Онлайн чтение книги Солнце The sun
Слабейшие фигуры

Джафар был рад, что они наконец-то возвращаются в Синдрию. Империя Ко ему не нравилась, и он ощущал исходящую от неё угрозу. Может, Аль-Сармен там уже и нет, но чутьё ассасина подсказывало ему, что там что-то происходит, словно в гнезде снова зашевелились змеи, пусть и не такие ядовитые, как раньше, но всё рано готовые ужалить в любой момент. Хотелось бы ещё знать кого.

Заметил ли что-то Синдбад, Джафар не знал. Да и по королю сейчас это совершенно невозможно было понять. Оказавшись на корабле, он переменился, словно опять стал тем самым мальчишкой, который только начал покорять подземелья и обретать силу. Эту часть своей натуры искателя приключений, Синдбад так и не смог в себе подавить и, наверное, не сможет никогда. Не зря он при всей своей любви к Синдрии, периодически сбегает от неё, прикрывшись неотложными государственными делами. Сбегает, но лишь для того, чтобы опять вернуться к ней.

— Ты сегодня какой-то мрачный, — заметил Синдбад. Сейчас по его цветущему виде нельзя было понять, что он собрался жениться вроде бы не по своей воле. Но, скорее всего, он просто решил провести оставшиеся дни до приезда Хакуэй с максимальной пользой, во всех смыслах.

— Меня немного беспокоит реакция Шарркана на твою невесту, — заметил Джафар. — Ты же знаешь, как он изменился.

Синдбад сразу посерьёзнел, тут же из мальчишки превратившись в короля.

— Он поймёт. Должен. В конце концов, не Хакуэй в этом виновата. И… я всё ещё надеюсь, что Ямурайха вскоре очнётся.

— Я тоже…

* * *

По давно сложившейся традиции невеста в сопровождении своей свиты должна была сама отправиться к своему будущему супругу. Естественно, уже после заключения соответствующих договоров. Но король Синдбад, похоже, был не из тех людей, кто всегда следует каким-то там традициям. Мало того, что ему вовсе не обязательно было лично присутствовать на переговорах насчёт Бальбада, достаточно было просто послать своего представителя, он вдруг заявил, что раз он здесь и с формальностями покончено, он бы предпочёл забрать Хакуэй с собой, а не дожидаться, когда она приедет к нему. Но тут Коэн высказался категорически против. И за это принцесса была ему благодарна. Ей хотелось хотя бы ещё немного побыть во дворце рядом со своим императором, прежде чем отправиться в далёкую и непонятную Синдрию.

Хакуэй, конечно, понимала, что рано или поздно всё равно придётся покинуть империю Ко и Коэна, и выбора у неё нет. У принцесс никогда не спрашивали их желания, хотели они или нет, но они обязаны были выполнить приказ императора. На самом деле она всегда знала, что так будет и боялась этого момента, когда ей объявят, кто станет её женихом.

Это мог быть и совершенно незнакомый ей человек. Но она узнала, что Синдбад станет её мужем ещё когда тот находился в империи Ко, а потому помимо воли стало обращать на него больше чем обычно внимания. Хотя специально она и не искала с ним встреч. Но в те редкие разы, когда это происходило, он всегда улыбался ей, был предельно вежлив и обходителен. Хакуэй ни разу не заметила в его взгляде ни тени неприязни. Это при том, что именно её брат нанёс наибольшие разрушения Синдрии, убил одного из её генералов и ранил другого. И это уже не говоря о том, чьей дочерью она является. Даже здесь, в империи Ко, после войны она постоянно чувствовала на себе полные неприязни, а то и вовсе ненависти взгляды. И стоило ей только отвернуться, как за её спиной тут же начинали шептаться о том, что раз мать шлюха совратившая и убившая двоих императоров, то и дочь недалеко ушла, и что императору Коэну нужно поскорее от неё избавиться, пока она не наслала на страну какое-нибудь проклятье.

Но всё это можно было терпеть. Ей достаточно было знать, что сам Коэн так не думает. Но в Синдрии он её защитить не сможет. А Синдбад ей казался слишком непроницаемым, чтобы понять, что он на самом деле думает. И поэтому Хакуэй было очень страшно останься она наедине с этим человеком, без защищающих её родных стен. Тем более у короля Синдрии были все основания её ненавидеть.

— И куда это принцесса Хакуэй направляется в столь ранний час?

— Император Коэн… — рассеянно обернулась девушка на звук голоса, сама не замечая того, что начала улыбаться.

Было странно видеть его здесь в такое время. Выглядел он край недовольным и не выспавшимся. К тому же он почему-то был совершенно один. Хотя это значило, что можно, пусть и немного, но пренебречь этикетом, например удивлённо застыть, растерянно глядя на него.

А Коэн вдруг ухмыльнулся и коротко бросил:

— Идём отсюда. И ты не ответила на вопрос.

— Я хотела взглянуть на рассвет из башни Ванцзянлоу, — пояснила девушка. Это была самая высокая точка обзора в императорском городе, а Хакуэй хотелось запечатлеть в своём сердце каждый из оставшихся ей дней, что она могла повести здесь. Она понимала, что, скорее всего, больше никогда не увидит империю Ко.

Коэн быстро шагал вперёд, не оборачиваясь, абсолютно уверенный, что она следует за ним. Ещё до того, как они оказались на месте, она поняла, куда он её вёл, как раз к той самой башне.

— Спасибо, что позволил мне ещё немного здесь остаться, — тихо произнесла принцесса.

— Тебе не за что меня благодарить, — ответил Коэн.

Здесь наверху было холодно, дул пронизывающий ветер. Хакуэй, несмотря на то, что была тепло одета, помимо воли придвинулась поближе к Коэну. А он, к её удивлению, тут же приобнял её, слегка прижав к себе. Это было неожиданно и странно, ведь он сам решил отдать её другому мужчине, но Хакуэй боялась пошевелиться, чтобы не спугнуть этот момент.

Небо на востоке начинало светлеть. А девушка уже совсем забыла зачем пришла сюда. Сейчас Хакуэй была счастлива. О большем она никогда и не смела мечтать, просто стоять вот так и чувствовать объятия Коэна.

О большем…

Девушка вдруг извернулась, привстала на цыпочки и быстро коснулась своими губами его. И тут же смущённо отступила в сторону, чувствуя, как быстро бьётся её сердце от содеянной дерзости. Отчасти её радовала, что здесь ещё было слишком темно, чтобы он смог разглядеть её пылающее лицо, но с другой стороны и она не могла понять, что думал о её выходке Коэн.

Он сделал шаг к ней, на мгновение сокращая расстояние между ними, осторожно провёл рукой по волосам и тут же отступил.

— Прости, — тихо произнёс император.

Сердце девушки неприятно кольнуло. Это было так не похоже на него, такая осторожность, почти нежность. К тому же ей казалось, что он извиняется вовсе не за то, что не ответил на её чувства, за что-то другое.

Император ушёл, но девушка всё ещё продолжала стоять там, не замечая, что давно уже замёрзла. Коэна она больше не видела до самого отъезда.

* * *

Коумей предположил, что убийца может повторить свою попытку и оказался прав. Два дня назад, когда Хакуэй решила ночью пробраться в башню Ванцзяенлоу, не взяв с собой охрану и даже Сейшун, что было очень неразумно с её стороны, убийца всё-таки попался. Но только лишь потому, что всё это время за Хакуэй следила особая организация мухуш-нанрен*, которая наилучше всего подходила для выполнения тайных операций. Естественно той ночью его встреча с Хакуэй не была случайной, как могло показаться со стороны. А она даже и не заметила, как мелькнули быстрые тени мушух-нанрен, пытаясь схватить притаившегося врага. И именно поэтому он поспешил увести Хакуэй из опасного места. Но, даже несмотря на это, к сожалению, убийцу взять живым не удалось. В конце концов, как оказалось, он тоже был из организации мухуш-нанрен, но той, что функционировала во времена императора Хакутаку. Каким-то образом ему удалось избежать зачистки, что устроил Котоку после смерти брата. Но узнать, на кого этот убийца работал, сейчас было практически невозможно. 

Коэн мрачно взглянул на свиток со внушительном списком всех тех, мог в своё время переманить мушух-нанрен во времена зачистки. Так или иначе, а нужно вычислить, кто за всем этим стоит.

К тому же Коумей подозревал, что на самом деле этот заговор вовсе не против Хакуэй, а против него, Коэна. И учитывая, в каком положении оказалась страна, не удивительно, что кому-то захотелось примерить императорские одежды на себя. Осталось только выяснить, кому пришла эта неразумная идея в голову, и почему он выбрал своей мишенью именно Хакуэй. В любом случае этот человек сильно пожалеет, что посмел перейти ему дорогу.

После того случая, когда Хакуэй, сама того не подозревая, заманила своего убийцу в ловушку, он увидел её только в день отъезда. В конце концов, отпускать её ему вовсе и не хотелось, даже зная, как ей здесь трудно, в чём отчасти он сам был виноват. Ведь это он провозгласил Хакурю и Гьякурен главными врагами империи. А теперь он превратил Хакуэй в фигуру «воин» на доске Сянци**, лишив её свободы выбора, чтобы можно было сделать ход «катапультой». 

Хотя, даже не смотря это, той ночью, когда они остались наедине, он всё же позволил слишком многое: позволил себе обнять Хакуэй, а ей позволил поцеловать. Не стоило этого допускать. Но всё же он рад, что это случилось. Возможно, это будет единственным воспоминанием, когда Хакуэй была так близка.

Но пока она ещё здесь, уже немного вымучено улыбается ему и ждёт, когда официальный приём завершится. По сути это всего лишь ненужные ни ему, ни Хакуэй формальности, но так необходимые теперь для его страны. И все эти чиновники вокруг, наверное, чувствуют себя очень значимыми, без которых колесо империи Ко не сможет крутиться.

Но наконец-то всех можно распустить. И Хакуэй тоже надо бы. Но есть кое-что, что он должен сказать ей наедине. Что-то, что может разрушить её жизнь в Синдрии.

— Хакуэй, останься, — спокойно бросил Коэн, когда девушка уже готова была откланяться. И тут же словил на себе недовольные взгляды чиновников, брошенные исподтишка. Всё же тут слишком много людей испытывающих к ней неприязнь. Но им ничего не остаётся, как подчиниться и уйти.

— Идём, — произнёс Коэн. Это будет его последний разговор с ней. И последний, когда он будет так откровенен. Поэтому лишь оказавшись в небольшой комнате, где никто не сможет подслушать их, он останавливается. — Хакуэй, когда окажешься в Синдрии, выполни одну мою просьбу.

      Принцесса молча случает. Есть вещи, которые она не сделает даже по его просьбе. Но сейчас её улыбка говорит ему о многом. Она сделает всё, о чём он просит. Коэн это понимает ещё до того, как она произносит:

— Хорошо.

* * *

Ей всегда внушали, что даже выйдя замуж и уехав в другую страну, она всё равно должна блюсти интересы империи Ко. Но видимо недостаточно хорошо это делали, потому что стоило ей только оказаться в Синдрии, она тут же забыла об этом. Но, может, именно поэтому принцессам и приходится выходить замуж за тех, кого они не любят?

А с другой стороны, в тех древних трактатах мудрецов, что давал ей читать Ка Кобун, так же было написано, что правитель прежде всего должен заботиться о своём народе. Но когда она выйдет замуж, то разве её народом не станут рэмляне?

И тут она совершенно не понимала, как можно следовать этим двум правилам одновременно, а объяснения Ка Кобуна по этому поводу запутывали её ещё больше.

— Но я должна постараться, — тихо прошептала Когьёку. Она должна стать достойной императрицей. Она должна доказать всем: и Синдбаду, и брату Коэну — что она не просто никчёмная принцесса. Ведь сейчас это единственное, что она может.

Но как Когьёку не пыталась себя успокоить такими мыслями, всё равно обида, закравшаяся в её сердце, не уходила. Ей казалось, что это несправедливо. Почему за Синдбада должна выйти именно Хакуэй?! Чем она-то хуже?

Когьёку почувствовала, что она больше не может оставаться в каюте корабля. Казалось, что здесь слишком мало место, слишком душно. Захотелось хотя бы просто взглянуть на море, почувствовать простор: слабое напоминание о той свободе, которую ей когда-то давал джин.

Девушка поспешно вышла из каюты и, почти не обращая внимание на снующих туда сюда матросов, взглянула в вдаль, в ту сторону куда так резво шёл корабль.

Когьёку раздирали противоречивые чувства. Ведь уже сейчас можно было видеть империю Рэм, и вскоре её жизнь должна была измениться. На берегу её уже должны будут встретить люди императора Му, а дальше путешествие по реке в столицу Рэмано. И ещё Когьёку было немного страшно, ведь она не знала, как её встретит её новая империя. Принцесса сжала кулаки.

— Ка Кобун, ты, кажется, говорил, что… как это… кажется, «воин» самая слабая фигура в сянци? — Этой игрой увлекались многие в Ко, но принцесса считала её сложной. В конце концов, ей так ещё ни разу и не удалось выиграть.

— Да, они могут ходить только вперёд, по крайней мере пока не пересекут реку и не окажутся на территории противника, — с готовностью пояснил советник, недоумевая, зачем она спрашивает об этом сейчас. — Но в любом случае отступать они права не имеют, никогда.

— Прямо как я, — прошептала Когьёку.

* * *

Му прекрасно знал, встретить свою будущую жену он может и в самой столице, но, тем не менее, решил сделать то здесь, в порту. Сидеть на одном месте и ждать было не в его характере.

К тому же он понимал, что, несмотря на то, что ему и Когьёку уже довелось несколько раз встретиться, её он совсем не знал. Она ему запомнилась как принцесса с яркими волосами, которая бездумно бросалась на врагов. По крайней мере, никаких неприятных чувств она у него не вызывала. Но это было, когда он ещё не подозревал, что она станет его женой и мало того, императрицей Рэма. Поэтому Му решил: лучше как можно раньше понять, что она собой представляет. 

Он надеялся, что Когьёку сможет полюбить его империю, конечно не так как он, но всё же… И опасался, что на деле всё окажется совсем по другому. В конце концов, принцессы в империи Ко всегда были ещё одним инструментом, который позволял присоединять новые территории к Ко. И кем окажется для него его жена, это Му ещё предстояло решить. А пока всё, что ему оставалось — это ждать, когда корабль зайдёт в порт.

Примечание: 

*Мошух-нанрен — название взято из книги Хаха Лунга, но так как больше оно мне нигде не встречалось, за достоверность вручаться не могу, но мне это и не важно, так как деятельность этой организации мне очень и очень подходит. Мошух-нанрен — организация агентов-шпионов и членов тайных обществ, орудовавших в Китае до I века до нашей эры.

Они были опытными шпионами и убийцами, выполнявшими задания императорского двора. Их обязанность и миссия состояла в том, чтобы уничтожать потенциальное несогласие в зародыше, лишая головы (нередко в прямом смысле слова) любую будущую реформу, восстание или религиозную группу, осмеливавшихся нарушить покой и "гармонию" в Поднебесной. В течение многих столетий мошух-нанрен состояли на службе у китайских императоров. Но всякий раз, когда на трон всходил новый представитель династии, он проводил чистку своего двора, убирая не только министров, но и шпионов и убийц прежнего императора. Иногда эти разжалованные мошух-нанрен создавали тайные общества и вели подрывную деятельность против новой династии. Другие мошух-нанрен становились преступниками или же продавали своё умение шпионить и убивать тому, кто больше заплатит.

**Сянци (кит. 象棋, пиньинь xiàngqí) — китайская настольная игра, подобная западным шахматам, индийской чатуранге, японским сёги. Сянци часто называют китайскими шахматами. Это одна из наиболее популярных настольных игр в мире, так как распространена и за пределами Китая. 

Оба игрока получают одинаковый набор фигур, которые традиционно представляют собой деревянные фишки с китайскими символами. Изображение идентичных фигур для разных сторон может отличаться. Традиционно одна сторона имеет красные фигуры (реже белые), а другая чёрные (которые также могут изображаться синим или зелёным цветом). 

В сянци играют на прямоугольной доске, расчерченной линиями по вертикали и горизонтали. Размер доски — 9×10 линий, причём, как и в го, фигуры ставятся в пересечения линий, а не на клетки. Между двумя центральными горизонталями находится река (кит. 河,хэ), которая влияет на движение воинов и слонов.

Квадраты 3×3, отмеченные двумя диагональными линиями называются дворцы или крепости. Их не могут покидать генералы и советники.

Фигуры сянци, использовавшиеся в тексте:

Катапульта (пушка) , перемещается таким же образом как и ладья. Однако, если пушка захочет сбить фигуру, то это должно быть сделано перепрыгивая через другую фигуру(свою или противника). Обозначается кит. 砲, пиньинь: pào, «пао» — «катапульта» (ключ «камень») за чёрных и кит. 炮, пиньинь: pào «пао» — «пушка» (ключ «огонь») за красных.

Воин (пешка) перемещаются и сбивают только на одно место вперед (они никогда не идут по диагонали). Когда пешка пересекает реку, ее возможные движения увеличиваются - она может быть продвинута на одно место горизонтально. Пешки не превращаются в другие фигуры. Когда пешка достигает последнего ряда, она может перемещаться только боком. Обозначается кит. 卒 , пиньинь: zú, «цзу» за чёрных и кит. 兵, пиньинь: bīng, «бин» за красных.