Онлайн чтение книги Новогоднее пожелание new year wish
1 - 1

— Ребят! Давайте быстрее, скоро урок начнётся.Машка, наша староста, по натуре своей большая затейница. В этот раз она затеяла фанты к Новому году, да не простые. Каждый пишет что-то такое, что хотел бы получить от одноклассников или кого-то конкретно. Пишет анонимно, а затем каждое желание рассматривается всем коллективом и кто угадывает заказчика, исполняет желаемое или откладывает исполнение на попозже. Желания должны быть весёлыми, прикольным, не дорогими и вполне выполнимыми для учеников предвыпускного класса. Исполнять желания решили в новогоднюю ночь, которую мы всем классом будем отмечать в доме Славы Звягинцева. Вернее в доме его бабушки, которая уехала нянчить внуков к младшему сыну, а дом на сто пятьдесят квадратных метров предоставила в полное наше распоряжение на целых три с половиной дня — два для подготовки и полтора на сам праздник.

Как раз сейчас мы и сдавали свои писульки с желаниями в коробку из-под сапог, которую Машка специально обтянула блестящей бумагой, а на крышку прилепила красный бантик и написала «Совершенно секретно».

Желающих играть в фанты оказалось немало, были и те, кто так или иначе дружат между собой и конечно же те, кто не прочь начать новые отношения или возобновить старые. Да, в нашем классе есть несколько парочек, причём "дружат" они давно и серьёзно. Несколько человек по разным причинам не смогут поучаствовать в коллективном мероприятии — одни уезжают за границу на Рождество и Новый год, другие просто не любят тусовки, особенно с нами — придурками-оторвами, как называют нашу маленькую компанию ученики других классов, да и учителя тоже. А как ещё назвать троих оболтусов, что срывают уроки, частенько устраивают драки, доводят учителей до истерик, а девчонок до обмороков своими глупыми шуточками.

Нет, я не заводила. Я хороший исполнитель. У меня природный дар — внешность и фигура от бога, обольстительная улыбка и подвешенный язык, предназначенный не только для словесных перебранок.

Вот только этот язык мне давно хочется затолкнуть в один молчаливый ротик с припухлыми алыми губками, который не даёт мне покоя последний год. Кирилл Зябликов — странным образом просочился в мою разгульную школьную жизнь и поселился в ней сверлящей занозой, после того как первого сентября пришёл в школу преобразившимся до неузнаваемости: в росте прибавил сантиметров пять, причёску сменил с вечно неухоженной удлинённой кое-как подравненной на стильную стрижку. Теперь он ходит строго в брюках, рубашках, иногда с джемпером, но чаще с пиджаком. От него всегда приятно пахнет, а длинные тонкие пальцы как будто вчера посетили кабинет маникюрши.

Зяблик — стройный, с хорошей фигурой, светлокожий и сероглазый блондин. Всегда немного печальный и молчаливый. Сидит за второй партой с Ленкой Шмыревой и не сводит глаз с доски, так же как мы с Ленкой не сводим глаз с него. Мои взгляды никто и не заметит, ибо я пребываю в гордом одиночестве за последней партой в крайнем ряду. А вот про Шмыревскую любовь к Кирочке знают все в классе и даже за его пределами. Однако как бы она к нему не подъезжала, их отношения твёрдо ограничиваются восседанием за одной партой и редкими разговорами на переменках.

— Давай помогу, — протягиваю руки к коробке, в которую ребята складировали свёрнутые листочки из Машкиного блокнота, чтоб всё по-честному, никаких подглядываний, подмен и узнаваний, — я быстрее соберу. Сдаём свои желания! — гаркнул я так громко, что рядом стоящие девочки схватились за уши.

Быстро пройдясь по рядам, заполучив все листочки я наконец подошёл к двум первым партам и остановился рядом с Ленкой.

— Кирюш, ты всё? — держа в одной руке своё желание и протягивая другую за бумажкой соседа, спросила Шмырева.

— Да, — прикрывая написанное от любопытных глаз и глядя то на меня, то на Лену, ответил Кир, быстро складывая листок.

— Э, нет, так не пойдёт. Давай своё, — я подставил коробку под самую руку девушки. Она удивлённо глянула на меня и без возражений опустила внутрь, оставляя там своё желание. — А теперь Зяблик, — я протянул коробку, но не так близко, поэтому блондин медленно разжал руку над коробкой, глядя мне прямо в глаза.

Я улыбнулся ему зачем-то самой своей очаровательной улыбкой, моментально переместив взгляд на падающий листик и не сводя с него пристального взгляда прошествовал в конец класса. Поставив коробку на свою парту, закрыл собой её содержимое от всех, ловким движением факира вытащил двумя пальцами заветную бумажку и засунул её в карман.

— Мария, принимай наши желания. Хотя нет, лучше пусть пока хранятся у меня — надёжнее будет, — весело сообщил я и закрыл коробку, задвигая под стол.

— Как хочешь, — удивилась староста и вернулась к своему месту, пожав плечами.

Обложившись книгами и тетрадями я как шпион вытащил из кармана заветный листочек минут через десять после начала урока.

Учитель что-то писал на доске, все дружно переписывали оное, а я коварно пытался проникнуть в конфиденциальную информацию секретного содержания.

Сложенный вчетверо листок обжигал пальцы. Я смотрел на него и жар распространялся по всему телу. Желание узнать что же хочет наш тихоня получить в новогоднюю ночь, грызло меня последние минуты с нарастающей силой. Ведь если я смогу первым «узнать» писавшего и выполнить его желание, то он исполнит моё. И тогда уж я смогу узнать вкус его манящих губ - дурная и навязчивая идея.

"Хочу, чтобы он меня поцеловал!," — гласила записка, которую я держал дрожащей рукой. Жирный восклицательный знак был обведен несколько раз. Не понял! Тихоня Зяблик хочет целоваться с парнем. Но это ведь моё желание. Кровь отлила от лица и я обмяк в момент, с шумом ударив руками о парту, поняв суть записки по-своему.

— Колесников, — услышал я голос учителя, — ты закончил писать? Может выйдешь и объяснишь правильное решение?

— Борис Григорьевич, — заталкивая злосчастную писульку обратно в карман сказал я утробным голосом, — если сердце стучит в разы быстрее и хочет покинуть моё бренное тело, это значит, что оно разбито?

— Это значит, что у тебя ранняя стадия тахикардии, — выкрикнул мой друг Генка, заливаясь на мою, типа, очередную выходку по срыву урока.

— Что, всё так плохо? — учитель уже стоял рядом со мной, заглядывая в совершенно чистый лист тетради, а затем переведя взгляд на ставшее бледным лицо. — Видимо да, — отодвинув тетрадь, он берет мою руку и щупает пульс. — Хочешь, сходить в медпункт?

Хохот стих, все взгляды уставились на меня. А я украдкой глянул на Кирилла, который также внимательно выискивал на моём лице причину вдруг разыгравшегося недомогания.

Я встал и медленно пошёл к выходу, намеренно сворачивая к парте Зяблика. За метр до неё споткнулся и опёрся о его плечо, вдруг напрягшееся от неожиданного прикосновения.

— Что, голова кружится? — тут же подскочил и подставил свою руку ещё один мой друг по команде "весёлых и находчивых", затем подмигнул мне, хитро улыбаясь, и тут же серьёзно сказал учителю: — Борис Григорьевич, я отведу Колесникова в медпункт, как бы по дороге не загнулся.

— Да, сопровождающий ему не помешает, вот только им будешь не ты, Аркаша, аааа… Зябликов, помоги товарищу.

— Почему Зябликов, он его не доведёт, потеряет по дороге, — запричитал мой приятель, понимая, что номер не удался, а я в это время пялился на Кирилла, который немного удивлённо взирал на происходящее.

— Вот когда начнёшь решать задачи по физике как Зябликов, тогда и провожать друзей во время уроков будешь. Иди к доске, продолжим, — заявил учитель и прошествовал к своему месту.

— Руся, не сильно опирайся на Кирочку, а то потом со Шмыревой придется разбираться, — послышался чей-то смешок, и все снова заржали.

Я крутанул головой в сторону Генки, и увидев в моих глазах огонь, друг тут же поднял руки вверх, опуская голову.

— Всё-все, проехали. Возвращайтесь скорее, нам без вас будет грустно, — кто-то ещё пытался сорвать урок смехом, но мы уже вышли в коридор, и за закрытой дверью наступила тишина.

Я убрал руку с плеча Кирилла, медленно продвигаясь вперёд.

— Если тебе плохо, можешь опереться, — услышал я его тихий голос.

— Спасибо, дойду.

— Ты же это не специально? Тебе действительно плохо? — продолжил тот, не сводя с меня своих серых глаз.

— Плохо, очень плохо, но я дойду, — бросил в его сторону быстрый взгляд и тут же снова потупился. — Если не хочешь, можешь тут подождать, я сам схожу.

— Ещё чего. Теперь я за тебя несу ответственность. Упадешь где-нибудь, с меня спросят. Пошли, "тахикардист".

Мы шли рядом и я вдыхал его аромат, не зная как завести разговор. Уж очень всё хорошо складывалось, чтоб упустить такой момент.

— У тебя классный парфюм, — повёл я носом в его сторону.

— Old spice. Дезик, мне тоже нравится.

— И вообще ты изменился с прошлого года, раньше был серой мышкой, да и сейчас нелюдимый. Чего ни с кем не дружишь? Сколько лет ты уже в нашем классе? Три? Два? — я нашёл самую подходящую тему для беседы.

— У меня есть друзья. Мы со Славой дружим и живём рядом.

— Это со Звягинцевым? Да ладно, вы от силы парой слов на переменках перебрасываетесь.

— Это потому что он курить всё время бегает, а домой мы часто ходим вместе и бываем друг у друга в гостях.

Да, живу я в другом направлении от школы, но несколько раз видел, как эти двое идут вместе после уроков. Со Звягинцевым у нас ровные отношения, заучка-ботан, даёт списывать, иногда угощает вкусняшками, сын богатеньких родителей.

Целовать-то Антона мне охота, а вот узнать получше как-то в голову и не пришло. Где живёт, какая у него семья, что любит? Я хоть и не гомофоб, но от мыслей про поцелуй с парнем в гомики себя не определял. Да, он мне нравится. Да, хочу близости с ним. Вот иду сейчас рядом, а в мыслях затолкнуть в пустой класс и зажать покрепче, облапать всего и язык поглубже засунуть, весь рот исследовать, почувствовать его дрожь и слабость передо мной. Глаза ошеломлённые, испуганные и молящие чтоб только на меня смотрели.

Перед пацанами ссыкотно, они уж точно мой порыв не одобрят. А учиться ещё полтора года. Нет, я их не боюсь, да и всегда можно перевести в шутку, сказать, что эксперимент хочу провести, попробовать, как оно, с парнем. Вот только Кирилла подставлять неохота. Видимо он мне не просто нравится.

— Звягинцев, а у тебя девушка есть? — вдруг вырвалось у меня и я тут же пожалел, что спросил.

Кирилл глянул своими большими глазами, словно испугался и сразу отвернулся.

— А что?

— Может нравится кто? Надеюсь это не Шмыра?— теперь уже хотелось идти до конца. Не зря же мне этот шанс предоставился. — У меня тут недавно тобой интересовались, — закинул "удочку", надо же как то выяснить интересующий меня вопрос.

Я остановился у окна, опираясь спиной и руками о подоконник. Кирилл стал напротив, немного опустив голову, рассматривая плитку на полу.

— Некогда мне встречаться. Но есть один человек, которому я симпатизирую.

Значит всё-таки ему нравится парень, потому что это один «человек», а не «есть у меня девушка». Сердце снова сжалось. Неужели это реакция на Звягинцева не что иное как любовь? Да нет же. Я на прошлой неделе зажимался с Чижовой и у меня был конкретный стояк. Я девочек хочу. Мне их грудь нравится и задние полушария тоже. Вот только ни с кем ещё не получилось перепихнуться, но с нашей бандой разве можно думать о прекрасном, когда у них всех мысли в другом направлении гуляют? Правда у Генки в последнее время пунктик образовался на светлый образ нашей старосты. Но он держится, не выдаёт своих порывов, глупый думает, мы не замечаем. А Аркаша вообще пофигист. Такое ощущение, что этому парню с девчачьей физиономией, вообще на всех и всё пофиг. А что я? Я как все!

В медпункте мне померили давление, затем послушали биение сердца стетоскопом и, признав как годного чуть ли не лететь в космос, отправили на урок.

— Зяблик, а почему ты со Шмыревой сидишь? Ты знаешь, она ведь по тебе слюни пускает? — спросил я, заворачивая в туалет.

— Мы с Леной хорошие приятели, — последовал незамедлительный ответ.

— Я бы на твоём месте воспользовался шансом, она очень даже ничего. Скажи ещё, что у тебя на неё не стоит, — хохотнул я.

— Я не собираюсь обсуждать то, на кого у меня стоит, ни с тобой, ни с кем-либо другим, — сказал как отрезал. Я раньше даже не слышал таких резких ноток в голосе всегда спокойного блондина.

Пока я мыл руки, Кирилл вышел из туалета.

— Да ладно тебе, я пошутил, — догнал я его почти у самого нашего кабинета, приветливо заглядывая в глаза и расплываясь в улыбке. — Давай что-ли дружить?

Я смотрел на свою протянутую руку и ждал, что Кирилл её пожмет. И он сделал это, медленно, глядя то на руку, то на меня, поднимая свои серые глаза из-под густых ресниц. "Совсем как у девчонки", — подумал я, слегка пожимая холодные пальцы и не торопясь их отпустить.

— Давай со следующего урока ко мне за парту, — сказал я, не принимая возражений, и открыл дверь, первым заходя в класс.

В это самое время прозвенел звонок с урока.

Коробки с желаниями под столом не было. Я лихорадочно обвёл класс и заметил её на парте возле Машки, которая складывала книги и тетрадки в сумку. Соображая, как теперь вернуть записку Кирилла на место, я подошёл и стал рядом.

— Когда с желаниями будем знакомиться? — начал я, не зная, что ещё спросить. — И, кстати, может помощь нужна, ну там готовить, украшать?

Я глянул в сторону второй парты, Зяблик усердно собирал свои вещи.

— Помощь не помешает, а знакомиться с желаниями будем в новогоднюю ночь, — сообщила Машка и как-то странно на меня посмотрела. — Хм, Колесников, ты после «сердечного приступа», — пальцы показали «козу» в поклоне, — головой не тронулся? Откуда такое рвение принять участие в жизни класса?

— Оно — рвение, мирно покоилось на дне моей уставшей от залихватский жизни души. Теперь, волшебным образом проснулось. Так что там нужно помочь?

— Хорошо. Тогда так. Нужно, — Мария подошла ближе и наклонилась к самому уху, обжигая его своим горячим дыханием, а грудью упёрлась ниже плеча, — взять у Суворовой налик из кассы и привезти пиво и шампусик и… в дом, где мы будем праздновать.

— Это к бабушке Звягинцева? — так же тихо ответил на ухо однокласснице, почти касаясь его губами.

Мне показалось, или кое-кто, оторвавшись от сумки бросил на нас в этот самый момент гневный взгляд? Да нет, точно показалось. Кирилл подхватил свой рюкзак и прошёл мимо с безразличной миной на лице. А вот Генка сверлил меня своими глазищами, словно хотел пригвоздить на месте.

— А вот мы с Зябликом этим и займёмся, — я успел схватить Кирилла за рукав и дёрнул его на себя, да так, что тот от неожиданности завалился прямо в мои объятия.

— Ты чё, бля, совсем рехнулся? — завозмущался блондин, вырываясь и глядя на меня своими серыми зенками.

— У нас с тобой есть очень ответственное поручение: берём кассу, затариваемся и отвозим к Звягинцеву на хату, то есть к его бабке.

— Почему я? — злость обернулась удивлением, — У меня факультатив.

— Значит, после, я подожду. Мы ж теперь друзья? — и я картинно приобнял Кирюху за плечо, обводя взглядом всех присутствующих, внимательно следящих за нашим диалогом. — Вопросы есть? Вопросов нет.

Фух. Кажется обошлось малой кровью. Контакт с объектом налажен. Вернее налаживается. Но как мне вернуть в коробку записку?

***

После последнего урока я поймал Суворову Свету, и она выдала мне сумму, на которую нужно было закупить пиво, шампанское и несколько бутылок крепких напитков.

Устроившись напротив кабинета, где у Зяблик проходил факультатив, я залез в смартфон и выпал на целый час, который пролетел очень даже быстро.

«Как соблазнить парня?» Ответов на такой вопрос я не нашёл. А то что нашёл, было такой туфтой, и всё больше походило на ухаживание за девушкой.

В том, что я собирался соблазнить Кирилла, не было сомнений. Вот только тот факт, что ему нравится другой парень, меня не просто злило, а прямо-таки выбешивало!

— Руслан, ты весь час тут просидел? — отрывает меня от познавательного чтива голос Кирилла, и я невольно вздрагиваю, нервным движением отключая экран смартфона. — Мог бы и зайти, тебя бы никто не выгнал, и польза была бы.

— Не надо нас учить, лучше дайте подро… Ладно, пошли Ломоносов. Нам ещё столько всего нужно сделать…

И Зяблик молча пошёл вслед за мной, ни слова не говоря до самого супера. А там началось.

«Это пиво слишком дорогое, но не айс»

«А это как вода, кто его пить будет?»

«Зачем ты берешь эту гадость, нам всё равно никто водку не продаст. И шампанское тоже»

Иду улыбаюсь молча, вижу, что уже выбесил собеседника вусмерть. Ему же неизвестно, что в этом магазине двоюродный брат Машки работает, и что она мне шепнула где и как его найти, чтобы обойти центральную кассу.

Более крепкую тару мы рассовали по рюкзакам, а пиво Машкин брат, лет на пять старше нас, упаковал в холщовые сумки.

Пока мы добирались до «бабушкиного» дома, успели ближе узнать друг друга на предмет алкогольных предпочтений. Оказалось, что Кирилл не любит «горькую», а предпочитает ликёры и десертные вина. К пиву относится ровно, хотя разбирается как истинный пиволюб. Да, совсем как девчонка, хотя наши девочки в свои шестнадцать могут перепить заправского выпивоху на спор.

— Как вы «это» допёрли? — удивляется Наташка, открыв нам двери большого дома, давно уже не сельского, потому что небольшой посёлок внутри города много лет считается чуть ли не центральным районом. Рядом с высотками стоят несколько вот таких благоустроенных коттеджей, сносить которые никто не собирается.

— А мы разве похожи на дрищей, что по пять литров не в состоянии донести?

Я обиженно глянул на рыжую и прошествовал мимо на кухню. Кирилл молча топал за мной. Выгрузив тару мы выпили по стакану воды, осматривая помещение.

— Хороши хоромы, — протянул я, на что мой помощник только хмыкнул.

— Ты не видел "халупку" Звягинцева, — Кирилл отвернулся в сторону, показывая своё неудовольствие. — Ничего особенного, некоторые могут себе позволить.

— Кто это — некоторые? — решил хоть так поддержать беседу с неразговорчивым обладателем пухлых губ. С тех пор, как мы стали «дружить», я всё больше замечаю за собой тягу именно к этой части тела собеседника. — Зяблик, ты хочешь сказать, что твои апартаменты хуже? Или лучше?

— Хочу сказать, что некоторые должны завидовать молча.

— Это ты о себе? Что, всё так плохо? — парень опустил глаза и смолк.

— Да ладно, Зябликов, ты в таких крутых шмотках ходишь, не может быть, что твоя квартира хуже какого-то Звягинцева.

— Шмотки — не показатель. А квартира — не роскошь. У нас обычная трёшка, в обычном доме, с обычной мебелью. И хватит называть меня по фамилии.

— Зяблик, тебе не нравится? — я тут же оказался в опасной близости от одноклассника. — Тогда только попроси и мы это уладим. Например…

— Ты что, хочешь от меня что-то взамен? И не подумаю. Можешь продолжать, Русланчик.

Улыбка пропала с моего лица, и если бы это был не Кирилл, я бы точно двинул. Я никому не позволял называть себя уменьшительно с тех пор, как в прошлом году мама нашей одноклассницы при всех просила меня оставить её дочь в покое, при этом канюча "Русланчик, милый, вы же ещё дети". А я и не собирался совращать её дочь, сдалась она мне. Так, пошутили, потискали , а она сопли развесила.

Несколько человек пытались обратиться ко мне подобным образом, имитируя голос несчастной родительницы, за что были беспощадно наказаны, получив физическое замечание.

Момент был упущен, пауза затянулась, Кирилл улыбнулся и, засунув руки в карманы, вышел в коридор, натягивая ботинки.

— Мальчики, помогите повесить гирлянды, — попросила Наташка, протягивая коробку с цветными лентами светодиодных лампочек.

Мы снова уставились друг на друга.

— Пошли, — первым отмер я.

— Пошли, — отозвался Кир, отправляя обувь в угол.

Я, считая себя выше на несколько сантиметров, полез на стул, приказав Зяблику держаться рядом на случай… На всякий случай. Высоты я не боюсь, но лавировать с поднятыми, к тому же занятыми нитями гирлянд руками, было, скажем так, не совсем удобно.

Повесив несколько метров, продвигаясь вдоль стены, выискивая, за что зацепить следующий кусок провода, заметил гвоздик, почти под самым потолком. Передвинул стул и ещё раз глянул на Зяблика, скучающего с очередным мотком гирлянд.

— Положи пока эти и держи меня за ноги. Покрепче.

— Ты что, боишься? — наглая улыбочка так и просилась на мой кулак, но…

— Залазь, — я спустился со стула и протянул висящую гроздь. — Вооон на тот гвоздь, — тыкнул я пальцем в невидимую точку.

Кирилл посмотрел в указанном направлении и стал на стул. Затем взял из моих рук конец гирлянды и потянулся к невидимому гвоздю.

Я прекрасно понимал, что ему не дотянуться, но молча смотрел на предпринимаемые потуги.

Сделав ещё одно усилие он рывком потянулся вверх и… В следующий момент на меня летело семьдесят килограмм живого веса с испуганными глазами, растопыренными руками и, нет, падал он молча. Успеваю вытянуть руки вперёд, так и падаем — я на спину, Кирилл на меня, гирлянды на Кирилла.

Лежу, обеими руками обнимаю за талию и спину предмет своих грёз, смотрю полуприкрытыми глазами и тихо постанываю. Нет, не от боли. Такая близость к его губам, и вся ситуация в общем, когда наши тела соприкасаются и я чувствую абсолютно всего его на себе, это как в жажду стоять перед автоматом с напитками и не иметь мелочи.

— Ты в порядке, — слышу обеспокоенный голос, — может в больницу?

Стону сильнее и протяжение. Знаю, что он хочет кого-то поцеловать, в то время, как я хочу сделать это с ним, и эта ситуация меня просто выбешивает.

— Зяблик, ты такой тяжёлый, — шепчу ему в губы, а сам сильнее прижимаю у себе.

— Так отпусти, я встану, — отвечает он тихо, а сам не делает никаких попыток вырваться.

— Зяблик, почему ты?

— Что, я?

— Почему ты такой?

— Какой?

Тянусь к его губам, а он и не против, даже как-то подставляется.

— Ребята, что тут у вас случилось, — забегает в комнату Наташка, а за ней ещё две девочки. — О, а что это здесь происходит?

Кирилл быстрым движением отжался и встал, подавая мне руку.

— Да вот, упал со стула и прямо на Руслана. Что, так плохо? — спрашивает, приседая и заглядывая в лицо.

Я не тороплюсь вставать, переворачиваюсь на бок, сгребая под себя гирлянды и снова постанывая. Светить зародившимся стояком от парня перед девчонками не комильфо.

— Арх… Всё в порядке.

Быстрым движением встаю, отворачиваюсь от всех и иду в ванную, картинно держась за живот.

— Надо было вам стремянку дать, — жалобно пищит Наташка, — Кирюш, пойди помоги, может у него голова кружится, чтоб не упал снова.

— Ничего у меня не кружится. А раньше подумать мозгов не хватило? Под самый потолок лезть даже с моим ростом как-то не очень удобно.

— А что ж ты Кира заставил? Он же не выше тебя.

Девчонки уже обступили Зяблика и стали его лапать тут да там на предмет ушибов.

— Где ваша лестница? — услышал я, закрывая дверь в уборную.

Лицо горело, руки тряслись. Глядя в зеркало, я не узнавал сам себя. Злость и похоть — вот что смотрело на меня с той стороны, и было непонятно, злюсь я на себя за то, что теперь хочу не только поцеловать этого парня, но и трогать его везде, в самых разных местах его тела. Или на этих куриц, что, мало того, не предложили вовремя стремянку, так ещё и припёрлись в самый неподходящий момент.

Я улыбнулся своему отражению, а ведь не всё так плохо, как мне казалось. Реакция Кирилла мне очень даже понравилась. Он не сопротивлялся, не отталкивал и даже, как хотелось верить, тянулся ко мне… А что, если?..

Убедившись, что в штанах порядок, я брызнул холодной водой в лицо, вытер себя салфеткой и вышел, снова надев маску безразличия и некоторой угрюмости.

Кирилл уже стоял рядом со стремянкой, распутывая нить гирлянды. Девчонки о чём-то спорили на кухне.

— Давай я повешу, а ты подстрахуй внизу, — чёрт, я теперь не могу смотреть ему в глаза, а он просто сверлит меня своими серыми.

— Ничего, я справлюсь, — отодвигаю в сторону, пытаясь взять из рук моток, всё ещё не распутанный.

— Ты же пострадал, не геройствуй, мне не трудно, тем более во, — он тыкнул в старый кусок железа, именуемый стремянкой.

— Я не пострадал и я выше, мне удобнее, — пытаюсь забрать гирлянды и мы начинаем за них борьбу. Сначала серьёзную, затем более игривую.

И вот мы уже бегаем вокруг железной преграды, и я вижу, что не только мне это нравится, Кирилл смеётся и его улыбка сносит мне крышу. Всегда такой серьёзный, он ни с кем не вёл себя подобным образом. Резко останавливаюсь расставив руки и он попадает в мои объятия, которые я тут же сжимаю в замок за его спиной.

— Попался, — шепчу на ухо, а у самого глаза прикрылись, вдыхаю его запах и тяжело вздыхаю.

— Русь, давай всё-таки я полезу, — говорит мой пленник, снова не делая попыток вырваться.

И это его «Руся»… Неужели мои мимолётные догадки всё же верны и этим «кем-то», с кем он хочет целоваться, являюсь я?

Расцепляю руки и отхожу на шаг назад, кивая на лестницу.

— Давай, если так хочется, только больше не падай, ещё раз моё бренное тело может тебя не вынести, — говорю и поглядываю, прикусив губу.

— А я вот не сомневаюсь, что поймаешь и выдержишь, сколько бы раз не упал, — совершенно беззаботно говорит, влезая уже на третью ступеньку.

Кирилл поднимает руки, цепляя гирлянду, и мне снизу видно белую полоску кожи на животе, выглядывающую из-под задравшегося джемпера. Громко сглатываю и, кажется, Кирилл услышал этот звук, потому что посмотрел сверху на меня и задержал взгляд. А я не могу оторваться от этого зрелища — живот-глаза-живот и сглатываю ещё раз.

— Нужно лестницу передвинуть, — слышу тихий голос и когда он делает первый шаг вниз, кладу руки ему на талию, придерживая, а сам обжигаюсь одной рукой о кожу, специально залезая под свитер.

Мимолётное движение выносит мой разум. Стирает полностью все границы и грани.

Кирилл, словно ничего не заметил сам двигает стремянку, снова лезет под потолок, засаживает нити на гвозди и так ещё несколько раз. А я стою внизу и наблюдаю, каждый раз помогая ему спуститься, и каждый раз цепляю рукой его голое тело под джемпером.

— Нравится? — спрашивает, когда последний раз спустился и задержался, не отступая в сторону.

— Ты о чём? — делаю вид, что не понимаю.

Опускает глаза на мою руку, всё ещё лежащую на его талии.

 

— А, это? Прости, — убираю руку и отхожу в сторону. — Девчонки, мы закончили, ещё что-нибудь нужно? — кричу в сторону кухни.

Кирилл собирает стремянку и уносит куда-то в другую комнату, а я, получив «Спасибо, чтоб мы без вас делали?», иду обуваться. Сзади возникает Зяблик, и мы молча выходим, на ходу застёгивая куртки.

— Во сколько послезавтра собираемся? — зачем-то спрашиваю я, зная, что народ придёт с 16.00 до 18.00, а то и позже.

— Часов в шесть подойду, а ты? — ему тоже интересно.

— И я к шести. Ну что, тогда до тридцать первого?

Домой иду с дурацкой улыбочкой на лице. И лишь нащупав в кармане треклятую записку с желанием Кирилла, которую я так и не вернул в коробку, начинаю паниковать. Теперь я понимаю, что ещё сильнее хочу исполнить его желание, которое в точности совпадает с моим. Я — другой. Не такой как все. Такой, как немногие. Мне нравится парень. Зяблик. Кирилл.

***

На все предложения выйти с парнями-затейниками почудить, людей попугать, девчонок позажимать, может на драку нарваться, отвечаю однозначно — некогда, мама припахала с уборкой и готовкой к Новому году. Конечно я и помогаю, но в основном сижу в своей комнате и штудирую комп на предмет своей зазнобы в соцсетях. В Фейсбуке он частый гость, несколько десятков фотографий, просматривает и дублирует разную инфу из всевозможных групп, в основном юмор. В Контакте почти тоже самое, только фото другие, более ранние, видимо с прошлой школы. Такой смешной, лохматый и весёлый, когда успел стать серьезной букой, ведь ему так идёт улыбка. На одном снимке он стоит в обнимку с девочкой, оба показывают язык фотографу и мне кажется, что это смеются надо мной. Ещё есть снимок, где трое парней, забросив руки друг другу на плечи, один из которых Зябликов, стоят у речки в плавках. Ещё не сформировавшиеся мальчишеские фигуры почти одинаковые, но на Кирилла я однозначно залип. Представил, что сейчас скрывается под одеждой и тут же почувствовал шевеление в боксерах. И эта моя реакция меня уже не удивляла, привык, куда деваться?

***

Тридцать первого числа я начал собираться с самого утра. Приготовил одежду: джинсы, джемпер, под ним рубашка. Новые носки, новые трусы. Стою перед зеркалом, разглядываю себя — хорош, вот только… Иду в ванную и убираю лишние волосы в интимных местах. Ну, а чё такого? После обеда снова занимаю ванную комнату, мама начинает коситься и улыбаться, спросила, не завёл ли я себе девушку. Ага, пытаюсь завести. Вот только не девушку...

В пять часов, одетый и готовый, «умытый» отцовским крутым одеколоном, снова стою у зеркала, выискивая недочёты. Не нашёл. Забрасываю пачку супер мятной жевательной резинки в карман и выхожу. Настроение боевое, однако чувствую, что руки трясутся.

У подъезда стоят друзья-товарищи, все при параде, не то, что в школу ходят, Генка даже в галстуке и волосы зализал гелем, он решительно настроен завалить Машку, видимо сегодня будет делать поползновения.

Идём вспоминая разные приколы и шутки, но я в разговоре не участвую, только улыбаюсь и прячусь от ветра в воротник куртки. Похоже я замечтался, за что получил тычок под бок, который вывел меня из задумчивости.

— Я говорю, ты над нашим чудиком приколоться хочешь? Что это ты с ним задружил?

Генка уже повис на мне, я тут же сбросил его руку, что моему другу явно не понравилось.

— Не понял! Ты серьёзно?

Я повернул голову к товарищу и с самым серьёзным видом прошипел:

— Зяблика не трогать! — Генка отпрянул. — Всем ясно? — Я окинул взглядом удивлённых друзей, которые покривились, кто хмыкнул, кто закатил глаза, но все благоразумно промолчали.

Вот так то лучше.

***

— Ребята, не набираемся, до нового года ещё достаточно времени, поэтому приняли по пять капель и развлекаемся. Девчонки скучать не дадут, — промурлыкала Мария, указывая нам на группу одноклассниц, расположившихся на диване. — Руслан, поможешь?

— Прости Марусь, у меня живот прихватило, вот Гена, — у друга поползли глаза на лоб, — он с превеликим удовольствием тебе поможет.

Генка, недолго думая, пришвартовался к Машкиной корме, и та дала ему какое-то задание, а я пошёл в сторону туалета, выискивая глазами своё чудо. Когда я убедился, что среди присутствующих Зяблика нет, присел в прихожей и стал ковыряться в телефоне.

Народ подтягивался, а Кирилла всё не было. Время двигалось к семи и я начал нервничать. Очередной хлопок дверью, и я в который раз отрываюсь от просмотра какой-то чепухи, чтобы впасть в ступор: чёрные ботинки, чёрные узкие джинсы, тёмно-синяя рубашка из распахнутой аляски и лохматая блондинистая голова с улыбкой до ушей. И всё это Зябликов Кирилл. Смотрю на него пока он сбрасывает верхнюю одежду и обувь, а он на меня, проделывая всё это медленно и всё также улыбаясь.

— Ты, между прочим, опоздал, — отмираю, громко сглотнув.

— А ты меня ждал?

— Мы, кажется, договаривались к шести, — поднимаюсь и подхожу ближе.

— Что-то не припоминаю, чтобы договаривались, просто уточнили время.

Бляяя… Руки сжимаются в кулаки, глаза наливаются кровью, как у быка на красное, крылья носа разве что не хлопают, вздуваются от моего тяжёлого дыхания. Хочу его… Нет, не ударить, — поцеловать. Да так… Чёрт. Это что, наваждение какое-то?

— Кирилл, ну наконец-то!

Из гостиной выбегает Ленка и виснет на руке у красавчика. Тянет его внутрь, а я так и стою, полный гнева на самого себя.

— Шмырёва. Мы тут вообще-то поговорить собирались, — говорю я, поворачиваюсь и следую за этой парочкой.

Кирилл оглядывается на меня и кидает негромко:

— Успеем ещё, — и садится на диван, где специально для него освободили место. Туда же падает Шмырёва, почти что ему на коленки, но он вжимается в мягкие подушки, и недовольная Елена довольствуется местом рядом.

— Ну что, начнём играть? — Машка вынырнула из какой-то комнаты, а сзади показался весь взъерошенный Генка.

Я тут же оказался в непосредственной близости с вопросом где находится заветная коробка с желаниями.

— Руся, ты правда какой-то странный в последнее время. Тебя тянет не на те подвиги. Пойди возьми на кухне за мусорным ведром в чёрном пакете, — сказала староста, возвращаясь в объятия счастливого Генки.

Безмерно радуясь такому везению, я нашёл коробку и незаметно вернул в неё изрядно помятую записку Зяблика. Облегчённо вздохнул и вернулся в комнату, где уже все ждали начала игры в фанты.

— Итак, — пропела Мария, доставая первую бумажку, — кое-кто хочет большую шоколадку с орехами. Кто бы это мог быть?

Все уставились на Славку, хозяина наших сегодняшних хором и большого любителя сладкого, Лару, которая всегда перекусывала батончиками, Алёнку, у которой частенько находился шоколад с одноимённым названием и саму Машку, к которой «без конфет не подходи»!

— Предлагаю пускать записки по кругу. Можно по почерку узнать, хоть какая-то подсказка, — кто-то внёс предприимчивое предложение.

— Не, так можно сразу узнать писавшего, — тут же возразили со стороны.

— Хорошо, возьми эту записку и скажи, кто написал. Давай, с первого раза.

Записка перекочевала к умнику, тот долго всматривался в малознакомый подчерк и, согласившись, пустил желание по кругу.

Через несколько человек начались предположения и на десятом угадали Славку. Угадавший обещал уже второго января доставить шоколад любителю сладенького.

Следующая записка просила танец с Настей. Андрей был разоблачён в первые секунды, причём опознали его хором.

Затем было свидание с Муркиной, ещё просили банку пива, песню под гитару, рисунок на память, несколько человек хотели стриптиз, и что странно, многие хотели угадать, чтоб потом его же станцевать, и тут опа, «хочу его поцеловать», гласила записка. Её также как и предыдущие пустили по кругу, но попав в мои руки, я понял, что это не та, которая была у меня и успела помяться. К тому же почерк был женский. Я покрутил бумажку в руках и передал дальше. Кирилл, который сидел напротив смотрел на меня и улыбался. На нём с обеих сторон висели девчонки, и это меня жутко бесило. До того как желание целоваться перекочевало в его руки, было несколько попыток угадать написавшую, но всё мимо.

— Лена Шмырёва, — вдруг говорит Кирилл, и Ленка подскакивает с вселенской радостью, подтверждая, что это именно её записка.

С трудом подавив желание оттянуть нахалку от моего Зяблика, сижу с надутым лицом, пока он её целует, прямо при всех.

— Вообще-то они сидят рядом и это естественно, что Кирилл знает подчерк Шмыревой, — изрекает кто-то запоздало.

— А может быть они сговорились, чего вы лезете? Давайте дальше, — зло бросаю я.

— Вот — " Хочу его поцеловать". Что, снова? Это уже становится навязчивой идеей. Только вот почерк какой-то не женский… — рассматривает записку Мария.

Я напрягся. Даже издали я заметил ту самую бумажку, изрядно потрёпанную моим карманом.

Она перекочевала из одних рук в другие, Кирилл покрутил её с умным видом и передал, а когда она попала ко мне, я не знал, что мне делать. Как сказать, что это Кирилл, разве это не покажется странным? И я молча передал бумажку дальше. Ещё несколько человек и она попадёт в руки к Шмырёвой, а та опознает его подчерк и они снова будут целоваться. При всех. При мне.

— Руслан, передай бутылку, — просит меня Аркаша шёпотом и тыкает на стол, указывая на пиво, стоящее рядом со Светой.

— Кирилл, — кричу я и не успеваю сказать, что хочу чтобы он передал мне пиво, как он опережает и громко говорит:

— Ты угадал, это моё желание.

Все замолкают и смотрят то на меня, то на него, а Аркаша тихонько посмеивается в кулак.

— И что, так и будем молча сидеть? — Машка как предводитель парада взяла власть в свои руки. — Один загадал, другой отгадал, давайте целуйтесь и продолжим, уже немного осталось, а нам ещё провожать старый год. Или вам слабо? Вы ж теперь вроде как друзья.

— Да ладно вам, в бутылочку когда играли, все перецеловались по сто раз. Стесняетесь? Идите в другую комнату, — это уже Генка решил поддержать свою девушку.

Меня вытолкали с насиженного места, подталкивая в сторону спальни, куда толкали и не сильно упрямившегося Кирилла.

— Да нет же, он ошибся, — который раз пыталась оправдать соседа Ленка, — говорю вам он хотел написать «её».

— Какая нам разница, есть желание, есть угадавший, пусть исполняет.

Я сделал шаг в комнату, за мной зашёл Кирилл, прикрывая за собой дверь. Повисла неловкая пауза.

— Если не хочешь, можно сказать, что мы целовались.

— Почему нет, я не боюсь, — зачем-то сказал я.

— Тогда, — Кирилл подошёл ближе и меня обдало приятным ароматом свежести, — давай.

— Целуй, — гордо подставляю губы и прикрываю глаза.

В самый последний момент отталкиваю приблизившегося к моим губам блондина.

— Только один вопрос: кого ты хотел поцеловать?

— Какая разница?

— Это действительно парень?

— Ну, допустим.

— И тебе сейчас всё равно, что это не он?

— Послушай, Колесников. Если тебе противно и ты не хочешь, давай скажем…

— Заткнись, Зяблик.

И я утыкаюсь в его губы своими, ладонями ныряю под его руки, обнимаю спину, прижимаю за лопатки к себе. Вот и сбылось.

Начинаю обводить языком его губы и они приоткрываются. Его руки оказались на моих бёдрах, слегка их сжимая.

Языки встретились, соприкасаясь только кончиками, и мы оба замерли, привыкая к новому ощущению. Горячая волна пронеслась по всему телу завязываясь где-то внизу огненным узлом. Мазок, другой и я врываюсь в его рот, начиная атаку изнутри. Кирилл решил не отставать и тут же попытался вытолкнуть мой язык и засунуть свой ко мне. В этой битве я решил не уступать и укусил его за губу, тут же втянул и зализал.

Стоим, жмёмся друг к другу, боремся за право доминировать языком, при этом не отводя сумасшедших глаз друг от друга. Шум за дверью немного отрезвил, и я толкнул Кира спиной на дверь, а сам впечатался в него. В это время кто-то с той стороны попытался войти в комнату. Хрен вам!

— Стой, — прервал поцелуй Кирилл, отталкивая меня обеими руками и тяжело дыша, — Хватит. Пока.

Я был похож на безумного. Безумного и похотливого. Жаждущего мужского тела. Нет, только тела этого парня.

— Зяблик, какого черта? Ты что творишь? — намеренно громко гаркнул я, быстро вытирая слюни и поправляя одежду. — Сам же захотел целоваться, а теперь на попятную?

Дверь открылась и на пороге появилась хмурая и недовольная Шмырева, сзади которой выглядывали другие девочки и Аркаша, готовый прийти на помощь.

— Кирилл, ты не обязан. Это всего лишь игра, — она попыталась взять блондина под руку, но тот ловко вывернулся, в мгновение оказался рядом со мной и впился в мои губы.

— Вот и всё, — громко чмокнул, подмигнул мне, развернулся, одарил всех надменной улыбкой и вышел.

Если бы можно было сгореть от взгляда женщины, я бы уже полыхал синим пламенем, потому что Ленка так метала глазами молнии, что Зевс с Тором обзавидовались бы.

— И зачем было прятаться в комнате? Хм…

Да, девочка, этот раунд ты проиграла. Посмотрим, что будет дальше.

А дальше я совсем растерялся. Выходит, что Кирилл не просто целовался со мной, он мне отвечал, жарко и неистово. Мы сплелись воедино и неизвестно ещё, кто кого хотел больше. И что он там сказал? Хватит, пока? Это значит, что будет продолжение? Чёрт, чёрт…

— Хватит уже зависать, ну поцеловался с парнем, эка невидаль, девчонкам нравятся наши губы, почему мы не можем целоваться между собой? — Аркаша заглядывал мне в лицо и пытался успокоить. — Ну что, пошли, уже все садятся за стол. Там салатики, винишко, сейчас выпьем и не такое будет.

— Ты думаешь ничего странного? Ты бы тоже мог поцеловать парня?

— А что тут такого? Хочешь докажу? — и Аркаша хватает меня за шею, притягивает к себе и тянется губами.

— Ты долботехник! Какого хрена? — толкаю его в грудь и выскакиваю из комнаты.

— Русь. Руся, прости. Я не знал, что тебе противно, — канючит сзади мой друг.

— Аркаш, мне совсем не противно, — резко развернувшись в проходе отвечаю, — но целоваться просто так, без причины…

— Мы же друзья, разве не причина?

— А что, все друзья целуются? Ты с кем-то уже того? — почти в самое ухо шепчу, а сам ищу глазами Кира, который обнаруживается сидящим за столом и зажатым между Ленкой и Светкой, весело улыбающимся то одной, то другой, да ещё и рука на спинке Шмыревского стула, а может и на талии. И так мне плохо от этой картины стало, что я приобнял офигевшего Аркадия за талию и припал к кончику его губ долгим чмоком.

— А это чьё было желание? Руся ты сегодня мужской угодник? — слышу со стороны сидящих рядом.

Все устремили на нас свои взоры весело смеясь, и только лишь один блондинчик смотрел, прищурясь и как-то зло.

Проводили старый год весело. Некоторые всё же умудрились наклюкаться, и теперь кто-то вёл беседы с унитазом, кто-то пытался доказать, что мир — сплошной обман, но бОльшая часть класса праздновали правильно: несколько человек разобрались по парочкам и зажимались в разных частях дома, кто-то шумно выяснял отношения. Некоторые танцевали в тёмной гостиной под мерцающими огнями гирлянд. Но были и такие, как я, притаившиеся. Я сидел в кресле в углу комнаты и потихоньку наблюдал за всеми, совершенно не беспокоясь, что меня обнаружат или потревожат. Конечно, в основном я следил за коварным блондином, расстроившим все мои планы, которых как бы и не было, и главное, мою нервную систему. Так-то на нервы я не жалуюсь, стальные канаты у меня, а не нервы, но что-то как-то пошатнулась система в последние дни, а особенно часы. Танцует моя сероглазая погибель со своей Шмыревой, улыбается ей, шепчет на ухо всякое, от чего та заливается громким смехом. А говорил просто соседка по парте. Просто друзья. Хм… Один-один, Шмырева, но я не сдался.

Иду на кухню к столу и наливаю стакан самого крепкого пойла, что нашёл, и медленно пью. Фу, гадость с трудом льётся в меня, обжигая по пути гортань и дальше все внутренности. Льётся вниз, а стучит и бьёт по голове. Да так, что я сразу и сел. Даже слёзы из глаз брызнули.

— Руся, пошли покурим, что-ли? — рядом возник Аркаша, тоже поддатый, но вполне прилично выглядевший. —  Хотя, мы ж не курим. Остались мы с тобой бесхозные, два одиночества. А ты чего плачешь? Неужели из-за него, — кивает в сторону Зяблика и хмурится. — Ленка его крепко своими клещами заграбастала, давно глаз положила на нелюдимого красавчика. Знаешь, я недавно думал, что он тоже из, ну из этих, и сегодня, когда в записке было написано "его поцеловать", даже перестал сомневаться. А теперь вот понял, что ошибся.

— А ну-ка, ну-ка ещё раз подробнее про этих.

— Что? Про кого? Аааа... Ты не понял?

— Да, про то, что он тоже из этих, — слово "тоже" я особенно выделил.

— Ты кого именно имеешь ввиду?

— Ну, это… Я хотел сказать, что с девчонками он не дружит… Не дружил. Да и…

— Нет, Аркаша, друг сердечный, — я встал и второй раз за вечер обнял своего друга за плечо. — Я отчётливо слышал, как ты сказал «тоже», значит есть кто-то ещё. Колись, я могила.

Аркаша на полголовы ниже меня, стоит и смотрит снизу вверх такими несчастными и преданными глазами, что даже жалко стало его пытать. Но ведь то, что он недоговаривает, сейчас для меня является очень важным. Очень.

— Русь, ты вот сегодня с двумя парнями поцеловался.

— Ну? И?

— И что ты чувствовал?

— Ну, не знаю. Ничего такого, — не говорить же приятелю, что от поцелуя с Кириллом у меня просто крышу снесло в дальние, и вероятнее всего «голубые», те самые дали.

— Значит не было противно? — отрицательно машу головой. — А ещё мог бы? Попробовать, проверить, со мной?

— Аркаш, ты чего? Ты что? Ты?

Я уже двумя руками держал парня за плечи, слегка встряхивая при каждом вопросе.

— Не кричи, услышат. Я не знаю. Мне кажется, что мне нравятся парни. То есть к девчонкам я совершенно ровно дышу, а вот ребята меня привлекают. Теперь ты не будешь со мной общаться?

Я расплылся в пьяной улыбке и обнял своего друга. Вот же ж, новогодние сюрпризы! Один другого краше. Мало того, что сам, по ходу, втрескался в парня, этот самый парень, видимо и вашим и нашим, и друг тоже оказался нашего поля ягода.

Стоим в обнимку, качаемся. Я Аркашу за спину держу, он меня чуть ниже талии — картина маслом. И как раз в это время на кухню вваливается компания: Мария в объятиях Генки, Света с Леной и сзади тот, на кого уставились мои выпученнные и испуганные, как у нашкодившего котёнка глаза. Кирилл оценил сие произведение и хмыкнул.

— Что, мальчики, во что теперь играете? — Мария и тут не упустит шанс уколоть.

— Проходите мимо, уважаемые. У тебя Машенька, есть Геночка, — отпускаю, но одной рукой всё же держу за талию Аркашу. — У Леночки есть Зяблик. Светочка, а кто есть у тебя? Нас прошу не считать, мы теперь играем за другую команду. Правда, Аркадий?

Тот послушно кивает, но вдруг, заметив гневный взгляд Кирилла, отцепляет мою руку и бочком протискивается в комнату.

Ребята достали из холодильника напитки и снова выплыли в тёмную гостиную к танцующим.

— А я думал мы продолжим начатое, — слышу за спиной и ноги подкашиваются, когда его рука касается бедра. — Ты вроде как сам был не против. Ну что ж…

— Я тоже слышал, что Шмырева для тебя просто подруга-одноклассница, а ты её весь вечер окучиваешь.

— А ты хотел, чтобы я при всех окучивал тебя? У нас бы вряд ли получилось всё так невинно, как у вас с Аркашей.

Кирилл наступает на меня, а я пячусь, пока не упираюсь в стол.

— Послушай, я и так уже сегодня мужчина для всех мужчин, то целуюсь, то зажимаюсь. Может хватит шокировать публику?

— Пожалуй ты прав. Пошли.

И тянет меня за собой через коридор, мимо нескольких комнат. Открывает одну и заталкивает меня внутрь, закрывая за собой дверь.

— Я хочу кое-что прояснить, если ты ещё не понял. Записка была написана о тебе. Целовать я хотел тебя. Твои постоянные взгляды и охи-вздохи со спины я давно уже вычислил с помощью зеркальной ручки. То, что я изменился, как ты заметил, это тоже ради тебя. Поэтому, когда ты лапал меня здесь в прошлый раз, а сегодня потёк от нашего поцелуя, я сделал вывод, что как минимум тебе интересен и как максимум далеко небезразличен. И да, ты мне давно нравишься. Как насчёт того, чтобы встречаться?

— Поцелуй меня, — не прошу, молю его, потому что после всего, что он мне сейчас сказал, я просто сойду с ума, если не почувствую его губы на своих, его язык во рту, его руки на себе. Я же не сплю?

— Всё что хочешь, но… Если ещё хоть раз назовёшь меня Зябликом, тебе не жить.

— Хорошо. Тогда может возьмёшь мою фамилию? Колесников Кирилл, нет Кирочка, звучит совсем не плохо, — улыбаюсь я и тянусь губами к губам напротив.

— Может и возьму. Иди ко мне, моя Русланочка.

Целоваться враз расхотелось. Напыжился, свёл брови. Пытаюсь оттолкнуть теперь уже своего парня, а он смеётся и прижимает сильнее.

— Я — актив. Тебе понравится.

— А где ты видишь здесь пассива? Я тоже актив.

— Русь, у тебя нет шансов.

— А откуда они у тебя?

— Хорошо, тогда у кого больше, тот и сверху.

Уверенность в голосе, с которым он это сказал, навела меня на мысль, что дело дрянь. А когда он взял мою руку и накрыл свой эрегированный член, я чуть не провалился сквозь землю, потому что в этой битве определился проигравший ещё до начала боя. И им был я. Но, я же не сдаюсь, я буду бороться.

***

В одиннадцать сорок пять на весь дом была объявлена пятиминутная готовность, и весь народ повыныривал из своих убежищ. Нацеловавшись вдоволь, мы с Киром тоже присоединились к группе полупьяных товарищей, чему не все были рады.

— Козёл! — услышал я недовольный голос Ленки, которую успокаивала Светка, это наверное про меня. — Неужели скоро все самые классные пацаны будут геями?

А это что, про Кира?

Кирилл, стоящий чуть сбоку от меня, сделал вид, будто он ничего не слышал.

— Я не понял, Руся ты совсем обурел? Может вмазать пару раз, чтоб вся эта дурь из головы вместе с алкоголем вылетела? — глядя на наши припухшие губы подал голос Генка. Но Машенька, тут же так глянула на своего ухажёра, и тыкнула в бок острым локотком, что он забыл, что ещё хотел сказать.

— Чтоб я не слышала подобного. Глянь как они здорово смотрятся вместе. Блин, теперь у меня есть друзья-геи. Причём сразу парочка.

— Бляяяя… Вы что тут все нахрен с ума посходили? Мой лучший друг гей? — Генка метал глазами молнии (никак у Леночки научился).

— Ты уже не хочешь со мной встречаться? — спокойно спросила Маша. — Если будешь и дальше продолжать в таком же духе, лучше сразу вали.

— Ладно, молчу. Аркаш, а ты чего молчишь? Друга уводят.

— Никуда его не уводят, он на своём месте, — отозвался из угла тот и стал рядом с нами.

— Аааа… все против меня, — заорал Генка и схватился за голову обеими руками, сделал вид будто рвёт волосы и тут же уткнулся носом в пышную Мариину грудь засопев.

— Ребята разливайте шампанское.

Нам вручили по бокалу с пенным напитком на дне. Когда куранты отбивали последние секунды, наши с Киррилом пальцы сплелись и он чуть слышно прошептал одними губами: «Люблю тебя». «Люблю» — ответил так же тихо я ему и сжал крепче руку.