Онлайн чтение книги Защитники Ултуана Defenders of Ulthuan
Глава 4: Путешественники

Вилла Ануриона Грина не была похожа ни на что, что Даруар когда-либо видел раньше. Его представление о дворце состояло из мраморных стен, высоких потолков и изящной архитектуры, которая прославляла искусство мастера, сочувственно смешиваясь с окружающим пейзажем. По крайней мере, в этом последнем случае дворец более чем превзошел его ожидания.

Дворец был живым существом, его стены, казалось, выросли из скал утесов, сформированных в соответствии с прихотями его создателя – и он был человеком многих прихотей, как должен был обнаружить Даруар. Живые существа росли из каждого уголка и трещины, виноградные лозы ползли по стенам и колоннам деревьев, образуя огромные своды из листьев, создавая грандиозные процессии.

Мало того, что естественная архитектура была поразительной, но и сбивающей с толку, потому что, как только образовывался проход, он изменял себя или изменялся, когда хозяин дворца бродил наугад по своему дому, порождая новые цветы на его пути. Каждое открытое пространство во дворце Ануриона было местом чудес и красоты, и Даруар снова подумал, что, должно быть, именно таким был Атель Лорен.

Он думал, что Кириэлла ведет его прямо к своему отцу, но Анурион Грин, похоже, не следовал ничьему расписанию, кроме своего собственного, и когда они достигли дворца на вершине утеса, они остановились, чтобы поесть хлеба и свежих фруктов и овощей – многие из которых Даруар не мог узнать, так как они имели диковинные имена, которые не были на эльфийском или на любом другом известном ему языке.

Следующие три дня он провел, восстанавливая силы и делая открытия, пока они с Кириэллой исследовали дворец ее отца, постоянно растущий и меняющий свой внутренний план, такой же новый для нее, как и для него. Кроме Кириэллы, он видел только очень немногих слуг и нескольких вооруженных копьями охранников вокруг дворца. Возможно, полный комплект слуг Ануриона остался в Сафери.

Каждое утро они любовались великолепным пейзажем Ивресса с самой высокой башни, наслаждаясь красотой изрезанной береговой линии, окаймленной густыми хвойными лесами и длинными фьордами, которые врезались в пейзаж со стороны океана.

Глубокие, окутанные туманом долины уходили вглубь материка, а выносливые вечнозеленые леса спускались к кромке воды, где океан простирался к Изменчивым Островам и Старому Миру за ними. На западе предгорья Аннулий уходили к далеким вершинам, драматически возвышающимся в облаках. Привкус магии от сырой энергии, содержащейся в них, заставил его стиснуть зубы.

Кириэлла указала на юг, и он увидел верхушки сверкающих особняков и башен, которые были всем, что можно было увидеть в Тор Иврессе, единственном крупном городе этого восточного королевства и месте обитания великого героя, Элтариона. Даруару пришлось подавить свои эмоции при его виде: такова была болезненная красота его далеких шпилей.

Он часто возвращался к древесным башням просто чтобы увидеть огни города, зная, что скоро ему придется отправиться в Тор Ивресс, чтобы пересечь горы и вернуться во внутренние королевства Ултуана.

Каждый день он проводил в мимолетных разговорах, и быстрая смена темы разговора Кириэллы обнаруживала в нем богатство утонченности, о которой он и не подозревал.

По мере того, как они разговаривали, вскоре стало очевидно, что знание поэзии было не единственным художественным талантом, о котором он до сих пор не подозревал. Однажды утром Кириэлла подарила ему лиру и попросила сыграть.

- Я не знаю, как это сделать, - сказал он.

- Откуда ты знаешь? Попробуй.

Так он и поступил, перебирая струны, как будто играл с самого рождения, создавая ритмичные мелодии и чудесные напевы с отработанной грацией и изяществом барда. Каждая нота вылетала у него из рук, хотя он не мог осознать, что делает, и не понимал, как он может создавать такую прекрасную музыку, в то время как ничего не помнит ни о каких уроках или способностях.

Каждый день приносил новые чудеса, поскольку он обнаружил, что помимо игры музыки он также может и создавать ее. Теперь, когда он понял, что может играть, неведомая муза зашевелилась в нем, и он сочинил плачи такого запоминающегося величия, что они вызвали слезы на глазах у всех, кто их слышал. Каждое открытие приносило столько же вопросов, сколько и ответов, и разочарование Даруара росло по мере того, как он ожидал аудиенции со своим невидимым хозяином.

Каждый кусочек головоломки его личности, вставший на свое место, не приближал его к истине, и каждый день он волновался из-за серебряного кольца на пальце. Каждый день, проведенный без знания его истинной личности, был днем, когда кто-то оплакивал его потерю: друга, брата, отца, жены…

Утром четвертого дня его пребывания во дворце Ануриона Кириэлла вошла в светлую беседку, в которой он сидел, и он оторвал взгляд от призрака своих воспоминаний и увидел, что она принесла ему оружие.

Не говоря ни слова, она протянула ему кожаный пояс, на котором висел кинжал с длинным лезвием, вложенный в ножны из чего-то похожего на плотный, тяжелый металл. Ножны были перевязаны тремя золотыми кольцами по всей длине, но в остальном были простыми и без украшений.

- Что это? - спросил он. - Хочешь посмотреть, смогу ли я драться?

Она покачала головой.

- Судя по твоим ранам, я бы сказала, что это само собой разумеющееся. Нет, на тебе было это, когда я нашла тебя на пляже. Ты узнаёшь его?

- Нет, - сказал он. - Не помню, чтобы я видел его раньше.

- Даже когда ты был в море?

- Нет, я был слишком занят, пытаясь держаться за обломки, чтобы беспокоиться о том, что на мне надето. И вообще, что на мне было надето?

- Ты были одет в тунику лотернской морской гвардии. Мне сказали, что геральдика на твоей руке была гербом лорда Эйслина.

- Морская стража? Я не помню, как служил на корабле, но, с другой стороны, я не помню многого из того, что мог сделать с тех пор, как вы взяли меня к себе, не так ли?

- Если хочешь... - сказала Кириэлла. - Хотя я надеялась, что ты останешься с нами еще немного.

Он услышал соблазнительный тон ее голоса и понял, что она действует на него своими чарами. Он отогнал мысли о том, чтобы остаться здесь, и сказал:

- Кириэлла, у меня вполне могут быть жена и семья. Когда ко мне вернутся силы, я вернусь к ним.

- Я знаю, глупышка, - сказала она, - но было так чудесно видеть тебя здесь и пытаться помочь тебе восстановить память. Мне будет грустно, если ты уйдешь.

- И мне будет грустно уезжать, но я не могу здесь оставаться.

- Я знаю, - сказала она. - Я пошлю гонца в Лотерн, чтобы сообщить лорду Эйслину, что ты здесь. Возможно, он узнает, на каком корабле ты был.

Он кивнул и снова обратил свое внимание на кинжал, который она дала ему. Повертев его в руках, он удивился его весу. Работа была простой, хотя явно эльфийского производства, потому что в ней чувствовалась мощная магия. Хотя он честно сказал, что не узнал клинок, Даруар почувствовал связь с оружием, каким-то образом зная, что это оружие принадлежит ему, но не зная, как и почему…

- Я чувствую, что должен его узнать, - сказал он, - но я этого не делаю. Он мой, я знаю, но для меня он ничего не значит, я его не помню.

Даруар схватился за рукоять кинжала и попытался вытащить его из ножен, но оружие оставалось прочно в ножнах, и как бы сильно он ни тянул, он не мог вытащить клинок.

- Он застрял, - сказал он. - Я думаю, что он, вероятно, заржавел в ножнах.

- Эльфийское оружие заржавело? - спросила Кириэль. - Я так не думаю.

- Тогда попробуй, - сказал он, протягивая ей ножны.

- Нет, - сказала она, качая головой. - Я больше не хочу к нему прикасаться.

- Почему?

- Я чувствовала себя... неправильно. Не знаю, просто мне не понравилось, что он у меня в руке.

- Магия... Она темная?

- Я не знаю. Я не могу сказать, какие чары были наложены на него. Мой отец бы сказал лучше.

Даруар встал и надел пояс на талию. Одно отверстие в петле ремня было особенно изношено, и он не удивился, когда пряжка точно вошла в него. Он поправил кинжал на бедре так, чтобы он был в пределах легкой досягаемости, хотя кинжал, который нельзя было вытащить, не был большой защитой.

Кириэлла встала рядом с ним и поправила его тунику, проведя кончиками пальцев по его плечам и груди.

- Вот, - сказала она с улыбкой. - Каждый дюйм красивого воина.

Он ответил на ее улыбку и почувствовал растущее влечение к ней, которое не имело ничего общего с ее магическими способностями. Она была красива, и не было никаких сомнений, что он желал ее, но он носил обручальное кольцо, которое говорило о том, что его сердце принадлежало другой…

Хотя он знал, что не должен испытывать такого влечения к Кириэлле, какая-то глубинная часть его не заботилась об этом и все равно хотела ее. Было ли это частью того, кем он был на самом деле? Был ли он неверным мужем или каким-то безрассудным ловеласом, который поддерживал видимость семейной жизни, развлекаясь с другими женщинами?

Это было первое, что пришло ему в голову с тех пор, как его вытащили из океана. Мысль о предательстве всколыхнула в нем какое-то глубокое течение, вызвав забытые воспоминания о подобном наставлении рогов, но было ли это то, что он совершил, или с ним поступили неправильно?

Он посмотрел в глаза Кириэллы и не почувствовал вины за свои чувства к ней. В ее чертах отразилась та же привлекательность, и он протянул руку, чтобы провести ладонью по ее щеке.

- Ты прекрасна, Кириэлла, - сказал он.

Она покраснела, но он видел, что его слова попали в цель, и почувствовал момент возможности, который показался ему восхитительно знакомым. Он наклонился, чтобы поцеловать ее, ее глаза закрылись, а губы слегка приоткрылись.

Прежде чем их губы соприкоснулись, послышался шелест листьев, когда стена ветвей раздвинулась позади них, и высокая фигура, закутанная в зеленую мантию, которая что-то бормотала себе под нос, вошла в беседку, раскинув руки.

Мерцающий шар света плавал между его руками, как миллион крошечных светлячков, заключенных в невидимый стеклянный шар.

Он повернулся к ним лицом и нахмурился, как будто не узнавая их на мгновение, прежде чем сказать:

- А, вот и ты, моя дорогая. Не могла бы ты помочь мне с этим? Сегодня утром я создал новую форму пчел для меда, но они гораздо более злобные, чем я предполагал, и я чувствую, что мне понадобится ваша помощь, чтобы убедиться, что они не причинят больше вреда...

Наконец-то, подумал Даруар, Анурион Грин.

Элдайн наблюдал, как город Тор Элир удалялся, пока капитан Беллейр вел "Драконью шкуру" через скульптурные скалистые острова залива и направлял ее нос, недавно украшенный Глазом Иши, через каналы, которые вели к Морю Сумерек.

Он стоял у борта корабля, плотно закутавшись в плащ сапфирово-синего цвета, хотя температура была приятной, а ветер, наполнявший паруса, был свежим.

Он вздрогнул, вспомнив, как в последний раз покидал берег и плыл на корабле в далекую страну. Каэлир был рядом с ним, и семя, посеянное им, должно было принести горькие плоды в стране темных эльфов. В те редкие дни, когда он позволял солнцу согревать свою кожу, он мог убедить себя, что это злое влияние Страны Холода заставило это семя расцвести, но он слишком хорошо знал, что способность к его действиям все время коренилась в нем.

Прошел почти год с тех пор, как он в последний раз видел Тор Элир, но он был так же прекрасен, как и в его воспоминаниях, хрустальные и белые шпили его островных замков поднимались из остроконечных скал воды, как осколки ледника. Паутина серебряных мостов соединяла замки друг с другом, и у Элдайна защемило сердце, когда он увидел, как она исчезает за его спиной.

- Мы скоро вернемся, - сказала Рианна, обнимая его и кладя подбородок ему на плечо, когда подошла сзади.

- Я знаю.

- Нам будет полезно путешествовать. Мы слишком долго провели взаперти в Эллир-Чарой. Мне не хватало солнца на лице и морского воздуха в легких. Я уже чувствую, как магия Ултуана становится все сильнее вокруг меня.

Элдайн улыбнулся, еще раз напомнив себе, что его жена - маг немалой силы.

- Ты, конечно, права, - сказал он, с удивлением обнаружив, что действительно так думает.

Возможно, было бы неплохо путешествовать, увидеть города и места в Ултуане, которых он раньше не видел. Когда это дело с отцом Рианны будет закончено, возможно, они отправятся в Лотерн и попробуют немного еды из дальних стран.

Он повернулся в ее объятиях и обнял ее.

- Я действительно люблю тебя.

- Я знаю, Элдайн, - сказала Рианна, и надежда в ее глазах была подобна солнечному лучу после бури, полному обещания, что все будет хорошо. Он прижал ее к себе, и они вместе смотрели, как драгоценный камень Эллириона скользит к горизонту.

Путешествие из Эллир-Чароя заняло больше времени, чем обычно, потому что Иврейна не была такой искусной наездницей, как он и Рианна. Их собственные кони могли нести их быстро, как ветер, через леса и равнины, но Иврейна не обладала врожденным мастерством эллирионского наездника. В результате, к тому времени, когда они достигли Тор Элира, их продвижение вперед было остановлено известием о том, что Черный Ковчег напал на корабли лорда Эйслина, когда они патрулировали западные берега Ултуана. Только один корабль пережил столкновение, но его капитан сумел предупредить о нападении дручии, и теперь в Лотерне собиралось столько кораблей, сколько можно было собрать, чтобы организовать оборону в случае нападения.

В результате трое путешественников были вынуждены ждать прибытия небольшого баркаса из Каледора, чтобы он мог перевезти их через Внутреннее море в Сафери. Эта неудача раздражала Иврейну, которая расхаживала, как крацианский лев в клетке, из-за вынужденной задержки, хотя Элдайн и Рианна воспользовались возможностью пообедать в изысканных столовых Тор Элира и насладиться дикой ездой по травянистым степям.

По правде говоря, Элдайн не был недоволен задержкой, наслаждаясь временем, проведенным вдали от душных стен Башни Гиппокрена и своей вины. Простое пребывание на свежем воздухе неизмеримо улучшило его настроение, и он рассмеялся, казалось, впервые за целую вечность, когда они с Рианной впервые отправились кататься верхом от чистого удовольствия.

Шли дни, и вскоре стало ясно, что Иврейна недолго служила у Хранителей Знаний, и эта тема возникла однажды вечером, когда они втроем обедали на вершине самого высокого шпиля Тор Элира в столовой с хрустальными стенами.

Рианна спросила о землях, которые Иврейна посещала по долгу службы, но была встречена довольно смущенной паузой, прежде чем Мастер Меча сказала:

- Только Эллирион.

- И это всё? - сказал Элдайн. - Я думал, вы путешествовали по всему Ултуану.

- Я так и сделаю, когда завершу эту миссию для Митериона Сильверфона.

Элдайн быстро понял, что это значит, и сказал:

- Значит, это ваша первая миссия?

- Так и есть, каждый должен с чего-то начинать.

- Действительно, - сказала Рианна. - Даже те, кто рожден быть королями, не становятся великими, не сделав своего первого скромного шага на долгом и извилистом пути.

Иврейна с благодарностью посмотрела на Рианну, и Элдайн был поражен осознанием того, что, несмотря на всю ее внешнюю непостижимость, Иврейна Хокблэйд отчаянно боялась потерпеть неудачу.

Думая о Мастере Меча, Элдайн наблюдал, как она сидит на носу, держа меч перед собой, и пытается медитировать. Она говорила о трудностях медитации на борту корабля, но он мог только представить, как трудно должно быть достичь какого-либо молчаливого созерцания на таком маленьком судне.

- Она так молода, - сказал Элдайн.

Рианна проследила за его взглядом и сказала:

- Да, но у нее доброе сердце.

- Откуда ты знаешь?

- Хранители Знаний не берут в ряды Мастеров Меча кого попало. Только те, кто жаждет мудрости, когда-либо достигают Белой Башни; все остальные находят свои следы запутанными, пока не вернутся туда, откуда начали.

- Где мудрость в использовании двуручника?

Рианна улыбнулась и покачала головой.

- Не издевайся, Элдайн. Для некоторых путь мудрости лежит в физическом овладении путями воина. Иврейна проведет много лет, тренируясь у ног Хранителей Знаний.

- Я знаю, - сказал Элдайн, - я просто шучу. Я уверен, что у нее чистое сердце, но похоже на то, что она закрыла часть себя от окружающего мира. Конечно, в жизни должно быть что-то большее, чем медитация и практика с мечом.

- Есть, но для каждого из нас есть свой путь, и если ее путь приведет ее к мастерству владения оружием, то нам действительно повезло, что она путешествует с нами. Она может быть неопытной путешественницей, но она будет грозным воином, не сомневайся в этом.

- Мы всего лишь плывем по Внутреннему Морю, - сказал Элдайн. - Что может случиться с нами здесь? Мы в полной безопасности.

- Так, я уверена, и думал Каледор, прямо перед тем, как на него напали убийцы по пути из Крейса. Когда он стал Королём-Фениксом много лет назад.

- Да, но он был в полной безопасности, - сказал Элдейн, - потому что охотники из Крейса спасли ему жизнь.

Она снисходительно вздохнула и сказала:

- Но суть остается. Лучше иметь Мастера Меча и не нуждаться в ее помощи, чем нуждаться в ней и не иметь ее.

- Совершенно верно, - сказал он. - Но ты действительно видела, как она что-то делала с этим мечом?

- Нет, не видела, но ее искусство - это личное дело, Элдайн.

- Что ж, будем надеяться, что она знает, как им пользоваться, если возникнет такая необходимость.

- Не думаю, что тебе стоит об этом беспокоиться, - сказала Рианна.

- Хммм... Кроме раны на голове, нет ничего, что указывало бы на травму, достаточно серьезную, чтобы привести к потере памяти, - сказал Анурион Грин, снимая набор серебряных штангенциркулей с головы Даруара. Архимаг проверил показания

измерительного устройства и кивнул самому себе, прежде чем нахмуриться и поместить штангенциркули на свой собственный череп и сравнить результаты.

Они сидели в кабинете Ануриона, хотя назвать это кабинетом значило придать ему некоторую формальность, которой оно не обладало. Образованные из гибрида мраморных стен и живой материи высокие деревья изгибались над головой, образуя изящную арку с длинными листьями, достигающими земли, как пернатые веревки. Растения и части растений покрывали каждую поверхность, свисая с корзин, плавающих в воздухе, или подвешенных на потоках магического света, которые пузырились вверх из серебряных чаш. Распускающиеся цветы взбирались по ножкам стульев и столов, каждый из которых был выращен в своей нынешней форме вместо того, чтобы быть вылепленным рукой ремесленника.

Густой, землистый аромат висел в воздухе рядом с миллионом ароматов от головокружительно разнообразных видов цветов, которые покрывали почти каждую поверхность в комнате. Запахи стольких живых существ должны были быть ошеломляющими, но Даруар нашел это совершенно приятным, как будто Анурион каким-то образом сумел найти точное сочетание, чтобы воздух оставался приятно ароматным.

Как только Кириэлла и ее отец сдержали злобных пчел, верховный маг повернулся к Даруару и сказал:

- Значит, это ты лишился его памяти, да?

- Да, милорд, - ответил Даруар, потому что никогда не было хорошей идеей проявлять неучтивость к могущественному архимагу.

Анурион пренебрежительно махнул рукой.

- О, прекрати всю эту чепуху с “милордом”, мальчик. Лесть не поможет мне восстановить твою память. Я либо смогу это сделать, либо нет. А теперь пойдемте со мной в мой кабинет.

Не говоря больше ни слова, Анурион прошествовал в глубины своего органического дворца, ведя их через огромные соборы могучих деревьев и гроты непревзойденной красоты. С каждым новым и великолепным видом Даруару приходилось напоминать себе, что это был один из меньших дворцов архимага. Хотя более неотложные дела занимали его мысли, когда они с Кириэллой отправились вслед за ее отцом, он надеялся, что однажды сможет посетить большой дворец Ануриона в Сафери.

Даруару показалось, что их маршрут пролегал через множество беседок и полян из мрамора и листьев, которые они проходили раньше, и он задался вопросом, знал ли даже Анурион дорогу вокруг своего дворца – если такое знание вообще было возможно.

Наконец их путешествие закончилось в кабинете Ануриона, и они с Кириэллой с удивлением смотрели на огромное разнообразие жизни, которая цвела здесь. Растения и деревья, которых Даруар никогда раньше не видел и, вероятно, никогда не существовало до того, как их посадил Анурион Грин.

- Садись, садись... - сказал Анурион, указывая ему на длинный стол, заваленный древними на вид текстами и множеством прозрачных бутылок с разноцветными жидкостями. Даруар уже собирался спросить, где ему сесть, когда из земляного пола вырвалась извилистая коллекция ветвей и приняла в форму элегантного стула.

И так началась изнурительная серия испытаний, которые Даруар не мог понять. Анурион взял образцы его слюны и крови, прежде чем приступить к измерению его тела, его роста, веса и, наконец, размеров его черепа.

- Хорошо, - сказал Анурион. - У меня есть необходимая физическая информация, мальчик, но тебе придется рассказать мне все, что ты помнишь до того, как моя дочь выловила тебя из океана. Ничего не упускай, мельчайшая деталь может оказаться жизненно важной. Жизненно важной!

- Рассказывать особо нечего, - сказал Даруар. - Я помню, как плавал в море, держась за обломки... И всё.

- Эти обломки были частью твоего корабля?

- Я не помню.

Анурион повернулся к дочери и спросил:

- Твои стражники привезли обломки во дворец вместе с этим несчастным?

Кириэлла покачала головой.

- Нет, мы не подумали взять их с собой.

- Хм, жаль. В них мог быть ключ, - сказал Анурион. - Тем не менее, неважно, каждый делает все, что может, с помощью доступных инструментов, да? Итак, мы ничего не знаем о твоем корабле, а ты говоришь, что ничего не помнишь, кроме того, что был в море, верно?

- Так и есть. Все, что я помню, это море, - сказал Даруар.

Анурион подхватил странное многозаходное устройство, которое он прикрепил к нескольким виткам медной проволоки, которую затем накинул на голову Даруара, туго натянув проволоку на лбу.

- Для чего это? - спросил он.

- Тише, мальчик, - сказал Анурион. - Моя дочь сказала мне, что ты что-то бормотал, когда она тебя нашла. О чем ты говорил?

- Не знаю, хотел бы, но не знаю, - сказал Даруар.

- К несчастью, - сказал Анурион, поправляя провода на голове, туго натягивая их и оставляя за плечом длинный медный шнур. - Кириэлла, я надеюсь, ты помнишь, что он бормотал.

- Да, отец, - сказала Кириэль. - Это было что-то о Теклисе, о том, что ему нужно было что-то сказать. Кое-что, что ему нужно было знать.

- И тебе это не кажется знакомым, мальчик? - спросил Анурион, снова поворачиваясь к Даруару.

- Нет, ни капельки.

- Очаровательно, - сказал Анурион. - Неприятно, но увлекательно. Какая информация может быть у скромного моряка, которая могла бы заинтересовать великого Хранителя Знаний Белой Башни?

- Понятия не имею, - сказал Даруар. - Вы продолжаете задавать мне вопросы, на которые у меня нет ответа.

- Попридержи свой гнев, мальчик, - сказал Анурион. - Я отвлекаюсь от ценных исследований, чтобы разобраться с тобой, так что избавь меня от своей желчности и просто ответь на мой вопрос. Сейчас… Кириэлла сказала мне, что у тебя есть кинжал, который нельзя вытащить, да? Дай мне посмотреть.

Даруар встал с кресла из ветвей и, расстегнув пояс, передал архимагу кинжал в ножнах.

- Тяжелый, - сказал Анурион, закрывая глаза и проводя длинными пальцами по ножнам. - И явно зачаровано. Это оружие пролило кровь, много крови.

Анурион схватился за рукоять, но, как и Даруар, не смог вытащить ее из ножен.

- Как его можно вынуть? - спросила Кириэлла.

- Возможно, и нельзя, - сказал Анурион. - По крайней мере, не нами.

- Тогда это бесполезное колдовство, - сказал Даруар.

- Я имею в виду, что, возможно, его не может вытащить никто, кроме того, кто его создал, или без соответствующего слова силы. Только самая могущественная магия может разрушить такие чары.

- Более могущественная, чем ваша? - спросил Даруар.

- Это еще предстоит выяснить, - сказал Анурион. - Но еще больше меня интересует вопрос, как у тебя оказалось такое оружие. Ты - загадка, и никакой ошибки, юноша.… как тебя окрестила моя дочь? Даруар, о да, как уместно. У тебя заколдованный кинжал, и у тебя нет памяти, но, похоже, ты обладаешь некоторыми знаниями, которые твое подсознание считает необходимым представить лорду Теклису. Да, весьма интригующе...

Даруар почувствовал, что его терпение начинает истощаться от заявлений эксцентричного архимага, и странный жар начал нарастать по его черепу, еще больше укорачивая запал его темперамента.

- Слушайте, вы можете мне помочь или нет?

- Возможно, - сказал Анурион, не поднимая глаз от стола.

- Это не ответ, - сказал Даруар. - Просто скажите мне, вы можете восстановить мою память?

- Какого ответа ты хочешь от меня, мальчик? - спросил Анурион, повернувшись к нему и схватив за плечи. - Ты понятия не имеешь о сложности живого материала, из которого состоит твоя плоть. Даже самое простое растение состоит из миллионов и миллионов элементов, которые делают его растением и позволяют ему функционировать как таковому. Теперь, несмотря на очевидность твоих глупых слов, твой ум бесконечно сложнее, поэтому я был бы признателен, если бы ты потакал моей дотошности, поскольку я не хочу еще больше снижать твой интеллект, действуя опрометчиво.

Анурион ослабил хватку, когда на его лице появилось выражение удивления, и он снова поправил катушки медной проволоки вокруг головы Даруара.

- Что? В чем дело?

- Магия... - сказал Анурион.

Кириэлла встала и присоединилась к отцу, и выражение академического интереса расцвело на ее лице.

Даруар нахмурился от их пристального взгляда, чувствуя себя бабочкой, приколотой к странице блокнота коллекционера. Он взглянул на стол рядом с собой и увидел стебель и цветы какого-то неизвестного растения, лежащие раскрытыми, как труп на столе анатома, и почувствовал внезапное чувство беспокойства из-за того, что вызвало их внезапный интерес.

- В чем дело? - спросил он. - Что значит «магия»?

Анурион отвернулся от него и поднял золотую чашу, наполненную серебряной жидкостью, которая пульсировала и отбрасывала свет, как ртуть. Он вернулся, встал перед Даруаром и поднял цепочку медных проводов, свисавших с его плеча, распутал их и положил концы в золотую чашу.

Настолько слабый, что сначала он не был уверен, что видит, нимб света, построенный в глубине жидкости, медленно усиливался, пока не показалось, что Анурион держит в руках миниатюрное солнце.

- Я имею в виду, что, что бы ни вызвало твою амнезию, это не из-за какого-то удара по голове или близкого утопления.

- Тогда в чем дело? Что случилось с моей памятью?

- Тебя заколдовали, мальчик, - сказал Анурион, вынимая медные провода из чаши. - Это было сделано с тобой намеренно. Кто-то не хотел, чтобы ты что-то помнил до того, как ушел в море.

Мысль о том, что кто-то вмешивается в его воспоминания, привела Даруара в ужас, и ужас от такого умственного нарушения вызывал у него почти физическую тошноту.

- Ты можешь отменить магию? - спросила Кириэлла.

Анурион скрестил руки на груди, и Даруар увидел сдержанность в его глазах.

- Пожалуйста, - сказал он. - Вы должны попытаться. Пожалуйста, я не могу продолжать не знать кто я и откуда. Помогите мне!

- Это будет опасно, - сказал Анурион. - Такую магию нелегко использовать, и я не могу дать никаких гарантий, что те воспоминания, которые ты сохранил, останутся.

- Мне все равно, - сказал Даруар. - В конце концов, что я такое, как не сумма моих воспоминаний? Без них я ничто, шифр...

Он снял с головы катушки медной проволоки и бросил их на стол, стоя прямо перед Анурионом Грином.

- Сделайте это, - сказал он. - Чего бы это ни стоило, просто сделайте это. Пожалуйста…

Анурион кивнул:

- Как пожелаешь. Мы начнём утром.