Онлайн чтение книги Мёртвая дубрава Dead oak grove
Часть III

Готфрид отпрянул от тлеющего трупа. Крест, что монах держал в руках, слегка вибрировал. Свет, исходящий от камней, что украшали гарду палаша Готфрида, стремительно затухал. Тяжело дыша, инок огляделся. Всё было спокойно. Не было ни ужасающей горы мёртвых тел, ни останков поверженных чудовищ. О минувшей бойне напоминали лишь тлеющие дома, ранее охваченные дьявольским огнём, да лежащие у ног монаха останки поверженного адского отродья.

— Готфрид, мать твою! — рявкнул подбежавший к монаху Ганс. Бывший староста был в полном порядке, пусть и пребывал в сильном потрясении. — Это просто полный…

— Давай без этого, — устало проговорил монах, тяжело дыша.

— Ладно, ладно, — невнятно проговорил Ганс, заглядывая за плечо Готфриду. Очевидно, пытался рассмотреть поверженную тварь. К ужасу монаха, Ганс вдруг разорался: — Ах ты ж мать твою, Готфрид, смотри!

Монах резко обернулся и посмотрел на труп. Вместо обугленного чудовища, лежало, пронзённое палашом, тело женщины. Женщина была высокая, худая и безобразная, точно ведьма. Длинные чёрные волосы её разметались по земле, а на некрасивом лице застыла безумная гримаса. Зрелище было неприятное.

— Ха, я так и знал, что это ты, сраная ведьма! — гневно воскликнул Ганс, нависнув над трупом. С нескрываемым наслаждением, бывший староста плюнул покойнице в лицо. — Поделом тебе!

— Это и есть ведьма Раймонда? — вопросил Готфрид, положив руку Гансу на плечо и мягко оттянув в сторону. Вид надругательства над человеческим телом, пусть это была и дьяволопоклонница, был монаху совершенно неприятен.

— Ясен-красен она! Эту харю я узнаю из тысячи! — злобно расхохотался Ганс. — Теперь понятно, чем она там занималась у себя в хибаре. С дьяволом поди…

— Я ведь сказал, придержи язык, — сурово молвил Готфрид, и в глазах его сверкнула сталь.

— Ладно, извини, — отмахнулся Ганс, не переставая улыбаться. — Это ведь она ко мне в эту ночь наведывалась! Чуть не прикончила ж ведь!..

Но тут вдали послышался перестук копыт, постепенно становясь всё громче. Судя по всему, к деревне приближалась целая кавалькада. Спустя несколько мгновений, на площади появилось, по меньшей мере, двадцать вооружённых всадников в белых плащах с чёрным крестом. Во главе группы стоял светловолосый юноша в шляпе, украшенной белым пером.

Молодой человек оглядел округу. Глаза его выражали удивление. Увидев же двоих товарищей, юноша, сперва слегка улыбнувшись, подъехал к ним.

— Я вижу, ты и без нас отлично справился, а, батюшка? — снисходительным тоном поинтересовался Нойманн. Говор, как и у Готфрида, у него был баварский.

— А ты, я смотрю, совсем не торопился, — без улыбки и всякой интонации ответил Готфрид. Нельзя было понять, пошутил монах или же упрекнул собеседника.

— Не беспокойся, твоё преподобие, — усмехнулся Нойманн. — Если бы ты погиб, я бы за тебя отомстил.

— Весьма утешительно, — всё так же спокойно ответил Готфрид, но уголки губ его едва заметно дрогнули.

— Я и тебя приветствую, милсдарь староста, — обратился Нойманн уже к Гансу, слегка наклонившись. — Рад видеть тебя в полном здравии.

— И тебе не хворать, — ответил Ганс, кивнув.

***

— Ладно, рассказывай, отче, — сказал Нойманн, усевшись на ящик. Голубые глаза его выражали беспечную заинтересованность.

Дело близилось к утру. На горизонте уже вовсю брезжила заря, но земля всё ещё пребывала в сумерках. В дубраве у Айхенхайна, должно быть, впервые за долгое время, заголосили ранние пташки. Воздух полнился утренней свежестью. Всё было спокойно.

— В Айхенхайне жила женщина, занимавшаяся ведовством. Её звали Раймонда, — начал свой рассказ Готфрид, тоже присев на ящик. Некогда белоснежный хабит его потемнел от грязи и крови. Могучие руки монаха были сплошь испещрены порезами. — Я полагаю, местные жители подозревали её в этом, но то ли не имея достаточно уверенности и доказательств, то ли страшась последствий, никто из них не обратился за помощью. Это и сыграло с Айхенхайном злую шутку. Ведьма наслала на деревню мор, истребив всех жителей. Один Ганс только и спасся. Более того, ведьма, очевидно, заключила сделку с дьяволом, ибо получила возможность не только насылать мор, но и воскрешать мёртвые тела и творить иное ужасное колдовство. Это отразилось так же и на её облике.

— Да-а-а, ну и дела, — лениво протянул Нойманн, потянувшись. — И где же жила ведьма?

— Не знаю. Можешь спросить у Ганса. Впрочем…- Готфрид на короткое время задумался, устремив взгляд вдаль. Наконец, монах сказал:

— Когда началось наваждение, ведьма явилась примерно оттуда, — Готфрид указал на восток, за дубраву. — Можешь отправить туда людей. Может быть, что-то найдут.

— Ясно, — сказал Нойманн, встав с места. Щёлкнув по шляпе пальцами, юноша всё с той же беспечностью в голосе продолжил: — Всего-то тебе стоило отлучиться из замка, как тут же всё пошло кувырком. Скажи спасибо Фоме, что тот вовремя добрался до нас… впрочем, что-то я забыл. Ты ведь и без помощи Ордена справился на ура.

— Раз на раз не приходится, Кристиáн, — ответил Готфрид, и уста его растянулись в лёгкой улыбке. — В следующий раз вам придётся резвее подгонять лошадей.

— Замётано, — усмехнулся Нойманн, зашагав прочь.

***

— Господин Нойманн, мы нашли логово ведьмы, — доложил один из воинов, отсалютовав Кристиану.

— Славно. Что там? — вопросил Нойманн, вскинув руку в ответ.

— Полная чаша. Книги, зелья, прочие ведовские вещи. Всё, что было — забрали. Братья уже везут всё сюда.

— Отлично, — протянул юноша, потирая руки. — Логово сожгли?

— Так точно. Как ты и приказывал, — кивнул воин. — Брат Фома совершил экзорцизм. Место очистилось, и было предано огню.

— Великолепно, — довольным голосом произнёс Кристиан, поправив шляпу.

— Что делать с деревней? — вопросил воин, не сводя с юноши взгляда.

— То же, что и с логовом — сжечь, — твёрдо ответил Кристиан.

Воин без возражений кивнул.

***

В сердце площади Айхенхайна высилась гора из различного хлама: груды книг, склянки с непонятной жидкостью, котлы, горы исписанного пергамента, засохшие трупы животных и людей. В центре же горы, привязанное к столбу, возвышалось мёртвое тело ведьмы.

У подножия толпились, держа зажжённые факелы, воины в белом. Во главе стояли брат Фома и Готфрид. Оба в пурпурных епитрахилях, оба держали молитвословы и оба, нараспев, творили молитвы.

— Per omnia saecula saeculorum, — возгласил Готфрид, вырисовывая своим низким гласом причудливую и благоговейную мелодию.

— Amen, — нестройным хором, всё на ту же мелодию, ответили все присутствующие.

Готфрид и Фома закрыли молитвословы. Воины приблизились к проклятым вещам, поднося к ним пылающие факелы. Спустя мгновение, нагромождение вспыхнуло ослепительным пламенем. Труп ведьмы, только соприкоснувшись с огнём, разлетелся по ветру чёрным прахом.

— Urbs ad ignis, — воскликнул Кристиан, вскинув правую руку в римском салюте. — Deus Vult!

— Deus Vult! — в унисон ответили все присутствующие, отсалютовав. Воины, подняв пылающие факелы над головами, направились к домам. Дни Айхенхайна были сочтены.

***

Айхенхайн был охвачен пожаром. Бушующее пламя облизывало дома, воздевая свои ненасытные языки высоко к небу и устремляясь туда столбом чёрного дыма. Дубы-великаны, окружавшие деревню все долгие годы, молчаливо взирали на её последние часы.

— Вы освятили церковь вновь? — вопросил Готфрид у Фомы, взирая на умирающую деревню с высоты холма.

— Нет, — покачал головой мужчина. — Да и зачем? Всё равно сему несчастному храму суждено было быть преданным огню. Да и вынести оттуда ничего уже было нельзя…

— И то верно, — с едва уловимым сожалением в голосе сказал Готфрид, в мыслях помолившись об упокоении, будто бы речь шла не о храме, а о человеке.

***

— Ну, и что ты теперь будешь делать? — обратился Готфрид к Гансу, что ехал верхом по правую сторону.

Утро уже звенело вовсю. Солнце изливало свой радостные лучи на весь Божий свет. В траве, на деревьях, в небе и на земле — всюду кипела жизнь. И вновь Готфриду пришла мысль: «Паки природа славит своего Создателя. Te deum laudamus!».

По широкой дороге, вдоль радостно журчащего ручья, не спеша двигалась большая кавалькада. Готфрид и Ганс ехали в хвосте.

— Пожалуй, вернусь пока в ту хибару, — пожал плечами Ганс. — Уж больно она мне приглянулась. Да, конечно, без излишеств, но так тоже не плохо. Потом поселюсь в ближайшем городе — шишей для того мне хватает. А уж что дальше… пойду, наверное, к герцогу на поклон. Авось, даст мне в управление какую деревеньку.

— Может, замолвим за тебя словцо. Услышав про твою доблесть, герцог, возможно, целое местечко тебе даст, — сказал Готфрид, слегка улыбнувшись.

— Ага, а потом уж и весь Рейх с короной в придачу, — расхохотался Ганс, но в глазах его промелькнула надежда. Это не улизнуло от Готфрида, и монах улыбнулся ещё шире.

Кавалькада остановилась. Впереди была развилка. Одна дорога вела на юг, другая — на запад.

— Ну, добро, я поехал. Рад был с тобой повидаться снова, старина, — сказал бывший, а возможно, и будущий староста, протягивая руку Готфриду. — Пусть и при таких, э… обстоятельствах.

— Я тоже, — коротко ответил Готфрид, крепко пожав руку товарищу. Монах широко улыбался, что было для него заметной редкостью. — Давай, береги себя. Не лезь на рожон.

— Обязательно, — весело ответил Ганс, пришпоривая коня. Скакун галопом помчался вперёд. Поравнявшись с кавалькадой и сбавив темп, мужчина воодушевлённо воскликнул: — Эй, мужики! Держите порох сухим! Будьте здоровы! — а затем, вновь пришпорив коня, во всю прыть поскакал по южной дороге.

Посмеивающиеся и махающие ему в след всадники же, всё так же без спешки, повернули на запад.