Онлайн чтение книги Биометаллический одуванчик Bimetallic dandelion
Корделия О'Берин и Байрон Шекспир

В Шотландию Байрон Шекспир попал, когда ему исполнилось 11 лет. Отец, сквайр и джентельмен, заключил выгодный брак с коренастой шотландкой Мэри МакЛауд из клана МакЛаудов, и решил покинуть чопорную Англию ради зеленых гор, венчаных рассветным туманом, и поющих вересковых пустошей. Мнения сына он, конечно же, не спрашивал: не пристало сыну сквайра и джентельмена оспаривать мнение отца. И Байрон Шекспир был поставлен перед тем фактом, что отныне он шотландец.

Что чувствовал мальчик, переезжая из древнего замка Шекспиров, окруженного лесами и болотами, полными призраков и легенд о висельниках и утопленниках, в захолустный шотландский домик вдали от Эдинбурга, не то что старой доброй Англии? В котором из предметов роскоши только книги на латыни и греческом: МакЛауды чурались английской речи, а на шотландском книг тут не печатали? Учитывая, что латыни и греческого он еще не знал, то ощущал он себя препаршиво.

Друзей у него на новом месте, в этой паршивой шотландской деревушке, не завелось – шотландские дети забросали английского мальчишку камнями еще издали, стоило только им увидеть его изящный черный фрак, расшитый серебром, и маленький английский цилиндр на маленькой английской голове.

«Не очень-то и хотелось,» – всхлипнул Байрон Шекспир, утирая слезы и кровь с разбитой губы. И отправился подальше от дома МакЛаудов и деревни Маклаудов, потому что МакЛауды здесь были на каждом шагу.

«Теперь и я буду МакЛаудом, а не Шекспиром, – стиснул маленькие кулаки Байрон. – И тоже буду бросать камни во всех, на ком есть английская шляпа...».

И погрузившись в мысли подобного рода, Байрон Шекспир, пробираясь сквозь чертополох и шиповник, пришел к выводу, что жизнь его отныне не имеет смысла. Потому что 11 лет своей жизни он был верным подданным короля – как и все добрые англичане, а теперь ему суждено жить среди мерзких шотландских католиков, среди которых так много Стюартов. Не лучше ли прямо сейчас свести счеты с жизнью, чтобы не предавать доброй английской земли и доброго английского короля?

И вот ноги вывели его на бескрайнюю вересковую пустошь. Она тянулась далеко-далеко, и за ней возвышались возвышенные горы. За которыми должны быть моря. Должны, потому что Британия – все-таки остров, так что за горами обязаны быть моря.

Байрон Шекспир с 6 лет мечтал стать капитаном корабля и добраться до Индии. Теперь же эта мечта была разбита. Здесь не Ливерпуль, и не Манчестер. И уж тем более не Лондон. Из всех образовательных учреждений одна только церковно-приходская школа с бесноватым священником.

Байрон Шекспир представил, как учится у этого дегенерата разбирать латинские литеры, не понимая их смысла. И содрогнулся.

– Холодно? Держи мой шарф.

Байрон Шекспир подскочил от неожиданности, испуганно вращая головой вместе с туловищем. Голос был мелодичным и красивым, и видимо, женским, но источник его он определить не мог.

– Я здесь, – высокая девушка (а для 11-летнего пацана все девушки высокие) с ярко-рыжими волосами, изображающими взрыв порохового склада, выросла буквально из земли. Видимо, она лежала в высокой траве, Байрон ее не заметил.

На ней было вышитое серебром зеленое платье с фиолетовым поясом. И больше ничего. Она была босая и протягивала ему длинный широкий шарф в желто-красную клеточку. Очень теплый по виду.

– Меня зовут Корделия О'Берин, – представилась она. – Бери шарф, пока не простыл.

– Пожалуй, вам он нужнее, миледи, – ответил мальчик учтиво. Но на самом деле он представил, как сильно будет контрастировать этот яркий плащ с его изысканным черным нарядом истинного джентельмена, и мысленно содрогнулся.

«Ну уж нет. Меня же засмеют».

– Ну хорошо, – улыбнулась Корделия. Завернулась в шарф, вытащила из вереска деревянный меч – и весело поскакала вперед по вересковым полям. Совершенно и мгновенно забыв о Шекспире.

«Сумасшедшая католичка,» – подумалось Байрону. Он хотел было уже пойти домой, но внезапно понял, что она сказала.

– Постой! – он бросился вдогонку. – Ты сказала О'Берин?

– Да, – ответила Корделия, рассекая деревянным мечом невидимого врага. – Я из Ирландии.

– Что же ты делаешь в Шотландии? – удивился Байрон.

– Меня сюда мама привезла, – улыбнулась Корделия.

Байрон Шекспир задумался.

«Бывают же такие совпадения!» – подумалось ему.

– Почему ты одна здесь? Ты же такая же, как и другие местные дети! Шотландка, ирландка – какая разница?

Корделия невесело улыбнулась.

– Видно, ты тут новенький, как и я. Но я ирландка, и потому знаю лучше тебя, что для одного шотландского клана нет врага страшнее, чем другой шотландский клан, с которым они когда-то давно подрались на чьей-то свадьбе. Подробностей дела уже никто не помнит, а война идет. Одни зовут на помощь англичан, другие французов...

– Мерзкие Стюарты! – воскликнул Байрон в гневе.

Корделия О'Берин только улыбнулась в ответ.

– А причем тут ты? Я так и не понял... – успокоившись, спросил Байрон.

– А я просто странная, – и Корделия рассекла мечом еще одного невидимого врага.

– И в чем заключается эта странность? – спросил Шекспир, уже подозревая ответ.

«Наверное, она читает по ночам греческих философов в оригинале,» – захотелось думать ему.

Байрон Шекспир еще не понял этого – но он уже был влюблен. Потерян безвозвратно.

– Мне просто снятся сны, – ответила Корделия. Ее зеленые глаза заволокло пеленой серебристой дымки – в них отразился накрывший вересковую пустошь туман. – Я вижу, что Шотландия на груди у воина с мечом, который бьется с золотым рыцарем с черными глазами. Золотой рыцарь повергает воина на землю и наносит тяжелую рану в живот... Льется кровь, воин теряет сознание... Он сейчас умрет, – Корделия всхлипнула и закрыла глаза широкими рукавами зеленого платья, расшитого серебром.

– Неужели ему не помочь? – по спине Байрона Шекспира пробежал холодок.

Корделия села и обхватила колени руками.

– Можно, – тихо ответила она. – Но именно за этот способ меня сюда и изгнали местные дети.

– Какой же? – Байрон томился в ожидании. Ему стало неероятно интересно, какой же способ спасет воина с Шотландией на груди в такой неприятной ситуации. Безвыходной.

– А ты будешь со мной играть? – спросила Корделия, изучая мальчика внимательно и спокойно.

– А сколько тебе лет? – на всякий случай уточнил Байрон. Ему ведь уже 11 лет, он должен серьезно относиться к вопросам разницы возраста между мальчиком и девочкой.

– Мне 17.

– Да ты совсем старуха! – воскликнул Шекспир. – Но черт с тобой. Я хочу узнать, как спасти воина. Во что будем играть?