Онлайн чтение книги Снежная дева Snow maiden
1 - 1

Сделав шаг вперед и пропав в очередном сугробе по колено, Андрей уже не взрывался негодующими воплями, скорее с неким оттенком великомученического смирения вздыхал и искал, куда выбираться. Не дай Велес скатится с горы кубарем, остальное-то пережить легче. Сибирь-матушка не радовала удобными тропинками, вернее, они были, но настолько неудачно расположены, что все интересное оказывалось там, куда нога человеческая не ступала. За эту зиму так точно, а потому все его усилия были направлены на борьбу со стихией и ворчание на тему оставленного за тридевять земель посоха — вот уж где недоделанный артефакт можно применять безо всяких условий вроде «дождичка в четверг».

— Долго еще? — безнадежно поинтересовался Андрей у улыбчивого проводника и дальнего родственника, настолько дальнего, что иной национальности.

— На дорогу не загадывают, — поучительно ответил тот. И тут же указал куда-то вверх. — За сколько времени до туда доберешься, столько и осталось.

Андрей на это только вздохнул в ответ. Баир местный, ему определенно проще по горам скакать, в то время как Андрей — всю жизнь видевший горы из поезда или на картинках — только-только начал понимать, что «здесь вам не тут», и путь до вершины займет приличное количество времени. Горная местность испытывала его на прочность с энтузиазмом наставника Бориса. Волхв в летах был из тех учителей, что усыпляют бдительность многословными лекциями, а после кидают в топь. Конечно, будь он внимательнее к устным урокам, проблем было бы на голову меньше, но ему было сложно сконцентрироваться на размеренной и неспешной речи. Вот и барахтается теперь в снегу, впустую тратя силы и время.

И ни одно заклинание, с усердием вбиваемое в него наставником, не могло помочь: слишком много снега, слишком мало сил, а уж КПД у начинающего волхва — как у первых паровых двигателей. Гордость плохой советчик, а любопытство плохой помощник, но даже так: ему нравилось на родине прабабушки.

— Можно будет передохнуть возле поваленного дерева, — Андрей чуть не сиганул обратно в сугроб, когда из-за соседнего дерева выскочила звонкоголосая девчушка.

Сойжима, младшая сестра Баира, была подвижной, шумной и одним присутствием могла создать ощущение толпы, а потому ее умение быть частью леса, будто еще одна сосна, стало неприятной неожиданностью. За пару часов Андрей трижды налетал на дерево, пугаясь выскакивающей девчонки, дважды падал в снег лицом и раз восемь палил заклинанием, почему-то очищающим. Наставник обхохочется, когда узнает, какое именно заклятье вбито у него на уровне рефлексов. Оно с легкостью сдирало с деревьев кору, и приходилось тратить силы на то, чтобы восстановить все, что было реально восстановить — в этом родственники были непреклонны.

Зато помогали провести небольшие обряды в качестве извинения, для задабривания духа леса или, как их называли местные, эжина. Ему еще повезло, что в саму шутницу он ни разу не попал, а Баир, предатель, вместо того чтобы осадить мелкую добродушно гуторил, что ребенок перебесится. Ребенку было пятнадцать, самый что ни на есть «я-уже-взрослая» возраст, но на фоне медведеподобного старшего брата Сой выглядела младшеклассницей. Смешливой, шумной и проказливой, такой палец в рот не клади, дай обессмертиться смехом за счет ближнего своего. Но к дереву Андрей все же подошел и практически на него упал, даже не подумав, что ствол мог оказаться трухлявым — а ведь это было бы вполне в духе Сойжимы.

— У, дяденька, совсем устал, — хихикнула девчонка.

— Можем назад пойти, в другой раз дойдешь до вершин, — тут же предложил Баир. — Тебе ж не прямо в этот визит надо со всем ознакомиться?

Андрей устало потянулся. Да, про временной лимит наставник ничего не говорил, напротив, пожелал глубже изучить родственную будущему волхву магию, а потому сюда он еще не раз приедет. Можно и в другой раз прийти, летом должно быть легче. Но как он уже понял, любопытство плохой помощник и именно оно пихало его вверх, желая узнать, а что там дальше? Почему здесь — сакральное место, что ощущают местные волхвы, вернее, шаманы, когда приходят сюда?

— Если вы не устали, то мы пойдем дальше, — Андрей с сожалением отверг предложение. — Но отдых дело святое!

— Будургу Сагаан тэнгри печалится, — неожиданно заявила Сой, глядя куда-то вдаль. — К вечеру снегопад пойдет такой, что не откопаемся.

Иногда девчушка выдавала довольно неожиданные, но точные предсказания, пускай дара в ней не было ни капли — так говорили родственники, сам-то Андрей был еще слишком неопытен, чтобы определять видящего. На небе не было и облачка, да и метеопрогноз обещал ясную погоду на всю неделю, но Сойжиме родня верила больше чем синоптикам. Поэтому Баир объявил, что им не стоит рассиживаться, и погнал городского жителя на гору в темпе, больше подходящем для проходящего курс молодого бойца, чем для уставшего студента. Сакральное место не пожелало раскрыть своих тайн чужаку, а потому ушел волхв несолоно хлебавши.

Но когда вечером пошел снег, Андрей вспомнил о предупреждении Сой и заинтересовался божеством. Обычно печаль небожителей выражалась куда яснее, не небольшим снегопадом, а чем-то более грозным: ливнем, бураном, метелью, штормом. Местное божество снега, конечно, было совершенно отличным от привычных Перуна или Велеса, но это-то и было интересно. Правда, любопытство ученика волхва наткнулось на внезапное препятствие: родственники в большинстве своем не стали ему отвечать, а Баир и вовсе не понял, где он слышал это имя. Андрей едва успел проглотить замечание, что Сойжима озвучивала предостережения при них обоих и Баир его точно слышал!

— Не спрашивай, не скажут, — бабушке Бэлигме было свыше семидесяти лет, но взгляд ее был ясным, а слова полны скрытой силы. Не шаманка, но знающая, чувствующая, а потому почти учитель. — Кто постарше не захочет, кто помладше — не сможет. Память о Будургу Сагаан тэнгри передается из поколения в поколение, но хранится тщательнее, чем иное сокровище, ибо когда тэнгри печалится, люди горюют.

Бэлигма, как и большинство женщин семьи, была подвижной, шумной и ругалась так, что у молодежи уши в трубочки сворачивались, что немного противоречило шаблонному представлению о стариках. Андреевой прабабушке она приходилась родной племянницей, а кем старушка приходилась ему самому, волхв не стал вычислять. Ему что-то говорили про троюродную бабушку, но проговаривать это было лень, бабушка и точка. Бэлигма тогда поддержала его заливистым смехом, сбросившим ей лет двадцать, а то и тридцать, и доказывающим, что молодость — состояние души.

— Значит, Сойжима так и сказала, тэнгри печалится?

— А после предсказала снегопад, хотя метеорологи молчали, — подтвердил Андрей, начиная сомневаться, а стоило ли поднимать эту тему.

— И ты запомнил, а Баирка нет, — покачала головой Бэлигма. — Может и к лучшему. Хочешь легенду послушать?

Еще бы он не хотел! Андрей слушал и старался не поддаваться почти напевной манере речи, однако слова все же унесли его в забытое уже прошлое. Многие и многие поколения назад, когда их предки кочевали по бескрайним степям священного моря, жил молодой охотник. Меткий, да к духам уважительный, лишнего из лесу никогда не нес, подношения исправно приносил, и была ему в деле охотничьем удача. Одной зимой принес он из леса лису, раненую, но живую, ибо не он ее ранил, не ему и добычей считать. Выпестовал охотник лесного зверя, вылечил и отпустил, да той же ночью лиса к нему вернулась, Улан-Сэсэг обернулась, дочерью любимой Будургу Сагаан тэнгри.

Дочь снежного божества полюбила честного охотника и покинула небеса, став его женой. Хорошо они жили, ладно, детей у них было много, сыновья все как отец удалые охотники, дочери же одна другой краше. Все было хорошо, да только без силы и помощи Улан-Сэсэг зимы теплели, не хватало снега, чтобы укрыть от морозов. Отказавшаяся от божественной сути не могла вернуться, а потому повелел Сэгээн Сэбдэг, божество холода, чтобы одна из дочерей Улан-Сэсэг вознеслась к тэнгри, приняв имя Сагаан Туяа. С тех пор снежная дева хранит живое под снегом, позволяя набраться сил до весны.

— Да, эту легенду я точно не слышал, — улыбнулся Андрей. Бабушка Бэлигма же только вздохнула да потрепала по голове, будто ему пять, а не двадцать пять. — Сэгээн Сэбдэг верховодит над другими зимними божествами? А как становятся тэнгри? Почему…

— Пойдем, неуемный ребенок, — хлопнула его по плечу старушка. — Бабушке чаю сделай, без чая про этого тэнгри и говорить холодно!

Он расспрашивал бабушку до глубокой ночи, остальные уже десятый сон видели, когда, наконец, в нем проснулась совесть. Поэтому подъем в семь утра не встретил у него понимания, пока Баир не проорал ему в лицо:

— Сойжима пропала!

От таких вестей последний сон слетел, собрался Андрей быстро, заодно, пока в панике метался по выделенному углу, достал лично созданный поисковой амулет. Серебряный кулон с секретом, в который планировалось вкладывать что-то принадлежавшее пропавшему, уже прошел первые испытания, но вот будет ли он работать на земле, которая относилась к своей с очень большой натяжкой, начинающий волхв не знал.

— А что, волшебного клубочка у тебя нет? — попробовал развеять напряженную атмосферу дядя, но тетя так на него зыркнула, что тот предпочел замолчать. А ведь Андрей мог пояснить, что клубочки исключительно женская ведическая магия, мужчина может таким пользоваться, но не сотворить.

Ему позволили колдовать, худа точно не будет, только компанию ему составил не Баир, уже умчавшийся на бесконтрольные поиски и позвавший на них всех друзей, знакомых и даже соседей, а бабушка Бэлигма. Она же помогала с поисками принадлежащего Сойжиме волоса, что было лишь немногим хуже, чем если бы они нашли каплю крови. Закрепив амулет перед собой, волхв зачитал заговор чуть напевно, стараясь вкладывать силу ритмично, сообразно наспех измененному тексту:

— Велес-покровитель, всему ведовству прародитель, не откажи в помощи, придай слову мощи! Как река по земле стелется, так и путь-дорога вьется, как зверь лесной завсегда тропку сыщет, так и амулет сыскной пропажу разыщет! Мать Сыра-Земля, всем людям родна, прими магию чужака!

Кое-что волхв Борис упустил, когда предупреждал о колдовстве на чужой земле: силы заговор отнял немеряно, Андрей рухнул, как только довел заклятие до ума. Десяток минут на отдых — и надо бежать по следу, надеясь, что земля примет его магию, и амулет настроен правильно. Бабушка Бэлигма оказалась на удивление быстрой, поспевала за ним и даже обгоняла, хотя положа руку на сердце, волхв признавал, что в таком состоянии он не бегун. Дом родственников был на окраине города, практически в лесу, а потому ничего удивительного, что вскоре они спешили сквозь лесную чащу прямо по сугробам, собирая попутно тех, кто искал пропавшую.

Мельком Андрей отметил, что на природе девочку искали только старшие, Баир, например, был уверен, что своевольная сестренка поехала в центр, к открытию кинотеатра или еще куда-нибудь. Еле заметное свечение амулета вело их вниз в расщелину в горах. Поисковый отряд шел быстро, но ровно, без отстающих, позволяя Андрею вести, доверяя его способностям жизнь дочери, внучки, племянницы. Эта вера укрепляла его собственную — в свои силы — и сияние не только не затухало, напротив стало почти видимым несведущим.

— Сой! — они заметили ее одновременно.

Девушка не сидела в ожидании помощи, изредка попрыгивая, чтобы согреться — как того в тайне ожидал Андрей. Она стояла, подняв голову к небу, будто всматриваясь в рассветную высь, но услышав родных, повернула к ним голову. Белая как свежевыпавший снег кожа, посиневшие губы — она замерзла, но почему не пыталась согреться.

— Мне пора, — мягкая улыбка, светлая, чистая, но от нее кровь стыла в жилах. — Будургу Сагаан тэнгри ждет.

Позднее Андрей не мог понять, соткался ли снежный силуэт после того, как они нашли девушку или они его просто не заметили. Он же увидел Сагаан Тую только после того, как та прикоснулась к Сойжиме. Снег, лежавший в округе, мгновенно взвился в вихре, окутывая фигуры девушек. Поднявшийся ветер оттолкнул их всех, и как только снег опустился, Сой рухнула на землю уже бездыханная.

***

— Вы знали, — Андрей не спрашивал. Не после того как бабушка Бэлигма недрогнувшим голосом заверяла всех, что ее внучка заблудилась в лесу и замерзла. Несчастный случай — и точка. Другие родственники ей вторили, хотя скорбели заметнее.

— Конечно, знали. И Сой знала, — устало согнулась над чашкой чая Бэлигма. — Она родилась с тэнгэрийн тэмдэг — божественной отметиной. Так же как в свое время родилась моя бабушка Хажидма.

— Она тоже…

— Она ушла, когда ей было около двадцати, успела родить сына. Мы с рождения Сой знали, что ее ждет, ждали и каждую весну встречали как дорогую гостью.

— Почему? Я думал, что к снежному божеству уже присоединилась его внучка. Неужели им снова нужна помощь для поддержания баланса сил в природе?

— Нужна, — бабушка отпила чаю и продолжила, глядя куда-то за пределы человеческого видения. — Есть у легенды продолжение, которое детям не сказывают, пока не придет время. Внучка Будургу Сагаана стала тэнгри, Сагаан Туяа, но даже вознесение не смогло изменить человеческой сути.

— И в чем это выразилось? — осторожно уточнил Андрей, вспоминая, не говорил ли о подобных случаях наставник. Но волхв Борис то ли не знал, то ли не делился подобными легендами с учеником. — Что плохого в человечности?

— Тоска, — Бэлигма смотрела печально, будто на несмышленыша, будто он не знает, что значит тоска. А еще есть долг, и если бы его долг был в ежегодном снегопаде, значит так тому и быть. — Долг, говоришь… Она исполняла свой долг больше века и для человеческой души это большой срок. Сагаан Туяа все больше охватывала печаль, все холоднее становились зимы, и это тоже нарушало баланс.

— Поэтому ее ношу забрала другая, — и так век за веком, одна снежная дева сменяла другую. Страшный цикл, вечный как сама природа. — Тогда тот силуэт, что мы видели, была Хажидма?

Бабушка кивнула в ответ, но ничего не сказала. Даже если она знает, что ее внучка присоединилась к тэнгри, даже если Сойжима знала об уготованной судьбе и приняла ее, они все равно горюют. Смог бы он так же смириться? Не как Сойжима, долг бы он исполнил верно. А как Бэлигма: отдать в жертву родную кровь, принять ее ради родной земли и всего живого, что на ней есть? Никто не просит об этой жертве, потому как не знают, и если сбежать туда, где правят иные силы, никто не осудит. Каково знать это — и все равно соглашаться?

Спустя неделю Андрей уехал домой. Синее ясное небо, теплый для зимы день — родина прабабушки честно держала репутацию солнечного края. Волхв занес багаж в вагон и выскочил попрощаться. Родственники носили траур, но Баир все же поехал его проводить:

— Приезжай еще, ты увидел далеко не все достопримечательности, — улыбка не казалась вымученной, но была печальной: последний раз они посещали сакральное место втроем.

— Непременно!

Андрей уже хотел предложить Баиру как-нибудь приехать в гости — видит Велес, парень не справится с горем без помощи — но отвлекся на неясный силуэт чуть поодаль от основной толпы. Стройная девичья фигурка, сотканная из снега и солнечного света, невысокая, хрупкая, звенящая отголоском знакомого смеха: Сойжима пожелала проводить странного родственника.

— Тебе пора, — голос Баира отвлек его, и снег опал, теряя узнаваемую форму.

Наставник наверняка устроит ему проверочный тест, определяя, что именно он успел забыть, а что — перепутать, заодно выясняя, что Андрей узнал о чужой древней магии. Родители будут мнительно осматривать привезенные сувениры — а как иначе, когда сынок — волхв и может притащить как защитный оберег, так и артефакт для поднятия упырей. А сам Андрей засядет за рукопись, желая навсегда сохранить для потомков образ смешливой и жизнелюбивой девчушки, подарившей жизнь зиме.