Онлайн чтение книги Обещание любви
Глава 17

Глава 17

   Разбуженная солнечным светом, настырно пробирающимся сквозь веки, Оля зарылась глубже в подушку, не   желая просыпаться и остаться во власти замечательного сна.

– Ой! – Оля резко села, будто вспомнила что - то важное.

    Оглядевшись по сторонам, она убедилась, что проснулась в чужой комната, а значит… сон был вовсе не сном. Закрыв лицо ладошками, словно это могло остановить румянец смущения, наползающий на нее, Оля хихикнула, а губы растянулись в улыбке. Она ничего не могла с собой поделать и продолжала улыбаться, вспоминая все   подробности ночи, проведенной с Велорием.

   Оля в какой раз убедилась, что под маской язвительного, ироничного и порой даже саркастичного парня,   скрывается нежный и невероятной заботливый мужчина. Также она понимала, что такой он с ней только под   покровом ночи, а при свете дня снова облачится в свою обманчивую броню из колкостей и издевательских   шпилек в ее адрес. Его едкие насмешки порой обижали и больно ранили. В то же время его бережная забота,   которую он так старательно скрывал, трогала ее сердце, стирая все обиды. Будет ли все иначе? Ведь хоть он и   не сказал ни слова, но эта ночь была подобна признанию в любви. Оля не была до конца в этом уверена, но его   чуткость и желание казались такими искренними… И она хотела верить, что он испытывал к ней хоть крупицу   того чувства, которое она испытывала к нему.

   Внезапно Оля вспомнила, что в доме полно гостей, а она оставила их вчера, пока наслаждалась в объятиях   любимого.

– Вот балда! – стукнула себя девушка полбу, выбираясь из кровати.

   Тихо, на носочках, она подошла к двери и бесшумно приоткрыла ее. Прислушавшись, она поняла, что в доме     стоит гробовая тишина. Похоже, все еще спали. И ее мучил еще один вопрос: где Велорий?

   Едва она подумала о нем, как с террасы донеслись тихие голоса. Оля подкралась к приоткрытой двери и   увидела Велория с Егором. Они о чем - то увлеченно беседовали и девушка уже хотела оставить их одних, но   внезапно услышав свое имя словно приросла к полу, навострив уши. В тот момент никакая сила не могла бы   сдвинуть ее с места. Она вовсе не подслушивала, а случайно услышала, как убедила себя, оправдывая свой   недостойный поступок.

   Друзья, облокотившись о кованные перила, вели тихую беседу, даже не подозревая, что их подслушивает   любопытная мышка.

– Как вы устроились на ночь? – спросил Велорий. – Тесно не было?

– Отнюдь, – сделав забавную рожицу, фыркнул Егор. – Девчонки не пустили меня даже на порог в свою спальню и мне пришлось спать на диване в гостиной в гордом одиночестве.

– А разве комары не составили тебе компанию? – Велорий тихо посмеивался над другом, забавляясь его   недовольством и прекрасно зная, что противомоскитные сетки обеспечили ему защиту от мерзких насекомых.

– Не поверишь, даже они побрезговали мной.

– Сочувствую!

– Зато тебе было не скучно, – он понимающе кивнул в сторону комнаты, где все еще спала Бестужева.
Велорий не ответил, впрочем, как всегда. У него был твердый принцип никогда не обсуждать свою интимную   жизнь.

– Кстати, – Егор ехидно хмыкнул. – Как там наша общая знакомая?
Велорий непонимающе приподнял бровь.

– Ольга, – подсказал ему друг, и отвращение на лице Велория вызвало смешок у Егора.

– Похоже, она тебе неприятна, – констатировал тот.
– Неприятна? – повторил за ним Велорий,испытывая к вышеупомянутой девушке стойкую неприязнь из - за   постоянного преследования.

– Да я ее скоро возненавижу, настолько она меня достала! Более прилипчивую особу еще поискать надо. Она   присосалась ко мне, словно болотная пиявка, и пьет мою кровь.

– Вообще - то, пиявок используют в медицинских целях, – с умничал Егор, получив свирепый взгляд друга на   свое замечание.

– Это другой случай! – буркнул Велорий. – Я просто в отчаянии, не знаю, как от нее отделаться. Грубить не   хочется – отец расстроится, ведь она дочь не постороннего для него человека.   
Оля, слышавшая каждое произнесенное слово, стала отступать назад.

   Она так сильно его любила, а оказалась досадной помехой, от которой он желал избавиться. Девушка закрыла   рот ладошками, сдерживая всхлипы, и продолжая отступать, врезалась в тумбу, на которой стояла настольная   лампа. Несколько раз покачнувшись, лампа упала на пол, вдребезги разбившись у самых Олиных ног.

  Звон разбитого стекла прервал разговор друзей. Переглянувшись, они бросились в комнату, из которой донесся шум. Первое, что увидел Велорий – полные горя, огромные глаза Рыжика на бледном лице. Она зажимала рот   руками и дрожала всем телом, одетая лишь в его футболку, доходившую до самых коленок. Возле ее босых ног   валялись осколки разбитой лампы.

– Рыжик, – взволнованно позвал ее он, делая шаг к ней, но она с ужасом отпрянула от него.
Он замер на месте, боясь, что если приблизится, то Оля наступит на стекло и порежет ноги. Что с ней могло   стрястись? Всего полчаса назад он оставил ее сладко спящей, а сейчас девушка была то ли насмерть   перепугана, то ли шокирована.

– Все хорошо, – успокаивающе произнес он. – Я с тобой.
Оля громко всхлипнула и сделала шаг назад.

– Стой! – крик Велория заставил девушку вздрогнуть. – Стекло! Ты порежешься.

  Оля странно посмотрела на свои ноги: кое - где были маленькие порезы от отскочившего стекла и тоненькие     струйки крови медленно сползали вниз. Бестужева не заметила, как Велорий, воспользовавшись моментом,   подошел и неожиданно для нее поднял на руки. Он осторожно перешагнул через разбитую лампу и вместе с ней   сел на кровать.

– Что случилось, родная? – ласково отведя прядь волос, спросил Велорий, заглядывая ей в лицо. – Тебе   приснился страшный сон?
Оля обессилено приклонила голову к его груди, слыша, как бьется его лживое сердце.

– Мой кошмар начался в день, когда я увидела тебя, – невыразительным шепотом сказала она, удивив Велория своим признанием.

– Что ты такое говоришь?

– Я вот все гадаю, как же ты занимался со мной лю… – она запнулась, но потом твердо произнесла, – сексом,   если так сильно ненавидишь? Если ты питал ко мне отвращение, тебе стоило сказать об этом, и я бы перестала   быть пиявкой, портившей твою жизнь. И не думаю, что твой отец настаивал бы на нашей… хм… дружбе.

– Что ты мелешь? – взорвался Велорий, полностью утратив способность понимать ситуацию.
Оля вскочила с его колен и задрожала еще сильнее.

– Ненавижу тебя, Лорик! – крикнула она и рванула из комнаты.

   Велорий помчался следом, боясь, что она свернет себе шею. Ее слова эхом звучали в ушах, и он в ужасе   понял, что сам совсем недавно произносил их. Он почти догнал ее, когда она споткнулась на первой же ступеньке и стала падать. Велорий протянул руку, пытаясь удержать ее от опасного падения, но схватил лишь воздух.

  Велорий сбежал за ней и упал на колени рядом с девушкой, замершей у подножия лестницы. Он трясущими   руками стал гладить ее по лицу, шепча ласковые слова.

– Рыжик, вставай! – словно слепец он водил пальцами по ее щекам, лбу, губам, заклиная очнуться. – Не шути   так, открывай глаза!
Девчонки выбежали из комнат и в ужасе замерли, осознав серьезность положения. Егор вызвал скорую, которая   приехала через пять минут.

– Велорий! – позвал его Егор. – Отойди, врачи ей помогут!

   Но Велорий, словно не слышал его и умолял Олю открыть глаза. Харламов не реагировал на просьбы   отпустить Олю, продолжая укачивать ее неподвижное тело, словно ребенка. Девушки начали оттаскивать его от   Оли, но он, словно обезумевший вырывался и рвался к ней.
 
***
– Девочка везучая, – весело сообщил врач семье Бестужевой.

Это заявление заставило всех недоуменно переглянуться: это же ходячее несчастье, а врач утверждает, что   везучая. Насмешил!

– При падении она рассекла кожу на голове и отделалась легким сотрясением.

– И все? – удивленно спросил Велорий.

– Она скоро очнется. А через несколько дней заберете свою красавицу! – пообещал врач.
Все облегченно вздохнули.

– На этот раз ей и правда повезло, – вымученно улыбнулась мать. – Ох, и заставила же она нас поволноваться.

  Велорий не мог не согласиться с Любовью Валентиновной. Несносный, глупый, неуклюжий Рыжик измучила его. Он ругал ее… и себя: ее – за то, что подслушивала чужие разговоры, себя – за то, что не предотвратил     несчастье. Но он был безмерно рад, что она и дальше будет продолжать заставлять его волноваться. После всех событий Велорий твердо решил, что пора ему открыть свои чувства Бестужевой, дабы в будущем пресечь все ее глупые догадки.

  Но как только Оля очнулась, она снова заставила схватиться его за голову, обещая новые мучения. Это   произошло вечером того же дня. Они всей семьей были в ее палате, когда она открыла глаза.

– Привет, – сипло, проговорила она, обращаясь к маме.

– Доченька, как же ты нас напугала! – воскликнула Любовь Валентиновна, целуя бледное лицо Оли.

– Да я сама испугалась! – со смешком проговорила та. – Дядя Костя, мама плакала? – спросила она у старшего     Харламова, который тут же сдал жену с потрохами.

– Ты самая неуклюжая дуреха в мире! – раздался обвиняющий голос Велория.
Оля нахмурилась, перевела взгляд на него и словно впервые увидев, стала его разглядывать.

– Мам? – протянула она удивленно. – А это кто?

– Очень смешно, дорогая, – засмеялась Олина мать, но неподдельное удивление на лице дочери заставило ее   засомневаться.

– Оля, ты не узнаешь Велория? – спокойно, чтоб не напугать ее, спросил Константин Васильевич.

– А должна? – непонимающе спросила девушка. – Вряд ли я бы забыла грубияна, посмевшего нахамить   больному человеку.
Велорий задохнулся от возмущения, его отец сдавленно закашлялся.

  После более детального обследования врач вынес свой вердикт – частичная потеря памяти, вызванная   стрессом или шоком. Но по прошествии нескольких дней стало понятно, что она помнит всех, кроме Велория и   событий, связанных с ним.

  Харламов сильно сдавил виски пальцами: Она не помнила! Как и грозилась, она забыла его, притом в самом   прямом смысле этого слова – стерла все воспоминания о нем, вычеркнула из своей жизни.