. Она горячит и обжигает. Будоражит умы. Раскаленной лавой выжигает ханжество и пуританство. Раскрепощает и при этом смущает своей откровенностью. Порождает множество неоднозначных и разнонаправленных эмоций. Но ведь сила искусства не в том, чтобы бездумно, любыми способами рвать зал как Тузик грелку. Мощь доверяется для созидания и осознания. Понял сам — поделись со зрителем.

Самым интересным является то, как посредством искусства, поэзии, музыки или движений, совершаемых в танце, создается мысль или чувство… Для того, чтобы обладать видением музыки, человек должен жить в ней и наблюдать этот мир более пристально. Другими словами, недостаточно, чтобы человек был музыкальным и чтобы он занял свое сердце и душу музыкой; но он также должен развить интуицию, чтобы видеть с большей проницательностью*.

Чтобы ни танцевал человек, он всегда танцует Мысль. Или ее отсутствие. Танцы простых африканских дев никого не вгоняют в стыдливую краску. Они гармоничны, хотя не разложены на такты, па и пируэты. Это вечно юный побег от корня жизни. Сама Природа, щедро дарующая радость, жизненную силу, любовь.

Но когда на сцене появляются рафинированные, хорошо просчитанные телодвижения, то это совсем иной коленкор. Часто-густо их цель проста и незатейлива: поставить зал на уши. Любой ценой. И не важно, ЧТО принесет с собой послевкусие.

Разница между первоисточником и источником сиюминутного наслаждения велика есть. Первый — это сама Жизнь. Во всех ее ярких, зажигательных красках. Вечное творение.

Второй вид наслаждения может быть не менее увлекательным, но он преходящий. Время, обстоятельства, изношенное тело уже не позволяют припадать к нему. Иллюзия слетает, и человек остается у разбитого корыта напрасно прожитых лет.

Вся сила в знании.

Человеку несведущему (нашему далекому предку или грядущему потомку) ничего не скажут современные носители информации. Для него диски, кассеты, пластинки останутся непонятными штуковинами. Их можно разломать, попробовать на зуб, поджечь, использовать как подставки или сувениры. Но тайна их предназначения останется за семью печатями. Так для нас пространство, вода, эфир не видятся носителями звука. Это просто местность, просто жидкость, просто воздух. Не более того.

Мудрецы говорят, что каждое произнесенное слово продолжает существовать. Оно живет долго. Очень долго. Гораздо дольше того, кто его произнес. Поэтому так важно соизмерять каждый звук, каждую мысль, каждую интонацию. Понимать, что именно она несет: разрушение или благословенное созидание.

Конечно, наши возможности разнятся. И пусть мое слово живет несколько лет, но стараюсь, чтобы все время своего существования оно несло свет и радость преодоления. Но есть личности, чьи слова до сих пор вдохновляют на подвиги. Так получилось, что первым из таких наставников стал Пахлаван Махмуд.

Да, он жил семьсот лет назад. Да, он был непревзойденным батыром и могучей личностью. Но главное, что он был мудрецом. Человеком, говорящем на языке музыки и поэзии. Первопроходцем, чей свет до сих пор дарит вдохновение новым поколениям. Тем, кто способен услышать его.

Остальные просят благополучия, умиротворения, побед на гилам (татами). Он поддерживает всех. Но особую милость оказывает людям творческим. Ищущим. Идущим по выбранному пути.

Новые технологии облегчают жизнь режиссеров и сценаристов. Но они же требуют нового контента. Наполнения повышенной глубины. Любой — и вокальный, и визуальный, и постановочный — фокус ради фокуса быстро приедается. Сначала восторг и удивление. При повторе — одобрение. А уже на третий раз вызывает у зрителя зевоту. Зато творчески осмысленная и элегантно поданная мысль привыкания не вызывает. Более того, при повторе играет новыми красками. Лепесток за лепестком, подобно бутону розы, раскрывается во всей красе своего содержания.

Сочетание стилей не есть мешанина. Бездумное и беспощадное факирство. Когда профи разбирают выступления нашего человека, они делают это по привычной методике: тут оперное исполнение, а тут микст пошел… Не ведая, что перед ними не просто набор «юный виртуоз», а художник, умело и со смыслом использующий доверенную палитру. Что это не просто демонстрация навыков и умений, а общение на другом уровне. Принципиально другом.

Глашатай принес радостную весть:

ВРЕМЯ СОБИРАТЬ МУЗЫКУ!

Из разных стилей, жанров, этнических находок восстанавливать единое древо, уносящееся ветвями на невиданную высоту. Куда-то в другое измерение.

4 февраля 2020 г.

*Пушкин А. С. «Евгений Онегин».
*Хазрат Инайят Хан «Мистицизм звука»http://lib.ru/FILOSOF/SUFI/HIDAYAT/hazrat.txt