Онлайн чтение книги Приемыш сятихоко Demon's foster child
Глава 11. Кровь не вода

Труд нескольких часов лежал перед ним во всем своем уродстве. Нет, тело собрано правильно, но выглядело просто ужасно, одни швы. Хотя красота не главное, главное, чтобы старый каппа не откусил ему голову со словами, что она ему все равно не нужна.

— Что ж, это лучше чем я ожидал, строение тела ты усвоил крепко, — после вдумчивого осмотра Коно-сенсей, наконец, соблаговолил милосердно кивнуть, принимая работу.

Тобирама перевел дух: обучение продолжится без унизительного повторения с обязательными издевками от каппы. После того, как он свалился с переутомлением, Рей-сан на месяц отстранила его от всех занятий с ёкаями, прорычав, что в ее планах на ближайшие полвека нет его похорон. Лекция от отца была куда длиннее, но несла тот же смысл: только идиот будет ослаблять себя до боя, а идиотам миссию не доверят — его заперли в селении и это было показателем сильного недовольства отца.

Месяц, занятый уроками исключительно с людьми и собственными исследованиями, оказался слишком свободным и у него уже руки зудели от желания вернуться к привычному образу жизни. Но сятихоко была непреклонна, а когда он попробовал настоять на своем, ощутил яки дайёкая и чуть не откусил себе язык. С другой стороны, он стал еще больше времени сидеть в библиотеке, перечитывая старые хроники, а после пересказывая их братьям по вечерам.

И ему пришлось рассказать историю, в которую не поверили, не могли поверить, а он знал, что она правдива. Как минимум в самом необыкновенном: что есть человек, который будет жить, даже если отрубить ему голову и проткнуть сердце. Сила ёкаев не сможет спасти от такого. Сила ками?

— Джашин-сама хранитель Хаоса, один из круга шести, — когда он отрыл этот свиток, тоже не сразу поверил. Ровно до того момента, как проснулся среди ночи с полным осознанием, что одно упомянутое имя он уже слышал. Благо, на сей раз Рей-сан не стала отказывать в лекции, хотя и настояла, чтобы сначала он выспался, а потом уже слушал про старшего бога. — У него только один жрец, в отличие от Каннон-сама с ее толпой последователей, из которых по-настоящему верующими будет от силы треть. И да, жреца Джашина может убить только сам Джашин, причем эта смерть будет такой, что не пожелаешь худшим из врагов.

И он боялся спросить, откуда Рей-сан это знает.

— Хаос противостоит Порядку, но между богами нет вражды. Хотя их общение очень трудное именно из-за противоборствующих начал. Шинигами и Каннон с этим намного легче, смерть закономерный итог жизни, а вот Кагуцучи и Эмма-Дай-о, хранители света и тьмы, признавая, что одного без другого не будет, каждое собрание спорят и ругаются. Один вспыльчивый, другой язвительный, а их встречи — пачка взрыв-печатей.

— Собрание?

— Когда старшие ками видят угрозу себе или миру, они собираются и решают, как им с ней покончить. Наказание Кагуи было решено на одном из таких собраний. Наказание Хагоромо и его сыновей тоже и это был первый раз за несколько тысячелетий, когда две встречи проводились в такой малый промежуток времени.

Точно. У ками понятия времени еще хуже, чем у ёкаев: Рей-сан хотя бы признает, что пять-шесть десятилетий могут считаться долгим сроком, с точки зрения людей. А вот пара лет нет, поэтому она периодически оглядывает его с головы до ног и спрашивает, почему он постоянно меняется.

— А почему Карасумару-сану так не нравится Джашин? — пусть год назад ему не стали пояснять ничего про ками, он запомнил, как исказилось лицо тенгу при упоминании бога хаоса.

— Потому что в прошлом Джашин-сама заявил, что ощиплет и сварит его живьем, если он будет доводить меня до слез.

Ладно. Это наверняка какой-то очередной выверт непонятной ёкайской логики. Он с этим справится. Рей-сан же справляется с человеческой?

— Почему?

— Джашин-сама довольно кровожадный, — Рей-сан будто не понимая, а может и правда не понимая его недоумения, махнула хвостом. — Его жрецы пьют кровь жертв, чтобы убивая себя, убивать их. А уж как Джашин полюбил войны! Фанатики-джашиниты нередко становятся катализатором войн, потому что это хаос во всей красе.

— Джашин-сама ваш… друг? — как вежливо спросить, с какого перепугу кровожадный бог хаоса защищает дочь хранителя порядка? И как ему быть, если у Рей-сан есть и такие друзья?

— Другом может быть только равный, Тора — назидательно отметила Рей-сан и улыбнулась. Зубасто-клыкасто улыбнулась. — Но я поняла, что ты пытался спросить. Все боги родственники между собой, близкие даже по вашим меркам. Джашин-сама приходится моему отцу кузеном, а мне соответственно дядей, поэтому когда Карасумару пару раз довел меня до обиженного мяуканья, Джашин-сама решил, что терпеть этого не намерен, и очень четко обозначил, чем тенгу это грозит.

— Он, кажется, добр к вам, — чудом он сумел выдавить из себя членораздельные звуки. Дядя?!

— Конечно. Твои родичи ведь любят тебя? — сятихоко взглянула на него с удивлением. — Ками тоже могут любить. И ненавидеть. Я вроде уже говорила, что люди созданы похожими на богов.

Момент был идеальным. Но все же… он не любил, когда чужие совали нос в его семью, и Рей-сан вряд ли понравится его вопрос, тем более что у людей в таком случае ответ был бы позорным, а реакция на любопытство крайне негативной. И в то же время не спросить он не мог: Рей-сан ему не чужая.

— О-Рей-химе-сама, почему у бога-дракона дочь — дайёкай?

Сятихоко замолчала. Посмотрела на него оценивающе — как он сам на свежепойманную рыбу — и отвела взгляд. А когда он уже хотел извиниться за избыточное любопытство, заговорила.

— Я ведь уже упоминала войну богов и демонов?

— Да, Рей-сан. Закончилась десять тысяч лет назад, причина — гибель человечества, в которой боги обвинили демонов. Победителей не было, только менее пострадавшие. Вроде все.

— Ками планировали полностью истребить ёкаев, и какое-то время преимущество было на их стороне, не только из-за силы, но и потому что общины и кланы демонов были разобщены. Понимаешь, Тора, до войны тот же хякки яко был не поводом встретиться, повеселиться вместе, а парадом, где показывалась мощь и сила рода. Тогда не прийти на хякки яко было все равно что расписаться в собственной слабости — смертельно опасное дело.

— Немного напоминает нашу ситуацию, — смущенно признал он. — Все против всех, кроме временных союзников.

— У ёкаев с союзами лучше, у людей только Нара-Яманака-Акимичи поколениями держатся — отмахнулась Рей-сан, все также не глядя на него. — Демоны все же объединили усилия в той войне, хватило ума, и тогда пришел черед богов нести потери, ибо в чем, в чем, а в уничтожении живого ёкаям нет равных уже тысячелетия. Забавно, что раньше это первенство держали люди.

— А Шинигами?!

— Его власть над созданиями изнанки ограничена, и уничтожить всех мановением руки он не может. Младших богов тогда хорошо проредили, с сотню только и осталось. Силы заканчивались стремительно, но что хуже всего — мир тоже начал разрушаться, вслед за изнанкой, что держится лишь на нас и богах. Ёкаям было плевать, руководствуясь «умрем, но заберем вас с собой», а вот старшие боги задумались. Первый круг шести слился с миром, остановив его разрушение, а их преемники заключили мир с ёкаями. Но нужна была гарантия, что-то, что помешает богам вновь взяться за истреблением демонов из-за мести, пустых обвинений или на всякий случай. Этим гарантом должен был стать ребенок хранителя Порядка, но мой старший брат к тому моменту уже родился. Ты не представляешь, насколько хрупким стало перемирие к тому моменту, как я наконец-то родилась. У богов не может быть дочери-ёкая, только если на то не будет их воли и особенной подготовки. Все ками родственники, а потому демоны приняли дочь Рю-о-сама как залог, как обещание, что если война и повторится, то сначала боги опробуют все способы удержать мир, — Рей-сан наконец-то взглянула на него и неожиданно фыркнула. — Не надо так смотреть, Тора. Я химе и дайёкай, чье существование слишком важно для мироздания, что развязывает мне руки во многих ситуациях. Не надо меня жалеть, я же тебя не жалею.

— Простите, Рей-сан, — ками, не могли, что ли, дать ему прикусить язык и не тревожить такие старые раны?! А то, что Рей-сан все еще больно от того, что ей пожертвовали еще до рождения, он ощущал всеми фибрами души. — А как же история с Рикудо?

— Мое заключение ударило по всем, Тора. Именно поэтому вожак стаи Карасумару ни слова не сказал, когда тот решил остаться, пока его сородичи перелетели на север. В ином случае, его бы изгнали, а изгнанник… Это трудный путь, особенно для настолько стайных ёкаев, как карасу-тенгу.

— Разве ёкаи не могли надавить на богов, чтобы они договорились с Рикудо? — раз Рей-сан носит титул принцессы демонов, то логично, что старейшины, главы и вожаки ёкаев могли выступить единым фронтом.

— Могли. Они и пытались, особенно когда разъярился отец, но ответ был прост: я жива. Я жива, невредима настолько, насколько это возможно, а потому им нечего предъявить богам. Вот если бы заключение меня убивало…

Но это было не так и Рей-сан ничего не оставалось кроме как ждать. Биджу, неудивительно, что большинство ёкаев так ему радо! Тысяча лет не срок для демона, но если Рей-сан не могла уйти, оставаясь исключительно в форме полурыбы-полутигра, а ками не настолько всемогущи, как считалось ранее… Если бы появился кто-то, желающий развязать войну заново, ему было бы достаточно убить химе и запутать следы. Кто бы остановил вспыхнувшее пламя, если тот, кто должен хранить порядок, предается истерике у себя во дворце и плюет на весь мир?

— Рей-сан, получается, тысячу лет мир висел на волоске? — он даже не мог осуждать себя за дрожащий голос.

— Меня не так легко убить, детеныш, — достаточно быстро уловила нить его размышлений сятихоко. — Но в первые лет триста ситуация была довольно напряженной. Тогда по берегам реки ходили практически дозоры ёкаев, опасающихся за будущее и не придумавших ничего лучше, чем охранять меня. Потребовалось время, прежде чем эти брожения прекратились. А потом появился ты, и они окончательно успокоились.

Угу, зная, что сятихоко может в случае чего сбежать под защиту божественного отца, он бы тоже спал спокойнее.

— Рей-сан, если бы вы с самого начала сообщили, что стоит на кону, я бы раздумывал меньше.

— Или не поверил вообще, — логичный аргумент.

— Поверить не могу! — злое шипение растревожило бы всю округу, если бы его было слышно живым. — Нэдзуми!

— Они самые, — с достоинством и каплей насмешки ответил Шуичи-сан.

— О-Рей-химе!

— Она самая, — почему бы не поддержать ожидаемый, но все же забавный диалог?

В ответ раздался лишь невнятный вопль, словно кошке наступили на хвост. Очень большой кошке. На один из двух хвостов. Нэкора распаляла гнев с самой долгой ночи, которую они с Торой благоразумно пропустили. Вернее, Тобирама был уверен, что она все еще злится на его невнимательность к собственному здоровью, сама же Рей прекрасно понимала, какой на изнанке шторм из-за того что юный оммёдзи призвал на службу каких-то крыс.

Одной из причин найма нэдзуми было именно состояние дел на изнанке. Конечно, сейчас демоны действительно осознавали свою принадлежность к ёкаям как нечто общее, важное и ценное, и пределом конфликта были несколько стычек, после которых драчуны нередко шли кутить вместе. Иногда конечно, ссоры перерастали в многовековые обиды, но ничего по-настоящему плохого и смертельного не случалось уже давно — слишком мало их осталось. Но это не означало, что поступившие на службу к Торе не станут случайно выпячивать новый статус, как бы невзначай заявляя, что у них очень много дел, но награда того стоит.

Нэдзуми в этом плане были идеальны. Изначально невысокое положение, нелюбовь к хякки яко и другим сборищам, да и сомневалась Рей, что тот же Шуичи побежит хвастаться. Не говоря уже о том, что те же нэкоматы оставались кошками по натуре, то есть хочу — служу, хочу — дружу, а хочу — все дело торможу. Инугами в этом плане были лучше, верные и привыкшие к подчинению, но с ними договор был бы на иных условиях, они бы повесили на детеныша множество обязательств. Да и крысы в плане способностей все же полезнее, особенно сейчас, когда Шуичи начал учить Тору незаметности, шпионажу, подлогу и прочим крысиным делам.

— Ну-ну, Нэкора, не стоит так возмущаться, — нэкомата возмущенно зашипела на Инари, но старый лис ее проигнорировал. — И все же, необычный выбор вассалов, о-химе-сама.

— Вы говорите так словно это мой выбор.

Тора действительно первым озвучил как вариант нэдзуми. Конечно, она поддержала его выбор и привела несколько аргументов в пользу именно крыс, но это уже детали. А вот призвать к порядку и дисциплине тех же демонических кошек крайне сложно, особенно не вошедшему в полную силу оммёдзи, слишком своевольный народ. Инугами недостаточно инициативны, кицуне, напротив, слишком себе на уме, тануки не за каждое дело возьмутся из-за лени — и после перебора вариантов остаются нэдзуми. Крысы удивительно удачны именно как вассалы, а вот в качестве сикигами лучше кого-то посильнее искать, вроде гасадокуро. Хотя пройдет еще много времени, прежде чем Тобирама дерзнет напасть на гигантский скелет, созданный из костей умерших от голода и войн людей. Слишком большой, слишком сильный и очень, очень опасный.

— Нэкора все так же вспыльчива, — Мудзики, третий ёкай из пришедших в поселение нэдзуми без приглашения, был куда благодушнее и веселее, чем его спутники, но и его удивил выбор Торы. — О-Рей-химе, вам не кажется, что для защиты оммёдзи стоит использовать иных демонов? Я не говорю, что нэдзуми слабые, Нэдзукора-кун, ни в коем случае, но ваша сила в количестве, а ваша семья довольно малочисленна.

— Тобирама-сама принял наш клан под свою руку, и я не смею оспаривать его решение, — улыбнулся Шуичи, но если его глаза не были кусочками льда, она съест собственный хвост.

— О, это что же такое полезное вы можете, что не смогли бы сделать мои кошечки? — прошипела все еще взбешенная Нэкора. Старейшина демонических кошек удивительно плохо держала себя в руках. Уязвленная гордость страшная вещь.

— Например, подчиняться приказам? — с иронией ответил Нэдзукора. — Всем известно, что кошки не признают приказов, вас надо просить, в лапах валяться и то не факт что поможет, тем более что пользы от вас — чуть.

— Ну, раз это решение оммёдзи, то тут ничего не поделаешь, — поспешили вмешаться Инари и Мудзики, прежде чем Нэкора набросилась на Шуичи. — Мы, пожалуй, откланяемся, всего наилучшего, О-Рей-химе, Нэдзукора-кун.

Демонический крыс с облегчением выдохнул, когда старейшины скользнули на тропу теней. Он очень хорошо держался все это время, хотя прекрасно понимал, что та же нэкомата порвет его на части за пару минут. Не говоря уже о том, что он намного младше любого из гостей и это тоже создавало определенные трудности, хотя бы это снисходительное «Нэдзукора-кун».

— Давно хотела спросить, Шуичи-сан, почему ваши имена отличаются от обычных демонических?

— Вы имеете ввиду фамилию? — усмехнулся Нэдзукора. — Мой отец придумал ее, когда стал выдавать себя за человеческого наемника.

Что?! Видя ее недоумение, крыс рассмеялся. Оказалось, отец Шуичи работал с людьми задолго до их уничтожения, изображая человека для деликатных поручений. А это талант, одной интонацией пояснить, что именно считалось деликатным делом: шпионаж, добыча информации, тайное устранение конкурентов и прочих неудобных людей — то, чему сейчас Шуичи учил Тобираму. За тесную связь с людьми Нэдзукора-старший пострадал дважды, в первый раз, когда его клан не одобрил эти «людские побегушки» и отрекся от него, второй — во время войны с богами, когда крыс погиб одним из первых. Неудивительно, что после такого Шуичи увел семью в норы, живя возле людей, но не связываясь с ними, не прикидываясь человеком и всячески ограждая от этого собственных детей.

Рей не была уверена, как на это реагировать. С одной стороны, Шуичи-сан не просто наблюдал за людьми, нет, в юности он с ними знакомился, работал, помогая отцу, выдавал себя за человека, что значительно повышает его полезность для Тобирамы в качестве вассала и наставника. С другой стороны — Шуичи-сан был весьма невысокого мнения о человечестве в целом, презирал многие частности и открыто демонстрировал неприязнь к некоторым людским привычкам и обычаям. А на вопросы отвечал лишь, что изучил людей слишком хорошо. Что ж, пока это не вредит Тобираме, она будет молчать и принимать все как есть.

— Осталось только перевязать, — Тора устало вздохнул, встряхнулся и взялся за перевязочный материал.

Возвращение к привычному течению жизни означало также возвращение к миссиям, а потому сейчас они были где-то на пути в Таби, охраняя дочь какого-то важного сановника из столицы, на ее пути домой. Официально это была просто охрана, но отряд состоял аж из семи шиноби, из которых только четверо не маскировались, кроме того было три мечника, обучившихся в стране Железа — постоянная охрана девушки. Предосторожность была связана с деятельностью ее отца: девчушку могли украсть и использовать в качестве заложницы. И только после первого, спланированного, полного заготовленных ловушек нападения глава отряда Сенджу Цутому смог выбить из главной сопровождающей, что «господину Осаму уже угрожали жизнью единственной дочери, поэтому он и решил оправить ее домой под защиту своих надежных людей». Предупредить о таком ненадежных шиноби он решил излишним. Прелесть какая, Рей уже хотела откусить ему голову.

Ловушки были сплошь механическими, ни капли чакры, а потому сенсорика не спасала, только тренировки внимательности к мелочам, проводимые как живыми, так и демоническими наставниками помогли избежать или отбить все летящее в него железо. Наемники, даже хорошо вооруженные и опытные, тоже не оказались проблемой, но их было много, так что совсем без ранений обойтись не удалось. О многом говорил и сам факт, что кому-то было известно не только об избранном маршруте, но и о времени, когда они сюда подойдут, чтобы в ловушку не попал кто-то еще.

— Это была проба сил, — тихо и уверено говорил отряду командир, при том внимательно следя, чтобы никто кроме Сенджу его не услышал. — Они хотели узнать, что мы из себя представляем, чтобы спланировать основные нападение и засаду.

— Логично, — также тихо ответила Сенджу Нанако, опекунша и учительница Токи, то есть мастер гендзюцу. — Кроме того, я подозреваю, что доносчик прямо здесь, в свите химе.

— Я попробую его найти, — Рей решила больше не засиживаться с людьми, она все равно не может ни посоветовать что-то, ни помочь, у этих шиноби хватало опыта и в построении засад, и в попадании в них же. А вот пойти поискать предателя, вот это ей по плечу.

Из-за нападения остановиться на привал пришлось прямо в лесу, но местные кодамы оказались куда менее дружелюбными, чем в лесу Сенджу. У Торы бы не вышло тихо с ними договориться, поэтому она лично говорила с наглыми чурбаками, угрожая постоянными дождями превратить весь лес в болото в случае неповиновения. А чтобы они не затаили серьезной обиды, она отдала им кувшин с настойкой на крови оммёдзи, так что ворчать они будут, но честно и заранее оповестят о любом человеке или животном с чакрой, которое посмеет приблизиться к лагерю. А пока Тора не уснул — шиноби прорабатывали планы на следующие дни и будущее нападение — она пройдется по снам обывателей и посмотрит, не поможет ли капля яки показать, чего они боятся. Предатель не может не бояться разоблачения!

Вот только как Тобираме обосновать эту информацию? Как только Тора заснул, она скользнула в его сон, показывая из-за кого миссия под угрозой, чтобы он знал откуда ждать удар. Но сказать никому не мог, как и пояснить ей, что у них за план, потому что вытаскивать его из тела так далеко от ее реки пока еще опасно. Год, может два практик оммёдо — и преграды не станет, но сейчас он может просто умереть. В их планы это не входило, а потому она не отставала от детеныша ни на шаг в последующие трое суток до следующего нападения.

В этот раз ловушка была лишь в том, чтобы помешать не-шиноби сбежать от напавших, вынуждая Тору и его отряд сражаться с оглядкой, чтобы не задеть тех, кого они защищают, а потому Сенджу не могли использовать самые мощные техники из своего арсенала, в отличие от противников. Кто-то опознал их как Сарутоби. Насколько Рей помнила объяснения Тобирамы, этот клан специализировался на стихийных техниках. Что ж, с водой у них определенно проблемы: пусть она не могла перехватить над ней контроль из-за человеческой чакры, затруднить работу она могла и делала с удовольствием. Тобирама сражался мечом, используя свою скорость, чтобы приблизиться к противнику, явно не слишком склонному к кендзюцу. Успех! Ровно до того момента, как один из напавших использовал гигантский шар огня, чтобы уничтожить повозку с охраняемой девушкой.

— Саюри-химе! — истошные вопли дам из свиты девчушки и слуг были слышны даже сквозь грохот столкнувшихся техник Дотона, когда достигшие цели — достигшие ли? — шиноби убегали под плотным обстрелом Цутому.

План сработал почти идеально. Им повезло, что среди напавших не было сенсора, иначе бы обман не удался, а сражение затянулось. Как только он почувствовал легкий флер чакры спереди, тут же дал условный сигнал командиру, готовясь к бою. Сражение было скоростным, полным огня, ветра и молнии, хотя один пользователь Дотона все же был и среди напавших. Другое дело, что техники суйтона были не то чтобы замедлены — он сам использовал меч, оставив воду как козырь — но контроль техник был затруднен, и противники явно тратили на это больше времени и чакры. Опыт позволял видеть мелкие детали говорящие не только о трудностях, но и удивлении, неожиданном для них препятствии и непонимании причин. Рей-сан никогда не сражалась напрямую, понимая, что этого им не скрыть, но подножка, легкий толчок, трудности с водой — все эти мелочи были жизненно важны в схватках, и она использовала их все.

— Химе-сама! — кричала и плакала сухопарая женщина средних лет, отчаянно вырываясь из хватки других дам, рвалась к горящей повозке, не понимая, что при таком взрыве от обычного человека останется только пепел.

— Тора, а что с вами будет за провал миссии? — Рей-сан была озадачена, потому как раньше ему везло, и ни одна миссия не была провалена всухую. Точно, Рей-сан же не слышала их вчерашний разговор!

Вспомнив не только это, но и собственное дополнительное задание, Тобирама сконцентрировался на сенсорике, одновременно и ощущая всех собравшихся, и ограничивая ощущения, чтобы не словить шок. Что ж, теперь у него есть обоснования к обвинению, хотя бы для Цутому-сана, гражданские-то вряд ли поймут, как он опознал предателя. Он постарался малозаметной улыбкой успокоить Рей-сан — страшно подумать до чего дойдет взволнованная новыми обстоятельствами сятихоко — и отправился к командиру.

Цутому-сан сидел возле раненного мечника, его руки были объяты мед-чакрой, но насколько Тора помнил, шиноби не был силен в ирьендзюцу, только поверхностные травмы и первая помощь. И такую рану он не исцелит, самурай или прошедший самурайскую школу потерял слишком много крови. Даже владей Цутому-сан нужной техникой, восстановить кровь в организме можно только в определенном количестве — нередко недостаточном, чтобы спасти от такой раны.

— Цутому, — Нанако-сан подошла следом. — Осмотри других, ему ты помочь не сможешь.

Вот только раны остальных не были настолько серьезны. Рей-сан с задумчивым видом плюхнулась рядом с раненым, изучая рваную рану, из которой, несмотря на все усилия, продолжала течь кровь.

Кровь состоит из воды. Может ли он?

— Лучше подумай, что ты будешь чувствовать, если даже не попробуешь, — казалось, ёкай читала его мысли. Лучше жалеть о сделанном.

— Командир, позвольте…

Кровь состоит из воды, но контролю поддавалась как грязь. Очень жидкая, очень водянистая, но грязь, то есть контролировалась она с трудом, но главное — поддавалась, очищалась и возвращалась туда, где ей место. Покинув тело, кровь перестала быть частью системы, а потому в ней не было чакры раненого, потому он мог ей управлять. И даже когда он осторожно возвращал ее в артерию — любой другой сосуд был слишком узким, он и так тратил половину сил из-за тонкой, сложной для него работы — она все еще была под его контролем, пока не перемешается с той, что осталась в организме, и не будет пропитана собственной чакрой мечника.

— Хватит, Тобирама, — сколько он так просидел, он не мог сказать, только пот на лбу и кровь, текущая из носа, подсказывали, что достаточное время, чтобы вымотаться до полусмерти. Командир закончил обрабатывать рану, пока он медленным движением пытался поменять позу, о том чтобы встать не было и речи. — Тебе нужен отдых, ложись.

Рей-сан сидела рядом, взволнованная, но чем-то до странности довольная, Нанако-сан командовала охраняемыми, химе ревела среди своих прислужниц, а несколько слуг-мужчин, товарищи мечника и четвертый член отряда Сенджу Кай охраняли всех. Можно немного отдохнуть.

— Ты не забыл про предателя? Скажи про него и падай спать, после такого ни одна скотина не вякнет против, — в словах Рей-сан был свой резон, ему не хотелось после трудного дня еще и смотреть на допрос в полевых условиях.

— Цутому-сан, — еле слышно, но для шиноби достаточно. — Одна из дам испытывала подозрительные эмоции после нападения и взрыва.

А если быть точнее, под всем испытываемым закономерным страхом женщина ликовала, а после появления спрятанной химе среди прочего преобладал шок и такая яркая злость, что он опешил на секунду. Указав глазами на виновную, он с чистой совестью позволил усталости затопить его сознание, а когда очнулся среди гражданских было на одну конкретную личность меньше. И пусть это было по-детски, недостойно шиноби клана Сенджу, но он был рад не знать подробностей.

— Очнулся? — Рей-сан как всегда была рядом, в какой-то незнакомой комнатушке неизвестно где. — Вы не стали оставаться на месте после побоища, и сейчас устроились в маленькой деревеньке. Полный состав придворных все равно никто не знает, так что разболтать лишнего не смогут. На месте оставили условный сигнал «предательницы» для спокойствия возможных преследователей. Девчонку пришлось нести на носилках, ибо «химе не пристало пачкать обувь», — тигрица раздраженно махнула хвостом. — Ну так сняла бы их и пошла босиком!

Немного успокоившись, сятихоко продолжила вводить его в курс дела:

— Правда, перед входом в деревню во имя безопасности она пошла рядом с прислужницами, притворяясь одной из них. Тебя, того мечника и еще пару слуг несли на спинах. Воин выживет, это уже очевидно, никто не пострадал настолько сильно, чтобы умереть, но те прислужники вряд ли смогут продолжить работать. У одного теперь нет руки, раздавило камнями, а другой ничего не видит — сильный удар по затылку. Синяки, царапины, ушибы, вывихи и несколько переломов — а они скулят так, будто сию секунду лягут и умрут.

Рей-сан все еще плохо понимала, насколько отличается укрепленный чакрой и тренировками организм шиноби от обычного человека. Не говоря уже о последствиях травм: шиноби будут продолжать тренироваться даже без руки или зрения, искать иные способы быть полезными и клан их не бросит. А обычные люди? Особенно низкого происхождения, без силы клана и семьи за спиной, он просто обречены на прозябание в нищете и медленную смерть. Но эту тему они обсудят уже дома, сначала надо добраться до Таби и сдать химе людям ее отца.

— Ты очнулся? — Нанако-сан вошла тихо, но отбросила скрытность сразу как заметила, что он в сознании. — Мы не могли никого оставить рядом с тобой, из охраны химе дееспособными остались только Кай, я и Цутому. Как твое самочувствие?

— Все в порядке.

Не в порядке, совсем нет, оставить раненого товарища, тем более без сознания, не способного оказать врагам сопротивление, было не в характере Сенджу. Не за пределами деревни, но даже в поселении возле дома целителей всегда находился кто-то, кто мог дать отпор на случай нападения. Что-то произошло.

— Химе была крайне напугана произошедшими событиями и очень настойчиво требовала нашего постоянного присутствия, — то есть устроила безобразную истерику, требуя, чтобы ее охраняли денно и нощно. После взрыва — неудивительно. — Пришлось помочь ей уснуть.

То есть усыпить с помощью гендзюцу. Но куда смотрели остатки ее охраны? Самураи могут пользоваться чакрой, просто не так эффективно как шиноби, и пропустить воздействие на охраняемый объект не могли! Или могли?

— Ты потратил очень много сил, спасая жизнь их товарища и брата по оружию, — видимо, все вопросы были написаны у него на лице, раз Нанако-сан стала на них отвечать. — Тока-чан не рассказывала, что ты можешь манипулировать кровью.

И если это не была просьба поделиться информацией, то он покрасит волосы в черный, нацепит балахон Учих и заявится в таком виде к отцу в кабинет. Интересно, сколько секунд он бы прожил после такой выходки?

— Я этого тоже не знал, — в меру честно, но без подробностей. И никакой дополнительной информации, он же шиноби.

Поняв, что больше он ничего не скажет, куноичи чуть довольно улыбнулась — только не говорите, что это была проверка, хорошо ли он соображает? — и предложила привести себя в порядок и поужинать. Позже его хотел видеть начальник охраны с длинной и пустой благодарностью и пациент с куда более честным «спасибо». Цутому-сан проверил его состояние и, найдя удовлетворительным, оставил на дежурство с Каем, сохранившем больше всего сил, пока командир и Нанако-сан легли восстанавливать силы. Они, конечно, надеялись, что удастся избежать повторной атаки, но никто в здравом уме не стал бы на это рассчитывать.

— О-химе-сама! — слуги в замке хором приветствовали их «настрадавшуюся» госпожу.

Интересно, это результат везения, их ловкости или небрежности противников? В оставшиеся дни у него была лишь одна проблема: сохранять хладнокровие перед лицом до смерти напуганной, нервной и балованной девчонки. Называть ее девушкой после всех истерик он просто не мог. Взрослые люди так себя не ведут, уважающие себя люди так себя не ведут, адекватные, в конце концов, люди не привлекают внимание к их маленькому недокаравану пустыми истериками!

Она требовала чтобы охраняли все и всегда, без перерывов на сон, еду и отдых, она возмущалась тем что едет в душной закрытой телеге, хотя ее же слуги ночь убили на то чтобы создать хоть что-то похожее на ее повозку, чтобы химе не дай ками не замерзла — это под всеми слоями шелка и меха в феврале месяце. Но химе недовольна, и ее со всеми почестями пересадили на открытую телегу — в той деревушке их было то всего две. И снова возмущения, хотя придворные дамы все как одна держали открытыми свои зонтики, чтобы не дай бог на химе не попала хоть капля солнца.

Ему хватило трех суток, чтобы задуматься о гендзюцу, снотворном и успокоительном, но пришлось остановиться на последнем. Буквально несколько трав в ужине знатных особ — Рей-сан подкинула их лично, чтобы его не заподозрили самураи — и дорога стала намного проще и тише, что значило безопаснее. Конечно, когда звуковой кошмар остановился внезапно, людей заподозрили в воздействии. Проверяли все, от гендзюцу до трав — вот только используемые травы были общедоступными, неопасными и действительно использовались в готовке. Надо будет подарить Коно-сану бочку огурцов, знания тот вбивал на совесть.

— Все хорошо, что хорошо заканчивается, — она зубами поправила одеяло на Тобираме и оглянулась на Карасумару. — Что-то ты невесел. Что, кто-то из Учих узнал, где пропадает Индра?

— Нет, но его младший брат это какой-то кошмар, — тихо ответил тенгу, жестом предлагая не мешать ребенку отдыхать.

Они вернулись только нынче вечером, миссия по охране затянулась дольше, чем курьерская до другого конца страны, хотя от столицы до Таби максимум три дня дороги, скорее даже два с половиной. Но мерки шиноби не совпадают с мерилом обычных людей, а потому они вернулись практически в первый день весны. Тобирама устал, а потому пока что она сама узнает все новости и от Карасумару, и от Шуичи, а уже завтра, когда у мальчика будет время, она перескажет все сама.

— В общем, он любопытный как бакэнэко, юркий как нэдзуми и упрямый как каппа. Я честно устал отвлекать его, — под конец эпического повествования о трудностях взаимодействия с юными Учихами она готова была зааплодировать оратору. — Может пусть он их увидит? Потом Таджиме будет проще, если он тоже будет морально готовиться к переговорам в течение месяцев.

— В какой-то степени вы правы, Карасумару-кун, — задумчиво ответил Шуичи-сан. — Но уверены ли вы, что глава клана Учиха не отправит за Хаширамой-куном убийц?

— Уверен, — Рей изумленно взглянула на друга. Тенгу был серьезен и непоколебимо убежден, что от Таджимы вреда не будет. А при всей внешней легкости, в людях тенгу разбирался много лучше нее, а потому не прислушаться было бы глупостью.

— Тогда я завтра же спрошу у Торы, — получив согласные кивки, она обратилась к нэдзуми. — Что насчет Нара? Я помню, вы говорили, что они желают союза, но по каким-то причинам не рискуют сунуться. Вы узнали по каким?

— Узнал. И, признаюсь честно, я их могу понять, — мгновенно завладел вниманием Шуичи. — Союз Нара-Акимичи-Яманака был заключен триста лет назад, что для людей большой срок, и скреплен он был кровью. Браки были заключены не среди главных ветвей, но близких к вершинам власти в кланах, и до сих пор они считают допустимым для своих родичей со слабой кровью, то есть не способных использовать родовые техники, поискать пару в союзных кланах. Их союз спаян намертво, спаян понятием семьи и родства, но с Сенджу у них это не выйдет, «клан любви» же. Вот и раздумывают над вариантами, чтобы союз был союзом, а не бумажками.

— А что не так с Сенджу?

— А, Тора объяснял как-то. Сенджу не признают договорные браки.

— Но почему? — опешил Карасумару-тенгу. — Это же столько возможностей!

— Официально они говорят, что достаточно сильны и без того, чтобы торговать родичами. А неофициально… Ты уже несколько лет наблюдаешь за бунтом Хаширамы. Думаешь, его можно просто пнуть под венец с незнакомкой?

— Ага, как же! Он согласится, а потом сделает так, что от него невеста сбежит, — хохотнул Карасумару. Нет, вообще-то при тонком подходе его можно уговорить, но Буцума и тонкости? Маловероятно.

— А его мама лет пятнадцать-двадцать назад сбежала в мир призыва на глазах у старейшины, нацеленного на союз с Хатаке, и представителями пресловутых Хатаке.

По словам Акико, рассказавшей эту историю Торе, после этого был знатный скандал, но без серьезных последствий. С одной стороны оскорбить старейшину клана открытым неповиновением на глазах посторонних просто немыслимо, с другой — договорной брак и Сенджу не сочетаются в одном предложении и точка. И ведь лесной клан сам виноват в таком подходе, это же даже не Асура велел или ками прокляли: они так воспитаны и сами воспитывают так же. Можно вырастить человека покорным, привыкшим не оспаривать мнение и решение старших, этим многие грешат и люди, и ёкаи, вот только сильным бойцом такой человек не станет никогда. Сила идет от духа, воли и решимости, а эти качества в жертвенной овце не появятся, их нужно взращивать с самого начала, и не столько словами, сколько личным примером. В какой момент Сенджу, в погоне за силой, упустили этот аспект и в итоге были вынуждены спешно придумывать красивую причину, в которую будут верить другие поколения? Рей это было неизвестно, но очевидно, что это было века назад, и своеобразная традиция «клана любви» въелась не только в самих Сенджу, но и в других людей.

— О, так бунтарство у Хаши в крови? — присвистнул Карасумару. — У Учих, кстати, договорные браки с кем-то вне клана редкостная редкость, а вот внутри — нормальное дело.

— У потомков Индры есть необычные глаза, передающиеся по наследству, — уточнил Шуичи. — Они обязаны контролировать семейные связи, чтобы наследие не оказалось в другом клане, а так же чтобы усилить его.

— Первым Учихам глаза не мешали, — фыркнула Рей. — И браки внутри клана точно не были нормой первые лет двести, иначе они бы выродились сами.

— К тому же, насколько мне известно, жена Таджимы не из Учих, — с намеком на вопрос сообщил Шуичи. — А ведь глаза главной ветви должны быть сильнее прочих.

— Должны, но почему-то сила у всех шаринганов идентичная, разве что накал чувств для достижения следующей ступени разный. А Мичие из семьи шиноби, это верно. Тут понимаете в чем соль, Учихи очень зависят от своих чувств, а потому стоять на пути соклановца в такой ситуации довольно рискованно, можно в итоге тронувшегося умом получить.

— Получается, что шаринган отнюдь не механизм самозащиты, как ты полагал?

— С чего вдруг? Защищать не только жизнь можно.