Онлайн чтение книги Чёрное, белое, красное Black, white, red
Зимний вечер

Зимний вечер

Действующие лица:

Путник (П) - мужчина лет 50, седой, со шрамом на лице.

Травница (Т) - молодая женщина лет 25 на вид.

Молодой мужчина (М).

Действие 1.

Просторная изба с очагом, чистая, под потолком висят пучки трав, по стенам - полки с горшочками и склянками.

Травница (возится у очага с травами): 

Какая стужа! Как не повезло,

Чтоб в праздники, на святочной неделе,

Морозом воздух скован, как стекло,

И что ни ночь - бураны да метели!

Теперь из дома не покажешь глаз,

Ведь на лету замерзнуть может птица,

А если кто в пути, на этот раз

Он может и домой не возвратиться...

(Стук).

Кто там?

Путник: 

Откройте двери кто-нибудь!

Т: 

Закрыта лавка. Завтра приходите.

П:

Ну дайте отогреться хоть чуть-чуть!

Проделал я сюда немалый путь,

В тепло хоть на полчасика пустите!

Т (ворча): 

Ну вот. Накаркала, смотри, сама себе.

Кто ж ходит в темноте, в мороз и холод?

Счас скажет, что его терзает голод

И постелить попросится в избе...

(Открывает).

П.: 

Прошу простить, что так ломился в дверь,

Но я замерз и нагноилась рана,

А люди мне сказали, что теперь

Лишь здесь готовят зелье без обмана.

Вы можете продать лекарство мне?

Рука опухла и горит в огне.

Т: 

Снимайте куртку. Нужно посмотреть.

(П. снимает верхнюю одежду, Т. вглядывается в рану).

Вы здесь вилами ковырялись, что ли?

Так можно за два счета умереть

Или свихнуться запросто от боли!

Кто вас подрал? Небось бродячий пес?

П. (шипит от боли):

Нет, оборотень. То была засада. 

Я десять ран мечом ему нанёс,

Пока не зарубил исчадие ада.

Т. (занимается раной, не поднимая головы):

Не знала, что они сейчас шалят.

П: 

Да хоть шалят, хоть убегают, право...

Я в своей жизни этих дьяволят

Убил немало, господу во славу.

Нет хуже на земле полулюдей,

Что зверем норовят оборотиться,

И ни один убийца и злодей

По мерзости с вервольфом не сравнится.

Т. (берет нож, обладает его кипятком):

Так вы охотник?

П. (шипит сквозь зубы).

Т.: 

Нужно потерпеть. 

Я чищу рану, это будет больно. 

Не то рука повиснет, словно плеть,

Останетесь калекой.

П. (дергается):

Черт! Довольно!

Т.: 

Нет уж, сидите, храбрый Зоркий глаз!

Вот, выпейте вина, вам легче будет,

И говорите что-нибудь сейчас, 

Или кричите, боги не осудят,

Но только лишь не двигайте рукой.

П.:

Вот дьявол! А о чем хотите слышать?

Т.: 

Да лекари истории не пишут...

Ну расскажите хоть, кто вы такой,

И почему из всех известных бед

Вы оборотней именно избрали,

Неужто эти твари одичали,

Что и спасенья никакого нет?

П.: 

Вы говорили, где-то есть вино?

(Т. приносит, он махом осушает кружку).

Вы юная, а я уже не молод,

Но помня дело давнее одно,

Я чувствую то жар, то лютый холод.

Уже лет тридцать, кажется, прошло,

И память черным снегом замело,

Но девушку я ту не позабуду.

Она была звенящей, как ручей, 

И искры темной глубины очей

Подобны были огненному чуду,

Что запускает ярмарочный шут,

На чьи забавы люди очень падки,

И хоть ты знаешь, что он жалкий плут,

А сердце бьется, точно в лихорадке...

Т:

И что? В нее вы были влюблены?

П.: 

Влюблен? Какое слабенькое слово...

Я был как будто ядом напоен,

Ходил за ней, и убегал, и снова,

Уставясь в потолок порой ночной,

В бреду там видел то, что и не снилось...

И предложил ей стать своей женой.

Т.: 

И что же? Отказала?

П.:

Согласилась.

Она молчала, глядя мне в лицо, 

И, закусив губу, кивнула: "Ладно.

Но если я решусь надеть кольцо,

Ты должен мне поверить безоглядно

И принимать такой, какая есть".

Мне было все равно, я дал ей клятву,

И свадьбу отыграли в нашу честь,

Как только на полях убрали жатву...

Но лишь взошла проклятая луна,

Проснулся я от заскрипевшей двери

И увидал, как юная жена

Вдруг обернулась серым диким зверем

И молнией метнулась за забор,

В леса, где выла оборотней стая...

Я гнал за ней коня во весь опор,

В горячке по оврагам пролетая...

Т.: (молчит, накладывает повязку):

Догнали?

П.: 

Нет. Она пришла сама,

Лишь облака заря позолотила,

Нагая, тихо рядом пролегла

И мне на плечи руки положила...

Т.: 

И вы небось, не молвя ни о чем,

Пронзили в гневе гадину мечом?

П.:

Нет, я не смог. Я должен был, конечно,

Но сердце слабость чертову дало,

И стал я умолять ее навечно

Изгнать из нашей жизни это зло,

Молиться в храме, где святые судьи

Ее очистят словом и мечом,

Избавиться от мерзкой волчьей сути,

Зато не повстречаться с палачом. 

Она в ответ лишь глянула печально:

Без силы леса дикой, изначальной,

Без полнолуния ледяной тиши?

Без зова крови, темной волчьей песни,

Без половины тела, без огня?

Ты обещал мне верить, будь же честен,

И принимать как равную меня".

(Надолго замолкает).

Я правда не хотел. Так получилось.

Мечом так просто грудь ее пробилась,

Как будто не больным исчадьем зла,

А просто слабой девушкой была...

Ее в беспамятстве унес я в пущу,

И просто бросил в листья, без затей.

Наверно, оборотни знают лучше,

Как надо хоронить своих детей.

Но с той поры я, как ни тратил силы,

Не создал ни любви и ни семьи,

Как будто эта ведьма из могилы

Плетет всё чары темные свои.

А я ведь, кроме глаз и смутной тени,

Не помню даже черт ее лица...

Ну что, красавица, узнали, что хотели?

Подштопали седого подлеца?

Т. (встает с колен, собирает инструменты):

И это, видно, главная причина,

Что оборотней бьете вы с тех пор?

Да, тяжко, видно, вдовому мужчине,

Даётся откровенный разговор.

Но здесь у нас отродий этих нет.

Я кончила работу. Пять монет.

П.: 

А руки-то умелые у вас.

Спасли мне жизнь в холодный этот час

И выслушали старческие бредни...

Здесь у меня припасено вино,

И вроде бы хорошее оно,

Оставлено от праздничной обедни.

Хотел бы я сердечно угостить,

Чтоб без "спасибо" вас не отпустить.

Прошу я, не отказывайте мне,

Вы истину узнаете в вине.

(Улыбаясь, протягивает бутылку. Травница внимательно смотрит ему в лицо).

Т.:

Вы знаете, а я не откажусь.

Так холодно морозной зимней ночью,

А за день я нахлопоталась очень,

И даже если захмелею - пусть.

(Улыбаясь, уходит за бокалом. Возвращается, Путник наливает ей вина, она пьет и вопросительно смотрит на мужчину, ожидая, что он выпьет тоже).

П. (закашлялся):

Боюсь, не разморило бы меня.

Коль выпью, то свалюсь опять с коня,

А мне еще добраться до ночлега...

Снаружи намело по окна снега.

Вы пейте, ангел легкорукий мой,

А старый хрыч пойдет к себе домой.

(Травница вздрагивает, роняет кубок. Глаза расширены, тяжело дышит).

П. (наклоняется к ней):

Что с вами?

Т.: 

Больно... Не могу дышать...

П.: 

Ну, значит, правду знахарка сказала,

Что сотню лучших трав она смешала

И этот яд и волку не узнать.

(Травница падает на пол, корчится).

П.: 

Как ты могла подумать, черт возьми,

Что я не вспомню голос, взгляд твой жгучий?

А волки по сравнению с людьми

Так молоды и, дьявол, так живучи...

Я тридцать лет хотел тебя забыть,

А ты жива... красива... и довольна!

Т. (хрипит):

Давно не виделись... Не смог тогда убить,

Решил сейчас? Ой, мамочки, как больно...

Скажи, зачем?.. Ведь я тебе не мщу,

Я ведь ушла тогда... я ведь любила...

П.: 

Ты жизнь мне навсегда перекосила,

И я тебя за это не прощу.

За то, что по ночам твои глаза

Глядят из темноты, дразня, сверкая,

За то, что ты осталась молодая,

А я что жил, что не жил с этих пор...

Всё. Хватит. Этот яд силён и скор

И оборотней он сражает махом,

Ничем не хуже выстрела в упор.

Т.: 

Ты жизнь прожил, ведомый только страхом...

Исполни же желание моё...

Уйди... А я умру, и стану прахом,

Пусть костью поживится воронье,

У нас, волков, всё так заведено..

П.:

Да мне, пожалуй, всё уже равно.

Как будто вместе с этой грязной смертью

И сердце уже умерло давно...

Прощай.

(Выходит, пошатываясь).

Т. (лежит, потом спокойно встает, поправляет платье):

Знахарки в тех краях, видать,

Последнюю уж совесть потеряли.

Такую чушь как яд ему продали, 

Что словом никаким не описать.

Иди домой, седой смешной старик,

Не то замерзнешь ночью на дороге,

Холодными, как сердце, станут ноги,

Ведь ты к морозу с детства не привык...

(Шум в сенях, входит молодой широкоплечий мужчина).

М.: 

Чей запах, мама?

Т.: 

Здесь был твой отец.

М.:

Тот выродок, что бил тебя когда-то?!

Ну все, пришла теперь ему расплата,

Его я разорву!

(Выскакивает за дверь.)

Т.: 

Постой! Не надо! 

Действие 2.

(Мужчина заходит в дом, Травница с тревогой заглядывает ему в лицо).

Т.:

Что?

М.: 

Ничего. 

Я полчаса смотрел,

Как он рыдает глухо в подворотне,

А командиру лучшей волчьей сотни

Мараться нет резону об него.

Он сам помрет через десяток лет.

Скажи мне лучше, что там на обед?

(Т. улыбается, убирает ему волосы со лба).

Т.: 

Для волка бегать к маме кушать странно.

Я кролика пожарила в вине.

М.: 

Что за вино?

Т.: 

Да вот, подарок мне

За излечение тяжелой раны.

Ну что, давай скорее заходи,

Чего стоишь замерзший на пороге.

Ты отряхни получше руки-ноги

И в кухне на полу не наследи...

КОНЕЦ