Онлайн чтение книги Донор
Глава 11

Наконец, настал день моего возвращения. Раны на животе зажили, и я была готова вернуться в мир, уже ставший для меня привычным.

Корабль выглядел так, будто ничего не произошло. Двери и помост заменили, стены отремонтировали. Сразу по прибытию, мы направились в столовую. Ребята подготовились основательно: на потолке висели воздушные шары, на столе стояли свечи, шампанское, вино и самые разнообразные закуски, из которых мне практически ничего было нельзя есть.

— С возвращением, Сафина! — в один голос прокричали они и принялись по очереди обнимать меня.

— Спасибо, ребята! Это очень многое для меня значит.

На своем месте я увидела отдельную тарелку с едой. Все постное, специально для меня. "Да, Эйдан все предусмотрел".

Вечером все разбрелись по комнатам. Сейчас мне хотелось одного: принять ванную и расслабиться. Это я и сделала. Лежа в теплой воде, я услышала, как кто-то вошел в мою комнату.

— Это я, — не дожидаясь вопроса, ответил любимый голос.

— Я скоро выйду!

— Не спеши!

Я закрыла глаза и вдруг меня осенило. Нужно срочно привести себя в порядок! Ведь, возможно, мы именно сегодня займемся тем, что должны были сделать еще месяц назад! Все те тридцать минут, что я возилась в ванной, Эйдан терпеливо ждал меня за стеной. "Черт! Кроме любимой пижамы я ничего с собой в ванную не взяла! Что делать?" Идея не заставила себя ждать. Я просто замоталась в полотенце и в таком виде вышла к нему.

В комнате было довольно темно. Эйдан лежал на кровати, закинув руки за голову. Я медленно подошла и легла рядом. К моему удивлению, он, похоже, собирался просто заснуть. Я демонстративно не стала укрываться одеялом, и прильнула к нему.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

— На провокацию. Ты еще слаба для этого.

— Неужели? — тихо проговорила я и, вскочив со своего места, тут же села на него сверху. Он напрягся всем телом, развел руки по сторонам и ухватился за одеяло. Я знала, что в этом поединке у него нет шансов.

Я запустила руки под его рубашку и подняла ее вверх. Его мышцы непроизвольно заиграли под руками, подрагивая от моих прикосновений. Я наклонилась и поцеловала его живот. Потеревшись носом о теплую кожу, я проложила дорожку из поцелуев к его груди. Отыскав сосок, я аккуратно обвела его языком, слегка прикусила и тут же поцеловала.

Эйдан издал звук, напоминающий рык, и в следующее мгновение я уже лежала под ним, прижатая к матрацу. Он быстро разделся, развернул и выдернул из-под меня мое полотенце. Затем привстал на коленях и замер.

Безусловно, какое-то чувство стыда я испытывала, лежа абсолютно обнаженной перед ним. Но эту эмоцию быстро заглушили другие, более сильные и приятные чувства.

— Я не могу оторвать от тебя взгляд, — прошептал Эйдан. — Ты так прекрасна!

Он провел своими пальцами вдоль моего живота, едва касаясь тонкой красной линии рубца, а затем поцеловал каждый сантиметр этой линии, лаская кожу языком. Его руки двинулись выше и достигли мягких холмиков груди. Соски уже напряглись от этой ласки. Он едва коснулся их ладонями, по-прежнему играя со мной. Его руки обхватили мою грудь, будто в попытке скрыть ее от всего мира. Острый кончик соска проскользнул в щель между его пальцами, и Эйдан накрыл его губами. Этот поцелуй был таким желанным. Как будто он знал мое тело лучше меня самой. Как будто мое тело всегда принадлежало ему одному.

Он подул на сосок, из-за чего я выгнулась под ним и едва сдержала стон, а затем лизнул его, поцеловал и втянул в рот. Я вскрикнула и тут же прикрыла губы рукой. Он поднял глаза и с укором прохрипел:

— Не нужно, Сафина. Я хочу все слышать.

Эйдан снова склонился и продолжил меня ласкать. Одна его рука скользнула вниз живота, пока не достигла моего лона. Он накрыл его своей ладонью и бедром раздвинул мои ноги. Я охнула, когда его пальцы коснулись нежной плоти.

— Ты такая влажная, Сафина. И я так хочу тебя.

— Эйдан…

Он оторвался от груди, и повел свои губы выше, задержавшись в ямочке у шеи, и достигнув ушка, прикусил мочку. Охрипшим от желания голосом он прошептал:

— Я люблю тебя…

— Эйдан…

— Люблю…

Я нашла вожделенные губы. И в момент, когда мои руки обвили его шею, а язык проник во влагу его уст, Эйдан обхватил мои бедра, приподнял их и одним движением завладел мною.

Я никак не ожидала, что испытаю подобную боль. Ощущение было таким, словно он чем-то острым пронзил меня до самого чрева. Я сжалась, не в силах что-либо предпринять, и с шумом втянула в себя воздух. Эйдан замер.

— Тебе больно? Я поторопился? Прости меня, любимая, прости…

Я потянулась к нему всем своим существом и поцеловала. Слишком долго я была одинокой. Мое тело смирилось с таким положением вещей. И меньше всего на свете я хотела, чтобы он почувствовал себя хоть в чем-то виноватым передо мной.

Он по-прежнему не шевелился. Его рука скользнула между нами и погладила ноющую плоть. Боль медленно растворилась во мне. Его ласка была такой нежной. Я вновь начала плавиться под ним. Напряжение спадало, пока я окончательно не ощутила его внутри себя. Это чувство стало настолько приятным, что практически напоминало блаженство.

Эйдан пошевелился, и я снова вскрикнула, но не от боли на этот раз. Он все прекрасно понял, и повел меня в ритме самого древнего танца любви.

Удовольствие становилось все более острым. Я вцепилась руками в его плечи и попыталась сесть, чтобы вобрать его полностью. Но он подхватил мои бедра, и с силой притянул меня к себе. Я закричала. Показалось, что еще несколько таких толков, и я взлечу, рассыплюсь, растворюсь. Он снова притянул меня к себе, еще раз, и еще, пока, наконец, я не потеряла рассудок. Я была здесь, с ним, в нем, вне него, далеко, и везде сразу. Судорога скрутила мое тело, и экстаз стал невыносимым. Я стонала. Сильно, громко, не стесняясь быть услышанной посторонними ушами. Только его имя на губах имело значение, только моя любовь к нему была самой главной сейчас. В это же мгновение Эйдан выгнулся надо мной, и, совершив последнее движение, прокричал:

— Сафина…

Это было лучше, чем оргазм. Услышать свое имя из его уст в этот момент было лучше, чем тысячи оргазмов, достигнутых одновременно.

Эйдан упал на меня и не двигался в течение нескольких минут. Наконец, его дыхание стало спокойным, и он, приподнявшись на локтях, улыбнулся.

— Ты так очаровательна, когда испытываешь удовольствие.

Он не дал мне возможности ответить. Поцелуй был нежным, а губы теплыми и сладкими.

Через четверть часа, когда мы забрались под одеяло и попытались уснуть, я вспомнила, что так и не сказала ему о самом главном.

— Эйдан, ты спишь? — спросила я.

— Угу, — промычал он.

— Эйдан, я люблю тебя.

Он открыл глаза, и, не мигая, смотрел на меня в течение нескольких секунд. Затем протянул руку, и, притянув за затылок к себе, жадно впился в мой рот поцелуем.

— Теперь я знаю, где мое счастье, — прошептал он.

— Где же?

— Оно в тебе. Ты и есть мое счастье. То, ради чего стоит жить.

Когда я проснулась, вокруг было довольно светло. Эйдан лежал рядом, опираясь на локоть, и смотрел на меня.

— С добрым утром, любимая, — он наклонился и коснулся моей груди губами.

— С добрым, — улыбнулась я и залилась краской, как молодая девчушка.

Слегка поглаживая мой живот, он тихо спросил:

— Что тебе снилось?

— Не помню. Наверное, опять ты.

— Ты видишь меня во сне?

— Сегодня — трижды, — усмехнулась я и зарылась головой в подушку.

— Кажется, я видел тот же сон, — засмеялся он.

— Правда? — продолжала шутить я.

— Или это был не сон? — подыгрывал мне Эйдан.

— Просто, если помнишь, ты еще два раза случайно меня будил.

— А по-моему, в твоем "случайно" прослеживается чей-то тонкий расчет.

— Ну, какой здесь расчет? Не могу же я спать на собственной кровати с тобой и не прижиматься к тебе.

— Это, смотря как прижиматься, — засмеялся Эйдан.

— Можно подумать, что во всем виновата только я одна…

— Конечно, ты же знала, что я не смогу удержаться, вот и пользовалась своей властью. А теперь уже утро, а я совершенно не расположен к работе.

— Эйдан… — засмеялась я.

— А если серьезно, я когда-нибудь тебе снился?

— Я не помню своих снов. Но тогда, в больнице, перед тем, как я пришла в себя, мне снился ты.

— Правда? И что это был за сон?

— Мы с тобой уединились в какой-то комнате. Я была моложе, да и ты тоже. Мы обсуждали что-то. Я не помню, что, но тебя, казалось, это не волновало. Ты позвал меня, и я не смогла устоять. Странный сон, — засмеялась я. — Особенно салатовые обои вокруг!

— Что ты сказала?

— Что?

— Обои…

— Ну, да, странные такие, салатовые с…

— Зелеными гладкими цветами?!

Я оторопела.

— Откуда ты знаешь? Тебе снился тот же сон?

— А что еще было в той комнате? Опиши.

— Не помню. Камин по-моему, кровать какая-то в углу. Да, и большая фотография с подсолнухами на стене, такая, черно-белая.

— Не может быть, — лицо Эйдана перекосило в какой-то непонятной гримасе.

— Эйдан, в чем дело?

Он приподнялся на кровати:

— Это моя спальня, Сафина. Ты только что описала мне мою комнату! Салатовые обои с цветами, камин, кровать, подсолнухи — все! Откуда тебе это известно?

— Я фамилии твоей не знала месяц назад, а ты говоришь про свою комнату!

— А сколько лет нам было?

— Не знаю. Тебе я бы дала не более двадцати пяти.

— Ерунда какая-то. Тебе снится моя комната, в которой ты никогда не была.

— Эйдан, это всего лишь сон! Ты придаешь ему слишком большое значение. Твой отец состоятельный человек, может я видела интерьер в каком-нибудь журнале и случайно запомнила?

— Вполне возможно.

— Забудь. Я хотела о другом с тобой поговорить.

— Да, я весь во внимании.

— Эйдан, мы никогда не обсуждали с тобой то, что произошло.

Он лег на спину и тяжело вздохнул.

— О чем здесь говорить, Сафина? Ты жива — это самое главное!

— Я боюсь, что ты винишь себя во всем произошедшем.

— Сафина!

— Я не понимаю почему, Эйдан? Это глупо.

Он не выдержал и взорвался. Как будто все, что он так долго прятал внутри, в один момент выплеснулось наружу.

— Сафина! Ты представляешь, что я испытал, глядя на твое бездыханное тело на столе? Что ты хочешь узнать? Что я почувствовал, когда увидел твою кровь, размазанную по всему залу, или, о чем думал, когда тебя кромсали пять часов? Мало того, что я был капитаном этого корабля и отвечал за тебя! Я обязан был заботиться о тебе, потому что…

Он запнулся и посмотрел на меня.

— …Потому что я влюбился в тебя сразу, как только встретил на этом корабле. Боже, я даже не знал, по сути, кто ты такая, но ни о чем другом, кроме тебя, думать больше не мог. И ты ответила на мои чувства взаимностью. Я был так счастлив, получив возможность завоевать тебя. Я должен был заботиться о тебе, а вместо этого оставил одну. Знаешь, я сидел в коридоре возле операционной, а потом в реанимации возле тебя и думал, что если ты умрешь, я вряд ли это переживу.

Он закрыл лицо руками и замолчал. Я наклонилась к нему, убрала руки с лица и поцеловала в губы.

— А теперь послушай меня, пожалуйста. Если бы на корабле был кто-то еще, кроме меня, я бы оставила его одного и побежала наружу, помогать тем, для кого могла хоть что-то сделать. Думаешь, там шансов выжить было бы больше? Ты ведь представляешь, что здесь творилось? Как орали те несчастные, на кого нападали огуны? Господи, я стояла в центральном зале и хотела оглохнуть! Но я знала, что не могу уйти, потому что от моих действий зависело восемь жизней, и, в первую очередь, твоя. Когда все было кончено, и я упала на пол, я жалела только об одном: я не успела сказать тебе, что, несмотря на абсурдность всего этого, если учесть краткость нашего знакомства, я полюбила тебя.

После некоторого молчания я добавила:

— Я и сейчас люблю тебя, Эйдан. Еще сильнее, чем тогда. Ты был опорой для меня все эти дни, ты держал мою руку, когда я пришла в себя. Боже, да ты кормил меня, когда я была не в силах даже глаза открыть! Не твоя вина, что война началась, и не тебе отвечать за ее последствия. Я здесь, я жива, и точка.

Я снова поцеловала его, и он слегка улыбнулся мне. От этого стало так тепло внутри. Он недолго смотрел на меня, затем резко опрокинул на спину и снова оказался сверху. Я почувствовала его руку на своем бедре: он прижимал меня к себе. "Наверное, мы опять начнем все сначала", — подумала я. Он склонился к моему уху и попросил:

— Скажи еще раз.

— Что?

— Что ты меня любишь.

— Я люблю тебя.