Онлайн чтение книги Мы встретимся поздней ночью We'll meet at late night
1 - 1

Тонкие длинные пальцы аккуратно перемещались по черно-белым клавишам. Прекрасная музыка наполняла зал и даровала покой тем, кто в нем находился. Как же приятно играть на музыкальных инструментах. Душу можно вложить в игру и отдать всего себя, а взамен получишь неземное наслаждение, не сравнимое ни с чем на свете

В игру вступила скрипка. Ее нежное звучание дополнило звуки трепетного фортепьяно, как будто укутывая его своим звучанием.

Девушка, игравшая на нем, искоса поглядела в бок и тихонько вздохнула. Рядом с ней стоял скрипач и с улыбкой играл нежную мелодию своего сердца. Улыбнувшись, она снова перевела взгляд на инструмент и уже не отводила.

Флейта...

Проникновенное звучание духового инструмента сразу почувствовалось. Пианистка напряглась, но с ритма не сбилась и снова вздохнула. Как неприятно было это мерзкое ощущение. Такое больное... чужое даже. Что же это за чувство такое? Почему переполняет душу юной девушки? Зависть...

Блондинка снова оторвала взгляд от клавиш и посмотрела в сторону. С другой стороны от нее стояла красивая девушка с длинными каштановыми волосами. Она грациозно играла на флейте и покачивалась в такт мелодии. Шатенка смотрела на скрипача, в ее взгляде была нежность, а на устах — улыбка.

Больно...

Сердце вдруг сжалось, а ведь ничего волнующего не произошло. Ничего, совсем ничего. Просто ее любовь потихоньку отдалялась от нее, а сердце от этого умирало.

Пальцы сбились с ритма и задели не ту клавишу. Белокурая вновь посмотрела на фортепьяно и полностью поняла, что сбилась. Она перестала играть, а вместе с ней утихли и скрипка, и флейта.

— Простите, — робкое извинение. Кареглазая повернулась и посмотрела на дирижера. Тот недовольно нахмурил темные брови и вздохнул.

— На тебя не похоже, Милинда, — сердито проговорил молодой дирижер, после чего подошел к пианистке.

— Простите, сэр, — опустила голову и мельком взглянула на скрипача. Он смотрел на нее, она видела его чистые серые глаза. Сердце замирало.

Шатенка подошла к темноволосому скрипачу и взяла его за руку. Тот посмотрел на нее и нежно улыбнулся ей.

Отвел взгляд... улыбнулся.
Сердце пропустило удар.

— Милинда, ты меня слышишь? — голос дирижера перебил размышления, и блондинка подняла взгляд карих глаз на него.

— Слушаю Вас, — машинально ответив, проследила, как брюнет и флейтистка ушли из музыкального зала.

— Хватит обращаться ко мне на "Вы". Мы ведь скоро поженимся, — с лучезарной улыбкой произнес он, аккуратно положив руки на хрупкие плечи и заглянув в глаза возлюбленной.

— Да, прости... Никак не могу привыкнуть, — сказала на выдохе. Ее глаза потеряли свой блеск, стали более тусклыми, и девушка тут же опустила взгляд в пол. А ведь так недавно она была счастлива. Как несправедлива жизнь.

В голове раздался голос отца. Он был рад, но его слова прозвучали, как проклятье.

— Скоро ты станешь супругой своего обожаемого дирижера.

Дышать становилось тяжело, и трудно было поверить, что это правда. Это происходит с ней? Не с кем-то другим... Мысли все путались, и становилось так душно, так тяжело дышать. Даже сейчас... Невозможно вздохнуть без боли. Каждый глоток воздуха, словно яд.

Прошло пару дней. Время шло, а расставание приближалось. Скоро они не смогут спокойно разговаривать друг с другом. Скоро она распрощается с тем, кого любит всей душой.

— Подожди, Ал, — Милинда вцепилась в пальто парня и с решимостью остановила его. Больше не удавалось молчать. Ледяные стены коридора сдерживали шум, и только сейчас пара могла поговорить. Вот так, как преступники, пока никто не видит.

— Милинда, ты же знаешь... Мы не можем, — он повернулся к ней и посмотрел на нее своими чистыми голубыми глазами. В тот момент леди увидела в его некогда сияющих глазах пелену грусти.

— Я не могу... Я умираю без тебя, — тоскливо произнесла блондинка, задыхаясь от волнения, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

— Мне тоже больно; думаешь я этого хотел?

— У тебя есть невеста... а у меня жених... Тут ничего не изменишь, но, — еще сильнее вцепившись в толстую ткань, как будто она была последней надеждой на спасение, кареглазая вздрогнула.

— Тс... — тихонько прошептал скрипач и погладил собеседницу по голове. — Мы встретимся поздней ночью на нашем месте... Пусть это будет наша последняя встреча, — так ласково ответил он, а сердце бедняжки сжалось. Его слова резали, словно лезвие ножа. Невидимая, беззвучная, слепая боль пронзила ее.

— Я приду... — резко отпустила своего любимого и ушла быстрыми шагами. Так быстро, как только могла. Слезы выступили на глазах, а дышать стало так больно. Жить больно... нет надежды. Это конец.

Ночь окутала сад темнотой. Нежная и ласковая тишина просто помогала сосредоточиться, такая... нужная тишина. Она ждала его здесь. Уже давно ждала, когда ее скрипач придет и улыбнется ей, как тогда. Обнимет и поцелует, скажет, что любит ее очень сильно. Больше жизни... Пусть это ложь, но ей сейчас нужна была эта ложь. Такая блаженная, дорогая сердце ложь... Лишь бы не вкусить горечь разлуки. Его прекрасная улыбка, теплые руки и добрый взгляд — только это сможет подарить хоть каплю надежды.

Пришел...

Сердце вздрогнуло — Милинда услышала шаги возлюбленного и тихонько повернулась, чтобы увидеть его. Он был здесь... с ней. Так близко, что если руку протянуть, то можно коснуться его теплой щеки, но так далеко. Бесконечно далеко он теперь от нее. Потому что огромная стена уже встала между ними. Ее не перепрыгнуть и не разбить, можно только бессильно проклинать судьбу. Между ними пропасть и больше никогда они не смогут вот так видеться. Никогда... Проклятое слово "никогда". Лучше бы совсем его не было.

Целая вечность пройдет, а ничего не изменится. Она всегда будет его любить, и ее любовь не исчезнет. Не сгорит, как пламя старой свечи. Милинда будет помнить... Она обещает. Обещает себе и своим нежным чувствам.

Скрипач медленно подошел к девушке и посмотрел в ее карие глаза. Боль нахлынула вновь, и захотелось просто прижать к себе любимую. Вновь почувствовать ее тепло, успокоить, сказать, что все хорошо, что он будет рядом и защитит ее. Но...

Но это невозможно.

— Я, — тихо, одними губами прошептала, пряча взгляд.

— Ты плачешь? — неосознанно спросил голубоглазый и взял ее за руку. Крепко, со всей нежностью, что только мог отдать ей. Так сильно хотелось сейчас жарко поцеловать ее бледную кисть, обнять эту девушку, прильнуть губами к ее губам и ощутить такое хрупкое драгоценное счастье, что все еще бьется так робко, медленно умирая.

— Нет, я умираю, — отстранено ответила девушка и подняла взгляд. Карие глаза были наполнены слезами. Горький всхлип... Чувства накололись до предела — и вот слезы уже льются по щекам.

— Прости, — единственное, что он мог сказать. Юноша прижал к себе пианистку и прикрыл глаза. Слушал биение ее беспокойного сердца и тихие всхлипы. Не описать словами, как больно ему было в ту минуту, как чувства едко терзали сердце, разрывая его на части. — Я люблю тебя...

Как же долго она ждала этих слов. Но не так... Всегда представляла, что он произнесет их с улыбкой. Чтобы он был счастлив и она. Чтобы уже не тревожили невзгоды.

Вот так они простояли еще долго. Тишина и еле слышный стук сердец. Жизнь продолжалась. Пора было расходится и забыть об этом.

Это должно прекратится.

— Прощай, я люблю тебя...

Она ушла и больше не вернется. Он больше никогда не сможет услышать этих слов.

Звон церковных колоколов. Нежная мелодия пения птиц, смех и радость. Счастье словно пробралось сейчас в эту церковь и хотело всем дать частичку себя. Всем...

Красивый брюнет стоял у алтаря и ждал, пока его невеста придет к нему.

Тонкие пальцы медленно прошлись по клавишам, и звучание торжественно наполнило церковь. Так громко и так красиво. Музыка лилась нежной мелодией, в которой не каждый мог услышать трагизм. Особа в прекрасном белом платье ступила на порог священной обители и уверенным шагом ступала вперед. Подол ее белоснежного платья грациозно развивался по полу. Личико шатенки закрывала фата, а она сама улыбалась, как никогда в жизни. Как никогда ей было радостно. Как никогда она любила. Это чувство переполняло ее изнутри, разливаясь опьяняющими сладкими ощущениями по телу.

Музыка величавого фортепьяно продолжала звучать. Изысканно и красиво, со всем старанием и трепетом пианистка исполняла эту мелодию. Лишь иногда хрупкие плечи вздрагивали от беззвучных всхлипов. Продолжая играть, она вкладывала в это душу и лишь иногда на строгие черно-белые клавиши капали чистые слезы.

Ты должен быть счастлив, я люблю тебя...