Онлайн чтение книги Сага о Кормаке The Kormak Saga
Cтраж Рассвета

- Открой дверь! - крикнул Кормак. Кровь просачивалась сквозь рубашку, рана в боку болела, и у него кружилась голова от всего того колдовского корня, который он жевал от боли. Ему нужно было поскорее попасть внутрь. Уже почти наступили сумерки, и эта ночь была не из тех, что можно провести за порогом.

Он оглянулся на темнеющий лес. По крайней мере, на дороге не было никаких следов его преследователей. Фермеры же были в безопасности внутри дома, прячась за Старыми Знаками и молясь Солнцу, чтобы оно защитило их от ужасов темноты.

- Уходи отсюда! - голос изнутри был глубоким, с грубым крестьянским акцентом.

- Ты отвернешься от своего собрата в ночь полнолуния? - сказал Кормак. - Священное Солнце отвернет свой лик от ваших посевов. Твой скот будет бесплоден.

- Откуда мне знать, что ты человек? Сейчас сумерки, а у нас были неприятности с Детьми Луны.

«Это, конечно, объясняет подозрительность в голосе мужчины», - подумал Кормак. Эта земля была близка к границам мира, где Древние все еще оспаривали границы с людьми.

- Если бы я был лунным псом, смог бы я стоять на Старом Знаке, начертанном на твоем дверном камне? - спросил Кормак. Хорошо еще, что они не видели, как его кровь капает на грубую пятиконечную звезду. Это было худшее из предзнаменований.

- Он не похож на одного из них, отец, - сказал другой голос, более легкий и менее грубый, чем первый. Раздался звук шлепка и крик боли.

- Что ты можешь знать о таких вещах, мальчик? Они могут звучать так, как им захочется.

- Ты собираешься открыть эту дверь или мне придется ее выбить? - Кормаку стало стыдно за свою угрозу, но ему нужно было попасть внутрь, чтобы осмотреть рану. Ему также нужно было загнать свою лошадь в охраняемую конюшню. Он должен был успокоиться, завтра ему предстояло опередить людей, которые хотели повесить его за убийство мэра Штурмгарда.

- Читай молитву Солнца! - крикнул мужчина. Это было старое суеверие, что Дети Луны не могут произнести эти слова наизусть. У Кормака была причина знать, что это неправда, но сейчас, похоже, было не время делиться этим знанием. Он произнес слова, которые выучил в детстве более тридцати лет назад.

Дверь распахнулась настежь.

- Быстрее внутрь! - сказал чей-то голос. Кормак на мгновение задумался, стоит ли ему обнажить меч. Люди внутри могли быть вооружены и склонны ко злу. С другой стороны, он не видел необходимости пугать их больше, чем собирался. Ни один житель низин никогда не приходил в восторг, увидев темноволосого горца, входящего в его дверь, особенно в сумерках. Воспоминания о старых войнах были очень долгими.

Он шагнул в мрачное, освещенное огнем помещение. Пол был устлан соломой. Он пригнул голову, чтобы избежать низкой бревенчатой потолочной балки. Здесь пахло свиньями, собаками и людьми, которые тут толпились.

Кормак увидел мужчину среднего роста, средних лет, дородного и желтобородого. За спиной фермера стояла полная женщина с обветренным лицом. Там был мальчик, не старше тринадцати лет, по-видимому, тот самый, который говорил, и девочка, возможно, лет на пять моложе, скорее всего, его сестра. У окна стоял еще один мужчина лет двадцати - старший сын или, возможно, младший брат жены. Он держал в руке вилы и выглядел достаточно нервным, чтобы воспользоваться ими. У человека, открывшего дверь, была тяжелая дубинка. Кормак отодвинулся, чтобы освободить себе место на случай неприятностей.

- Полегче, - сказал он. - Я не желаю вам зла. Святое Солнце улыбается вам, - он наклонил голову и сотворил солнечный знак, не сводя глаз с мужчин, не желая принять внезапный удар во время поклона.

Мужчины немного расслабились. Они боялись чудовища. Но нашли крупного мужчину, одетого, как и любой другой безземельный наемник, с мечом за спиной, кровь сочилась сквозь грязную льняную рубашку и капала с толстой кожаной куртки. - Присмотри за моей лошадью, и я заплачу тебе медью, - он вытащил монету из своего плоского кошелька, давая им увидеть, насколько он пуст. Нет смысла давать им повод убить его ночью.

Самый старший из мужчин кивнул мальчику.

- Сделать это. Мы будем следить за незнакомцем.

Мальчик направился к двери, раздираемый любопытством между тем, что будет дальше, желанием остаться и помочь отцу в случае беды и страхом выйти в сгущающийся мрак.

- Сделай это! - сказал отец. Мальчик вскочил, чтобы повиноваться.

- У тебя кровь идет, - сказала девочка. Она казалась обеспокоенной.

- Бандиты на дороге, - солгал Кормак, слишком гладко, по его мнению. Он слишком хорошо научился лгать. - Я получил рану, но сумел освободиться. Моя лошадь чуть не пала, пока несла меня сюда.

- Ты больше похож на бандита, чем на их жертву, - сказал старший сын, наполовину вызывающе, наполовину испуганно, со своего безопасного места у окна.

- Я солдат, - сказал Кормак, скрывая большую ложь за меньшей правдой. В каком-то смысле он был солдатом. Он просто сражался на иной войне, чем та, о которой думают эти люди.

- В последнее время много вас таких на дороге, - сказал фермер. - Теперь, когда войны на Востоке закончились. Иногда я думаю, не лучше ли было бы, если бы орки нас перехитрили. Они не могли совершить больше грабежей и убийств, чем наши так называемые защитники.

«Всё как всегда», - подумал Кормак. Когда угроза была налицо, люди кричали, бросали розы и называли тебя героем. Когда угроза исчезала, они забывали и назвали тебя бандитом.

- Ты ничего не знаешь об орках, если можешь так говорить, - сказал Кормак.

- А вы знаете? - сказал молодой человек. Снова послышалась насмешка, но в ней было и что-то еще. Скорее всего, от страха. Или, возможно, зависть. Многие мальчишки покидали свою ферму, чтобы сражаться на войне, но многие оставались там и сомневались в своей храбрости.

- Я знаю. Если бы зеленокожие были здесь, они бы не оставили ваш дом стоять, они бы его сожгли…

- Люди поступили бы также, а с нашими женщинами поступили бы еще хуже…

- Да, жестокие люди могут это сделать. Но они не приняли бы вас за свое стадо.

- Мертвый есть мертвый, - сказал старший из них. - Не имеет значения, как это происходит.

«Ты никогда не видел орочьего стада», - хотел сказать Кормак, но желание спорить выплеснулось из него. Почему он должен рассказывать о таких ужасах этим людям? У них и своих забот хватает. Они жили в страхе всю свою жизнь, видели, как бароны забирают больше, чем их доля урожая в налогах, и не могли поднять свой голос протеста. Они жили в страхе перед бандитами и Детьми Луны, приходящими ночью. Зачем же ещё больше усугублять бремя их страхов?

- Ты прав, - сказал Кормак. - И я был бы глупцом, если бы стал спорить.

Это застало их врасплох. Он подозревал, что они не привыкли к вежливости таких, как он.

- Позвольте мне присесть у вашего камина, я должен осмотреть свою рану.

Старик молча кивнул. Кормак подошел к камину и расстегнул рубашку. Он прислонил ножны к камину, убедившись, что клинок находится в пределах досягаемости и все это знают. Припарка, которую он наложил на место раньше, до того, как погоня стала очевидной, образовала кровавую корку. Он отколол её своим ножом. Рана немного кровоточила, но выглядела чистой и неглубокой.

Он достал из сумки иглу и кетгут и принялся нагревать острие в огне. Когда игла раскалилась докрасна, он дал ей остыть. Будь у него вино, он бы остудил иглу в нём, но вина не было. Семья молча наблюдала за ним, зачарованная происходящим.

Он сжал разорванную плоть большим и указательным пальцами и принялся за работу.

- Игла войдет в нее, - сказал он себе, стиснув зубы. Игла выходит наружу. Ему потребовалось некоторое время, чтобы закончить, но это оказалось легче, чем он думал. Горький ведьмин корень, который он жевал раньше, все еще был в его организме.

По крайней мере, сегодня он хоть что-то сделал правильно, подумал он и устало опустился в кресло, вытянув свои длинные ноги. Тогда, в Штурмгарде, все пошло совсем не так.

- Болит, как желудок епископа после банкета, - сказал Кормак.

Женщина поняла намек. Она налила немного бульона в деревянную миску из котла на огне и принесла его ему. Он настороженно наблюдал за ней, опасаясь, как бы она вдруг не выплеснула ему в лицо обжигающую жидкость. Он видел, как люди умирают от более простых ошибок, чем потеря бдительности с такими людьми, как эти. Он не хотел, чтобы это случилось с ним.

Она не сделала никаких резких движений и подала ему чашу с небольшим реверансом. Он принял бульон с благодарностью, и его стыд усилился, когда она вернулась с маленьким хлебом. Он ворвался в дом этих людей, заставил их бояться его, и они обращались с ним с большей вежливостью, чем он имел право ожидать.

«Как всё пришло к этому?» - недоумевал он. Это были люди, которых он должен был защищать.

Впрочем, когда он давал свои клятвы, то тоже не ожидал, что его будут преследовать за убийство. Когда он был мальчишкой, жизнь казалась ему гораздо проще. Он думал, что станет героем. Тогда он был дураком, точно так же, как и сегодня, когда его чуть не убили во время обычной казни.

Эта мысль вернула ему чувство вины. Убийство этого человека было единственно правильным. Мэр Штурмгарда продал свою душу Тени, а ночью выпустил на волю чудовищ, чтобы убить своих врагов и сохранить свое богатство. Горожане, конечно, этого не знали, потому что он был умен и хорошо скрывал свое зло. Этот человек был могущественен, имел богатых друзей в очень высоких кругах, а положение ордена в глазах короля в эти дни было достаточно шатким, так что приговор должен был быть вынесен тайно.

Это должно было быть простое, чистое убийство, но он совершил ошибку, отведя глаза от мэра, когда восьмилетняя девочка вошла в комнату, чтобы показать отцу свою новую куклу, и обнаружила его стоящим с чужим клинком у горла ее отца. Выражение ее лица, явный ужас перед ним, на секунду заморозили Кормака.

Тогда нож мэра вонзился в бок Кормака. Если бы он вошёл на четверть дюйма выше, ребро не отклонило бы его, и он умер бы вместо мэра. Это была не та ошибка, которую он совершил бы десять лет назад. Он становился все мягче.

Городская стража ворвалась в дверь в ответ на испуганные крики мужчины, но к тому времени Кормак уже произнес приговор и выполнил свою работу, несмотря на протестующие вопли маленькой девочки из шкафа, в котором он запер ее.

Он швырнул отрубленную голову мэра в охранников и перерезал им горло, пока они отвлеклись. Нырнув через окно на мощеные булыжником улицы, он уже мчался через городские ворота, а тревожный колокол все еще звонил. Он думал, что бежал чисто, пока не услышал стук копыт на дороге позади себя позже в тот же день и не понял, что должен бежать.

Младший мальчик вернулся и подошел к камину, опустившись на колени и грея руки, хотя на улице было совсем не холодно. Его сестра присела на корточки рядом с ним, положив руки ему на плечи и глядя на Кормака широко раскрытыми глазами. Они оба были блондинисты, как и их родители, с грубо остриженными волосами. Глаза у них были голубые и невинные.

- Мой отец говорит, что вы солдат, - сказал мальчик. - Вы, должно быть, видели много войн.

«Только одну, - хотел сказать Кормак, - и все остальные войны, о которых ты когда-либо слышал, являются лишь ее частью». Вместо этого он сказал: - Да. Я видел войны.

- А вы кого-нибудь убили? - спросила девушка.

- Я убил слишком многих, - он хотел сказать «Слишком много, чтобы мочь сосчитать», но почему-то слова не получались как следует. Должно быть, ведьмин корень добрался до него.

- Вы когда-нибудь убивали орка? - спросил мальчик.

Кормак кивнул.

- Он скажет тебе, что убил всё, о чем ты спросишь, - сказал старший сын. Насмешка все еще была там, и страх тоже.

- Я убил взрослого Тирана, - сказал Кормак. - Я убил его на поле Эанара, в то время как люди вокруг меня в ужасе разбегались, а вороны пировали на глазах павших.

Колдовской корень, должно быть, оказался сильнее, чем он думал, или же он устал еще больше и провалился в сон наяву. На мгновение он снова оказался на вытоптанном поле, танцуя над трупами, а выкованный гномами клинок пел в его руке. Огромный орк, вдвое выше его и во много раз тяжелее, нависал над ним, ятаган из черного железа, достаточно большой, чтобы прорубить дерево, готовясь ударить по шее поверженного короля.

Возможно, в тот день он был тем самым мужчиной, каким когда-то считал себя мальчиком. Возможно, но к тому времени он уже не верил в честь и не хотел быть героем. Он видел слишком много коррупции, слишком много предательства и слишком много смертей.

Он покачал головой и сосредоточился на том, чтобы пить суп прямо из миски. Он был горячим, полным картофеля и моркови, с небольшим количеством мяса и жира, чтобы добавить вкуса.

- Хорошо, - сказал он хозяйке дома, надеясь, что она предложит ему больше. Она этого не сделала, и он принялся вытирать миску куском хлеба.

- Вы могли бы убить тролля, - сказала девушка. В ее голосе прозвучала странная нотка надежды.

- Герда, - сказала женщина. - Лучше не говорить о таких вещах, чтобы Дети Луны не услышали тебя.

- Я только спросила, мама, может ли этот человек спасти меня…

У Кормака упало сердце. Он почти ожидал этого с того самого момента, как услышал слова отца в дверях. Ему не хотелось снова выходить в ночь и сталкиваться с чудовищами, но он давным-давно дал себе клятву, когда был еще мальчишкой и хотел стать героем. В тот день ему вложили в руку сверкающий меч и сказали, что он один из них, и на короткое сияющее мгновение он поверил, что это правда. Бывали моменты, когда ему казалось, что он прожил всю свою жизнь в длинной тени, отбрасываемой этим единственным ярким моментом.

- Спасти тебя от чего? - спросил он.

- Там, в темноте, что-то есть, - сказала мать. - Он забрал часть нашего скота, и мы слышим, как он рыщет по ночам. Иногда он зовет нас. Велит нам отослать Герду. Он сказал, что если мы пошлем ее, он уйдёт и оставит нас в живых.

Кормак уставился в огонь и задумался о других восьмилетних детях, которых видел сегодня. Она видела чудовище. Он крепко держал рот на замке.

- Сколько тебе лет, солдат? - спросил фермер.

- Тридцать пять. Я выйду на пенсию через семь лет.

- Что?

- Ничего, - Кормак тут же пожалел о своих словах. Менее чем один из десяти членов его ордена прожил много лет, и большинство из них были искалеченными ветеранами, которые обучали следующее поколение. Шансы против его собственного выживания были очень велики и с каждым годом увеличивались. Скорее всего, он никогда больше не увидит монастырей горы Этелас. Столь многие из его года присяги уже ушли. Маэра с ее золотистыми волосами и очаровательной улыбкой. Мрачный Солиан. Курносый Рюрик, который так сильно хотел быть храбрым и был прав до самого конца…

И это были именно те, о ком он знал, потому что его послали забрать их мечи, забрать их ношу, убить то, что их убило.

- Ты, должно быть, хорошо управляешься с этим клинком.

- Так и есть, - и почему бы не быть? Он заплатил всей своей жизнью, чтобы быть хорошим мечником.

- А ты сможешь победить тролля?

Кормак обдумал этот вопрос. Тролли были одними из самых сильных Детей Луны. Некоторые были ростом с дом и могли убить быка одним ударом кулака. Их кожа была твердой, как камень.

- Ну, не знаю.

- Большинство мужчин просто сказали бы «нет».

- Я не такой, как большинство мужчин.

Фермер, казалось, задумался.

- Однажды я слышал историю о рыцарском ордене, поклявшемся противостоять тени. Знак их ордена состоял в том, что они носили на спине выкованный гномами клинок, символизирующий бремя их клятв. Предполагалось, что Дракон будет вытатуирован и на их сердцах.

Значит, он видел татуировку, когда осматривал рану. Кормак проклинал тот факт, что он поправил свой пояс с мечом так, чтобы ножны висели у него на плече, но после всех этих лет он никогда не чувствовал себя комфортно, когда носил их по-другому. Невысказанный вопрос повис в воздухе, но ненадолго.

- Ты носишь выкованный гномами клинок, воин?

Кормак знал, что он может просто сказать «нет». Этот момент пройдет. Эти люди, скорее всего, будут в безопасности в любом случае за Старыми Знаками на стенах. Они никогда не отдадут свою дочь, чтобы заставить эту тварь в темноте уйти, не так ли?

И он устал, устал от этой раны. Более того. По правде говоря, он устал сражаться и убивать. Смертельно устал. Если он ничего не скажет, то останется здесь на ночь у костра, а утром тихо ускользнет. Никто ничего не узнает, кроме него самого. На мгновение ему захотелось сделать это больше всего на свете, но клятва удержала его, слова мальчика были сильнее страха и усталости мужчины.

- Да, ношу.

- Тогда я прошу тебя об одном одолжении - защити нас от ночных кошмаров. Присматривай за нами, пока мы спим. Храни нас, Детей Солнца, от Детей Луны.

Все их взгляды были прикованы к нему. В них светились страх и надежда. Слова были произнесены в соответствии с обрядом. Он не мог отказаться. Он дал ритуальный ответ.

- Я буду охранять вас, - сказал он. - Я сохраню это доверие или умру, неся это бремя. Если я потерплю неудачу, мои братья возьмутся за это дело. В этом я даю свое слово.

Он закончил перевязывать свою рану и, несмотря на усталость, снова взялся за меч.

- Я не могу остаться, чтобы охранять тебя, поэтому я избавлю тебя от монстра этой ночью.

Войдя в лес, Кормак сразу понял, что здесь что-то не так. Тишина была угрожающей. Он почувствовал присутствие чего-то другого. Усилием воли он удержал руку подальше от рукояти палаша. Он пожалел, что на нем нет кольчуги из настоящего серебра, которая своим прикосновением могла бы сжечь Древних.

«С таким же успехом можно пожелать солнца», - подумал он, так как было уже далеко за полночь. Полная луна сияла сквозь кроны деревьев. Ему показалось, что он увидел холодный блеск крошечных глаз-бусин. Он услышал шорох маленьких существ, удаляющихся в подлесок, но когда обернулся, там уже ничего не было.

«Мыши», - сказал он себе, но знал, что это не так. Что-то шевельнулось в ветвях над головой, и это была не сова. Весь этот лес вонял Древними. На нем повсюду были их знаки.

Рядом стояло мертвое дерево, наполовину опрокинутое. Одна ветка указывала назад по тропинке к ферме, в безопасное место. «Иди, - казалось, говорило оно. - Беги, пока можешь».

Он зашагал еще глубже в лес. С каждым шагом ощущение опасности усиливалось. С каждым шагом он чувствовал на себе враждебные взгляды из темноты. Наконец он нашел то, что искал. Он вышел на поляну и увидел символ, который лунное дитя вырезало на пне дерева. Он встал посреди поляны и закричал: - Говори! Я знаю, что ты здесь.

Кормак держался совершенно неподвижно. Что-то массивное сомкнулось за ним, пробираясь сквозь деревья, что-то бледное и холодное, как Луна, почти полностью скрытое ветвями деревьев. Неужели это были зубы? Неужели это был глаз?

«Клянусь Солнцем, - подумал он, - эта штука просто огромна».

- Тебе не следовало приходить сюда, Дневное Дитя, — это даже отдаленно не походило на человеческий голос. Он был слишком низким и слишком сильным, и его тон был слишком странным. В нем чувствовался голод. Это был голос огромного хищника.

«Если бы лев мог говорить, - подумал Кормак, - у него был бы такой же голос».

- Ты нарушил Закон, - сказал Кормак.

- Прошло много времени с тех пор, как кто-то из вашего рода помнил Закон. Кто ты такой, чтобы говорить об этом?

- Ты же знаешь, кто я. Ты знаешь, зачем я пришел сюда.

- А где же твоя кольчуга из настоящего серебра? А где же твой белый конь? Где твое копье с драконьим вымпелом, развевающимся на ветру?

- Я оставил их позади. Я подумал, что дам тебе спортивный шанс.

- Ты стоишь здесь раненый с этим проклятым мечом на спине, Дневное Дитя, и не достаешь его, хотя я стою достаточно близко, чтобы протянуть руку и вырвать твое сердце. Неужели ты действительно так хорош? – в голосе слышались насмешка и презрение.

- Если я вытащу этот клинок, то убью тебя. Я подумал, что лучше сначала тебя предупредить.

Из темноты донесся ревущий звук, громовой рык львиного прайда, услышавшего добычу. Кормак не сразу понял, что это был смех. Хихиканье и визг эхом разнеслись по всему лесу. Смех был ужасен, это было веселье старых, холодных и смертоносных вещей. Неужели их действительно так много, подумал Кормак?

- Я снова спрашиваю тебя, ты действительно так хорошо управляешься с клинком?

- Есть только один способ узнать это. Вы хотите испытать меня?

- Я знаю этот меч, Дневное Дитя. Я знаю, что это такое. А ты?

- Да.

- Значит, если я убью тебя, то одним Стражем Рассвета станет меньше.

- Если ты убьешь меня, придут еще двое таких же, как я. Если ты их убьешь, то четыре. Если вы убьете их, то снова в два раза больше. И так далее, пока ты не умрешь. Орден — это великая машина. За ним стоят все Армии Утра. Но сначала тебе придется убить меня, а я не маленькая девочка.

- Давай поговорим, пока я не решусь убить тебя.

Кормак стоял наготове. Он вспомнил слова мастера Ибрагима. Не показывай ни страха, ни слабости. Дети Луны будут уважать это.

- Конечно. У нас впереди целая ночь.

- Я помню этот клинок, - сказал львиный голос. - Ареон Смелый носил его в Брайтмере.

Слабый шок пронесся в голове Кормака. Ареон лежал в своей могиле уже тысячу лет.

- Он убил им моего брата Масариона.

«Вот тебе и ключ к разгадке», - подумал Кормак, хотя вывод, к которому он пришел, был не слишком блестящим. Эта тварь была чем-то бесконечно худшим, чем тролль.

- Тогда я приветствую тебя, Телурион, - сказал он.

- Ты знаешь вашу историю, - сказало Лунное Дитя. - Возможно, ты и есть тот, о ком говоришь. Так как ты знаешь мое имя, то с твоей стороны будет вежливо назвать мне свое.

- Я Кормак мак Кейн.

- Я уже слышал это имя. Говорят, что ты лучше всех владеешь этим клинком со времён Ареона. Лично я этого не вижу.

- Говорят, что ты не такой, каким был твой брат, так что, возможно, мы с тобой окажемся на равных.

И снова раздался громовой смех. Это продолжалось довольно долго. Он знал, что его проверяют и что Древние судят не так, как судят люди.

- Я чувствую запах крови на твоих руках и вижу людей, идущих по твоему следу.

«Откуда он это знает?» - недоумевал Кормак. Провидение не входило в число даров Телуриона. Возможно, если он переживет эту ночь, ему будет что добавить к записям.

- Я убил Сына Тени в Штурмгарде.

- И они охотятся за тобой из-за этого? Я думал, они будут тебе благодарны.

- К сожалению, его сограждане не знали о характере его преступлений. Городская стража нашла меня, когда я выносил ему приговор. Уходя, я не был с ними нежен.

- Ты прячешься в темноте и убиваешь себе подобных там, где когда-то открыто выступил бы на битву. Ваш заказ, кажется, сильно уменьшился в эти дни. Вы уверены, что достойны соблюдать древний закон?

- Чтобы положить конец долгим войнам между нашими народами, Дети Луны поклялись не покидать своих земель и оставить мой народ в покое. Ты отказался от этой клятвы? - Кормак собрался с духом. Быстрая смерть могла быть единственным исходом, если ответ был неправильным.

- Твой народ больше не уважает древние границы.

- А твой народ наказал их за их прегрешения. Так же, как я накажу тебя за твое, ибо это задача моего ордена. Это не ваши земли.

- Кто ты такой, чтобы говорить мне о наказании, смертный? Я был стар, когда эта земля была молода. Я прожил десять тысяч лет и проживу еще десять тысяч после того, как ты уйдешь.

- Нет, если вы не уважаете Закон.

- Ношение этого клинка не делает тебя Ареоном. Ты, должно быть, знаешь, как использовал его он?

- Я могу использовать его достаточно хорошо. Я спрашиваю еще раз: ты отказался от клятвы?

Кусты выпятились наружу, словно сдвинутые огромным весом. Он ждал, что чудовище вот-вот появится в поле зрения, но оно не появлялось, хотя теперь было ближе, чем раньше, и все еще частично было скрыто листвой.

- Я не боюсь этого клинка.

- Однажды ты от него сбежал. Ты бросил тело своего брата на поле Брайтмера, когда бежал от его владельца. Ты покинешь эти земли или нам придется сражаться?

- Я всегда жалел, что оставил брата в ту ночь. Вы, смертные, не можете понять, как много я делаю. Мы вместе посещали двор той дамы, прежде чем она отвернулась

от нас. Мы бродили по Диким Лесам до прихода эльфов и пересекли великий океан еще до того, как по нему поплыли корабли твоих предков. Мы сочиняли стихи о красоте Грозовых Клыков еще до того, как гномы проложили там туннели, а первая цитадель воздвигла свои темные башни над пепельными пустынями. Мы сражались в битвах, подобных которым вы никогда не увидите в этой слабой эпохе - когда Могущества в своей ярости выкорчевывали горы и вскипали озера. Все это закончилось на Брайтмерском Поле.

- Я сожалею о твоей потере. Если бы твой брат не решил украсть дочь Короля-Солнца, возможно, тебе не пришлось бы так страдать.

- Я долго думал о том клинке, который ты носишь, смертный. Я долго думал, что это значит для моего вида.

- Он означает смерть.

- Я прожил долгую жизнь, смертный, и видел, как твой род загнал мой народ в пустоши этого мира. Я уже устал бегать. Я устал быть изгнанным вашими колдунами, вашими заклинаниями и вашими холодными серебряными клинками.

- Тогда ты сделал свой выбор, и мы должны сражаться…

Долгое время ответа не было. Кормак положил руку на рукоять своего меча. Тишина стала еще глубже, а потом, казалось, вздохнула сама ночь. Он почувствовал чье-то присутствие, услышал слова, шипящие на древнем языке так быстро, что он не мог разобрать их. Интересно, о чем там говорят, подумал он. Какие новости были принесены Телуриону?

- Сегодня мы не будем сражаться, смертный. Я оставлю этих мелких фермеров, которых ты охраняешь, в покое.

- Вы клянетесь в этом именем Леди и своей надеждой на прощение?

- Клянусь именем Богоматери Луны и моей надеждой на ее прощение, что я не буду беспокоить их, пока они живы.

Это была не та клятва, от которой мог бы отказаться любой из Древних, но Кормаку совсем не понравилась ее формулировка.

- Тогда иди с миром, Дитя Луны.

- Мы еще встретимся, ты и я. Той ночью я, возможно, не буду так дружелюбен.

- И я тоже.

- Иди с миром, Страж Рассвета.

Издевательский смех сопровождал Кормака, когда он вышел из леса. Он был уверен, что знает почему. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться от бега.

В доме царила тишина. Он слышал ржание множества лошадей в конюшне. Он почувствовал в ветре какой-то запах, который уже ощущал раньше. Зловоние горящей человеческой плоти он никогда не забудет.

Он подошел поближе к двери и услышал, как внутри зашумели люди. Их было очень много. Беглый взгляд на конюшню подсказал ему, что их по меньшей мере десять, судя по количеству лошадей. Его преследователи были настроены решительно. Они ехали дальше даже при свете полной луны. Он предположил, что вес цифр, должно быть, придал им уверенности.

Кормак скользнул ближе к двери. Часовых снаружи они не оставили. Ни один человек не хотел ждать за дверью в одиночестве, когда Дети Луны были снаружи.

Сквозь дверной косяк пробивался свет. Они вышибли дверь ногой. Фермер не был так гостеприимен с большой группой вооруженных людей, как с Кормаком, и он заплатил за это высокую цену. Высокий, почти истерический смех эхом отдавался в стенах коттеджа. Он собрался с духом и шагнул в дверь.

Это была группа грубоватых мужчин в одежде городской стражи Штурмгарда. Кормак узнал одного из них, мускулистого парня с густыми усами и лысой головой. У него был перевязанный бинтом бицепс, который Кормак проткнул ранее. В темноте им потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он здесь.

Маленькая девочка лежала мертвая на полу. Ее мать лежала рядом, вытянув руки в смертельной попытке дотянуться до дочери. В одном из ее глаз скопилась кровь. Он был переполнен и капал на земляной пол. Было легко понять, что здесь произошло. Его опытный глаз читал знаки так, словно они были страницами книги.

В комнату ворвался стражник. Они уже начали расспрашивать всю семью. Фермеры так и не ответили на их вопросы. Один из злоумышленников схватил девушку и стал угрожать ей. Именно тогда мальчик бросился вперед, и какой-то паникующий человек вышиб ему мозги.

Страх и гнев вышли из-под контроля, и началась кровавая бойня. Старый фермер лежал рядом с женой, и в его груди зияла огромная дыра. Старший сын лежал, растянувшись, у костра. Его лицо было обожжено. Его вилы лежали совсем рядом. Должно быть, он получил полдюжины ран и упал в огонь. Охранник потащил его вперед. Вот что такое запах гари.

«Могло быть и хуже», - подумал Кормак. Когда вонь ударила ему в ноздри, он ожидал пыток. Слова старика снова вернулись к нему. Мертвый есть мертвый. И не важно, как ты туда попал.

Все это случилось, когда он стоял в лесу и спорил с Дитём Луны. И Телурион знал об этом. Вот какие новости ему принесли. Он дал свою клятву, зная, что уже миновал тот момент, когда ему придется ее сдержать.

Стражники заметили его. Их предводитель поднял голову с того места, где он развалился в кресле.

- Я знал, что они тебя где-то спрятали, - сказал он. - Ты поступил глупо, выйдя из укрытия, но это не имеет значения. Мы бы нашли тебя утром.

- Тебе не следовало приходить сюда, - сказал Кормак. - Тебе не следовало этого делать.

- И тебе не следовало убивать нашего мэра - он был жирным жадным ублюдком, но мы не можем допустить, чтобы люди ходили вокруг и убивали тех, кто им нравится. Это плохой пример для подражания.

- Один из примеров, кажется, вы уже подали.

У капитана хватило такта на мгновение смутиться:

- Все вышло из-под контроля.

Он взглянул на остальных стражников, и они тоже выглядели пристыженными, и Кормак понял, что их позор - это его смертный приговор. Они не захотят оставлять в живых никого, кто был свидетелем этого.

- Кто убил эту девушку? - спросил Кормак. - Кто это начал?

- Какое это имеет значение? - спросил капитан. Он встал и вытащил меч из ножен. Он был крупным мужчиной и носил кольчугу.

- Для меня это важно.

- Я это сделал, если это сделает тебя счастливым. Считай, что твоя последняя просьба удовлетворена уже перед тем, как мы тебя вытащили и повесили. Она рассказала нам какую-то дурацкую историю о том, как ты отправился спасать ее от монстров в темноте. Она не изменила мнение даже тогда, когда я ее порезал.

Кормак посмотрел на маленький труп.

«Мне очень жаль, - подумал он. - Монстры пришли из темноты, и я не смог спасти тебя. Они пришли искать меня, но меня здесь не было, и вместо этого они убили тебя». Человек с раненой рукой прервал ход его мыслей.

- Повесить этого ублюдка слишком просто. Он чуть не убил меня сегодня. Он должен заплатить за это кровью.

- Я пытался не убивать тебя, - тихо сказал Кормак.

Они рассмеялись, как будто он пошутил. Они все еще смеялись, когда первый из них умер, все еще пораженный скоростью, с которой клинок появился в руке Кормака. Он рубанул ближайшего стражника поперек живота. Кованая сталь гномов порвала кольчугу, словно она была сделана из шерсти. У мужчины открылся живот. Его внутренности вывалились наружу.

Они посмотрели на него с удивлением, не совсем понимая, что происходит, что один человек нападает на них всех. Еще трое умерли, не успев среагировать: череп расколот, сердце пронзено, рука оторвана по локоть.

Один из стражников занес конский топор, метнувшийся к голове Кормака. Он снял руки мужчины с запястий, слегка повернув его голову, чтобы избежать крови, хлещущей из обрубков. Он погрузил свой клинок по самую рукоять в живот капитана, пропуская его прямо сквозь его тело, а затем вытащил его, выкручивая на выходе. Капитан с криком упал на землю.

Кормак обернулся и увидел, как остальные солдаты убегают в ночь.

Полная луна изливала вниз своё сияние. Услышав рёв Детей Луны, Кормак сел в кресло у камина и стал ждать, изо всех сил стараясь не смотреть на трупы людей, которых он не смог защитить.

Потребовалось много времени, чтобы крики снаружи прекратились.