Онлайн чтение книги In the lonely hours
Глава 3

Сейчас все по-другому. За окном шумит томный дождь, барабаня по карнизу. Большие капли скатываются по пыльному стеклу вниз, а шустрые попадают в комнату через открытую форточку и попадают тебе на лохматую немытую голову. Ты очень любишь дождь. Он сильно олицетворяет тебя – пустую и бесстрастную к собственной жизни. Оставшись где-то в далеком скудном прошлом, ты чуждо продолжаешь сосуществовать с небрежным телом и согревать выдыхаемым паром свои холодные руки. Этого некому делать, хотя иногда ты нуждаешься в тепле и ласке. Соседка устало курит на аварийном неубранном балконе, едкий сигаретный дым попадает в комнату прохладным ветром и легкие заполняются невыносимым ядом. Ты мирно терпишь, но это довольно-таки раздражает. А ты предпочитаешь помолчать. Она по глупой привычке плюется после долгой протяжки, медленно выдыхает, после опять плюется. Стряхивает выкуренный пепел и пустыми глазами смотрит в небо. Все стоит под охлаждающим ливнем, сосет фильтр второй папиросы и о чем-то вечном думает. Облака не собираются рассасываться, сгущаются еще больше, а дневной гром заставляет вздрагивать ее промокшее тело. Она продолжает невольно наблюдать за ползущими черными тучами, мокрые локоны закидывает за покрасневшее ухо и истерично улыбается своему потерявшемуся внутри эго. Тебе знакомо ее чувство. Знаешь, что она сейчас продолжает бесцельную борьбу со скукой, которая у нее своя. Соседка потерпела крах в самой себе и познает великое столкновение мозгов и сердца. Духом чувствуешь, что она планирует совершить безрассудные вещи и отстоять свое право на жалкое существование. Постепенно лишается смысла жизни и создает свою замечательную истину, которая будет нравиться только ей самой. Ты улыбаешься ее дерзкому очарованию, довольная подмигиваешь ее черному силуэту и закрываешь очередную философскую дрянь. Ее мир подвергся мобильному уничтожению, как и твой когда-то. Знаешь, как его создать снова, но не рискуешь. Фантазия внушает свое бесчинство, ты следуешь ее играм. Мир исчезает, как будто кассетную пленку прокручивают в обратную сторону. Огромная пустота, словно только купленная губка, всасывающая все в себя, безжалостно и хладнокровно. Тишина. 

Сердце больше не рвет в клочья из-за отчаяния. Теперь ты нигилистка с примесью агностицизма. Душа полумертвая, застрявшая в пучине безысходности и бесконечного тлена. Ты как белка в колесе, которую привлекает только еда. Это животный инстинкт – поесть сполна и вырубиться в середине дня, не волноваться, что есть какие-то срочные дела и лишняя суетливость. Это ни к чему. Особенно, когда начинаешь чистый неопороченный никем лист, но его нагло рвут до тех пор, пока не остаются лишь одни ненужные клочья, которые разорвать более невозможно. Частички или атомы, которые больше не восстановить и не вернуть. Треснула одна маска, надень другую. Возможно, эта найдет легкий путь к излишнему превосходству. Тогда ты запоешь песней, отличающейся от прежней.

Ты киваешь собственным мыслям. У твоей соседки подобное чувство, что хочется уснуть на несколько сотен лет. Или просто не существовать. Это желание действительно болезненное, но оно часто появляется, когда ты чувствуешь себя так, как сейчас. Вот почему ты стараешься не думать. Просто хочешь, чтобы все перестало вращаться вокруг тебя. Ты охотно чешешь свои лохматые волосы, задираешь свою кофту, чтобы стало холодно. Закрываешь глаза и обнимаешь голые ноги, запрокидываешь забитую пустыми мыслями голову. День – это одна родившаяся утром жизнь и нужно ее прожить так, будто ты должен умереть в сию секунду, но утомленно просыпаешь, убеждаешься, что тебе неожиданно подарили еще один гребанный день. А потом забиваешься в сырой угол своей крохотной комнатки и раздраженно рычишь. 

Смысл жизни? Простите, но его нет. И не было никогда. Да и вообще к черту его. Смысл, если только в том, чтобы проебать его так, будто она последняя. И не важно, какими методами и характера взаимодействия с забитым суждениями обществом. Важно то, что умрешь ты либо с милой улыбочкой на бледном, холодном лице, либо будешь жить в дряблом растерзанном теле и продолжать воевать с самим собой. Самый щедрый подарок природы – не знать даты своей жалкой смерти и того, как ты сдохнешь. За это ты готова боготворить и благодарить придуманного людьми Бога и поклоняться, целуя грязную землю. А самое ужасное то, что рано или поздно ты ко всему привыкаешь. Благодаря сопутствию безудержной удачи ты остаешься просто никем и не ощущаешь себя бездарным мусором. Это радует.

А эта сумасшедшая соседка выкуривает уже пятую сигарету и начинает задыхаться. Ты пустозвонно наблюдаешь, как она резво хватается за бледную из-за холода шею и как ее фиолетовые губы кротко дрожат, шепча про себя матерные слова. Тебя это завлекает, ты невольно улыбаешься и не пытаешься помочь бедной девушке. Считаешь, что виновата во всем сама, с пренебрежением доводить себя до такого состояния. Представляешь, как сизый дым сжимает ее черные от никотина легкие и пытается лопнуть все сосуды. Она плача падает на колени и кряхтит о помощи, а ты притворяешься глухонемой. Твою душу медленно заводит, ее протяжный стон вводит тебя в некий транс, потягиваешься, сидя на холодном подоконнике. Из рук выпадает книга Ницце, которую когда-то подарил засранец НамДжун. А она все смотрит большими глазами, тянет руку и падает. Лежит и смотрит в бесконечное небо. Казалось, она боится твоего равнодушного взгляда и не хочет слышать прямолинейного ответа. Твои ноги ужасно затекли, и расслабленно опускаешь их, роняя чашку из-под кофе. Кружка разбивается вдребезги, и осколки разлетаются по влажному из-за дождя полу. Исподтишка взглянув на любимую кружку, ты протяжно выдыхаешь и смотришь на лежащую полумертвую соседку. Она глядит прямо в бездушные глаза и ни капли не стесняется.

Девушка, тяжело дыша, дотягивается до старого еле работающего радио и втыкает вилку в розетку. В трансляции крутят Rain, которая тебя жутко бесит. Партия НамДжуна и ты не можешь контролировать сердцебиение. Сердце сильно колит, ты хватаешь за грудь. Наслаждаешься непонятной болью. Его хриплый рэп режет острый слух, ты истерично смеешься и высокомерно глядишь на промокшую до нитки соседку. То ли она безнадежно плачет, то ли это все дождь, но в твоих глазах она еще нормальная, а ты уже пройденный случай. Тебе нужен психолог, который вытащит тебя из могилы, в которую ты сама же себя, и загнала и заставит сердце биться чаще. Или же в психиатрическую больницу. Второе же больше подходит, чем первое. Голос Кима застрял в голове, постепенно растекается по жилам. Ты содрогаешься в припеве, гоня все к чертям. Но тебе нравится твоя длительная агония и долгое мучение из-за клаустрофобии. 

Когда закончилась песня, ты вспоминаешь о дне рождении лучшей подруги, охаешь и резво бежишь набирать воду в ванной. Регулируешь горячую и холодную воду, потом возвращаешься в холодную комнату. Одежда готова еще со вчерашнего дня, чему ты чрезвычайно радуешься. Возишься с подарочным бантиком, пытаясь прицепить к коробочке. Щеголяешь босиком по скользкому полу, падаешь с грохотом и поглаживаешь свою попу из-за небольшой боли. Ругаешься про себя и идешь в ванную. 

Раздеваешься, лезешь в воду и расслабляешься. При виде высунувшейся лохматой головы соседки, ты от испуга вскрикиваешь и бултыхаешься в воде. Она высокомерно входит, скидывает с себя тяжелую одежду и лезет в теплую воду. Худое, бледное тело, как у анорексиков, медленно приближается к твоему, краешком губ улыбнувшись, она прикусывает твою нижнюю губу зубами. После водит языком по растрескавшимся губам, вовлекая тебя в поцелуй. 

– Почему ты грустная? – говоришь ты, чувствуя легкий укол совести. Она грациозно отстраняется, расслабляется, дыша через рот. После отчаянного поцелуя осталось сигаретное послевкусие, ты по привычке прикусила губу. 

– У меня комплекс неполноценности, - прерывает минутное молчание, закидывая прядь волос за ухо. Ее хрип раздражает твои ушные перепонки, но успешно игнорируешь. Ей же все-таки больно. Хотя, ты не знаешь почему. 

– У всех оно, - отрезаешь ты, выдавливая из тюбика шампунь с запахом апельсина. Намыливаешь себе длинные волосы, а та открыто пялится на твою обнаженную грудь. 

– Так вот почему ты так рано ложишься спать, - криво улыбается твоя гребанная соседка, махая руками. Она казалась еще страшнее, чем раньше. А была вроде бы милой и таинственной. 

– Не твое дело, проваливай. – холодно смотришь на нее, у той тело покрылось мурашками. Она опускает голову и всхлипывает. Ты намыливаешь мочалку и сильно трешь замерзшее тело. Девушка, молча, сидит и глядит в пустоту. Обливаешься чистой водой, выходишь из ванны, обтираешься и закутываешься в махровое полотенце. А она продолжает лежать в ванной, в которой нет воды.

Ты выключаешь надоевшее радио и закрываешь форточку. Телефон жужжит на растрепанной кровати, отвечаешь на звонок.

– Какого черта ты не берешь трубку? Где ты? – возбужденный из-за потери тебя голос, который задает эти риторические вопросы. Ты, не успевая ничего ответить, вздыхаешь в трубку, натягивая на себя нижнее белье. 

– Дома, - отвечаешь ты, закинув в рот шоколадку. Подруга бесится по ту сторону электронного аппарата и щекочет своего парня, чтобы утихомирить свой пыл. 

– Прости меня, (Т/И). НамДжун пришел. – она нервно шепчет в трубку, похоже, парень пристально следит за ней. Подруга еще сотню раз просит прощения и пыхтит нечленораздельное в телефон. 

– С днем рождения, детка. – улыбаешься ты, смотря на свое идиотское выражение в зеркале. 

– Ты не придешь? – ты дожидаешься очевидного вопроса и довольно закрываешь глаза. 

– Нет, конечно, я обязана прийти, - натягиваешь на себя обтягивающие черные джинсы и клетчатую рубашку, нацепив ремешок на талию. Отключаешься, суешь подарок в только что найденный пакет и разбросанные вещи прячешь под одеяло. Высушив непослушные волосы феном, затягиваешь пучок на голове. Накидываешь на плечи пальто, берешь висевший зонт и подкрашиваешь губы гигиенической помадой, душась резкими духами.

Ловишь маршрутку, улыбаешься приветливому водителю и говоришь адрес, немедленно пристегиваясь. Платишь за проезд, неуклюже вываливаешься из машины и раскрываешь черный зонт. Всматриваешься в серые многоэтажки спального района и медленно идешь к подъезду. У порога тебя встречает подруга, ты ласково улыбаешься ей, поздравляешь с рождением и вручаешь заветный подарок. Она прыгает от радости, избавляясь от банта и коробки, благодарит за чудесный сюрприз. Ты ведешь себя, как у себя дома, вешаешь пальто на непрочный крючок и смущенно проходишь в гостиную. Все уже почти под градусом, весело поют песни и странно танцуют. Подруга располагает тебя рядом с собой, рядом с Кимом. Теперь твое сердце остановилось. Он, и правда, здесь. Подруга замечает твою скованность, шепчет глупое «Прости» и тут же отвлекается на своего парня. НамДжун воодушевленно разговаривает с соседом, случайно замечая тебя. Он дерзко смотрит в твои пустые глаза, хмурится, а потом ласково улыбается. Тебя раздражает его невинное лицо и эта идиотская улыбка, из-за которой у тебя смешанные чувства. 

Его эффектная внешность привлекает особое внимание. Здесь, похоже, уже поговорили о НамДжуне и успешно забыли. Ему это и нравится, что молчат об известной личности и принимают его за простого обычного паренька. Сидя рядом, он, кивая, массирует свои уставшие из-за работы плечи и пытается вовлечься к другим в бурное обсуждение. Но ты отлично знаешь, что чтение книг превращает людей в одиночек, индивидуалистов и из-за этого сложности лишь прибавляются. 

Ты чувствуешь неловкость. Впервые за несколько лет. Этот чертов придурок сводит тебя с ума. Знакомый одеколон, которым он яро пользовался, когда вы встречались. Ты стащила кисть винограда и съедаешь поштучно. Ким скрывает глупый смешок ладонью, наблюдает за тобой, дразня. Потом случайно задевает твои ледяные руки, которые давно должны были согреться. Он снова хмурится и хватает тебя за руку. Ты отворачиваешь лицо к подруге, стягивая ладонь. 

– Я вообще-то скучал, - тихо шепчет он, выхватывая твою руку назад. Стараешься не смотреть на него и не дышать. – Твои руки такие холодные. – грустно говорит он, сжимая в своих больших ладонях. Страшно боишься, что сейчас сердце остановится. Его появление опять бурно влияет на тебя, и неловко ощущаешь, что это плохо кончится. Опять. Снова он появился погубить тебя. Ты хмыкаешь, чтобы немного успокоиться и чувствуешь страх поражения.

– Хватит меня держать, - твой голос дрожит, он еще крепче взялся за твою руку. Теперь он казался маленьким ребенком, которому нужна человеческая забота. Его мешки под глазами делали тебе больно, и его нелепая худощавость бесила тебя еще больше. Он пошел на такое ради своей мечты. Лишился прежнего Ким НамДжуна. А теперь он другой. Чужой и слишком теплый. 

– Не питай ко мне ненависть. Я все такой же. – произнес парень, взяв тебя за другую руку. Ты перестала мыслить, а то, может быть, он втихаря читает твои губительные мысли. Уши багровеют и сдают тебя с потрохами. Трепетно выдыхаешь и неожиданно содрогаешься при напористом взгляде. Сейчас забитый в углу жалкий кролик, над которым властвует одинокий волк. НамДжун следит за каждым твоим действием, ты неохотно теряешься в себе. Ким чувствует твою нервозность и вздыхает. 

Эмоции управляют твоим телом. Слышать в живую его хриплый голос еще противнее, чем по круглосуточному радио. Его старые привычки все еще при нем, а ты придаешься болезненным воспоминаниям. Человек, которого ты старалась забыть на веки вечные, снова вернулся в твою жизнь и бессовестно говорит, что безумно скучал. Паренек, которого ты сильно уважала, бросил на произвол судьбы ради своей дерзкой мечты. Даже не интересовался, как ты и с кем ты, здорова ли ты и как успехи в жизни. Говорит, что скучал. Хочется все рвать и метать, кричать, что все из-за него и он виноват в твоих неудачах. Ты отдала ему все без остатка, привязалась как дурочка и желала быть рядом, поддерживать в трудные ему минуты и являться для него радостью. Да, нашла отброса, которого можно винить во всех смертных грехах. Все мы такие, дай только повод. Сотню раз прокручивала в себе вторичную встречу. Знала, что он скажет, что скучал. Он в своем репертуаре. А он все чувствует и понимает, но предпочитает промолчать. Как и тогда. Ты понимаешь его без лишних слов, как раньше, а из-за этого и хочется закатить истерику. Ты боялась, что он изменится, но он остался прежним. От этого еще страшнее. 

Ты ищешь того, кто похож на окно, распахнутое в пасмурную погоду. Зачем тебе забитое собственное эго? Оно переполняет тебя тоской.