Онлайн чтение книги Близнецы Twins
Часть 77

Менма никому не признаётся, держит в тайне до последнего, лишь шипя на вопросы Наруто касательно даты течки и предстоящего обследования. Через неделю после каждой течки Менме приходится проходить повторно круг Ада, сдавать анализы, ходить из кабинета в кабинет, чтобы получить точные прогнозы о том, сколько ему ещё «осталось». Всегда такие походы проходили с Наруто и Кушиной, которые постоянно поддерживали и успокаивали, когда эмоции брали вверх и Менма устраивал истерики, отказываясь идти или мириться с тем, что он такой вот проблемный. В этот раз он всё рассчитал до мельчайших погрешностей, хотя изначально озвучивал Чараске примерную дату. Как оказалось, всё совпало тютелька в тютельку, не придётся говорить о том, что в ближайшую течку Менма согласен провести её вместе, всё будет ясно сразу.

Узумаки многое уточняет у своего лечащего врача, договаривается о следующей дате приёма, впервые беря всё на себя, чем удивляет пожилую омегу, за годы привыкшую только к недовольству от этого ребёнка.

Всё решится вовсе вскоре, а пока Менма тщательно подготавливается, читает много дополнительной литературы и консультируется, отодвинув смущение куда подальше. Сказать же матери оказывается не таким простым делом, он краснеет и заикается, говоря еле слышно, что Кушина слов не разбирает, но сказать громче не решается. Ситуацию тогда берёт на себя Наруто, что долгое время наблюдал за близнецом, заглядывал в экран ноутбука и проверял историю браузера, давясь смешками каждый раз, когда вычитывал что-то непривычное для брата, а после всячески пытался подавить лезущую на лицо хитрую улыбку, сумев выдавать её за радостную от каждодневных встреч с Саске. Менма в упор не замечал нахального вмешательства, а после благодарно кивал на слова Наруто, когда тот объяснял матери, что Менма хочет провести течку дома, наедине с Чараске.

Ошарашенная Кушина быстро пришла в себя, улыбаясь и обнимая своих повзрослевших малышей, обещая всё устроить в лучшем виде.

Дни проходят незаметно в делах. Родители уезжают погостить к родственникам в другом городе, Наруто упрашивает Саске пожить у него какое-то время, и в день отъезда старших Узумаки собирает сумку и едет к альфе, впервые увидев малыша Дейдары и Итачи, пища и прыгая вокруг крохотной девочки.

Оставшись в большом доме один, Менма проводит последние приготовления, нервничая с каждым часом всё больше. Чараске он давно отправил сообщение, чтобы пришёл к нему, ведь «ему скучно». Течка начнётся ближе к утру, а пока есть несколько часов, чтобы успокоиться и всё взвесить.

Чараске появляется на пороге дома спустя час с сумкой и улыбкой до ушей. Менма закатывая глаза, пропуская внутрь, и тут же попадает в крепкие объятия, еле уворачиваясь от поцелуев.

— Прекрати, Чараске, — просит омега, но его не слушают, продолжая целовать в нос и щёки.

— Я очень соскучился, так что должен получить свою дозу прикосновений и поцелуев.

Менма на миг задумывается, каким Чараске станет, когда будет метка, если сейчас без прикосновений не может, но тут же гонит эти мысли, ведь метки не будет.

— Проходи уже, с улицы дует, — недовольно выдыхает, отпихивая от себя и закрывая дверь, направившись внутрь дома. — И ты чего с сумкой?

— Наруто сказал, что будет ночевать у нас, а ты один остаёшься на пару дней, поэтому я решил составить тебе компанию.

«Это к лучшему», — мысленно успокаивает себя Менма. Ему ведь это и нужно. Если Чараске сам останется с ночёвкой, Менме не придётся просить об этом или как-то отвлекать до поздней ночи, чтобы возвращаться домой было уже поздно.

Пока Чараске снимал обувь и пальто, Узумаки хлопотал на кухне, включая чайник. Первые симптомы течки начнутся спустя какое-то время, поэтому нужно как-то его провести, и единственное, что пришло в голову — это просмотр фильмов. Ещё когда давно, когда он ночевал у Чараске, они смотрели фильм, закутавшись в одеяло и обнимаясь, с печеньем и чаем рядом. В этот раз Менма не нуждается в поддержке и успокоении, но вспоминает тот случай как приятный момент, и хочет повторить, разместившись, как и в прошлый раз.

— Ты будешь чай? — стоило альфе зайти на кухню, как Менма задал вопрос, доставая из шкафа кружки и сахарницу.

— Да, давай! На улице холодно, не помешает согреться.

Менма закончил с приготовлением чая, прося Чараске подняться с кружками на второй этаж к его комнате, и альфа охотно согласился, осторожно понеся горячий напиток в указанном направлении. Узумаки поспешил следом, схватив в руки рисоварку с деревянными ложками, поспешно решив, что спускаться вниз не захочет, а при просмотре всегда хочется чего-то пожевать.

Ошарашенный взгляд Чараске, стоило ему увидеть ношу омеги, говорил за себя. Он еле сдерживался, чтобы не засмеяться или, на крайний случай, не умилиться, начав просто улыбаться. Менма сейчас выглядел таким домашним и уютным, что его только прижать к себе и так и сидеть часами, пока тот не начнёт пинаться.

Открыв дверь, пропуская альфу в комнату, Менма оставил рисоварку на столе, неловко повернувшись к повторившему его действия альфе. Чараске не переставал улыбаться, чем неимоверно смущал. Узумаки покрылся бордовой краской, пробормотав ругательство, и отвернулся, принявшись поправлять подушки на кровати, чтобы удобно разместиться. Подаренные Чаром игрушки всё так же находились в комнате, буквально пропахнув запахом омеги. Чараске поднял свалившуюся на пол игрушку-подушку, ощущая от неё запах Менмы, что наводило на мысли, что спит он тоже с ними.

Переведя взгляд на хозяина комнаты, Чараске застыл, уставившись на задницу омеги. Менма вовсе не замечал на себе взгляда, а для альфы это мучительные секунды, за которые он несколько раз дал себе леща, чтобы не пялиться — мысленно, — и набросился на Менму — тоже мысленно.

— Я точно не выживу, — еле слышно выдал Чар, привлекая внимание Менмы и молясь всем богам, в которых не верил до этого, чтобы эта пытка прекратилась. Узумаки стоял одним коленом на кровати, повернувшись к альфе вполоборота, и пятая точка всё также была направлена к нему.

— Ты что-то сказал?

— А, нет, ничего, — поспешно оправдался Учиха, замотав головой. Не хватало ещё разозлить Менму, он ведь с добром пришёл, чтобы провести время в желанной компании. Только теперь, помимо компании, желанной была и задница. — Просто мысли вслух.

Пожав плечами, Менма закончил с подушками, плюхаясь на кровать и хлопая возле себя рукой. Чараске, как зачарованный, сел рядом, готовый в любой момент наброситься. Сам не понимает, что творится с ним, не может идти против соблазнов, но ведь раньше спокойно сдерживался, и это настораживает.

Что-то здесь не так…

Чараске внимательно следит за эмоциями Менмы, но тот ведёт себя совершенно обычно, и после лёгкой улыбки тянет с подоконника ноутбук, открывая последнюю закладку в браузере.

— Будем фильм смотреть?

— Да. Делать ведь особо нечего, так что посмотрим немного.

Стараясь говорить спокойно и не выдавать своего волнения, Менма сам тянется к Чараске и попадает в объятия. Руки сцепляются в замок на животе, а подбородок Чара на плече, но от этого так уютно, что Менма против воли смотрит на всё ещё непривычное тату на запястье, напоминая себе, что это всё реальность.

Он давно пропал в Чараске, и пусть кто скажет, что альфа не искренний, — Менма не поверит. Чараске с ним обращается, как с хрусталём, и это так нравится нуждающемуся во внимании омеге, что он готов поверить во все слова Чара, пусть тот хоть скажет, что они должны что-то сделать — он сделает. Менма сделает, и уже готов на это, всё прислушиваясь к своему организму и ожидая усиливающегося запаха, но пока всё глухо.

Постепенно, всё внимание фокусируется на фильме. Они переносят кружки на подоконник, а рисоварку Менма ставит перед собой, начав поглощать любимый продукт без спешки, вызывая смешки у сидящего рядом Чараске. Альфа не сдерживается от комментария, называя Менму хомячком, за что получает ложкой в бок, и дальше без слов продолжает хихикать, выбрав наблюдение за парнем куда увлекательным делом, чем просмотр фильма, который видел уже пару раз.

***

— Может, ещё что-то посмотрим? — Менма сонный, но старается не выдавать этого, старательно прикрывая рот от постоянных зевков, не чувствуя никакого интереса к фильмам, но время тянет тщательно, не желая попадать в подозрение.

— Ты уже спать хочешь, так что никаких фильмов! — возмущается Чараске, подхватывая Менму под коленями и усаживая к себе на бёдра, изучая уставшее лицо. — Если ты хочешь, я буду спать в другой комнате, а ты закроешься на замок.

— Нет! — срывается с языка несдержанное, и Менма краснеет, утыкаясь альфе в шею. — Мне спокойно с тобой спать, так что… ложись со мной.

Чараске улыбается, покрывая поцелуями любимое лицо, и ненавязчиво перебирает тёмные локоны.

— Иди в душ, а я после тебя.

— Ладно, — сдаётся Менма, подымаясь на ноги и, прихватив пижаму, направился в сторону ванной комнаты, по пути принюхиваясь к запястью. Запах лишь немного усилился, но этого мало, чтобы подействовать на альфу. Стараясь оттянуть момент, намыливает кожу вкусно пахнущим гелем, перебивая свой собственный запах хотя бы на ближайшее время.

Пока Узумаки нет, Чараске относит на кухню посуду и расстилает постель, убирая игрушки в сторону. Им с Менмой места будет мало, если делить его ещё с кем-то, да и Чар попросту заревнует, если его омега будет обнимать во сне не его.

После душа ребята сразу ложатся спать, еле слышно желая спокойных снов. Чараске обнимает Менму одной рукой, уткнувшись носом в загривок, и невольно улыбается, когда тот накрывает руку альфы своей.

***

Чараске просыпается посреди ночи от ударившего по обонянию запаха, своей горчинкой будоражащего внутренности. Принюхивается, утыкаясь к Менме вплотную, постепенно начав осознавать, что это от него исходит этот запах.

«Течка!» — мигает красной лампой в сознании, и сонливость пропадает моментально. Чар сцепляет зубы, чтобы не поддаться инстинктам и не цапнуть спящего за шею, но не выдерживает давления от близости, убирая объятия и переворачиваясь на другой бок, подползая к самому краю кровати и зажимая рот с носом руками, от скрипа внутренних рычагов, что требуют обладать омегой, непроизвольно пустив слёзы.

Чараске не хочет вредить Менме, он обещал ему, что будет держать себя в узде и прикоснётся только с его позволения. Налетать на спящего не вариант, Чараске не монстр без разума, он прекрасно понимает, через какую черту переступать нельзя, и сейчас будет держаться, как только сможет.

В комнате становится жарко, запах обволакивает Чараске целиком, манит и выдержку ломает, которой и так нет. Альфа держится на собственных принципах и обещаниях Менме, он не позволит себе прикоснуться к нему ни в коем случае, кусая губы от затапливающего желания. В паху тянет, но это вовсе мелочь с внутренним состоянием альфы, что готов сорваться с места и убежать, лишь бы быть подальше от любимого. Впервые ему хочется держаться от Менмы в стороне, для его же блага, уверяет себя, но не может сдвинуться с места, прикованный к кровати и омеге на ментальном уровне.

За окном светло от падающего снега, от фонаря, находящегося на той стороне дороги, и Чараске пытается отвлечься, но не помогает, ему просто нужен Менма.

Кажется, внутри что-то лопается, когда омега начинает неспокойно метаться по постели, а после открывает глаза, смотря перед собой пустым взглядом.

— Чар? — зовёт, не ощущая чужих прикосновений, но и повернуться не может, чтобы посмотреть, один он в комнате или нет. Запах альфы чувствуется, но в помещении так тихо, что это кажется всего наваждением, вызванным течкой, как было в прошлые разы.

— Да, Мен-чан?

— У меня течка, — поясняет, будто это и так не ясно. Разум туманится, а сущность спокойна, за последние дни привыкшая к мысли, что сегодня она получит альфу.

— Да, — выдыхает Чар, стараясь не дышать, но не может удержаться и втягивает воздух, прикрывая глаза и приказывая себе держать себя в руках. — Сходить за таблетками? После них тебе должно стать легче.

— А ты?..

— А я сам после… — не договаривает, ощущая прикосновение к плечу, а после поддаётся влиянию и переворачивается на спину, видя лицо Менмы в тусклом свете от не зашторенного окна.

— Я хочу… — Менме говорить тяжело, живот сдавливает болезненными спазмами, но он должен побороть себя и сказать Чару, что ему уже не нужно сдерживаться, что он готов.

— Не стоит, Мен-чан, — Чараске отговаривает омегу, наверное, впервые в жизни, но не может позволить себе разрушить всё доверие, что между ними образовалось. Давит желание, и взгляд от Менмы оторвать не может. Тот приподнялся, всматриваясь в лицо альфы, по выражению лица видно, как тому плохо, но Чар даже руку протянуть не решается, сам себе не позволяет.

— Сегодня уже восемнадцатое число, — напоминает Менма, решив успокоить альфу тем, что это осознанное решение. — Я всё продумал и решил уже давно, так что сегодня… Ты можешь.

Чараске не верит, не хочет верить, но осознание ударяет по голове, и внутренний зверь дуреет, бьётся об поломанную клетку головой и затихает, позволяя действовать без вмешательства. Его омега согласен — лучшее успокоение для альфы, и Чараске не сдерживает эмоций, со всхлипом отпуская всё, что накопилось за эти мучительные минуты.

— Ты альфа, почему ты плачешь? — смеётся Менма, вытирая лицо Чара, и жмётся к губам первый, желая прекратить боль и получить желаемое успокоение. Он долго ждал, боялся и боролся с собой, а теперь готов плавиться в руках альфы и получать всю его любовь целиком.

— Я просто рад, что ты решил довериться мне. Даже сложно поверить в то, что это реальность. Да и я ещё не могу поверить в то, что ты мой омега.

— Посмотри на своё запястье и осознай уже это, — смеётся омега, залезая на Чара и протираясь промежностью о бедро, задевая также и орган альфы.

— Мне, правда, можно? Ты не будешь злиться и убегать? Позволишь прикоснуться? — не верит до последнего, прижимаясь ко лбу губами и обвивая поясницу руками, ненавязчиво поглаживая обнажённую полоску кожи.

— Можно. Не буду. Позволю, — отвечает на всё по порядку, не в силах перестать улыбаться. Менма и не думал, что будет так счастлив, позволяя близость, и нерешительность Чараске сейчас только умиляет.

— Включим свет?

— Не стоит, мне будет неловко, — признаётся омега, и его переворачивают на спину, нависая.

— Тогда сделаем это так, — шепчет Чараске, утыкаясь в шею носом и жадно втягивая запах, теперь уже не видя смысла сдерживаться. Позволяет себе пробраться под пижамную кофту руками, оглаживая живот и бока, утопая в горячей коже и вылизывая шею, мечтая когда-то оставить на ней свою метку.

Менма каким-то образом догадывается, о чём Чар думает, неловко цепляясь в его волосы и отпихивая от шеи, протянув «нет» низким голосом. Желания никуда не девается за лаской и разговорами, он всё также хочет и извивается, в этот раз получая.

Чараске нежно касается, неспешно стягивая кофту и оставляя без верха. Покрывает поцелуями открывшиеся участки кожи, часто возвращаясь к губам и вбирая в себя все выдохи и невнятные фразы, пока Менма держится за его волосы и пытается не уходить от реальности.

Учиха шепчет много всего, успокаивает и придаёт уверенности неискушённому парню, помня о том, что это его первый раз и нужно быть максимально осторожным.

Отрываясь ненадолго, избавляясь от одежды, Чараске липнет к губам вновь, ловя руки Менмы и прижимая к постели за запястья, и омегу кроет сильнее. Он распластанный перед альфой, видит очертания его тела, когда тот отстраняется, и давит в себе вздох, смущённо отворачиваясь к окну. Чараске видит Менму прекрасно, чувствует усиливающийся запах и феромоны, спуская руку вниз и поглаживая бедро через ткань влажных штанов. Учиха не спешит обнажать Менму, даёт ему фору, время осознать всё и привыкнуть к интимным прикосновением, а после тянет за резинку вниз, помня эти ноги по прошлому разу.

Обхватывая член, альфа проводит по нему несколько раз, наслаждаясь сорванными с опухших губ звуками, и удобнее размещается, перекинув одну ногу между ног омеги. Не хочет пугать Менму, не спешит с прелюдиями, но своё возбуждение мешает доставать удовольствие партнёру.

— Дай мне свою руку, — просит, и когда Менма подымает её с постели, так и не сдвинув с места после того, как альфа туда её прижал ранее. Второй сжимает край подушки, цепляясь крепко, до побелевших костяшек.

Узумаки вздрагивает, когда его рука касается горячей плоти, а после сплетается с рукой Чара, начав в унисон двигаться по двум сразу. Альфа двигает тазом, добавляя яркости ощущениям, и Менма стонет, кусая нижнюю губу в порыве неожиданности.

Чараске спустя время расслабляет ладонь и тянется за второй рукой омеги, привлекая к процессу, пока сам начинает подготавливать отвлёкшегося Узумаки, целуя коленки и прижимая одно ближе к телу, чтобы было удобнее.

— Не больно? — наклоняясь к лицу, вытирая пот по вискам и на лбу, интересуется, встречаясь взглядом с открывшим глаза омегой.

Менма не может говорить внятно, поэтому машет головой в отрицание, выдавив что-то похожее на «нормально».

— Ты чудесен, Менма, — произносит полное имя, и омега улыбается, пальчиками оглаживая головку члена альфы в немой благодарности.

Чараске сцепляет зубы, чтобы сдержаться и не поставить на эмоциях метку, и добавляет ещё палец, действуя как нельзя аккуратно и медлительно.

— Давай, — сипит Менма, раздвигая ноги и убирая руки прочь. С румянцем на щеках и затапливающей глаза покорностью и нежностью он выглядит как нельзя соблазнительно, что Чараске не сдерживается и обнимает, целуя в шею и уголок губ.

— Я буду медленно, — предупреждает, начиная заполнять влажное нутро, скользя по смазке внутрь. Действует неспешно, осторожно, прислушиваясь к дыханию Менмы и сжатым пальцам на своих плечах. Чувствует, как тесно внутри омеги, успокаивает раздавшиеся всхлипы поцелуями и затапливающей нежностью, впервые показывая такую свою сторону, в ответ получая ластящегося и казавшегося маленьким омегу, каким он Менму видит впервые и, кажется, никогда больше не увидит.

Первые толчки особенно медлительны, Чараске сам не понимает, откуда в нём столько терпения, чтобы сделать всё настолько нежно, и в дальнейшем не срывается для получения единоличного удовольствия, а весь с Менме, следит за его поведением и впитывает в себя, чтобы запомнить этот день, а лучше отметить в календаре красным, как один из самых важных дней в его жизни. Но это после, а сейчас хочется лишь доставить удовольствие своего самому любимому человеку.

— Мен-чан, как насчёт сцепки? — спрашивает, поглаживая взмокшие волосы омеги и целуя в лоб. Тот уставший, с лёгкой тенью улыбки, мягкий и довольный.

Они не делают ничего эксцентричного, просто нежный секс, но двоим этого хватает сполна. Возможно, в будущем они будут буйствовать и драться в постели, но сейчас этого не хочется вовсе, только раствориться в любимом партнёре, и будь что будет дальше.

— Пока не надо, в другой раз, — шепчет в ответ Менма, прося лечь по-другому. Ноги затекли от постоянного нахождения в воздухе, и Чараске прислушивается, ложась со спины и вновь заполняя растянутую дырку, обхватывая омегу поперек груди и уткнувшись носом в шею, второй рукой прикасаясь к сочащейся плоти, доводя быстрыми движениями к разрядке, совершая ещё пару движений внутри и выходя, пачкая в семени попу, на которую несколько часов назад глазел без возможности прикоснуться. Чараске не удерживается и начинать мять задницу, пачкая ещё сильнее, и пальцы заодно. Целует в изгиб шеи, оставляет россыпь касаний губами на загривке, и счастливо обнимает, не желая отпускать.

— Надеюсь, теперь ты не скажешь мне уходить, ведь я не смогу отпустить тебя после того, что только что было.

Чараске жмётся губами к плечу Менмы, укладывая на него щёку, и рассматривает обнажённое тело возлюбленного, игриво просунув колено между ног и касаясь бедром промежности.

— Если продолжишь меня смущать, то скажу, — бурчит в привычной манере Менма, но не вырывается и не закрывается, позволяя рассматривать себя в свете рассвета. У них есть ещё два дня, чтобы побыть наедине, спешить некуда, а после ещё вся жизнь впереди.

***

— Ты уверен, что хочешь пойти сам? — Кушина переживает за сына, хлопочет возле него, проверяя температуру губами и заматывает шарф на шее, впервые отпуская его на обследование одного. Менма сам захотел пойти сам, да и ему будет слишком стыдно перед родными рассказывать о проведённой ночи, а ведь каждый раз до этого ему нужно было подробно изложить свои ощущения во время течек, чтобы врачи более точно действовали.

— Я буду не сам, а с Чараске. Он мой альфа, — смущается на последней фразе, но понимает, что это правильно. Теперь он не один, а с Чараске, и решать проблемы — теперь дело общее.

Чараске уже ждёт на улице, поправляет Менме всё тот же шарф, что и Кушина до этого, и берёт за руку, направляясь к автобусной остановке.

Они поедут вдвоём, без сопровождения и транспорта, чтобы после прогуляться, если захочется, или остановиться где-то пообедать. Сидят рядом, Менма держит руку Чара поближе к себе, задирая рукав и проводя пальцами по тату. Уже прошёл ровно месяц с тех пор, как оно у них появилось, и за это время Менма ни разу не пожалел. Проведённая вместе ночь ему понравилось, как и лежать после несколько часов в объятиях друг друга и томясь в запахах и поту. Грязные, мокрые, но довольные, они не могли оторваться, болтая ни о чём, перебирая пальцы и слегка пинаясь. Менма смеялся громко и открыто, подставляя шею поцелуям, не боялся ничего, а после убежал в душ, где его поймали и отмыли, после вновь тычась носом в волосы и шею, мурлыча о том, что он самый счастливый альфа, ведь у него потрясающий омега.

Чараске часто стал говорить о том, что Менма «потрясающий», и Узумаки это нравилось. Ему льстило восхищение в тёмных глазах, слова любви и жадные поцелуи и прикосновения. Чар открытый, настырный, любящий… Менма готов купаться в его любви днями напролёт, и он собирается это сделать в будущем, но пока не спешит говорить открыто.

На обследовании они вместе. Чараске держит за руку, общаясь с лечащим врачом Менмы, кивает на все наставления и советуется, пока омега всё также витает в облаках, не обращая внимания на все разговоры и их смысл, слушая лишь голос альфы и улыбаясь, когда его интонации становились возмущёнными или обеспокоенными.

Чараске такой простой, но такой «потрясающий». Менма говорит об этом спустя пару дней, когда получает положительные результаты обследования, обнимает и целует первым, а после говорит о том, что хочет ещё один символ их отношений.

Чараске преподносит в подарок парные кулоны, объясняя всё тем, что кольца — слишком скучно, и показывает гравировку с обратной стороны с оборванной фразой, которая продолжается на втором кулоне. Застёгивая цепочку на шее омеги, Чар одевает себе второй, и показывает в действии, как это всё работает. Два кулона дополняют друг друга не просто фразами, а единой формой — они скрепляются в одно целое, что находится у них двоих, и только вместе они едины.

Менма не сдерживает эмоций и плачет на груди Чараске, а после уверенным, осипшим голосом говорит, прерываясь на всхлипы:

— Когда ты надумаешься сделать предложение, я отвечу «да».

***

Когда ты счастлив, время имеет привычку стремительно быстро бежать. Выпуск наступает как-то слишком стремительно, а после экзамены и поступление. Чараске сразу берёт инициативу в свои руки и договаривается о практике в компании отца по окончанию первого курса, а пока устраивается работать в кафе официантом, чтобы обеспечивать себя самостоятельно. Менма поражается целеустремлённости альфы, что поначалу казался раздолбаем. Чараске умен, харизматичен и с необходимой в бизнесе хваткой.

Они с Менмой съезжаются, снимая квартиру на двоих, хоть родители и настаивали на покупке дома. Ребята отказались, решив пока пожить для себя, а после уже задуматься о большем.

Чараске следит за состоянием своего омеги, водит ежемесячно на консультации и каждую течку проводит вместе, и врачи отзываются позитивно о их связи. Менма рад, и вскоре планирует решиться на сцепку, пока его не обошёл Наруто, что уже достал ныть о свадьбе, которую хочет в один день в близнецом.

У парочки Саске и Наруто всё бурлит с новой силой. Метка настолько меняет их взаимоотношения, что порой они кажутся дополнением друг друга. Наруто не ставил на альфе своей метки, но чувство, что да. Они действуют, как один организм — даже едят синхронно, чувствуют эмоции друг друга и порой мысли, начиная хихикать где-то в стороне, пока второй зацепился за что-то в другой комнате или представил себе что-то смешное.

Наруто настоял на строительстве жилища, и уже через полтора года у них имелся большой двухэтажный дом, поделённый на две независимые части. Сделано это было намерено — Наруто не так просто приставал к близнецу со свадьбой, ведь собирался и жить вместе. Вчетвером, как отражения друг друга, ведь им судьбой сказано быть неделимыми частями Учиха-Узумаки, и пусть хоть кто-то скажет «нет», он притащит за уши и заставит жить рядом. Саске в полной мере его поддерживал, ожидая действий от брата, и когда на пальце Менмы оказалось кольцо — простое, без лишних излишеств, долго доставал со своим «Серьёзно? Простое кольцо?», пока не получил ответ от Менмы, что показал просто кучу взаимодополняющих элементов их отношений: тату с обещаниями, парные кулоны с гравировкой и справка от врачей с «беременностью на сорок пятом дне», и кольцо как простая дань обязательному ритуалу.

Наруто, присвистывая на залёт близнеца и их связь, лишь указал на свою метку, которой не было у второй пары, и только это в разы превозносит их с Саске отношения выше других.

Менма, злющий на близнеца, принял решение о третьем капризе…

***

Переезд проходит благополучно, у каждой пары своя часть дома и территория в пользование, и жизнь налаживается вместе с состоявшейся свадьбой, которую Наруто всё же выпросил.

Церемония в кругу самых родных и близких, без особых пиршеств, но с соблюдением традиций. У Менмы заметно выпирает живот, и это подмечает каждый, но все неприятные слова, которые собирались сказать некоторые особенно «традиционно настроенные», глотали их обратно, видя счастливого и буквально носящего омегу на своих руках Чараске, и улыбку Менмы, что обнимал в ответ и шутил о том, что тот надорвётся таскать двоих омег.

Наруто улыбался, сидя возле Саске и жуя разнообразные блюда. За близнеца он рад, ведь тот проделал огромный путь от неприятия к тому, что имеет сейчас, и Нару даже не мог охарактеризовать теперешние отношения Менмы и Чараске, ведь они были… «потрясающими». Столько любви он не видел никогда. Чараске души не чаял в любимом, проводил с ним кучу времени и всячески баловал, на что заметно набравший в щеках омега пихался и возмущался, как всегда это было, но тут же лез обниматься и целоваться, не в силах долго обижаться.

— Может, и нам пора о карапузах подумать? — предложил Саске уже в конце празднования, на что Наруто тут же закивал.

***

Учиха-Узумаки младший появляется в апреле, а уже через два дня Менму с малышом выписывают из роддома и отправляют домой, где омега озвучивает Чараске свой третий каприз и предоставляет шею для исполнения. Метка жжётся первое время, а после они решаются на ещё одну, и Менма, полностью довольный своей полноценностью и образовавшейся семьёй, просит мать помочь с малышом, ведь сам не знает, как с ним справляться, хоть и проходил курс для молодых родителей аж два раза — чтобы уж наверняка.

Красноволосый малыш оказался точной копией Менмы, за исключением цвета волос от рода Узузмаки, — капризным, бойким и кусачим. Чараске часто доставалось от младшего в семье по носу или за нос, когда у Давити Учиха не было настроения или прорезались зубки. Малыш всегда ластился к родителям, но отца бил и кусал, что Менме после приходилось целовать пострадавшие места и злобно хихикать в стороне, проговаривая о том, что малыш мстит за приставания в первое время знакомства с Чаром.

Наруто же приносит радостные новости внезапно — прилетая из Англии, где гостил у семейства Карин, пока Саске проходил практику по обмену, демонстрируя внушительных размеров живот и хитрую улыбку, ведь у него альфы.

Роды проходят через два месяца, и довольный донельзя Наруто не может оторваться от детишек, как две капли похожих друг на друга. Достались же близнецы по велению генетики, теперь учись различать, где Акио, а где Каято, что с годами стали сущей проблемой Давити, чьи волосы часто дёргали и к кому бежали играть, мешая учиться.

Омега вырос весёлым и ответственным, черты лица смягчились, привлекая многих альф. Только вот, как после оказалось, Давити не только внешне копия Менмы — он был запоздалым омегой, запах которого пробудился лишь через пару лет, и также нуждался в альфе, как и родитель. Только вот в этот раз Менма не расстраивается, ведь знает, что его малыш обязательно найдёт «потрясающего» альфу, как и он ранее, нужно только подождать, пока тот созреет для того, чтобы начать ухаживать за омегой, что не даёт спуска ни одному альфе вокруг себя и защищает двух снующих рядом альф-близнецов, что и сами подступиться к любимому братику никому не дают.