Онлайн чтение книги Мерцающий лес Shimmering forest
Одну жизнь не искупить другой — каждая бесценна

Маленький Эрик, приоткрыв рот от удивления, что было немного странным, в сотый раз слушал на ночь сказку, которую ему рассказывала его красавица-матушка. Без этой сказки шестилетний сорванец не мог и не хотел засыпать, и матушка раз за разом пересказывала ему то, что когда-то ей самой рассказала её мама.

***

Далеко-далеко на востоке, у подножия Великих Снежных гор есть маленькая, неприметная тропинка. Она скрыта густыми хвойными лесами, да мрачными молчаливыми скалами, охраняющими самую большую тайну тех мест — мерцающий лес.

Это самое волшебное место во всём мире, и тот счастливчик, что найдёт его, больше никогда не будет знать ни горя, ни печали, ни боли. Тот лес большой, там растут высокие, стройные березы, а их нежная листва мерцает сотнями искр в ночи. Трава там мягче пуха, воздух сладок и прян от обилия ярко-фиолетовых ирисов.

В самом сердце мерцающего леса притаилось большое озеро. Его кристально-чистые воды питает тонкая и звонкая, словно юная девушка, речушка, убежавшая от своего отца с вершин Великих Снежных гор. Речушка стремительным потоком водопада прыгает вниз, бежит бурными водами к озеру и убегает из него, принося жизнь всему лесу. Звери там невиданной красоты и стати. И самые красивые из них — величественные и непорочные единороги.

Только в мерцающем лесу нашли они покой и дом, скрываясь от рук жадных и алчных людей. И охраняет их покой сама падшая богиня — великая и ужасная. Никто не знает её имени. Она страшна и жестока, если путник нарушит законы её леса и причинит боль её любимцам — единорогам. Ведь из-за них боги, её братья и сёстры, ополчились на неё, когда богиня заступилась за единорогов. Они своей красотой пленили людские сердца и люди больше не хотели приносить их в жертву богам.

Совсем ещё юная богиня встала на защиту единорогов. Братья и сёстры прогнали её прочь из небесного дворца на вершине Великих Снежных гор, сбросили её на землю, лишив крыльев и наградив рогами в знак позора. Богиня долго скиталась по миру, собирая своих любимцев, которые прятались от гнева божьего. И люди помогали богине, ведь были они влюблены в красоту единорогов.

И тогда уже на людей обрушилась кара всевышних. Они жестоко наказали тех, кто скрывал и богиню, и единорогов. Люди испугались боли, голода и смерти — они отреклись от помощи богине и единорогам, пали ниц перед богами и, чтобы вернуть благосклонность небожителей вновь, стали охотиться на единорогов.

Богиня из последних сил собрала оставшихся единорогов и укрылась с ними у подножия Великих Снежных гор, зная, что её братья и сестры не осквернят корни своего дома. Там богиня отдала все свои силы природе, дав клятвенное обещание, что если хоть один единорог погибнет, будучи под её защитой, то и она сама погибнет в страшных муках, а мерцающий лес, который она создала для своих любимцев, превратиться в голую безжизненную пустошь, отдав свою жизнь в искупление жизни другой. Клятва состоялась, и мерцающий лес стал убежищем для единорогов и самой богини. Да и простые звери жили там, в покое и сытости, не зная суровых зимних морозов да палящего летнего солнца.

Богиня надежно укрыла свой новый дом от глаз смертных и от взора своих небесных сестёр и братьев, которые уже не одно столетие ищут её, желая наказать за непокорность. С тех пор много воды утекло, люди и думать забыли о прекрасных единорогах и только самые отчаянные смельчаки всё ещё не оставляют надежды найти мерцающий лес. Ибо ходит легенда о том, что человека с добрым сердцем единороги одарят благодатью и счастьем, а страшная и жестокая богиня, обозлённая трусостью и низменностью людей, не будет им мешать, доверяя своим любимцам. Ведь единороги способны распознать в сердце человека даже одну единственную малую крупинку зла.

***

Эрик постарался подняться, но ноги не держали, грудь болела от тяжёлых ударов, а дышать удавалось с трудом. Знал же, что не догонит того горного козлёнка, но голод притупил здравый смысл, и парень бросился за ним, надеясь, что глупое животное выскочит на уступ, чтобы перепрыгнуть горное ущелье и спастись. Тут-то он и надеялся его подстрелить. Упал бы козлёнок на дно ущелья — не страшно, Эрик спустился бы за ним. Но козлёнок оказался умней и бросился под ноги к охотнику. Эрик такого не ожидал, сделал три шага в сторону и… сам полетел на дно ущелья.

Не разбился — спас куст, росший прямо в отвесной стене ущелья. За него Эрик едва успел ухватиться, но и он долго не продержался — парень, стоило стволу куста хрустнуть пополам, снова полетел вниз. Благо теперь не так было высоко, но молодому охотнику всё равно досталось.

Спустя полчаса после падения Эрик всё же смог встать, кашляя и постанывая от ноющей боли во всём теле. Осторожно ощупав себя, парень с болью, но облегчённо выдохнул — ничего не сломано и на счастье он ничего не вывихнул. Всё же тело хорошо потрепалось при падении: и синяки, и ссадины, да ушибы, а особенно те, что внутри, заживать будут долго. Эх, говорила же ему матушка бросить эту бредовую идею: остепениться, жениться, нарожать детишек, да жить себе спокойно.

Нет же, молодого двадцатилетнего охотника тянуло к горам, он всё никак не мог отказаться от своей детской мечты — хотел Эрик найти тот самый мерцающий лес, про который ему рассказывала сказку мама. Все воспринимали этот рассказ именно сказкой, и только Эрик с того момента, как услышал о мерцающем лесе впервые, ни на секунду не сомневался в его существовании. Ну не могли люди просто так сами придумать такую красивую сказку! Что-то должно было послужить основанием для этой истории. Точно!

***

Эрик, честно признаться, сам себе поражался. Взрослый, умный парень, лучший охотник во всей округе, а всё ещё верит в детские сказки. Нет, такие мысли долго в его голове не задерживались, и вскоре он снова размышлял над теми крохами информации, которую ему удалось собрать.

Впервые за последние пять лет у него появилась надежда, когда он остановился на ночлег в таверне соседнего городка по пути домой.

Таверна гудела и веселилась, и центром её веселья был дряхловатый на вид старик, опустошающий кружки с вином одну за другой.

— … и я начал его преследовать. Да как я мог упустить такого красавца?! Он ведь был именно таким, как в легендах говориться. Ростом с обычную лошадь, весь белоснежный, грива и хвост густые с жемчужным отливом. Глаза небесно-голубые и бесконечно мудрые. А во лбу один единственный рог, большой, размером с локоть, тоже жемчужного отлива. Он стоял в зарослях ежевики, словно ждал кого-то и сильно нервничал — бил копытом по земле. Ну, оно и понятно — он же из мерцающего леса вышел, и богиня его точно не смогла бы защитить. Она сама за его пределы не выйдет — погибнет сразу же. Хотя меня она всё равно остановила. Тот единорог чего-то испугался и быстро направился к подножию гор. Ну, а я за ним, да так тихо, что едва меня сова могла услышать. Молодой был, горячий, вот и взбрело мне в голову поймать того красавца. Я ж мог на нём много денег заработать. Даже на мёртвом, не говоря уже про живого. А ведь забыл, что молва была о единорогах особая. Что знают они о гнили в душе человеческой. Вот он, видать, и почуял беду для себя, да у самого подножия совсем недалеко от узкого ущелья припустился со всех копыт. Я ружьё вскинул, почти выстрелил в него. Мне ж тогда секунды не хватило на курок нажать. Всё — богачом бы стал, а потом, глядишь, туда бы многие потянулись после моей удачи — может и нашли бы лес тот растреклятый. Она всё… Богиня падшая. Тогда в секунду жуткий ветер налетел, меня с ног как ребёнка сшибло. Вой по всему лесу поднялся, страшным эхом в горах отзывался. Рядом волки взвыли, в распадке с востока рёв медведя послышался, а у опушки, что справа обрывалась в пропасть, лисы зло затявкали. Меня гнали. Я же, дурак, на ноги вскочил и бросился в ущелье — всё думал нагнать. Да только мне и шага в него ступить не дала растреклятая старуха. С гор камни посыпались, да валуны, небо тучи заволокли, и посреди зимы гром загремел, да молнии вспыхивали над горами. А потом голос… Жуткий, скрипучий голос старушечий, переполненный гневом. Гнала она меня прочь, казнить обещала, коли я в её заветные земли ступлю, али кого из её любимцев трону. Вот тут-то я и струсил, да дал оттуда дёру. Ноги сами несли прочь, не оглядывался я, трясся как заяц. А она гнала меня зверьём и громом до самого Распашного леса, что аккурат около Дроувиля. Знают же многие, что жители Дроувиля поговаривали о громе в середине февраля лет так сорок назад. А-а-а, то-то и оно! В общем, не пустила меня богиня, сберегла своего единорога, а я, возможно, счастья лишился. Эх, сейчас висела бы его голова у какого-нибудь богатея над камином, а я сам, наверное, богатеем стал бы… Эх…

Эрик тогда стерпел и быстро ушёл в выкупленную им на ночь комнату. Наживы тот старик хотел и этого не скрывал. Парень не понимал — как ради денег можно было убить столь прекрасное существо? Он видел старинные иллюстрации единорогов в книгах, которые хранились при деревенской библиотеке. Большинство детей читать не любили, зная, что крестьянам грамота особо не пригодится, а вот Эрик с азартом выучился чтению и читал взахлёб всё, что попадало в его руки.

Наутро молодой охотник выловил ещё не протрезвевшего старика-хвастуна и за три золотых выведал у него всё о том месте, где он, по его рассказам, видел единорога. И через месяц тщательной подготовки Эрик отправился в путь. Он решил — в этот раз точно найдёт свою мечту.

Но ничего просто так в жизни человек не получает, а уж тем более то, чего так жаждал сам Эрик. Парня дорога изрядно измотала, проверяла его на прочность. Он едва смог спастись от медведя-шатуна, который заставил Эрика забыть о половине припасов, спасая свою жизнь. Позже охотник забрёл в разбойничьи края и раненым, но победившим, вышел из стычки с тремя головорезами. Ранили Эрика не смертельно, но это сильно сказалось на здоровье — посреди лютой зимы парня свалила лихорадка. Только чудом он выкарабкался — за свои семь лет охотничества Эрик попадал во множество передряг, и потому опыта, выживая в одиночку в лесах, он набрался. С ним даже бывалые охотники советовались — суровые, крепкие мужики за сорок лет и старше.

Одолев лихорадку, парень понял, что припасов на весь путь не хватит и потому начал максимально ограничивать себя в пище. Благо охотиться мог, но как-то странно, что зверья в таком лесу, который так далёк от людских поселений было мало. Проскользнула мыслишка, что многих падшая богиня приютила у себя и уж точно они из такого рая возвращаться обратно в холодные и опасные леса не хотят.

Лихорадка оказалась не такой проблемой, как сильный голод. До ближайшего поселения месяца два пешком идти. Это тот старик уже позабыл на самом деле верную дорогу, и Эрик последние месяца полтора шёл вдоль подножия Великих Снежных гор в сторону севера. Вело его туда сердце, словно оно чувствовало что-то. Интуиция, шестое чувство, предзнаменование — свои ощущения молодой охотник мог называть как угодно и давать им самые невероятные, а порой и нелепые, объяснения. Но он шёл и шёл вперёд, совсем забыв о себе. Голод останавливал его на несколько дней, но охота не приносила достаточно пищи, чтобы давать силы для нелёгкой дороги.

Эрик сильно похудел и побледнел, стал намного слабее, но вот силу его духа да веру в то, что он мечту свою осуществит, ничто не могло ослабить. Тогда…

***

Сейчас же… Впервые за всё время своего похода Эрик испугался. Он понял, что если умрёт вот тут, в этой глуши, то никто и никогда его не похоронит. Его тело обглодают падальщики, кости разнесут по горам и никогда его душа не успокоится, он станет призраком. Не увидит он в последний час ни свою любимую матушку, ни сурового, но любящего отца, ни троих младших сестрёнок. Не услышит его душа плача родных о потере, не почувствует горя друзей.

Такие мысли испугали молодого охотника и он, едва добравшись до каменной стены ущелья, сел с трудом, да тихо принялся плакать, чувствуя, как сердце наполняет грусть и отчаяние.

Столько смельчаков пытались найти мерцающий лес, столько из них не вернулись… А он что — особенный? Нет конечно. Ни голубых кровей, ни праведник, который душой безгрешен, ни любимец госпожи Удачи. Простой парень с глупой мечтой в сердце.

Холодный ветер тонкими невидимыми пальцами пробрался сквозь плотную меховую куртку и болезненно, до дрожи во всём теле, прикасался к тёплой коже. Рёбра до сих пор болели, но Эрик уже мог спокойно переносить боль, не стискивая зубы, едва ли не хватая ими собственный крик. Видимо, первые несколько минут после падения парень был в шоковом состоянии и не чувствовал насколько на самом деле ему было больно после такой неудачной охоты на козлёнка. Потом-то он после пары попыток подняться ощутил, насколько сильно его потрепало и стонал сквозь сжатые зубы — терпел, как и положено настоящему мужчине. Да и не хотел он привлекать к себе внимание. В горах водятся чёрные медведи. Они меньше своих лесных собратьев, но в таком состоянии Эрик даже с полуторагодовалым не справится. А год голодным был, многие медвежата осиротели. Так что они не упустят шанса словить вместо того же горного козла неудачливого охотника.

— Прости, матушка, прости меня! Не слушал я, всё бредил своими мечтами, всё из дома родного тянулся неизвестно куда. Прости, прости меня…

Эрик действительно боялся. Дрожали руки, по щекам текли большие капли слёз, смешиваясь с кровью от царапин. Голос дрожал, срывался, даже когда молодой охотник шептал, и тут же из горла вырвался крик, полный отчаяния. Все лишения и беды, что он пережил, в один миг навалились на него, терзая душу.

***

Веки отяжелели, тело сковало холодом, и Эрик просто провалился в беспамятство, услышав совсем близко рёв молодого медведя…

Эрик пришёл в сознание, но глаза всё так и не мог открыть — что-то тёплое и влажное лежало на них. В голове тут же пронеслись самые страшные мысли. Но Эрик быстро понял, что всё хорошо, насколько он мог почувствовать, сосредоточившись на своих ощущениях.

Не было боли — только слабые отголоски чего-то неприятного и совершенно незначительного. Тело цело — он мог пошевелить и руками, и ногами, да и слегка поерзал всем телом. Значит тот медведь, чей рёв он слышал перед тем, как провалиться в беспамятство, так до него и не добрался. Что ж, это не могло не радовать.

Эрик с трудом поднялся, осторожно убирая с лица мокрую повязку. Он открыл глаза, но ещё долго привыкал к яркому свету: щурился, часто-часто моргал и иногда вовсе опускал взгляд вниз.

Мало-помалу он привык к свету и принялся оглядываться. Смотрел, а в голове не укладывалось — как из глубокого и холодного ущелья он попал сюда? А сюда — это куда?

Парень еле поднялся на ноги и вновь осмотрелся. Он стоял в центре небольшой поляны, по краям которой рос высокий и густой берёзовый лес. Выглядел он довольно странным: берёзы были слишком тонкими и, казалось, их можно с лёгкостью согнуть и сломить трём взрослым мужикам. При этом крона была настолько густой и пышной, — как-то не верилось, что такие тоненькие стволы выдерживают такое обилие зелени на своих ветвях. Сама поляна была укрыта плотным зелёным ковром из молодой травы, в которой изредка проглядывались тёмно-фиолетовые ирисы, склоняя свои головы вслед лёгкому и тёплому ветру.

Эрик сделал пару шагов и тут же схватился за свои бока, тщательно ощупывая себя. На лице у парня отобразились удивление, немой восторг вперемешку с подозрением. Ничего не болело? Ни царапин, ни синяков, никакой боли. Лишь лёгкое головокружение и то постепенно отступало, отдавая место ясным мыслям и множеству вопросов.

Однако толком молодому охотнику подумать не дали. Ласковый, звонкий, как маленький колокольчик голос послышался со стороны, заставив Эрика слегка вздрогнуть от неожиданности.

— Ран нет. Ничего не будет болеть и твоё тело полностью здорово. Порой вода творит невероятные чудеса… Если её попросить об этом…

Эрик закрутился на месте волчком, ища источник голоса. Несомненно, эта должна была быть юная девушка. Но вокруг только густой лес, ковер зелёной травы, да редкие ирисы, прячущиеся в зелени, словно маленькие шпионы.

— Кто ты? Это ты меня спасла и принесла сюда? Покажись или я…

— Что ты? Будешь стрелять? Как в того козлёнка? Я не позволила бы тебе переступить порог моего дома, но и не могла противиться желанию моих друзей. По их просьбе я спасла тебя.

Эрик замер на месте, пристально вглядываясь в высокие кусты ежевики, что росли, как ему показалась, у западной окраины поляны. Именно оттуда и доносился тоненький, но теперь уже очень рассерженный голос.

— Я не хотел убивать его просто так, ради удовольствия или для чего-то ещё. Я был голоден, не хотел ослабнуть и умереть. Возможно, тот козлёнок уже стал обедом какого-нибудь хищника.

— Возможно… Я понимаю законы природы. Я знаю, что порой один отдает свою жизнь ради того, чтобы жил другой. И если ты действительно хотел убить и съесть его ради своего выживания, то я не осуждаю тебя. Хотя истинных намерений твоих не знаю.

— Может, покажешься? Как-то странно разговаривать с человеком, которого не видишь…

— Но я не человек.

Эрик открыл было рот, чтобы спросить, но не смог произнести ни звука. Он только ошалелыми глазами смотрел, как кусты ежевики зашевелились и через пару секунд из них показался… единорог!

Тот самый. Невероятно прекрасный, сказочный, такой неуловимый и манящий к себе, порабощающий своим великолепием.

— Это он спас тебя и принёс ко мне. Он совсем ещё юный и часто сбегает за пределы леса, ища себе приключений. Непослушный… Поблагодари его. Ты обязан ему жизнью, так как именно он прогнал от тебя медведя. Иначе ты стал бы тем, кем мог быть тот козлёнок для тебя.

Честно признаться, Эрик почти не слышал голоса. Его взгляд жадно впивался в молодого единорога, запоминая это чудесное создание до мельчайших подробностей.

Нет, слова старика не передали и десятой части красоты этого создания. Белее снега на вершинах гор, его шерсть, казалось, отливала лёгким серебристым оттенком, и уже издалека было понятно, не нужно было даже прикасаться к ней, чтобы ощутить, что она нежная, тонкая и мягкая, — мягче и нежнее самого дорогого шёлка. Статное тело, преисполненное красотой, грацией и силой. Длинный, гибкий хвост похожий на белоснежный хлыст, — только на самом конце он пушился нежной и слегка волнистой, серебристой шерстью. Длинную, густую, серебристую гриву кто-то заботливо заплёл в широкую косу. Длинный, извитый, словно красивая морская раковина, один единственный рог белого цвета с нежно-голубым отливом никак не позволил перепутать столь прекрасного зверя с просто красивой лошадью. Голубые и мудрые глаза единорога смотрели на человека с интересом и каким-то детским восторгом. Да и сам Эрик также смотрел на единорога. Смотрел и не верил тому, что перед ним сейчас стоит это невероятное чудо.

Парень не мог поверить своим глазам и потому медленно, робко протянул к чудесному созданию руку, чувствуя, как она дрожит от неизвестности. Вдруг это лишь мираж и он не сможет прикоснуться к его белоснежной шерсти?

Единорог занервничал и встал на дыбы, в воздухе перебирая копытами. Эрик испугался, понимая, что зверь сейчас просто ударит его копытами и после такого неизвестно — оправится он или нет? Да и в тот момент прекрасный единорог действительно выглядел очень устрашающе.

— Стой на месте!

Голос девушки оказался настолько суровым, что перепуганный Эрик не посмел ослушаться, покорно замирая.

Единорог тут же опустился обратно и принялся бить передним копытом по земле, низко склонив голову и наставив единственный рог как раз напротив сердца юноши.

— Он что-то чувствует.

— Ч… Что?

— Я не могу знать. Никому не дано знать их мыслей, пока они сами того не захотят.

Эрик сухо сглотнул, смотря как единорог всё ещё целится рогом прямо ему в сердце. Внезапно белоснежный кротко заржал и лёг на траву, покорно склонив голову перед юношей, и лишь изредка фыркал, словно трава щекотала его ноздри.

— Человек… Кто ты такой?

Голос вновь звучал нежно и тонко, но в нём слышались нотки удивления и непонимания, смятения.

— Меня Эрик зовут. Я охотник. Родом из Кливра. Это маленькая деревенька далеко на юге.

— Охотник… Ты добываешь зверей для своего пропитания?

— Да. Почти. Это моя работа, я за неё получаю деньги, а уже их трачу на еду для себя, моей семьи. У меня отец, матушка и три младших сестрёнки.

— Семья… Сестрёнки…

Голос девушки мгновенно стал глухим и грустным, колко отдаваясь в ушах молодого охотника. Он на мгновение оторвал взгляд от единорога и посмотрел на кусты ежевики, из которых он и показался. Печально выдохнул — кусты оказались очень густыми и плотными, что не давало шанса хоть немного разглядеть девушку, которая явно пряталась от Эрика.

— Прости, я сказал что-то, что обидело или расстроило тебя?

— Нет, это моя печаль, и к ней ты не имеешь никакого отношения.

Эрик снова тяжело выдохнул и вновь устремил взгляд на единорога. Уже свыкнувшись с тем, что он не во сне, а наяву видит перед собой этого прекрасного зверя, всё равно его красота завораживала парня.

Юноша осторожно присел на колени, после опустился на четвереньки и, опираясь одной рукой о землю, второй медленно, робко вновь потянулся к зверю, неотрывно смотря в его бездонные, голубые, как ясное небо, глаза.

Единорог предупреждающе фыркнул и вскочил на ноги, явно собираясь ускакать от человека прочь. Что он и сделал, часто-часто фыркая и потряхивая густой гривой. Прекрасный зверь скрылся в высоких кустах ежевики, а Эрик лишь с досадой смотрел ему вслед.

— Нет! Прекрати немедленно! Нельзя!

Внезапно из кустов вновь послышался голос девушки: уже писклявый, перепуганный и дрожащий. Не прошло и нескольких секунд, как из ежевики вышел единорог, пятясь назад. Он низко склонил голову и за подол платья тянул за собой девушку

Но девушку ли?

Эрик тут же подскочил на ноги, во все глаза разглядывая ту, которую ему так любезно показал молодой единорог. Смотрел и не верил, что на свете есть такие, как она.

Красивая, юная девушка просто пленила молодого охотника с первого взгляда. Невысокая, стройная, точёная фигурка, облачённая в длинное фиолетовое, но потрепанное и местами рваное платье. Босые ножки, бледная кожа. Лицо… Красивей девушек Эрик не видел. Алые, пухлые губы, пылающие румянцем щёки, небольшой носик и бездонные карие глаза, испуганно разглядывающие охотника. Длинные каштановые волосы, переливающиеся крохотными искорками на солнце: часть их небрежно собрана на затылке какой-то заколкой, а остальные локоны спадали вниз по плечам до самых колен. Рассматривая девушку, Эрик настолько был поражён её красотой, что не с первого раза заметил на её голове… рога. Самые настоящие рога, похожие на рога молодого благородного оленя, на которых часто охотился Эрик. В рогах запутались несколько прядей, кое-где пристали листья ежевики и небольшие соринки.

Всё это Эрику удалось разглядеть лишь потому, что единорог буквально подтащил девушку к молодому охотнику, пофыркивая, когда она упиралась всеми силами.

— Нет! Не смотри на меня!

Стоило единорогу отпустить подол платья, как девушка закричала на Эрика и со всех ног бросилась прочь. А парень так и осел на траву. Он едва не задохнулся от ужаса, когда увидел её спину в тот момент, как она развернулась и убежала от него.

Её платье почти полностью открывало спину и около лопаток Эрик благодаря этому смог увидеть два жалких обрубка некогда белых крыльев. Грязные перья, перепачканные пылью и кровью, когда-то, наверное, были белоснежными и величественными крыльями. Она летала, раньше летала…

— Постой!

Эрик очнулся от наваждения, когда единорог яростно заржал и с силой толкнул парня в спину копытом, давая ему понять, что сидеть он тут не должен.

И парень побежал. Поднялся и изо всех сил побежал туда, где скрылась от него девушка. Вроде и ни в чём он не виноват, но в груди Эрика росло огромное желание просто догнать, схватить девушку и крепко обнять её, извиняясь за всё. Просто за всё в этом мире.

Эрик бежал сквозь густой лес, не чувствуя, как по ногам то и дело хлестали гибкие ветки кустов, как поодаль взвыли волки и он даже не слышал, что за ним, шумно фыркая, следовал единорог. Только бы найти её…

Парень вновь оказался у края леса, когда берёзы услужливо расступились, словно по волшебству. Но попал он на совершенно другую поляну. Она начиналась от высоких отвесных скал, к которым вплотную подступал тонкий березняк, и тянулась далеко вперёд, вновь упираясь в берёзовый лес. Хотя назвать это место поляной было бы ошибкой. Ведь она была огромной, а в её центре помещалось большое озеро, питаемое тонкой речушкой, которая шумливым водопадом срывалась откуда-то с отвесной скалы. Из озера речушка убегала в густой березняк, но уже не столь стремительно и потому совершенно бесшумно пропадала в густой зелени леса. Место было поистине красивое, но Эрика его красота совершенно не тронула. Он смотрел на неё. Смотрел, и отчего-то сердце молодого охотника болезненно сжималось в груди.

Девушка сидела на берегу озера, на наполовину утонувшем валуне и старательно какой-то тряпкой оттирала обрубки своих крыльев. Она тихо всхлипывала, по всей видимости от боли, кривила красивое лицо, но всё равно тёрла и тёрла остатки крыльев, хоть и видно было, что ей ужасно неудобно.

Эрик выйти из леса не решился, а вот единорог напротив, подошёл к девушке, тихо фыркая и толкаясь мордой в её плечо.

— Не извиняйся… Во всём этом нет ничьей вины…

Девушка осторожно обхватила морду единорога ладонями, улыбнулась и прикоснулась кончиком носа к носу зверя. Отстранилась, повернула голову и, посмотрев наверх, туда, где горы скрывались за плотными облаками и снежными шапками, запела.

Туда, где тонкая трава растёт лугами,

Туда, где не видать конца любви и доброты.

Неси меня мой сильный, верный ветер,

Неси меня осколками печальной пустоты.

Ты схорони мои останки

Под стройными фигурками берёз.

Ты опечалься обо мне, об оборванке,

Когда я буду умирать от тяготы любовных грёз.

Оборваны все нити с домом милым,

Оборвана и жалка моя жизнь.

И только ясным и прекра…

Внезапно девушка замолчала, так и не допев свою песню. И всё потому, что Эрик, словно загипнотизированный тихо подошёл к ней и стоял всего в паре шагов, не в силах ни пошевелиться, ни что-либо сказать. Возможно, он так бы и стоял, но девушка заметила его.

Эрик никогда не верил в сказки про любовь с первого взгляда, не верил, что в их прогнившем мире, где алчность и деньги решали многое, можно встретить настоящее и крепкое чувство, которое в один миг способно заполнить душу теплом. Обогреет и заставит желать жить теперь только ради одного — ради того, кого полюбил.

Девушка неотрывно смотрела в голубые глаза молодого охотника, в то время как он не мог отвести своего взгляда от её карих глаз. Несмотря на то, что она сейчас была похожа на ту оборванку, про которую пела в песне, её глаза горели ярким огнём жизни. В них было столько чувств, сколько не было ни у одного человека на этом свете. Безграничная любовь, глухая печаль, острая боль, ярая ненависть и тёплая, нежная надежда.

Эрик просто утонул в этом водовороте ощущений, и только тихое ржание единорога вернуло парня в реальность.

— Прошу, не убегай… Я не причиню тебе вреда. Видишь, я ничего не сделаю… — парень медленно развёл руки в стороны и осторожно присел на корточки перед девушкой, смотря на неё и немного улыбаясь.

— Ты человек. Ты опасен. — тонко, почти пропев эти слова, ответила девушка и сжалась, чуть отодвинувшись от Эрика.

— Да, но я совсем не хочу тебя обижать. Не бойся меня, пожалуйста.

Девушка робко посмотрела на охотника и медленно поднялась на ноги. Она осторожно спустилась с валуна, а парень с болью посмотрел, как за ней стелилась тонкая кровавая дорожка. Капли её крови, срывающиеся с обрубленных крыльев.

— Я знала, что когда-нибудь моё одиночество нарушит человек. Если не боишься, то иди за мной. Я разрешу узнать тебе многое. И мои питомцы тоже не против.

Эрик поднялся следом, всё же про себя думая, что девушка очень и очень странная.

***

Дни сменялись днями, ночи разделяли их, принося после бурной дневной жизни тишину и покой в свои тёмные часы. За пределами леса, где властвовала Мириада. Та самая девушка с обрубленными крыльями и рогами на голове — падшая богиня. Этот огромный березовый лес — тот самый мерцающий лес из легенды. И время здесь словно замерло на месте.

Мириада долго не подпускала к себе этого человека, даже понимая, что её единороги зла в его сердце не видели. Она давно ни с кем не разговаривала, совсем приросла к своей раковине из одиночества и страхов. А когда-то она была богиней, вершила людские судьбы, управляла потоками энергии, а потом…

Потом братья и сёстры прогнали её. Просто потому, что они не хотели терять власти над людьми, не хотели признавать, что человек давно обрёл свой собственный разум и одной силой мысли мог сбросить богов с небес на землю.

Мириада была рождена от последней падающей звезды на заре времен и потому считалась младшей сестрой для всех. Юная дева, по меркам людей, едва перешагнувшая шестнадцатилетние, всегда была всеобщей любимицей в небесном дворце. Она звонко смеялась, заражая всех своей радостью и счастьем, она вплетала в волосы сестёр звёздные искры и осыпала небесными цветами парадные мантии братьев. Она всегда была ближе к природе, к их названной матери.

Боги видели красоту единорогов, но для небожителей земные создания были слишком материальными и такими тяжёлыми — никто, кто был рождён на земле, не мог прожить в небесном дворце больше нескольких часов. Ни люди, ни звери, ни цветы.

Сколько бы боги ни ловили единорогов — все они просто растворялись, превращались в пустоту, стоило им ступить в небесную обитель. И тогда боги решили любоваться красотой их душ — заставили людей приносить их им в жертву, благодаря за покровительство и мудрое управление людьми. Ведь всё, что жертвовалось богам, по сути, умирало на земле, но плотным духом возрождалось во дворце небожителей.

Мириада не могла видеть, как единорогов ловили, как на жертвенном алтаре перерезали их красивые шеи, и алая кровь пачкала серый камень, наполняя всё пространство своим запахом — ароматом смерти и угасающей жизни, запахом гниющих желаний её братьев и сестёр. Мириада воспротивилась. И поплатилась за это.

Братья схватили её, когда она своей силой хотела остановить очередное жертвоприношение. Дева проклинала всех, кричала о том, что даже боги не вправе желать смерти кому-то ради своих желаний, билась и готова была сражаться с теми, кого звала семьёй.

Старший брат — Абейос, схватился за свой меч и обрубил величественные белоснежные крылья сестры, прокричав, что теперь они вечно будут кровоточить, словно она сама плачет кровью, осознавая свои ошибки. Сестры же не хотели, чтобы Мириада оставалась столь красивой, как они, не хотели стоять наравне с предавшей их, и в знак позора поместили на её голове рога молодого оленя, которого им принесли в жертву охотники.

Мириада всё равно противилась желаниям богов, и тогда Энтес сбросил строптивицу вниз, лишив её божественного бессмертия. Они посчитали, что мир смертных людей убьёт её. Но она не была слаба…

***

Мириада слегка вздрогнула, когда Эрик присел рядом с ней на камень в предрассветные часы и улыбнулась. Для неё не существовало времени, но она прекрасно помнила, что два месяца назад в её лесу появился молодой охотник, ставший за это время для неё другом, дорогим сердцу человеком.

— Опять ждёшь, когда они танцевать начнут? Может рано ещё? — Эрик потянулся, слегка зевая. Он никак не ожидал, что сможет всё же добиться доверия и дружбы от столь пугливой девушки, как Мириада. Но парень с первого дня упорно, раз за разом, доказывал ей свои намерения стать для неё другом, и она медленно сдалась, доверяя человеку.

— Да… Сегодня точно должны. Полнолуние было. Она должна сегодня родить…

— Мири… А почему даже тебе они не позволяют это видеть?

— Нельзя… Это таинство двух влюблённых душ и только они могут видеть как рождается, появляется на свет частичка их любви. — Мириада улыбнулась, заслышав нарастающий топот.

Из леса на противоположном берегу озера появились единороги. Много-много величественных зверей неслись к воде со всех копыт и даже не остановились, достигнув её кромки.

Эрик во все глаза смотрел, как всё стадо бежало по поверхности озера, выбивая из-под своих копыт сотни брызг. Они бежали по воде, словно по твёрдой земле, в слабых лучах ещё поднимающегося солнца начав свой незатейливый танец: поднимая брызги, гарцуя, вставая на дыбы и тряся своими красивыми гривами. Всё стадо ликовало по случаю рождения нового единорога, который сейчас прятался в самой гуще леса вместе с уставшей и счастливой матерью. А его отец неустанно ходил вокруг своей семьи, защищая от любого, кто посмел бы нарушить эти первые и прекраснейшие часы жизни нового чуда на земле.

— Мири, они великолепны!

Эрик едва мог дышать, завороженный сим прекраснейшим действом.

— Да, несомненно. За всю свою жизнь я лишь с десяток раз видела это чудесное зрелище. Рождение единорога — большая редкость. Потому… Тогда, когда мои братья и сёстры потребовали приносить их в жертву, я поняла, что вскоре на земле не останется ни одного из них. Они само дыхание жизни, и без них земля станет бесплодной и мёртвой. Погибнет всё живое. Пока жив хотя бы один из них — жизнь не прекратит свой бег. Они этого не понимали. Власть затуманила их разум, ослепила.

Мириада выдохнула: тяжело и долго, — а после подняла лицо вверх, ощущая на щеках первые порывы утреннего ветра.

Внезапно девушка вскрикнула и пугливо посмотрела на Эрика, который крепко обхватил её за талию и прижал к себе.

— Мири, когда ты вновь и вновь говоришь мне о той жизни, у меня словно сердце вырывают из груди! Они не боги, они просто жестокие твари, не знающие ничего, кроме своих желаний. Мири! Мири! — Эрик крепко обнимал девушку, слыша, как бешено в груди бьётся её сердце и как его сердце стучит в унисон с ним. Молодой охотник полюбил падшую богиню. Полюбил всей душой в тот самый миг, когда увидел её. Полюбил и своей же любовью медленно убивал… Она открылась ему, за что после и поплатилась.

Мириада не сразу решилась обнять охотника в ответ. Она тряслась в его руках, словно маленький зайчишка, чувствуя, как в душе растёт странное, новое чувство. Её тянуло к Эрику, голос юноши манил, его руки дарили странное наслаждение через тёплые объятия, а в голове рождались невиданные раньше и почему-то постыдные образы.

Но раз за разом, стоило Эрику приблизиться к ней слишком близко, стоило ему с диким желанием чего-то большего взглянуть в её глаза, как оба мгновенно пугались своих чувств. Их губы никак не встречались в поцелуе, а объятия так и оставались невинными: крепкими, истинными и тёплыми, но переполненными каким-то страхом.

— Эрик, ты испачкался в крови… — Мири слегка отстранилась, чувствуя, как кровь по спине стала течь ещё быстрей. Она привыкла к этому, но Эрик… Человеку иногда сложно привыкнуть к жестоким играм небожителей.

— Не страшно. Главное, что теперь я знаю — тебе эта кровопотеря вреда не приносит. Кстати, почему ты раньше действительно выглядела как оборванка? У тебя же оказалось столько красивых нарядов. Да и вообще…

— Просто… Раньше мне было всё равно, а теперь ты рядом со мной…

Мириада отвернулась, а Эрик слегка покраснел и поднёс ладонь к губам, чувствуя, как в голове тут же возникли сотни постыдных мыслей.

— Я же хотела вернуть тебе это!

Словно из воздуха в руках богини оказалось ружьё охотника, и она протянула его юноше, искренне улыбаясь.

— За-за-зачем? Оно мне совершенно не нужно! Мне не нужно охотиться, чтобы выжить. Ты же сама научила меня жить, как и ты. Мне больше не нужно… — Эрик замялся, а Мири всё же вложила в его руки ружьё.

— Я видела на нём гравировку. Ты никогда не говорил. Это подарок твоего отца. Бери. Я уверена, что даже будь эта вещь просто с тобой, ты не будешь ночами так печально смотреть на звёзды. Ты согласился остаться здесь, чтобы никто не узнал о моём доме. В ту ночь листва мерцала особо ярко. Лес принял тебя. Я хочу хоть немного скрасить твою тоску по дому.

Мириада улыбнулась, подскочила со своего места и бросилась к единорогам так легко, словно невесомое перышко, ступая по поверхности воды.

Эрик с силой прижал ружьё к груди и пальцами ласково провел по гравировке на его прикладе. Мириада оказалась права — это действительно подарок его отца. Семья… Больше Эрик их никогда не увидит. Сожалел ли он о своём решении? Нет. Лишь грустил…

Эрик знал, что до полудня богини с ним не будет — она будет бродить по лесу, заглядывать в каждый его уголок, пройдёт вдоль его границы, проверяя незримый барьер.

Спасала животных и отгоняла от своих владений непрошеных гостей: охотников, случайно забредших в эти дикие земли или откровенных искателей наживы, ищущих лес, чтобы разграбить его и разбогатеть.

Только Эрику повезло, и он считал это подарком судьбы — жить здесь вместе Мириадой и единорогами. Да, далеко от дома и семьи, но юноша знал, что с ними сейчас всё хорошо и они ни в чём не нуждаются. Разве что в нём…

Юноша поднялся с места, привычно, не забыв за несколько месяцев, перекинул ремень ружья через плечо и побрел вглубь леса. Он огромный, но Эрик никогда в нём не терялся — он каждый раз знал, куда нужно идти, чтобы найти Мириаду. Мири… Его Мири.

Впереди зашумели кусты, и Эрик напрягся. Как бы долго он тут не прожил, он всё не мог привыкнуть к тому, что перед самым его носом могла выскочить большая волчья стая или из-за высоких и густых кустов вразвалку выйдет медведь.

Звери никогда здесь не нападали и относились к Эрику с уважением, всё же не позволяя ни себе, ни ему приближаться. Да и сам юноша не хотел гладить здоровенную морду бурого мишки.

На этот раз из кустов ежевики показался единорог. Тот самый молодой единорог, который спас Эрика и принёс к Мириаде. Про себя юноша звал его Искристым, но никогда вслух не произносил, узнав, что Мириада недобро относится к тому, что её любимцам присваивают клички. Она говорила, что это сродни ошейнику.

Единорог, по всей видимости, Эрика не заметил, интересуясь свежими ягодами на кусту. Парень по охотничьей привычке прикинул, что до Искристого не больше ста пятидесяти метров и… замер.

Эрик не мог пошевелиться. Тело онемело, он беззвучно открывал рот, стараясь хоть что-то сказать, но не смог проронить ни единого звука. А после он с ужасом наблюдал, как его руки сами, без его желания, потянулись к ремню ружья на плече. Как сняли его, как крепко обхватили оружие. Эрик с ужасом осознал, что целился в Искристого, который, не подозревая об опасности, продолжал осторожно срывать спелые ягоды с куста, иногда отряхивая гриву от приставшей листвы.

Эрик хотел закричать, спугнуть Искристого, дать ему понять, что он должен убежать, но голоса так и не было. Его голоса не было, но зато в голове парень отчётливо услышал кого-то чужого. Сильного, властного, эгоистичного и жестокого.

— «Долго же она скрывала их. Но пришло время вернуть всё на круги своя. Люди нас забыли, из-за людской глупости потускнело наше величие. Больше мы не видим обожания в глазах смертных, не чувствуем их страха перед нами, не слышим молитв. Ты просто жалкий человек, но твоими руками я свершу деяние, которое вернёт наши светлые времена».

— «Стой! Не смей! Прекрати!» — внутренний голос Эрика сорвался на крик, да только губы словно вросли друг в друга, а тело так и не пошевелилось.

— «Молчи, смертный! Кто ты такой, чтобы противится нашей воле?»

— «Мириада! Мириада, останови меня! Спаси! Спаси его! Прошу, услышь мою мольбу, богиня!» — Эрик, не в силах выдержать этого ужаса, зажмурился, чтобы не было и шанса прицелиться.

— «Не поможет, глупый человечишка».

Выстрел. Громкий одинокий выстрел эхом разнёсся по всему лесу, всполошив птиц и зверей. А после него лишь тяжёлая, давящая тишина. Густой запах крови.

Эрика отпустило, и он обессилено рухнул на колени, тут же брезгливо с криком отбросил ружьё в сторону. Он дрожал, словно одинокий лист на ветру, обнимал себя руками и не в силах был поднять глаза, зная, что сейчас там, около ежевичных кустов, возможно, лежит раненный или уже мёртвый Искристый. Мёртвый единорог — словно оборванное дыхание жизни.

Хриплый стон, переполненный болью и страхом, заставил Эрика вздрогнуть, словно его окунули в ледяную воду.

— Мири!

Парень подскочил на ноги и бросился вперёд, а когда добежал, то снова упал на колени, рыдая во весь голос. Он дрожащими руками приподнял слабое и такое тяжёлое тело богини, глотая горячие и горькие слёзы, прижал её к своей груди, не в силах сдержать своих криков.

Алая кровь девушки пачкала его одежду, больно жгла кожу, но парню было всё равно. Он рыдал во весь голос, прижимая к себе Мири, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Глупый… Я знаю, ты не виноват. Это я ошиблась, посчитав, что способна быть сильной и спасти вас. Но я не жалею, что впустила тебя, не жалею, что отдала ружьё. Это время с тобой стоит всей моей жизни в одиночестве. Эрик, не плачь, прошу… Я услышала твою мольбу и выполнила её. Он жив. Знаешь, в тот момент я была словно та богиня, что живёт там, выше облаков…

Богиня говорила спокойно, ласково улыбаясь, и окровавленной ладонью, которой прикрывала страшную рану в груди, нежно огладила парня по щеке.

Эрику было всё равно, что единорог остался жив. Он жив, а она умирает. Разве можно одной жизнью искупить, спасти другую? Разве можно так?!

— Мири… Моя Мири! Я люблю тебя! — Эрик прижал затихшую богиню к себе ещё крепче, рыдая, словно сам был раненым зверем, и с ужасом осознал, как её тело «тает» в его руках, как она медленно угасает, пропадая из этого мира, из его жизни.

Гулкий, ледяной ветер сильным порывом прошёлся по округе, ломая тонкие берёзы. Вмиг стих шум водопада. Жёлтая листва потоком устремилась к чёрной сухой земле, некогда покрытой молодой и густой травой. Умерла богиня — умер и лес. И пусть клятва не состоялась — более этот маленький благословенный край защищать было некому.

Вскоре за тем выстрелом, который погубил падшую богиню, раздался второй. Кровь вновь окропила землю — уже сухую и безжизненную, жадно впитывающую алые капли.

***

С тех пор много воды утекло. Люди забыли легенду о падшей богине и её единорогах, перестали находиться те смельчаки, что хотели отыскать мерцающий лес. Мир продолжал жить своей жизнью. Времена года сменяли друг друга, люди трудились, создавали семьи, растили детей и умирали, окружённые своими родными. Природа то засыпала в зимние стужи, то расцветала яркими красками в летние дни. Всё продолжалось. Жизнь не остановилась, не умерла.

***

На город опустилась тёмная, холодная ночь февраля. Улицы пестрили яркими огнями от фонарей, фар автомобилей и окон жилых домов.

В небольшой уютной квартире, в детской комнате девочка семи лет очаровательно надула губки, лежала под тёплым одеялом, пристально рассматривая взрослого мужчину, который аккуратно ставил на полку книжку со сказками.

— Папа, она совсем неинтересная была! Расскажи ещё! Расскажи о мерцающем лесе!

Мужчина повернулся на требовательный голосок дочки и улыбнулся.

— Голди, не капризничай.

— Ну, папа!

— Что за шум? — в комнату вошла красивая женщина, приобняла мужа со спины и, стоя на цыпочках, поглядела на дочь через плечо любимого.

— Мама, я хочу сказку о мерцающем лесе, а папа не рассказывает!

— Эрик?

— Хорошо, Мири, — мужчина улыбнулся и погладил изящные ладони супруги. — Вот придумали мы её с тобой на наши головы.

Тихий смех, а после нежное родительское бормотание и маленькая девочка вскоре заснула крепким сном. И снились ей единороги.