Онлайн чтение книги Ярмишко
Новая жизнь

Так потихоньку шло время, мальчик подрастал, и казалось, что большие невзгоды никогда не тронут его семью. Но однажды в начале зимы случилось несчастье: не стало у мальчика ни папы, ни мамы. Случилось это совершенно неожиданно для всех.

Собрались соседи и родственники, и стали решать, что делать с мальчиком, которому, к слову, уже было шесть лет. Тот, конечно, всё время плакал и никто его не мог успокоить.

Быстро сошлись на том, что его должен забрать кто-нибудь из родственников — ведь все знали, что родная кровь всегда ближе и дороже, чем чужая.

Все были бы рады, все были бы готовы, да вот только у каждого условия оказывались какие-то не такие. У кого по трое собственных детей, а у кого и по семеро, и всех надо растить, кормить, одевать и подымать. То одни родственники разводят руками, то другие. И вот, когда последний ими развёл, все вдруг поняли, что как-то нехорошо получается. Выходит, на словах все добрые и готовые, а на деле мальчонка оказывается никому не нужным.

Начали разговор по новой. Разговор вскоре перерос в спор, а тот всё время грозил закончиться дракой. К счастью, до неё дело всё же не дошло. Побушевали, пошумели, и наконец-то уговорили одного из дядек по отцовской линии, у которого было трое сыновей, забрать ребёнка к себе.

Согласиться-то он согласился, да любить племянника не обязался. Как только все разошлись, дядька ему сказал:

— Своих-то детей мы запросто подымем, а тебе всю жизнь придётся работать. Так что нечего хныкать, привыкай.

Как ни был мальчик безутешен, выбора у него не было. Дядька и его жена были людьми сухими на похвалу и скорыми на подзатыльники. Они учили его мыть посуду от сковородки до ложечки, подметать и мыть полы, убирать снег, выбивать ковровые дорожки, кормить животных и убирать за ними навоз.

Не забывали и подзатыльник отвесить, и побранить — порой за дело, а иногда просто для воспитания. По имени совсем не называли. Вместо этого прозвали его Ярмом, вроде того, которое вешается на шеи волам. Чаще же всего называли просто Ярмишком — ведь он был маленький. Это прозвище он слышал так часто, что позабыл своё родное имя.

Собственных детей дядька и тётка хорошо кормили, одевали, работой почти не нагружали, разве только заставляли хоть как-то учиться, чтобы они смогли поступить в хорошее учебное заведение в городе неподалёку.

Ярмишку же приходилось донашивать одёжки за братьями, причём пока одно в лохмотья не сносит, «нового» не получал. Если кормили кашей, то без масла, если супом, то без мяса, еды накладывали поменьше и ломтики хлеба отрезали потоньше, чтобы, как говорилось, не растолстел.

Двое младших братьев, глядя на родителей, решили, что только так с Ярмишком обращаться и нужно. Они его постоянно дразнили, обзывали и даже поколачивали. Стоило ему попытаться дать хотя бы небольшой отпор, как братья тут же бежали с жалобами к отцу с матерью, и те незамедлительно являлись, чтобы накричать на Ярмишко и надавать ему подзатыльников.

Единственным в этой семье, кто хорошо относился к мальчику, был старший сын. Хоть ему и было всего пятнадцать лет, он рос куда более мудрым и добрым, чем его родители. Он старался поддерживать и утешать двоюродного братика, помогать ему с работой, угощать вкусностями и даже защищать перед родителями и братьями. Но он был очень занят учёбой, а потому частенько не мог прийти Ярмишку на помощь.

Самой большой отрадой для мальчика стало общение с животными. Хотя ухаживать за ними ему было очень тяжело, их компания Ярмишку нравилась куда больше. Он к ним относился вежливо и уважительно, и животные словно отвечали ему взаимностью. Никто из них никогда не кусал, не бодал и не лягал маленького ребёнка, хотя многих из них дядька с тёткой считали злыми. Даже быки, которых держали отдельно от прочих, никогда его не обижали.

Они не могли говорить, но Ярмишку казалось, будто они всё понимают. Мальчик всё немногое свободное время проводил разговаривая с ними, и они его внимательно слушали. Почему-то после этого на душе Ярмишку становилось легче.