Онлайн чтение книги Маламут Malamut
Глава 16

По спине парня пробежал холодок, когда они подошли к тому самому дому, у которого Антон впервые встретил Настю. Двухэтажный, из красного кирпича, подъезды со стороны дороги и большой двор по другую сторону, который между собой причудливым образом разделили детская игровая площадка, беседки и садово-огородные участки, покрытые цветами и всяческой зеленью от картошки и помидор до укропа. А еще тут было полно фруктовых деревьев. Антон рассмотрел все это в подробностях, потому что Настя привела его к своему дому именно со стороны двора, а не подъездов.

Росли здесь в основном яблони – это если вернуться к подробностям. Пара черешен, три абрикосы, старая вишня, еще более старая груша, пара орехов, кусты лещины и черной смородины. Антон отмечал все это автоматически, мысленно прикидывая, сколько банок понадобится, чтобы законсервировать всю эту роскошь.

Черешня снизу вся была оборвана. Самые спелые, практически черные, остались на самых верхних, тоненьких ветках.

Антон смотрел на них снизу вверх так долго, что Настя не могла это проигнорировать.

– Дома в холодильнике немного осталось, – сказала она, оттягивая парня от дерева. – А еще можно у тети Любы клубники натырить. Вон там ее участок.

– Тырить клубнику нехорошо...

– Черешню тоже, но тебя это, я смотрю, не останавливает.

– Ты не понимаешь, черешня – это другое... – глаза Антона повело мечтательной дымкой.

Настя закатила глаза. И черной молнией метнулась к грядке с соседской клубникой. Быстро-быстро набрала горсть и вернулась к парню.

– Угощайся, – она отсыпала ему половину в ладони, соединенные ковшиком.

Они укрылись в беседке, густо увитой плющом. Людей поблизости не наблюдалось, хотя было утро воскресения. То ли все отсыпались в выходной день, то ли нашлись дела ближе к центру города. Не наблюдалось даже вездесущих пенсионерок.

А они тут, между прочим, клубнику тырят.

– Что нас ждет у тебя дома? – спросил Антон, проглатывая очередную клубнику и наблюдая за тем, как Настя аккуратно откусывает кусочек от своей, пачкая губы в алом соке.

Косметикой она если и пользовалась, то заметно этого не было.

– Кошмар. Страшный сон, – бледно улыбнулась юная ведьма. Она сидела рядом за круглым деревянным столом, и касались друг друга коленями.

Девушка потянулась к нему губами, и он встретил их нежным поцелуем.

– Нам вчера помешали...

– И не один раз.

– Видимо, вчера был не наш день.

– Скорее, он был не для этого.

– А сегодня, значит, для этого?

– Ну, здесь никого нет. Только мы вдвоем.

– А если кто-то придет?

– А мы быстро...

Но когда Настя, стянув с себя джинсы, футболку и нижнее белье, села Антону на колени и расстегнула ремень и молнию, он понял, что не хочет «быстро».

Мелькнула запоздалая мысль о том, что под рукой нет презервативов – но было уже поздно. Он охнул, Настя прикусила губу – и начала медленно опускаться и подниматься. Плавно, ритмично, прижавшись упругой грудь к его лицу. Принимая его жаркие поцелуи, от которых у нее еще сильнее кружилась голова.

Антон крепко сжал пальцами бедра девушки – и ослабил хватку, позволяя ей делать с ним все, что ей захочется. Это было нужно им обоим; нервное напряжение вчерашнего дня, вечера, сегодняшней ночи заставляло без всякой причины оглядываться на каждом шагу и прислушиваться к каждому случайному шороху.

– Я тебя люблю, – сказал он после того, как Настя впустила его в себя очень, очень глубоко – и тихо вскрикнула, закатывая глаза.

– Я тоже тебя люблю... – всхлипнула она, откидываясь назад, на деревянную столешницу. Опускаясь на нее спиной.

Антон приподнялся, помогая ей лечь на стол полностью, и позволил обхватить себя тонкими стройными ногами. Провел ладонями по гладкой и чистой коже ведьмы, задерживаясь пальцами на впадинках под ключицами, твердых бугорках сосков и слабо очерченных кубиках пресса. И начал двигаться в сдержанном ритме, не отрывая взгляда от блестящих глаз Насти. Они не могли оторваться друг от друга во всех смыслах. Неужели она его приворожила?..

– Ты чертов ведьмак, в курсе? – прошептала она, запрокидывая голову назад и крепко сдавливая его талию бедрами. Антон поморщился: останутся синяки.

– Мне однажды пришлось изгнать одного беса... – он в отместку сжал пальцы на ее груди так, что она вскрикнула – и обожгла пламенным взглядом, сильнее притягивая к себе ногами.

Антон ускорил темп. Раздались отчетливые щлепки обнаженной кожи сталкивающихся в быстром темпе тел.

– Нифига себе откровение... – Настя вся подобралась, но Антон не позволил ей отвлечься от процесса, найдя пальцами твердый бугорок в самом низу паха.

Девушка сладко вскрикнула.

– Это произошло случайно. Я тогда даже не понял толком ничего. Просто увидел, как мохнатая рогато-хвостатая тварь пугает одного парня – и вмешался...

Антон стиснул зубы и запрокинул голову. В таком неподходящем месте заниматься любовью ему еще не приходилось. Ощущение опасности усиливал тот факт, что Настя была обнаженной полностью. Не будет времени сделать вид, что они тут просто мило болтают...

Не зря она ведьма. Ничего не стыдится. Или нет?

Почувствовав, что вот-вот взорвется, Антон попытался выскользнуть из Насти, но она его не выпустила.

– Ты куда? – выдохнула она, тяжело дыша. Извиваясь всем телом в сладкой истоме.

– Я сейчас... Вот уже...

– Даже не думай, – едва не прорычала она, резко притягивая его к себе. Опрокидывая на свое обнаженное тело. – Я тоже... Вот-вот и сейчас.

Это произошло одновременно. Два взрыва, две яркие вспышки в головах двух потерявших всякие стыд и совесть молодых людей. И вопреки опасениям Антона, Настя не стала раздирать ему спину своими ногтями. Только сжала их крепко-крепко на его плечах, одновременно сжимая его внутри себя в судорожных неритмичных конвульсиях. Принимая все, что он мог дать ей в этот момент.

Потом она быстро оделась и села рядом, поправляя сбившуюся прическу. Антон меланхолично боролся с отказывающимся застегиваться ремнем. Когда справился, достал из пачки две сигареты.

Молча закурили.

Настя поморщилась, заерзав на скамейке.

– Что случилось?

– Занозу словила... Только попробуй засмеяться.

Антон сдержал рвущуюся улыбку. Это стоило ему значительных волевых усилий.

– Могу вытащить.

– Ну не здесь же... Ладно, идем. С родителями познакомлю.

Антон помрачнел. Потом подумал о том, как будет выглядеть, заявившись в квартиру своей девушки с холодным оружием – и еще сильнее не захотел туда идти. Вся затея показалась абсурдной и глупой.

Но потом он вспомнил, как Настя с легкостью превращается в собаку, и Антуана, воткнувшего ему два ножа в руку.

Не время пытаться заземлить разыгравшееся воображение.

Потому что это все происходит на самом деле.

Либо же...

Антон замотал головой, отгоняя пугающие мысли. К счастью, Настя не заметила этого, а если и заметила, то не подала виду.

Поднявшись по лестнице на второй этаж вслед за девушкой, он отметил про себя, что здесь чище, чем в других подъездах. А еще отсутствовал такой знакомый, неприятный, порой едкий подъездных запах, из-за которого он никогда не любил многоквартирные дома. Этот запах, такой тяжелый и словно вездесущий, встречает каждого, кто открывает дверь подъезда. Становится частью жизни.

Остановившись у двери с белым номером «шесть» на металлической поверхности, выкрашенной в цвет темного ореха, Настя нажала на кнопку звонка.

– У тебя нет ключа? – удивился Антон.

– Нет, – коротко ответила девушка.

Дверь открыла женщина лет пятидесяти. Невысокого роста, темноволосая, бледная, даже изможденная. На левой скуле светился сизым свежий синяк. Взгляд был испуганным, даже забитым. Загнанным.

Антон с содроганием узнал в ней сильно постаревшую, осунувшуюся Настю.

– Настя? Ты вернулась... А где Кристина?

– У моих друзей, – сухо ответила девушка. – Отец дома?

– Да... Он выпил с утра. Это твой друг? – мама Насти наконец заметила Антона.

– Это Антон. Мой парень. Антон, знакомься, это моя мама, Алёна Сергеевна.

– Доброе утро, – смутившись, ответил Антон.

А они ведь и правда теперь пара. Вспомнил жаркие, страстные объятия Насти, минуты чувственной близости в увитой плющом беседке посреди безлюдного двора. Дыхание перехватило, сердце забилось быстрее.

«Глубже. Дыши глубже,» – напомнил он себе.

– Сейчас не время, Настенька... – тихо прошептала Алена Сергеевна.

– Кто там приперся? – донесся грубый мужской голос из глубины квартиры.

Алена Сергеевна сжалась еще больше. Стала меньше, придавленная к порогу собственной квартиры тяжким грузом стыда.

– Нет, мама, – ответила Настя, отодвигая мать в сторону. – Самое время. Антон, проходи.

Отец Насти курил на кухне. Дым уносило в открытую форточку, но в квартире все равно сохранялся тяжелый запах сигаретного дыма. Еще пахло пивом. Антон отметил, что эти запахи были непривычными для квартиры родителей Насти. Не успели въесться в стены.

– О, здорово, – мужчина сидел за столом в одних трусах. – А ты кто?

Свою дочь он, казалось, не заметил вовсе.

– Жених вашей дочери, – ответил Антон раньше, чем Настя успела решить, как именно ответить.

Ее отец от неожиданности закашлялся. Быстро затушил сигарету в стеклянной пепельнице, встал и протянул Антону руку.

– Э-э... Кирилл Андреевич. А у нас тут это... Неприбрано слегка. Настя не предупредила, что приведет хаха... Жениха. Кхм.

– Антон, – сухо представился Антон. Рукопожатие у отца Насти было слабым, влажным и неприятным.

– Мать, ты это... – Кирилл Андреевич беспомощно посмотрел в сторону жены. – Придумай что-нибудь на стол накрыть. А мы тут с Антохой побеседуем.

Антон не видел, но почувствовал, как сжались Настины кулаки. Он и сам стиснул зубы, кожей ощущая то пренебрежение, которое излучал мужчина в сторону родной дочери. И всего на мгновение ему показалось, что с лысой головы ее отца свисает грязная паутинка.

Всего-лишь игра воображения.

Алена Сергеевна открыла холодильник. Настя повернула оконную ручку, распахивая настежь деревянную раму. Отец только покосился в ее сторону, но ничего не сказал.

Антон сел на предложенный ему табурет.

– И давно вы встречаетесь?

– Неделю, – твердо ответил парень, даже не удосужившись подсчитать дни с момент их знакомства. – Я недавно приехал. У меня здесь тетя живет. Кравцова Тамара Алексеевна.

Мама Насти едва не выронила банку с консервированными помидорами. Кирилл Андреевич притушил свой прокурорский прищур и слегка побледнел.

– А-а, так вот ты чей... А она знает, что ты с Настей... Ну это?

– Знает, – соврал Антон, не моргнув и глазом. И приложил все силы, чтобы не посмотреть на Настю.

Нож, спрятанный под одеждой, внезапно потяжелел. Антон снова увидел паутинку, свисающую с блестящего от пота лба мужчины. Она падала ему на левое плечо и уходила за спину. В сторону открытой форточки. Странно... Настя должна была задеть ее, когда открывала окно кухни.

Антон представил, как выхватывает нож и рассекает ее стальным лезвием. Одним резким ударом.

Желание сделать это было таким сильным, что у него зачесалась правая ладонь. Пальцы ощущали вес ножа, гладкую кость рукояти.

– И что у вас, все серьезно? Ну, не просто шуры-муры, а кольца там, ЗАГС?

Алена Сергеевна поставила на плиту кастрюлю, а на стол – бутылку красного вина.

– Настена, почисть картошки, – сказала она дочери. – А я в магазин схожу.

– Не нужно никуда идти, мы с Антоном уже уходим, – ответила Настя, отходя от окна – и задевая собой паутинку. Стала сбоку от него, опустила ладонь на его правое плечо. – Я только привела Антона с вами познакомиться. Кристина сейчас у него. На квартире, которую сдает Тамара Алексеевна.

– А-а... Ну хорошо.

Антона до глубины души поразила равнодушная реакция родителей Насти и Кристины на тот факт, что их младшая дочь ночует где-то за пределами родной квартиры. Это было... дико?

Ему стало не по себе.

Он начал понимать.

– Вам не кажется неправильным то, что...

Настя сжала пальцы на его плече. Останутся синяки...

– Так что вы, даже не поедите? Тоха, давай хоть хряпнем по маленькой – за знакомство?

Настя ослабила хватку.

– Только чуть-чуть, – слабо улыбнулся Антон. Ему стало очень холодно.

***

Они вышли из подъезда через полчаса. Выпитый бокал вина ни капли не отразился на Антоне. Словно он воду выпил.

Закурили.

– Отец – инженер по образованию. Работает на заводе, – произнесла Настя в пустоту, не замечая, что курит уже обугленный фильтр. – Мама – учительница русского языка. Они никогда раньше не ссорились. Отец пил только по праздникам. Он очень культурный и образованный человек. Очень любит нас, только часто говорит, что хотел сына.

Антону нечего было на это сказать. Кирилл Андреевич не производил того впечатления, которое следовало исходя из краткой характеристики, данной ему дочерью. Он только снял с талии девушки тонкую грязную паутинку, которая должна была тянуться обратно в подъезд – а на самом деле вела в сторону от дома. Он следил за ней краем глаза с тех пор, как Настя задела ее. Видел, как она тянется с каждым шагом – и не рвется.

– Что такое? – спросила она.

– Ничего, – ответил парень, глядя на пустую ладонь. Паутинка растворилась в воздухе. Резать было больше нечего.

На всякий случай он вытащил нож и резанул им по воздуху.

Сверху, из открытого окна второго этажа, донесся звук разбившейся бутылки. Антону почему-то показалось, что это отец Насти задел рукой бутылку вина, и она упала на пол.

– Ты увидел... – прошептала девушка. Из уголка левого глаза по щеке стекла искрящаяся бусинка слезы – совсем крошечная.

– Нет, просто показалось.