Онлайн чтение книги Неисполненные обещания Broken promises
Глава 7

Настоящее

Сиэль лежал на берегу моря, у самой кромки воды, вытянув ноги в приближающийся прилив, и смотрел на разгорающийся закат. Молодые мамочки с малышами уже отзанимались с ним, и даже фрау Гринн, ревностно следившая за тем, чтобы все расплатились за урок в воде, тоже ушла, пожелав спокойного вечера. А Сиэль все никак не мог заставить себя подняться, одеться и направиться в сторону дома.

Теплые волны шелестели по круглой гальке, успокаивая и настраивая на философский лад.

Все заканчивается. И даже бесконечный ремонт.

Сиэль, положа руку на сердце, не сказал бы что это отняло у него много сил и нервов. Только для вида и из собственной вредности он кривил носом, закатывал глаза и пренебрежительно цыкал языком, когда слушал Крейна о новшествах в доме, изменениях в фасаде и предложении переночевать в гостинице, пока ремонтировали их спальни.

Как он не упирался, но на пару ночей все же пришлось оставить родные стены и пожить в лучшем отеле на побережье, в котором даже не в сезон цены были неподъемными для простого массажиста.

На предложение Брауна снять два номера Сиэль покрутил пальцем у виска и настоял на одном с двумя раздельными кроватями.

— А если тебя опять прихватит? — кивнул илот на ноги и Крейн с самым серьезным видом покачал головой, соглашаясь.

— Это тебя не скомпрометирует? — все же вскользь поинтересоваться Браун.

— А тебя? — приподнял бровь Сиэль.

— Мне не перед кем отчитываться где и как я провожу время. Я никому не изменяю, я ведь уже говорил.

— А мне-то чего скромничать? Вся моя подноготная и так на виду, — намекнул илот на татуировки. — Хуже чем сейчас вряд ли будет.

И все-таки, даже неожиданно для него, хуже стало.

Неприятные шепотки и многозначные взгляды все же стали чувствоваться. После стольких лет спокойствия и уединения привлекать особое внимание к своей персоне Сиэлю было даже занятно, иногда взбудоражить тихую провинциальную жизнь все же полезно.

Сиэль ощутил, что к нему стали относиться иначе. Если раньше горожане предпочитали не замечать его, а если обращались, то с невыносимым для него сочувствием и жалостью. То теперь поглядывали с тихим недоумением густо замешанным на презрении. Еще недавно для всех Сиэль Миллер был вернувшимся земляком с тяжелой судьбой, сыном известного врача, а после приезда Крейна — распущенным илотом со старыми замашками.

И вот прямо сейчас, сидя на пустынном пляже, услышал в свою спину брезгливо-придушенное: «Окупанская подстилка». Обернувшись Сиэль увидел только удаляющуюся сутулую спину незнакомца.

Но на этот фантомный плевок, у Сиэля глаза непроизвольно вспыхнули азартом и губы растянулись в наглой улыбке. О, да, он еще может заставить говорить о себе.

И что еще больше нравилось во всей этой ситуации, так это то, что Браун абсолютно не замечал такого пристального интереса к их персонам. Он совершенно ровно относился к окружающим, не делая различия между свободными гражданами, бывшими илотами, чиновниками и простыми работягами.

Присутствие Брауна ощущалось, как свежий глоток воздуха. Крейн привлекал внимание, о нем говорили, на него смотрели с интересом и уважением. И находящийся рядом илот с отметинами на всех видимых местах вызывал еще большее любопытство у горожан по отношению к ним двоим.

Да и за столько лет после войны, а за последние десять лет особенно, многое стало ощущаться по другому. Перестали душить налогами и поборами, субсидировали медицину, образование, уделяя внимание национальному языку и культуре. Малому и среднему бизнесу позволили брать кредиты в столичных банках под меньший процент. Работу теперь можно было выбирать, а не хвататься за все, что предлагали за минимальное вознаграждение. Жизнь доарцев действительно начала налаживаться.

А дом Сиэля после ремонта стал своеобразной достопримечательностью города. Обычное, непримечательное довоенное покосившееся домишко теперь походило на современное, респектабельное здание, окруженное для будущего цветника, в котором не стыдно было и работать, и жить.

Так как хозяин и его гость были полными неучами в обустройстве и создании уюта, то пришлось, по совету фрау Гринн, воспользоваться столичными каталогами: заказать кой-какую мебель, посуду, прикупить дополнительно текстиля на шторы, покрывала, коврики, полотенца и подушки.

Теперь первый этаж делился на две зоны: рабочую и жилую. В рабочей отлично расположились светлые приемная и кабинет. А в жилой располагалась просторная кухня с обеденным уголком. Полностью упакованную уборную с прибамбасами для поддержки инвалидов — с ванной, душем, туалетом и даже биде — перенесли на второй этаж и теперь она соединяла две спальни. Сиэль оставил себе комнату поменьше: только чтобы помещалась узкая кровать и объемный гардероб. Большую отдал гостю: там и двуспальная кровать вписалась, и рабочий стол, и стеллаж с кучей книг. Перекошенный балкон, теперь больше походил на широкую террасу, на которой свободно размещались две лежанки со столиком, где по вечерам можно прихлебывать чаек, слушать тихую музыку и наслаждаться закатом.

Сиэль с плохо скрываемым восхищением поглядывал на свой дом и каждый раз удивлялся, как можно так преобразить старое жилье? Казалось, что даже крыша стала выше, стены выровнялись, побелели, а о перепланировке можно было говорить бесконечно, что собственно фрау Матильда и делала всем, кто соглашался ее слушать. И, как недавно выяснилось, приводила своих многочисленных знакомых посмотреть на внутреннее убранство, пока Сиэля и Крейна не было дома.

Когда Сиэль узнал об этом, то в панике начал вспоминать, куда убрал свое кружевное белье, которым он так удачно приноровился провоцировать Брауна по утрам в уборной, а Крейн хохотал, как огромная выхлопная труба, видя круглые испуганные глаза илота. Но все обошлось: свои миленькие, маленькие шалости Сиэль заблаговременно спрятал в дальний ящик большой гардеробной.

Сиэль, приподнялся на локтях и пошевелил ступнями в воде, наслаждаясь поглаживаем моря, вспоминая эпизод, когда Крейн, обходя дом по периметру, принимал окончательный ремонт. Тогда Браун задумчиво уставился в сторону высотного дома, загораживающего вид на море, и Сиэль почувствовал его смену настроения:

— Что?

— Давно это здание построили?

— Давненько. Еще до войны с Тилс. А что?

— Кто строил?

— Понятия не имею. Я мелким был.

— Ты знаешь кого-нибудь оттуда?

— Да. Там семья моего пациента живет. А что?

— Мне нужно срочно встретиться с вашим городским архитектором и жителями этого дома.

— Зачем?

— А ты не видишь?

— Да в чем дело-то?! — возмущенно сложил на груди руки Сиэль. — Признайся, что тебе просто этот дом вид на море загораживает, поэтому его нужно срочно снести.

 Браун устало перевел на него взгляд, от которого Сиэлю опять стало не по себе:

— Ты сам-то присмотрись.

— Я и без тебя знаю, что он покосился на одну сторону. Там трещина в фундаменте. Но тот же городской архитектор выдал справку, что жить там можно и угрозы нет.

Дальше от Брауна последовала заумная лекция про сточные воды, неправильный дренаж, ежегодный паводок и ошибки в расчетах нагрузки на фундамент. Если вкратце, то смысл заключался в том, что рано или поздно дом просто рухнет под тяжестью после очередных осенних или весенних дождей.

— И что делать? — забеспокоился Сиэль.

— Сначала своих на разведку отправлю. Мартин и Джун — профи, скажут, как есть на самом деле. Если надо будет и независимого эксперта привлечем. После их оценки и будем решать, что делать.

— Послушай, — попробовал урезонить его Сиэль, — ты вряд ли что-то сможешь организовать с местной администрацией.

— Почему?

— Потому что знаю какие там махровые бюрократы сидят. Жители этого дома давно добиваются повторного рассмотрения своей жалобы, да только абсолютно никому нет никакого дела. Как и до постройки пандусов, которые я уже не один год пытаюсь выбить для удобного съезда в море инвалидным коляскам, — объяснил Сиэль.

— И что ты делаешь? — нахмурил брови Крейн.

— Писал главе района и в столицу Доара, в местную газету, даже подписи собирал. Все напрасно. Никто не воспринимает мои заявления всерьез.

— Думаю, сейчас картина несколько поменяется, — заверил Браун. — Ты покажи мне свои письма и их ответы. Что-нибудь придумаем.

С этими словами Крейн, громко топая протезами, спустился вниз к телефону, договариваться с бригадирами. Заодно на ходу возмущенно выспрашивая у фрау Матильды какого-такого балрога в городе вопиющее безобразие происходит, когда в аварийном жилье семьи живут да еще с детьми.

Сиэль опять приподнялся с гальки и, подцепив маленький камушек, закинул его подальше в набегающие волны, оглядел привычный вид набережной, возвышающегося над ней города и задумался.

Как оказывается много поменялось с появлением одного полуорка для всего их небольшого города. Отремонтировали и провели освещение уже на нескольких улицах; дорогу, соединяющую Сохи со столицей Доара, наконец-то заасфальтировали до конца. Не иначе одному конкретному начальнику строящему аэропорт надоело по колдобинам каждый день ездить, вот и дожал администрацию, чтобы привели в нормальное состояние дорожное покрытие.

Сиэль усмехнулся своим мыслям.

А уж сколько поменял он в жизни одного конкретного полуэльфа, и сказать сложно.

В те немногие выходные дни, когда Крейн официально отдыхал и не подходил к телефону, Сиэль вытаскивал его в город или в окрестности, выбирая дороги поровнее, показывая и рассказывая о своем крае все, что знал сам. Вывозил на фермы за каким-то особенным сыром и уникальным сортом вина, или в заповедный лес, показать как солнце просвечивает в кроне вековых деревьев. Вот только не всегда их совместные вылазки удавались.

Когда стало теплее, поток туристов опять хлынул в Сохи, открылись кафешки, мини зоопарки и аквапарки. И если в зоопарках Сиэля ничего не раздражало, кроме завышенной цены за входные билеты и запаха, то представление в аквапарке с дельфинами и морскими котиками не выдержал.

Народу на представление собралось предостаточно, все сидели впритык друг к другу. Парочки, пенсионеры, дети с радостным предвкушением и их родители, с трудом сдерживающих своих чад. После энергичного начала красочного зрелища Сиэль смог вынести только пару номеров, потом вскочил и, наступая по ногам других зрителей, выбежал на улицу, оставив недоуменного Крейна в одиночестве. Браун последовал за ним только после окончания шоу, когда густые сумерки опустились в ближайший парк и фонари отразились во влажных, омытых весенним дождем дорожках. Сбежавший илот нашелся в дальнем углу, за кустами сирени, на пустой скамейке.

— Что-то случилось? — с беспокойством спросил Крейн, остановившись прямо напротив него.

Сиэль опустил голову, не позволяя увидеть своего лица, а потом тихо-тихо проговорил:

— Я не могу смотреть выступление дельфинов.

— Почему?

— Не могу и все. Морские котики не вызывают у меня таких эмоций, а вот дельфины… — пришлось проглотить все свое самоуважение и признаться. — Можешь считать меня бесхребетным слюнтяем и малодушной размазней, но мне больно на них смотреть в неволе. Эти большие, красивые животные в ограниченном пространстве… кажется словно они в рабстве у похотливой толпы, охочей до дармовых развлечений.

Крейн поднял его за подбородок, поймал растерянный взгляд Сиэля, большими пальцами легонько стер влагу со скулы илота:

— Я понимаю.

Этого оказалось достаточно, чтобы Сиэля подбросило со скамейки и отнесло на пару шагов в сторону. Он резко отвернулся, стараясь унять сердцебиение и перевести дух.

На самом деле так дергаться необходимости не было. За последнее время Крейн все чаще и чаще прикасался к нему: невзначай, аккуратно трогал кончиками пальцев, внимательно наблюдая за реакцией. И эти касания уже не обжигали кислотой, не выстреливали в мозг адреналином. Сиэль хоть еще и не чувствовал тепла или мурашек, но, по крайней мере, не покрывался пятнами и волдырями, не возникало желания содрать кожу или отдраить себя железной мочалкой до крови.

И сейчас понимая, что ведет себя хуже любой малолетки, постарался собраться с мыслями, и, сжав кулаки и челюсти, развернулся навстречу Крейну. Сиэль выдохнул и, как можно спокойней, произнес:

— Пойдем лучше домой. Поздно уже.

— «Домой»? — повторил Крейн с каким-то придыханием. — Конечно. С тобой дома всегда лучше.

Сиэль прекрасно запомнил как они направлялись обратно к машине. Он на несколько шагов вырвался вперед, не торопясь переставляя ноги и засунув руки глубоко в карманы. Вдалеке на небольшой эстраде заиграл оркестр. Влажный теплый воздух обволакивал их и густые кусты приглушали звуки шагов и вальса. Почему-то захотелось вот так идти и дальше, чувствуя за плечами дыхание Крейна, прислушиваясь к мерному стуку его трости и протезов. Но Браун неожиданно остановился, а Сиэль через пару шагов повернулся, чтобы узнать причину заминки. Полуорк, подсвеченный далекими огнями фонарей, прикрыл глаза, прислушиваясь, но заметив, что за ним наблюдают, улыбнулся и приглашающе протянул руку. Сиэль сначала с сомнением повел головой, а после повторного приглашения, все же вернулся. Чуть помедлив, неуверенно поднял правую руку до уровня плеча и застыл, ожидая Крейна, который отзеркалил его движение. Трость он завел ему за спину, не замыкая круг, не касаясь, давая возможность уйти из чужого личного пространства. Музыка не стихала и оба осторожно заскользили в такт. Сиэль был хорошим танцором: для выживания научился и в варьете выступать, и по приватным балам-вечеринкам ходить приходилось, поэтому неуклюжесть Крейна списал на протезы.

Прикрыв глаза, Сиэль отпустил себя и тело привычно отозвалось на звуки и ритм. Дышалось легко, глубоко и свободно. Казалось, что ароматы цветов оседали на коже, волосах и одежде, пропитывая насквозь. Пальцы случайно соприкасались друг с другом. Вокруг ни души. Только они двое в темной парке на влажной дорожке.

— Я ни разу никого на танец не приглашал, — неожиданно признался Браун тихим шепотом.

— Почему? — так же тихо спросил Сиэль, поднимая на него глаза.

Вблизи в глазах Крейна стали заметны странные искорки:

— Почему-то считал это ненужным атавизмом. Да и сейчас не пойму зачем это сделал.

Сиэль непроизвольно улыбнулся, переплел их пальцы, а вторую руку опустил на его локоть. Так они и довальсировали до конца парка никем не прерванные и незамеченные.

Добравшись обратно домой в тот раз, опять прихватили запеченную рыбу у соседа Кадмия, но Крейн ел как-то без аппетита, морщился, исподтишка, пока Сиэль не смотрел на него, разминал ноги и в комнату поднимался чуть ли не ползком.

Сиэль правильно расценил состояние гостя и не дожидаясь, когда Браун начнет стонать посреди ночи, сам отправился в его комнату с бутылочкой массажного масла. Крейн немного помялся, прежде чем допустил Сиэля до своей нижней части, но сопротивлялся недолго.

— Тебя комары не донимают? — Сиэль закинул его голень на бедро и опустил обе руки, растирая масло по коже.

— Нет, а должны?

— Я уже которую ночь заснуть не могу.

— Писклявых москитов не интересует наша порода. Мы их чем-то отпугиваем, — поморщился Крейн на какое-то особенное поглаживание Сиэля.

— Серьезно?

— Это общеизвестный факт. У нас запах специфический, все кровососущие насекомые даже близко не подлетают.

— Даже завидно.

— Пристраивайся рядом, — прищурился Крейн. — Места для двоих хватит, руки распускать не буду. Обещаю.

— Этого я боюсь меньше всего, — пренебрежительно скривился Сиэль. — Ты всегда свое слово держишь, даже когда не надо бы.

— Это плохо? — опять закряхтел Браун, меняя ногу.

— Вот даже не знаю. Жителям целого дома теперь нужно съезжать и перебираться в новое жилье, которое город им предоставляет. А не все готовы с насиженного места сниматься знаешь ли. Но ты же решил облагодетельствовать местных жителей.

— А лучше чтобы они однажды проснулись под завалами?

— Не лучше, — буркнул Сиэль. — Но и орать так тоже не надо было. Только фрау Гринн напугал.

— Я же не на нее орал, — обиженно протянул Крейн.

Сиэль благоразумно промолчал.

Тот разговор, касающийся покосившегося дома, навсегда останется у него в памяти. Он только вернулся от маленького клиента, который не мог приходить к нему в кабинет и попал в самый эпицентр скандала. Крейн почему-то рано вернулся со стройки и продолжал решать вопросы по телефону прямо в приемной рядом с фрау Матильдой. Герр Браун все еще в деловом костюме с ослабленным галстуком на могучей шее, в расстегнутом пиджаке кого-то очень качественно, мастерски и профессионально отчитывал в трубку:

— Я предоставил в комиссию отчеты по грунтовым водам на текущий момент от независимой компании, а вы показываете старье пятилетней давности! Думаете, если общинный суд прикормлен, то и окружной тоже? Вы очень ошибаетесь. И пока на вашей совести не оказались жизни ни в чем неповинных людей, настоятельно требую решить этот вопрос в минимально сжатые сроки! — стучал Крейн кулаком по маленькой конторке фрау Гринн.

— С кем это он? — шепотом спросил Сиэль у Матильды, которая смотрела на Брауна влюбленными глазами, прижав пухлые руки к груди.

— С нашим мэром-охламоном, — с придыханием отозвалась она. — Пресвятая Родительница, хоть бы все получилось и дом расселили наконец-то.

— Ну-ну, — как можно пренебрежительно хмыкнул Сиэль и, изображая полное равнодушие, продефилировал мимо возмущенного и пылающего праведным гневом Брауна.

Ввалившись в комнату, подпер дверь спиной, повернулся к огромному во весь рост зеркалу и посмотрел себе в глаза. Заостренные уши пылали, глаза блестели, а щеки разрумянились. Губы пришлось закусить, чтобы не улыбаться. Не отрывая взгляда, резко скинул уличный пиджак, почти вырывая пуговицы, расстегнул рубашку. Звякнул ремнем и, переступая ногами, стоптал на пол брюки. Оставшись в одном кружевном белье, провел руками по лицу, опустил по шее, груди, аккуратно задевая подушечками пальцев соски, живот и кромку резинки, и наконец почувствовал прилив тепла к коже. Не давая себе потерять эти забытые ощущения, опустился прямо на пол и сжал пах сквозь тонкий шелк.

Перед глазами все еще стоял возбужденный Браун с раскрасневшейся влажной шеей, с глазами, полыхающими гневом и яростью. Плечи под пиджаком напряглись, так что ткань на бицепсах натянулась. От угрозы, опасности, силы, которые он излучал, у Сиэля потеплело внизу живота.

«Вот чего бы ему на меня так не рявкнуть хоть разок, — тоскливо вздохнул Сиэль. — Носится со мной как с фарфоровой статуэткой — сам не трогает и другим не дает. А мог бы и не церемониться. Прижать где-нибудь… Хотя да. После этого он надолго не задержался бы».

Но Сиэль в тот день понял главное — чувствительность начала возвращаться.

И в ту ночь, разминая одеревеневшие мышцы на бедрах Крейна, прислушиваясь к собственным ощущениям, пока пальцы не скрючило и не свело от напряжения и ощущения чужой кожи, Сиэль решился на рискованный эксперимент. Видя, что Крейн уткнулся в сгиб локтя, пряча глаза и сжав мощные челюсти, он подтянул его ногу повыше и аккуратно провел пальцами под правой коленкой. В тот же момент скрип зубов прекратился, локоть приподнялся и темный орочий глаз хмуро уставился на Сиэля.

— Ты что творишь? — буркнул Крейн, пытаясь высвободить ногу.

— Что и всегда, — с самым серьезным видом отозвался Сиэль.

— Найди другого простака для этой лапши, — Браун возмущенно приподнялся на локтях.

— Ты под коленкой реагируешь как раньше, — с трудом сдерживая улыбку победителя, прищурился Сиэль.

— И что?

— И ничего.

Он освободил ногу Крейна и, рассматривая свои руки, прилег рядом на матрас.

— Болит? — забеспокоился Браун, протягивая стакан.

— Да, — стараясь не расплескать воду трясущимися руками, отозвался Сиэль и опять завалился под бок.

Крейн повернулся к нему лицом и, сверкая в темноте влажными глазами, прошептал:

— Я тут предупредить хотел… Я на следующей неделе в столицу уеду.

— Насовсем? — испуганно подорвался Сиэль, не справившись с эмоциями.

— Нет. На неделю. Максимум на месяц. Утрясу проблемы с расселением и протолкну твою идею с пандусами. На все это нужны деньги, а финансируют не всегда быстро, — Браун пододвинулся ближе и глумливо поинтересовался: — А что?

— А ничего! — повторил Сиэль возмущенно и попытался встать.

— Да спи уже! — рыкнул на него Крейн и для убедительности прижал рукой поверх одеяла. — Выспишься хоть без комаров.

— Я еще не…

— Да, да, как скажешь, — не стал дожидаться ответа Крейн и прикрыл глаза, всем своим видом показывая, что намеревается поспать.

Сиэль хотел еще немного повозмущаться, но поняв, что дискутировать с ним никто не собирается, расслабился, подпихивая подушку под голову.

Все оставшееся время до отъезда Сиэль вел себя как распоследний полудурок. Скандалил из-за любого пустяка, огрызался или откровенно игнорировал Брауна. И даже не стеснялся делать это в присутствии фрау Гринн.

На это безрассудное поведение пожилая полухоббитиха только пожимала плечами, исподтишка подбадривала Крейна, чтобы тот не расстраивался, а Сиэлю без свидетелей выговаривала:

— Он же скоро уедет, а ты ведешь себя непорядочно!

— Вот пусть и валит в свой Тилиас! — отмахивался Сиэль на любое замечание.

— С таким отношением герр Браун вообще передумает возвращаться, — упрекала фрау Матильда.

— Именно это ему и нужно сделать.

— Тьфу, два дурака, — ругалась она в сердцах и уходила.

Сиэль хоть и скандалил днем, каждый вечер не мог отказать себе в полноценном отдыхе и, прихватив собственное одеяло и подушку, тащился в соседнюю спальню. Официальная версия таких похождений, естественно, - спокойный и здоровый сон без комаров. И даже завалившись рядом, Сиэль старательно сдерживал дыхание, прислушиваясь к Крейну, который ничего не говорил, не комментировал, а только молча двигался, освобождая больше места, убирал книжку, которую читал, и выключал свет.

Иногда рано утром, когда солнце только начинало подниматься над побережьем, Сиэль чувствовал, как Крейн тихонько дышит, уткнувшись ему в макушку, стараясь не прикоснуться и не разбудить. А бывало и наоборот, Сиэль осторожно поворачивался к спящему рядом Брауну и долго рассматривал, пытаясь не думать ни о чем в этот момент.

Тогда позволял себе то, что не мог позволить делать открыто днем, пристально изучить каждую морщинку, каждую черточку Брауна. И каждый раз не мог понять, почему раз за разом их судьбы пересекаются, даже когда не стремились к этому, даже когда прощались навсегда. Что так притягивает его к этому полуорку?

Браун ведь не красавец же, нет. Скорее наоборот, с возрастом и после всех потрясений в жизни стал еще угрюмей и устрашающ на вид. Челюсть потяжелела, нос чуть ли не расплющился по лицу, кустистые брови топорщатся в разные стороны. Ужас. Если бы они не встречались до этого, Сиэль бы даже не стал знакомиться с этим страшилой. Но кто мог бы догадаться, что этот жуткий на вид бывший вояка в быту окажется таким неприхотливым и практичным чистюлей. Кровать заправляет, мусор выносит, на столе и на полках порядок, ест, что дают, если ничего нет — сам купит, приготовит, на стол накроет да еще и посуду за собой помоет. Свой авторитет с пеной у рта не отстаивает, всегда спокойно выслушает Сиэля или фрау Матильду, но, либо все равно сделает по своему или, если посчитает их вариант лучшим, то без капризов и недовольства, поступит по-другому. Пресвятая Родительница, да на таких мужей нужно молиться и никому не показывать и не хвастаться, чтобы не увели. Да и инвалидом его сложно назвать и воспринимать. За все то время, что они живут вместе, Браун очень редко позволял себе появляться перед Сиэлем без протезов — всегда собран, выглажен, одет в белую рубашку и брюки со стрелками несмотря на жару. И ведь многие на него ведутся. Сколько раз Сиэль замечал, каким внимательным взглядом провожают его хромающую походку. Дожили — бывший илот вызывает меньше интереса, чем громила-инвалид. Смешно даже.

Когда наступил день отъезда, Сиэль даже дома не остался, чтобы проводить. Умотал с утра пораньше к маленьким клиентам и пришел только поздно вечером, обессиленный и уставший. Фрау Гринн в этот раз не стала комментировать его выкрутасы, глянула, стараясь испепелить, и ушла, всем своим видом показывая, как много хотела бы она сказать, но не станет.

Сиэль тоже молча поднялся наверх, стянул костюм, швырнул использованный халат в стирку, прошел в ванную, под душ и застыл под теплой струей воды.

Сожалений не было. Ничего не было. В конце концов нужно привыкать жить, как раньше. Оба же прекрасно понимали, что все это совместное проживание временно. Крейн рано или поздно уедет, выполнив все пункты плана, который себе поставил, и снова помчится что-то строить, или организовывать, или еще что. И останется Сиэль Миллер лечить деток, вести тихую и спокойную жизнь провинциального массажиста. И ничто и никогда больше не заставит его подрываться посреди ночи, прислушиваться к движению за соседней стеной или к шагам на лестнице.

Вот и наступило это будущее, это «потом».

И хорошо в этом «потом». Безмятежно.

Даже не обязательно знать, что с Крейном все хорошо.

Наверное…

Сиэль заторможено вышел из душа, на ходу вытираясь полотенцем, и не одеваясь, прошлепал мокрыми ногами в опустевшую спальню гостя. Там прошмыгнул под одеяло и, укрывшись с головой, захлебнулся тихим скулежом. Обволакивающий запах Крейна и скольжение по голой коже, напомнили и всколыхнули в памяти такие воспоминания и ощущения, от которых низ живота скрутило судорогой, а волоски на коже приподнялись.

Все, что Сиэль выдирал с корнем из памяти и сердца, все вернулось, нагло вспарывая и бесстыже скалясь в еле-еле зажившие шрамы. В ту часть души, которую он по обломкам собирал и трепетно склеивал по кусочку, по частичке. Туда, где соединял себя, залечивая временем, эмоциональным покоем и физическими нагрузками.

И, как оказалось, напрасно.

«Пусть только вернется, — всхлипнул Сиэль. — Пусть с ним все будет хорошо».

Он поднес сложенные ладони к лицу, зажмурился и зашептал, как много лет назад. Память-предательница подсказала и слова сами сложились в древнеэльфийский заговор на гладкую путь-дорогу. Сиэль все повторял и повторял, вплетая имя Крейна в заклинание, вкладывая всю душу в этот оберег, который должен был помочь, предостеречь, оградить и привести обратно к порогу… их дома.

Если бы он приоткрыл глаза, то сам заметил, что ладони засветились голубоватым светом. Словно далекая свеча в темноте. Но он был слишком слаб и растерян, чтобы заметить это, отчаяние и одиночество опять сжали горло. Хотелось отмотать время назад и проводить Крейна по нормальному, сердечно, дать понять, что его тут ждут любого и в любое время. Но вместо этого чувство вины сжигало внутренности, не давая вдохнуть полной грудью.

Промаявшись полночи он забылся тяжелым сном и проснувшись утром долго не мог разлепить глаза — веки опухли, не давая раскрыться.

С пробуждением пришли и рациональные мысли: «А где и главное с кем Браун живет в столице?» Вопрос заставил Сиэля подскочить с нагретого места и нахмурить брови. Он ведь не спрашивал, а Крейн и не заикался, кого оставил в Тилиасе. Может он и в разводе, и  жена повторно замуж вышла, но у Брауна вполне может быть еще несколько таких илотов, над которыми он «шефствует» — помогает устроится, дома ремонтирует, вместе время проводит, покровительствует.

«Отлично», — мысленно «поздравил» себя Сиэль с запоздалой прозорливостью и резко поднялся с кровати. Если у Брауна есть еще кто-то, то хоть какая-нибудь информация должна остаться на его полках и в ящиках.

Сиэль подошел к письменному столу и застыл, завороженно уставившись на стопку журналов. Этих глянцевых буклетов не было в его доме однозначно. Значит это притащил постоялец. В подтверждение слов сверху лежал листок исписанный крупным ровным почерком.

Сиэль с замирающим сердцем поднес листок к глазам, с жадностью вчитываясь в строчки.

«Говорят, лучшее лекарство от скуки — это интересная работа. Знаю, что ты очень любишь свою, как бы не уставал и не изматывался в конце каждого дня. Эти журналы мне прислали друзья из Тролдэш. Там хоть и на их языке написано, но по рисункам и фотографиям тебе будет понятно, о чем идет речь. Ты же смышленый, разберешься. Я видел, как нелегко тебе дается твоя работа и как вариант предлагаю заняться новым направлением. Возможно будет интересно и не так тяжело как сейчас. Дождись меня, пожалуйста. Уже скучаю. Твой Б.К.»

Сиэль непроизвольно потер свою татуировку с изображением самолета, прочитав записку. Любопытство потянуло и он открыл верхний экземпляр. Журнал оказался посвящен мануальной медицине, в частности массажу. Но зацепило Сиэля не это. В каждом журнале была статья рассказывающая о гимнастике для малышей в воде. Черно-белые фотографии и схематические рисунки даже без перевода достаточно понятно объясняли что и как нужно делать.

Сиэль так увлекся изучением и не заметил, как внизу звякнул колокольчик у двери, как послышались тяжелые шаги на лестнице. Оторвал глаза от чтива только когда услышал возмущенное: «Оденься, охальник!»

— Фрау Гринн! — счастливо заулыбался Сиэль, потрясая журналом. — Я нашел кое-что новенькое!

К нормальному разговору со своей помощницей он вернулся несколько позже, уже одевшись и приведя себя в порядок. Идея казалась такой элементарной, что даже удивительно, почему он сам не додумался до этого. Пока погода способствовала — море спокойное, штили, температура умеренная — можно проводить занятия с детьми в воде. Основная нагрузка ложится даже не на него, а на родителей, которые будут заниматься вместе с ним на мелководье. Сиэль будет только показывать на каком-нибудь малыше, как правильно нужно держать головку и как двигать ручками-ножками.

Поначалу престарелая фрау с некоторым сомнением приняла эту идею, но потом все же решила, что если попробовать — хуже не будет.

Место для водных процедур выбрали недалеко от центра набережной, отгороженное от открытого моря волнорезами. Группа из мамочек, желающих позаниматься со своими детишками, набралась на удивление быстро. Через неделю даже пришлось разделить по возрасту и сложности заболеваний. А еще через неделю к Сиэлю стали записывать приезжие мамочки с абсолютно здоровыми детками. Фрау Матильда мужественно терпела неудобства, сидела под огромным зонтом, прячась от знойного солнца, и занималась записями и оплатой. А Сиэль, ведя занятия в рубашке и шортах для купания, уже полностью игнорировал удивленные взгляды, когда под влажной тканью проступали красноречивые татуировки.

Время пролетело так быстро, что Сиэль даже не успел толком соскучиться между частыми звонками Крейна с пристрастными расспросами, как он поживает, и краткими отчетами, как сам проводит время в столице.

И вот сейчас, когда занятия закончились, а вечернее солнце окрасило небо в розовые оттенки, Сиэль выделил себе немного времени на релакс и размышления.

Что ждет его по возвращению Крейна обратно и вернется ли он вообще в Доар? Из газетных новостей стройка аэропорта уже пошла в завершающую фазу и, возможно, по здравому рассуждению Сиэля, постоянное присутствие и контроль со стороны Брауна уже и не требовались. Обычный массажист в этом ничего не понимал, а спросить напрямую у Крейна не хватало смелости.

Он так глубоко погрузился в свои размышления, что не услышал ни знакомого шелеста шин по асфальту, ни окрика. И только когда галька рядом с ним неожиданно зашуршала, а красиво упакованная коробочка плюхнулась прямехонько на живот, Сиэль поднял глаза, намереваясь возмутиться. Но сердце пропустило удар и забилось в разы быстрее.

Над ним невозмутимой горой возвышался Крейн, как всегда тяжело опираясь на трость, и, сдержанно ухмыляясь, смотрел прямо на него:

— Скучал?

— Нет, — честно признался Сиэль, но заметив приподнимающуюся бровь полуорка, добавил, — некогда было. Кое-кто озадачил меня новым занятием и не оставил времени на всякую ерунду.

— Это хорошо, — резюмировал Браун и начал раздеваться, аккуратно складывая вещи подальше от воды.

— А что в коробке? — не отрываясь глаз, поинтересовался Сиэль.

— Все, как ты любишь, — отмахнулся Крейн, тяжело садясь на гальку, чтобы отстегнуть протезы. — С кружевами и шелком. Касс побегала по магазинам и помогла подобрать для тебя кое-что.

— Мне ничего не нужно от твоей жены! — возмущенно вскрикнул Сиэль, но, видя Брауна без протезов, опять испытал позабытую горечь.

Обычно Браун не позволял себе показываться без них, и Крейн, почувствовав его взгляд, резко повернулся и отрезал:

— Не смей жалеть меня! Только не ты, — и не дожидаясь ответа, опираясь на руки, пополз к воде.

Зайдя подальше в воду, стянул резиновые накладки с голеней и кинул их в сторону Сиэля. Потом в несколько сильных гребков отплыл от берега и растянулся на поверхности, отдыхая.

Сиэль закусил губу, стараясь не разразиться вслух, что думает о себе. Надо же было так облажаться! Не виделись почти месяц и первое что он сделал это проявил жалость к Крейну.

Но заняться самобичеванием долго все же не получилось.

Прямо на его глазах к Брауну подплыла, вернее «случайно» на него наткнулась какая-то плавающая нимфа. Даже с берега было видно, как эта рыжеволосая купальщица стала наворачивать круги вокруг Крейна, завлекая его разговорами и шуточками. Сиэль непроизвольно подскочил с места, чтобы лучше разглядеть, что происходит. Браун бросил один взгляд в сторону берега, второй, потом развернулся и поплыл обратно.

Вылезая из воды, Крейн получил прямо в грудь обратно свои резиновые накладки к протезам.

— Ты чего? Обиделся?

— Шуруй обратно к своей тюленихе, ламантин балрогский! — рявкнул Сиэль в ответ, разворачиваясь к набережной и твердым шагом направляясь к знакомой машине.

— Ничего же не было, — с трудом сдерживая смех, кричал в его спину Браун. — Ты же видел. Я тут вообще ни при чем! Сиэль!

Но Сиэль явно давал понять, что не слышит его. С видом обиженной благодетели он подождал, когда Крейн соберется, дотопает, и так же молча завел машину, чтобы ехать домой, не обращая внимание на глумливо ухмыляющегося Брауна.