Онлайн чтение книги Желание Desire
1

Всякое желание должно иметь преображение, иначе, оно перегорает, подобно лампочке, и лёгкой дымкой улетучивается из головы. Если бы всё было так просто. Кто знает, откуда берутся некоторые из них, и почему не покидают наши мысли никогда. Они есть, мы ими живём, мы воплощаем их в реальность.

Самое неприятное в мире чувство — боль. Оно порождает страх, вызывает панику, истерику, сводит с ума. В тоже время боль способна приносить удовольствие. Лёгкая боль, страх, из-за которого в кровь попадает адреналин, и всё, механизм запущен. Тот самый момент, когда тело предаёт разум. Тебе страшно, ты боишься, хочешь уйти, а твоему телу предательски хорошо! Это чувство ни с чем несравнимо, у него иная природа. Пережив смесь, казалось бы, совершенно разных чувств, выпив необычный по вкусу коктейль, добавив в блюдо острый, обжигающий язык соус, хочешь сделать это снова.

Но у кого-то изысканные желания возникают неожиданно, на ровном месте. Для них не было причин, их ничто не провоцировало, они каким-то образом забрались к тебе в голову, и зазвучали твоим голосом. Всего секунда, и ты хочешь чего-то неизвестного, рискованного, и не находишь покоя до тех пор, пока это желание не удовлетворишь. В тебе просыпается что-то, о чём ты ранее не догадывался, возможно, ты это даже отрицал или осуждал.

Стоит один раз поддаться искушению, переступить через страх, и совершить безумное, как понимаешь, что оно завладело тобой полностью. Новые, ещё более необычные желания твоё воображение порождает каждый день, и всё настойчивее шепчет тебе их на ухо.

                

Сколько может терпеть человек, чтобы доказать преданность и любовь другому человеку? Сколько еще придется пережить испытаний? Он придумывает новые игры, правила, наказания, словно проверяя, насколько ему преданы. За полным желания блеском в глазах кроется страх. Страх потери, предательства.

Защитная реакция оказалась настолько сильна, что материализовалась, став бронёй. Железная кольчуга, в которую облачилась душа, и теперь, никакой удар, никакая кислота, вылитая на неё, ей не навредит. Железо покроется ржавчиной, но душа останется цела и невредима. Ох, если бы. Под тысячами мелких, повторяющих друг другу цепочками кольчуги, пряталась давняя рана. Она давно зажила, но на её месте образовался рубец, что напоминал о себе каждый раз, когда лёгкие наполнялись воздухом, словно предупреждая «Будь осторожен».

Наверное, именно железная воля, блестящие в темноте глаза, будто у кота на ночной охоте, и в тоже время, доброе лицо, с мягкой улыбкой, так пленили его в момент поиска того самого человека, что в состоянии исполнить любое его желание.

С тех пор прошло немало времени. Если посмотреть на календарь, то, всего каких-то полгода. Шесть месяцев, по четыре недели в каждом, по семь дней в каждой из них. Но, речь идёт не о том времени, да и, вообще не о нём. Речь идёт о том, что произошло за этот призрачный срок.

Изощренный ум Найта каждую минуту совместного времяпрепровождения продумывал следующий шаг, заманивая свою покорную жертву в очередную ловушку. Слишком просто сказать ему «Зайди в спальню через пять минут», это и вовсе, уничтожит всякую интригу, испортит всю игру. Никакой тайны, никакой загадки. К чему это всё тогда? Зачем спешить двум взрослым людям, что наконец-то определились с тем, чего они хотят друг от друга? Уже прошёл тот возраст, когда главное: скорость и количество. Быстрее перейти к сексу, переспать с большим количеством девушек/парней, чем в прошлом месяце. Настало время возводить интим в искусство, растягивать удовольствие, отрабатывать технику, терпеливо изучать, и ждать подходящей возможности наброситься на свою жертву, как это делает  хищник на охоте.

И кажется, сегодня вечером, это время настало. Мягкая верёвка, что долго выбиралась, наконец-то будет использована. Её нежные волокна несколько холодили кожу, отчего по спине пробежали мурашки, спрятавшись среди тёмных волос, поставили их дыбом, и подобно настоящим муравьям, забрались в уши. Вскоре, холод сменился приятным теплом верёвки. Затягиваясь, делая петли, придавая телу позу неподвижной фигуры, она будто щекотала. И вот, последний узел сделан, завершая, на вид, неимоверно сложную работу.

Мужское тело здорово вписывалось в обстановку комнаты, будто и правда, было лишь статуей, становясь её главным украшением. Но, разве скульптуры разговаривают? Нет, они молчат веками, не издавая ни звука. И это произведение искусства, несмотря на то, что оно живое, будет молчать. В миг, ловкие от практики руки сотворили из лоскутка ткани и остатков верёвки элегантный, слегка неровный шарик. Он легко поместился во рту сабмиссива. К сожалению, обладая волей от природы, он вполне может его выплюнуть. Как хорошо, что есть ленты. Красные, зелёные, фиолетовые… нет, не сегодня. Что-то простое, первозданное, да, две белые ленты, что как и верёвки, поначалу приятно холодили кожу, завязались в узел на затылке, не давая рукодельному шарику покинуть рот. Скульптура из человеческого тела негромко застонала, проверяя, насколько предмет ограничивает движение челюсти, и приглушает голос. То, что надо. И самое важное, пропускает через себя воздух, что даёт возможность дышать ртом. Угроза задохнуться сабмиссиву не грозит.

Казалось, сегодняшний вечер будет лишь забавной игрой, над которой можно будет потом посмеяться. Но, у мужчины с блестящими в темноте глазами, были несколько другие планы. Открыв ящик письменного стола, что он всегда закрывал на замок, ключ от которого всегда лежал в его кармане, господин придирчиво стал что-то рассматривать, брать в руки, и снова возвращать на место, и вскоре, определился. Зажим для соска на длинной, металлической цепочке. Вещь недорогая, обыкновенная на вид, но в данном случае нужна именно она. Раскрыв его искусственные холодные губы, Найт поместил между ними ещё не напряженный сосок своего любовника, второй не желая заточать в аналогичный плен. Цепочка вытянулась на всю длину.

Дотянувшись до стула, и поставив его в нужном месте, мужчина сел, довольно наблюдая результаты проделанной работы. Любовник, кажется, готовый всю жизнь играть роль покорного раба, сейчас напоминал столик. Не хватает лишь стеклянной столешницы на нём. Такая имеется, в гостиной. Её можно снять, принести, и поставить тут. Но, зачем тратить время на маловажные детали? И без них картина весьма интересна.

— Я даже не знаю, что выбрать! — признался Найт, накручивая на палец тонкую цепочку, затем, медленно её раскручивая, с интересом наблюдая за тем, как она натягивается и провисает, доставляя приятные, несколько холодящие дух ощущения мужчине. Это видно потому, как медленно, будто растягивая удовольствие, он дышит, закрывает глаза, и едва заметно, самостоятельно, то натягивая цепочку, то ослабляя это натяжение. — Может, мне оставить на тебе несколько красных отметин? Ты такой бледный. Или, напомнить тебе как я злюсь, когда ты задерживаешься на работе? На этой неделе ты совсем неуважительно относился ко мне. Приходил, ел, и ложился спать, будто у тебя совсем нет обязанностей передо мной. — Найт, оставив в покое уже красный, от последних, слишком резких движений его руки сосок, перевёл дыхание. Напряжение застыло в воздухе, из-за чего он стал густым и вязким, его с трудом удавалось впустить в себя. Уже не эстетика волновала Гойю, а практичность. Пропитанный слюной самодельный кляп мешал ему дышать. — Эта штука не дает тебе говорить, да, любимый? А может, тебе нечего мне сказать, как и всю эту неделю? Ни разу не назвал меня хозяином, господином, ни разу не попросил прощения, ни разу не стал передо мной на колени. Я так ждал, когда же ты одумаешься, но моему терпению пришёл конец.

Гойя недовольно замычал и дернулся всем телом, в попытке хоть чуть-чуть приблизится к мужчине, но веревки, искусно сковывающие его тело, не давали ему сдвинуться с места ни на миллиметр. Блестящие в темноте глаза Найта, тем временем наслаждающегося своей властью, сверкнули ещё ярче, словно в голову пришла новая идея. Губы растянулись в довольной, всё ещё голодной улыбке.

Встав со стула, не выпуская из рук цепочку, он подошёл к письменному столу, и потянулся к полке над ним. Там, в старой деревянной шкатулке, в которой обычно, девушки хранят свои украшения, пряталось нечто другое, ожидая, когда его используют. Металлический стержень, толщиной напоминающий китайскую бамбуковую палочку для еды, длинной около десяти сантиметров, имеющий маленькую каплю на одном конце, и кольцом на противоположном конце. От плага с кольцом тянулся провод, и заканчивался он пультом управления. Другая вещица, оказавшаяся в руках Найта, была более внушительна по своему размеру, и ещё ни разу не использовалась на Гойе. Тоже из металла, холодная, блестящая, и несколько тяжёлая. Она представляла собой несколько шариков, один, чуть больше другого, соединённых между собой перемычкой.

Видя краем глаза, что стоящая на полу скульптура заскучала, Найт резко дёрнул цепочку, отчего зажим слетел с уже набухшего, красного соска. Гойя от неожиданности вздрогнул и подал голос.

— Разве я не говорил, что ты всегда должен смотреть на меня? — рассердился мужчина. — Учу тебя, учу, и никаких результатов! Трачу своё время впустую. Ни покорности, ни уважения, ничего.

Зная, что раскаяния, просьб о прощении, и тем более, безукоризненного повиновения не последует, он быстро подошёл к своему творению, и установил выбранный уретральный плаг с кольцом на пока что не эрегированный член. То, что эта вещица будет вибрировать, заставляя дрожать всё внутри, для Гойи было неожиданностью. В ассортименте у Найта появлялось всё больше предметов для электростимуляции. Они способны заставить дрожать от удовольствия, истекать от желания даже самого равнодушного к сексу партнёра. Этот способ получения удовольствия способен разбудить в человеке такое, о чём он даже не догадывался. На Гойю они действовали моментально. Не нужно было прелюдии, томительного ожидания, траты времени на нежности и грубости, всего правильно выбранный режим и результат виден через несколько секунд.

Приятное, волнующее тепло разлилось в паху, трепет от лёгкой вибрации и покалывания поднимался вверх, заставляя каждый внутренний орган получать удовольствие от того, что ранее, было совсем неощутимо. Кажется, кровяные тельца ласкали стенки сосудов с такой нежностью, от которой можно потерять сознание. Воздух, вдыхаемый мужчиной щекотал горло, бронхи, дразнил лёгкие, заставляя Гойю захлёбываться воздухом, рвано дышать, то жадно вдыхая его, то выплёвывая. К счастью, Найт выбрал первый режим из четырёх, иначе, его любовник сошёл бы с ума от невозможности избавиться от напряжения, удовлетворить себя, получить разрядку самостоятельно. В паху сабмиссива, куда стремилась кровь, ощущения нарастали, увеличивали желание, заставляя член становиться твёрже, больше, из-за чего кольцо впивалось в набухшую плоть. Подняв голову вверх, и всё же попытавшись вытянуться, подобно кошке, Гойя раскрыл рот шире, чтобы вдохнуть полной грудью. Клеткам его изголодавшегося тела нужно было больше кислорода.

— Я знаю, как доставить тебе удовольствие, самым необычным способом, — словно промурлыкал Найт, едва не касаясь губами краешка уха своей скульптуры. — И при этом, унизить тебя, заставить мучиться. — Голос изменился, и теперь, казался шипением ядовитой змеи, что высунула свой раздвоенный язык наружу, пробуя воздух на вкус.

После этих слов, ничего необычного не происходило. Холодная, густая капелька сорвалась с самого маленького шарика анальной пробки, и упала на спину мужчины. Челюсти сжали тряпичный шарик во рту. Следующая капелька, упавшая на лопатку, уже не была так непредсказуема. Третья, более крупная, упала на голову, и прокладывая себе дорогу среди волос, сползла на лицо, неприятно, медленно стекая ниже, до брови, уголка глаза, носа, и так, до подбородка. Хотелось её стереть, смыть. Несколько отвлечённый этим ощущением, Гойя не обратил внимание на другие несколько капелек, что двигались в противоположном направлении, и вот, прекратили капать. Теперь же, самый маленький шарик пробирался внутрь тела, прячась в нём, отдавая ему свой холод, и забирая у него тепло, короткая ножка, соединяющая два шарика, устремилась вглубь, за ней последовал второй шарик, превосходящий первый своим диаметром. Один за другим, они скрывались в теле мужчины, и он стал чувствовать, что замерзает. Так странно… спереди жарко, даже капельки пота собираются на висках, а сзади холодно, словно мурашки бегут по спине.

Следующий шарик уже не так просто проникал вглубь. Найту пришлось несколько сильнее надавить на него, когда же он и он скрылся в теле любовника, на лице господина появилась улыбка. Гойя был так вовлечён в круг своих эмоций, потрясающих его чувств, что не имел ни малейшего представления о том, что происходит за него спиной. К тому же, он не посмеет без разрешения своего господина повернуть голову, посмотреть на то, на что ему смотреть нельзя.

Полумрак комнаты кратко осветила вспышка, затем ещё одна, и ещё одна. Камера снимала мужчину с разных сторон, ловя его взгляд, фиксируя его вид, вонзающиеся в тряпичный шарик зубы, причудливые петли и узлы, которыми было усеяно тело, спину, по которой растекались маленькие капельки густой жидкости.

— Посмотри на меня виноватым взглядом, — приказал Найт, готовясь сделать очередной снимок. — Ещё. Покажи, насколько тебе жаль, покажи мне раскаяние. А теперь, — его голос вздрогнул, от неожиданно переменившегося взгляда Гойи, — себя настоящего, — закончил он, чувствуя, как начинает быстрее биться сердце. — Хочу увидеть твоё наглое лицо! Покажи мне свой надменный взгляд. Фыркни. — Кадр за кадром получался восхитительно, будто сделан рукой талантливого, опытного фотографа, в студии, профессиональной камерой. — Молодец. Кажется, ты всё-таки заслуживаешь хорошего отношения к себе.

Поставив камеру на стол, руки Найта заскользили по телу подчинившегося мужчины, размазывая неровных форм капельки, массируя спину, шею, мочки ушей, грудь и живот своего любовника. Не подавая голоса, Гойя показывал своему господину насколько он ему благодарен за ласку, каждая клеточка его тела выражала благодарность, тонула в удовольствии, трепетала от всё новых и новых ощущений.

Довольный протяжный стон разорвал тишину в полумраке. Руки Найта начали массировать мошонку, подрагивающий, истекающих от возбуждения член сабмиссива. Всего несколько прикосновений, от которых мужчина едва не пришёл в восторг, если бы не плаг с кольцом, дразнящий и одновременно сдерживающий его.

Доводя его руками до пика возбуждения, Найт не давал ему разрядки, не давал нарастающему напряжению покинуть тело Гойи. Насладившись довольным видом мужчины, что, кажется, получал удовольствие даже от дыхания, господин поднялся с пола и неожиданно грубо пнул своего раба в живот. От резкого, хотя и безболезненного удара, мышцы всего тела напряглись, сильнее сжимая уже тёплую металлическую конструкцию внутри.

— Думаешь, я собираюсь ублажать тебя весь вечер? — с насмешкой спросил Найт, уже пиная мужчину в бедро.

Гойя приготовился ко всему, что могло сейчас произойти. Но это он так думал. На самом деле, стоящая позади него конструкция, была ничем иным как штативом, недавно купленным в интернет магазине. Штатив в разобранном виде несколько недель лежал в коробке, под кроватью. Такой использовали в больницах, чтобы на них ставить флаконы с препаратами, и делать пациентам капельнице. На этом же штативе висела, наполненная двумя литрами тёплой воды кружка Эсмарха. Найт надавил на колёсико регулятора, оно несколько сместилось вверх, давая возможность воде течь наружу. В металлической пробке было отверстие с резьбой, чтобы подсоединить к ней наконечник для кружки Эсмарха. Найт всё продумал до мелочей, подбирая одну вещь к другой, чтобы их можно было использовать в сочетании и по отдельности.

Тёплая струйка воды коснулась металлических шариков внутри мужского тела, заполняя полые тонкие лабиринты в них собой, а после, свободно заструилась, заполняя собой внутренности сабмиссива. Поняв, что сейчас происходит, Гойя попытался подать голос, вытолкнуть из себя хотя бы один шарик, но, ничего не вышло. Стало только хуже. На кожу ягодиц звонко опустилась трость, что ждала своего момента в руках Найта.

— Тихо ты! — сказал он рабу, словно непослушному ребёнку. — Кто тебе разрешал двигаться? Кто разрешал подавать голос?

— М-м-м-м! — всё ещё пытался говорить Гойя, за что и получил следующий удар.

— Прекрати немедленно, иначе, — в блестящих глазах вспыхнул огонёк, — твоё унизительное положение, станет ещё и болезненным.

Протестующий взгляд Гойи пронзал его насквозь, такого обращения с собой он был не намерен терпеть. Вероятно, если бы он узнал заранее о том, что сегодня произойдёт, не дал бы согласия на своё полное подчинение в этой игре.

— Ты мне не подчиняешься? — подозрительно спокойно спросил Найт, подвигая стул назад, усаживаясь на него, и с удовольствием наблюдая за происходящим. Ракурс был подходящим, видно как напрягаются все мышцы тела, как они стараются сжать металлические шарики, не давая воде попадать внутрь. Несколько минут Гойя не желал признавать своё поражение, боролся как мог, старался разорвать сковывающие верёвки, но вскоре опустил голову, прекратив всякие попытки, поняв, что ни одна из них не увенчалась успехом.

— Какой-то ты вялый, — зевнул Найт. — Мне скучно, — наигранно скривился он, а после, не сумев сдержать хитрую улыбку, взял пульт управления от уретрального плага, переключился на второй режим. Моментальный эффект! Задрав голову, вздрогнув, Гойя громко зашипел, пыталась разорвать верёвки и избавиться от кляпа.

Тем временем, ощущение переполненности лишь усиливалось. Не достигнув ранее, от рук своего господина оргазма, мужчина готов был умолять, чтобы ему разрешили кончить, или, хотя бы избавили его от ощущений, которые доставлял плаг. «Выключи… — мысленно умолял он. — Выключи эту штуку!». От раздирающих его тело чувств, слёзы потекли по красному от жара лицу. Но единственное, что оставалось Гойе, это громко стонать, не в состоянии произнести ни слова.

Поверхность воды, медленно опускалась в прозрачной кружке Эсмарха, и уже дошла до половины, в то время, как Гойи казалось, он вот-вот лопнет, если эта пытка не прекратиться. К сожалению, каждое протестующее движение усиливало неприятное чувство внутри живота, усиливалась ноющая боль в паху, и поэтому, приходилось неподвижно стоять.

Добившись покорности от своего сабмиссива, Найт хотел проверить, насколько его хватит, и переключил уретральный план на последний, четвёртый режим, отчего измученный раб взвыл, обращая свой взгляд в потолок, словно молился о том, чтобы его отпустили. Тело стала бить дрожь, дыхание стало частым, рваным, стоны сами по себе вырывались откуда-то изнутри, но не могли выйти наружу из-за кляпа.

— Какой же ты жалкий, — с отвращением произнёс Найт, меняя своё положение на стуле. — Десять минут не можешь постоять спокойно. — Негодуя, Найт встал со стула и подошёл к Гойи, ухватился его за волосы, заставляя посмотреть на себя. — Учти, — грозно предупредил он, — одно единственное слово, которое не понравится мне, и ты так будешь стоять до утра. Понял?

Показывая своё смирение, Гойя опустил голову, хотя мужчина всё ещё крепко держал его за волосы, и коснулся влажными от слюны губами, ноги своего господина.

— Что же, посмотрим, — довольно ответил Найт, развязывая ленты на затылке своего раба. Рукодельный кляп всё же был стиснут зубами Гойи, ведь хозяин не давал никакого приказа. — Отдай, — прозвучал наконец-то приказ. Гойя разжал зубы, и шарик упал на ладонь Найта.

Как только рот был свободен, хотелось сразу приняться умолять, только бы всё это прекратилось. Два таких противоречивых чувства наполняли его тела, раздирая его на части, усиливая друг друга. Но, он не произнёс ни слова, стиснув зубы, чтобы даже стон не показался господину слишком громким. Найт посмотрел на кружку Эсмарха, а затем, на часы. «Если продержится, — рассуждал он, — отпущу, а заговорит, заставлю помучиться ещё». Спустя минуту молчания, которую засёк, Найт заговорил со своим сабмиссивом, будучи им очень доволен.

— Проси прощения.

— Господин! — сдерживая вырывающийся из груди крик, тихо взмолил Гойя, не поднимая головы. — Прошу Вас, простите меня.

— Почему я должен тебя прощать? — скрестив руки на груди, требовательно спрашивал Найт.

— Потому что я ваш преданный раб, который страдает, и который просит у Вас прощения. — Гойя старался говорить искренне, чтобы Господин ему поверил, а не засомневался в подлинности его слов.

— Ты доволен? — спросил Найт, словно речь шла о прекрасно проведённом времени, а не об экзекуции.

— Доволен, мой Господин, — дрожащим голосом ответил Гойя, стараясь звучать уверенно, чтобы каждое его слово было произнесено разборчиво.

— Чем ты доволен? — продолжал спрашивать Найт.

— Тем, что вы, мой Господин, — запнулся Гойя, чувствуя острую боль в паху от плага и перевозбуждения. Мужчина перевёл дыхание, собрался с мыслями. «Надо закончить», — сказал он себе. — Вы так добры ко мне. Я вам безгранично благодарен.

— О-о-о, я польщён твоими словами! — протяжно вздохнул Найт. Уголки его губ поднялись вверх, обнажая жемчужные зубы. Подойдя к сабмиссиву сзади, взяв в руки пульт управления, Найт обесточил уретральный плаг, прекращая одно из мучений своего раба, но, снимать его, пока не спешил. Доставлять удовольствие Гойе не входило в планы на сегодня. — Мне нравится, как ты говоришь. — Вслед за электростимуляцией, прекратился и поток воды. Хотя, этот широкий жест был чисто символический. В кружке Эсмарха почти ничего не осталось, зато в животе сабмиссива плескались почти два литра воды.

Медленно, будто двигаясь под музыку в темноте, Найт неспешно принялся развязывать верёвки, сковывающие любовника. Отсоединив наконечник от пробки, Найт медленно стал вытаскивать её наружу. Металлические шарики один за другим выныривали из горячей, дрожащей от возбуждения человеческой скульптуры. Колечко мышц лениво сокращалось, стараясь сжаться до своего первозданного состояния.

— Когда я вытащу из тебя пробку, можешь идти в ванную комнату. Сегодня, мне больше ничего не хочется с тобой делать, — равнодушно произнёс Найт. — Когда вернёшься, я дам тебе кончить столько раз, сколько ты этого захочешь.

— Спасибо вам, мой Господин, — широко улыбнулся Гойя, с нетерпением ожидая, когда же его тело покинут все эти предметы.

Колени дрожали так сильно, ноги затекли и с трудом держали мужчину стоящего на четвереньках. Найту пришлось одеть на него ошейник и поводок, чтобы помочь дойти до ванной комнаты. Гойя всё время прижимался туловищем к ноге Господина, словно ища в ней опору, чтобы случайно не завалиться на бок. «Это лучше чем собака» — довольно улыбнулся Найт. Его любовник мог быть для него кем-угодно и чем-угодно. Труп, покорный раб, неискушённый ранее юноша, нимфоман, безразличная статуя. Всё это многообразие заставляло воображение играть каждый раз, когда он встречался с Гойей взглядом. Казалось, они вместе намного дольше, чем на самом деле, и понимают друг друга без слов, иногда даже без взглядов.

Встретившись с Найтом, Гойя в какой-то момент похоронил свои стыд, смущение, неуверенность. Не было никаких табу, все «нельзя» однажды стали «можно», и таковыми оставались до сих пор. Кого-то бы смутила необходимость сидеть на унитазе, когда рядом находится любовник, но не этих двоих. Они видели друг друга в самых разных позах, наблюдали друг друга за самыми неприглядными занятиями. Гойе это доставляло ни с чем несравнимое удовольствие. Каждый раз он словно переступал через ещё одно своё «я не могу», «так нельзя», «это неприлично», и теперь его мало чем можно было смутить. Найт с каждым разом заходил всё дальше, словно проверяя самого себя и своего любовника, как далеко каждый из них готов был зайти.

Господин наблюдал, как недавно округлый живот сабмиссива снова становился плоским. От напряжения, тяжёлого дыхания мышцы живота показывали себя. Несколько месяцев Гойя усиленно тренировался, и продолжал это делать, чтобы улучшить свою физическую форму. «Решил набраться сил и поставить меня на колени?» — однажды спросил его Найт, заметив, что плечи сабмиссива вот-вот станут такими же как и его, а плоский живот — более рельефным. «Если ты откроешь в себе талант господствовать надо мной, у меня не будет шанса даже подать голос» — прошептал ему Найт после очередной тренировки. Собственные слова заставили пробежать по телу мелкую дрожь. Найт сглотнул, продолжая наблюдать за откровенным зрелищем.

— Наконец-то я вымыл тебя изнутри как следует, — произнёс он вслух, касаясь подбородка любовника. — Залезай в душ, — скомандовал Господин, когда в теле сабмиссива не осталось ни капельки грязи. — Вымойся, чтобы я мог к тебе прикоснуться.

— Боишься испачкаться, мой Господин? — задыхаясь от распирающего в паху чувства, спросил Гойя.

— Стоило избавить тебя от кляпа, как ты тут же продемонстрировал мне свой острый язычок. Надо будет его тебе подрезать.

По телу Гойи струились потоки тёплой воды и пены. В воздух поднялся приятный запах банана и клубники. Найт наклонился к любовнику, что мылся, стоя на коленях. Вода намочила его волосы, рубашку, подбираясь к брюкам. Он стал поглаживать напряжённый член сабмиссива одной рукой, а пальцами другой дразнил его сзади.

— Ты здесь хорошо помылся? — спросил Найт, проникая пальцами в ещё расслабленное мышечное кольцо, что нехотя сжимало его, лишь слегка затрудняя движения.

— Не всё ли равно теперь, когда ты внутри? — спросил Гойя, бросая на него голодный взгляд. Его возбуждение немного спало, но теперь тело вновь просило ласки. Ему необходимо было кончить, он мог думать только об этом, словно от оргазма зависела его жизнь.

Две мокрые мужские фигуры переместились на кровать. Найт сбросил промокшую насквозь рубашку на пол, поверх неё кинул брюки и трусы. Быстро, оттого небрежно, чтобы ни на минуту не оставлять любовника без внимания. Гойя дрожал от возбуждения, ожидая, когда же его Господин избавит его от плага — последнего, что сдерживает накатывающее удовольствие.

— Не зря азиаты сравнивают это местечко с хризантемой, и даже используют это слово в некоторых жаргонизмах, — тихо произнёс Найт, нежно поглаживая любовника между ягодиц. — Действительно, очень похоже. Ты так не находишь?

— Ты же сказал, что больше ничего не хочешь сегодня! — резко ответил Гойя. Ему было не до разговора на просвещённые темы. Теперь, когда его не сдерживали ни верёвки, ни кляп во рту, он не подбирал слов, и был всё ближе к тому состоянию, чтобы взять всё в свои руки, проявить своеволие.

— Я думал ещё немного подразнить тебя, но раз ты такой нетерпеливый… — Оборвав фразу, Найт снял кольцо, что впивалось в головку напряжённого члена любовника. Плаг стремительно выходил наружу, движения его сопровождались громкими стонами, пока голос мужчины не сорвался на крик. Ягодицы сабмиссива оторвались от влажных простыней, из головки выплеснулась горячая сперма, заливая собой живот. — Надеюсь, ты понимаешь, что в следующий раз я так просто не дам тебе кончить? — шептал ему Найт, размазывая его же сперму по его лицу. — Ты мой любовник, ты находишься в моей власти. Только я могу решать, когда хватит, когда тебе можно кончить. Не думай, что так просто будет всегда. Мои требования к тебе могут только расти.