Онлайн чтение книги Нарисуй мою душу Paint my spirit
Прервемся на чай

Я почувствовал, как ледяной ветер пронизывает меня насквозь, забирается мне под тонкую ткань рубашки, норовя забрать мою душу… Я опустил глаза и ужаснулся: подо мной была пропасть и я балансировал на краю отвесной скалы! Стук сердца гулко отдавался в висках и вдруг, как будто по мановению волшебной палочки передо мной появился мост, и я осторожно ступил на него. Он раскачивался все сильнее и сильнее, но я не видел другого выхода, кроме как идти по нему… А впереди… Пустота… Туман, из которого доносились сотни знакомых голосов и вдруг меня окликнули. Я обернулся и увидел, что на другой стороне стоит моя мама и Жак.

— Адам, ты будешь скучать по нас? — с какой-то грустной улыбкой, спросила мама.

— О чем ты, мама? Зачем мне скучать, если ты рядом! И Жак тоже! Идем-то со мной! — протянул им руку.

— Мы не можем с тобой пойти!

— Тогда я пойду с вами!

— Нет, мой милый мальчик, тебе нельзя, а вот нам пора собираться! Позаботься, о важном тебе человеке!

— Но мама! Для меня нет никого важнее вас! — в отчаяние крикнул я, видя, что они разворачиваются и уходят.

— Не волнуйся, он скоро придет…Силуэты мамы и отчима продолжили исчезать в густом молочном тумане, и повернул обратно, но друг меня кто-то крепко схватил за руку.

— Нельзя! — покачал головой Николас. — Иди вперед!

— Не указывай мне, куда идти! Почему же ты туда не идешь? — разозлился я.

— Мне надо подождать, здесь…

— А? Что? Голова кружиться…

Я почувствовал, как мост рушиться и, что падаю. Я закричал и хотел ухватиться за веревку, но вместо нее схватил краешек своего одеяла.Я проснулся в холодном поту и соскочил с кровати.

«Сон?! Всего лишь сон!» — с облегчением подумал я. Наверное, я никогда не был так рад, что проснулся. Я забежал в ванну, впопыхах умылся и спустился на кухню. Мои щеки окрасил румянец и я, все еще не отойдя от кошмара, громко плюхнулся на стул.

— Что за спешка, мой мальчик? Пожара нигде нет, или ты думаешь, что я на столько плохо готовлю? — спросил Жак и подбросил блин на сковороде.

Жак был отличным поваром и с этим я вряд ли мог поспорить, а вот его акцент при произношении русского по-прежнему резал уши. 

— Ты прекрасно готовишь, просто есть кое-что, что очень беспокоит меня… — начал я, выводя понятные только мне узоры на столе.

— Что же? У тебя появилась девушка, и она хочет женитьбы? — хохотнул отчим и лукаво покосился на меня.

— Очень смешно… Но нет, ты не угадал…

— Ты гей? — абсолютно спокойно продолжил он.

— Да нет же! Мне приснился плохой сон! Кстати, где мама? — оглянувшись в коридор, спросил я, все еще задыхаясь возмущением.

Если бы я был геем, то Жак был бы последним, кому я бы это сказал.

— Адам, давным-давно мне приснился сон, что я лечу на космическом корабле с заданием привести динозавра на Венеру, что может быть хуже этого?

Конечно, он опять шутит… Наверное, это самый позитивный человек из всех, кого я знаю. Я решил просто забыть свой утренний кошмар и продолжить завтрак. Жак положил тоненький до неприличия блин мне на тарелку и положил ложку ягодного варенья на него. Я же заварил себе кружку крепкого черного чая и начал уплетать произведение лучшего шеф-повара Парижа. Закончив завтрак, я поспешил переодеться и, накинув кожаную куртку и рюкзак, вышел из дома. Мысль о том, что мне надо еще дорисовать портрет не давала мне покоя.

«Что я знаю о Николасе? Он музыкант — натура творческая… Любит животных и крепкий чай. Такой человек не может быть плохим. Сделать картину в теплых тонах? А вдруг у него есть тайна, которую он никогда и никому не раскрывал? Вдруг его дружелюбность всего лишь маска?" — размышлял я, идя по улице.

— Адам! — меня окликнули сзади.

Я узнал этот бархатистый голос с нотками хрипоты.

«Легок на помине!» — промелькнуло у меня в голове и обернулся.

— Привет, — сказал я и улыбнулся, — ты не забыл, что должен был принести?

— Не-а, отдам в универе. Лень лезть в рюкзак! — ухмыльнулся Николас и повел плечом с лямкой рюкзака.

— Кстати, у тебя красивый почерк! — продолжил он.

— Правда? — удивился я. — Ты первый кто мне об этом сказал. Мама всегда говорила, что я пишу, как курица лапой.

В ответ меня ждал недоуменный взгляд Николаса. Он приподнял одну бровь и уже раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я опередил его.— Эм… Это в России выражение такое! На французском нелепо звучит, да? — слегка покраснев от своего косяка, пролепетал я, нервно теребя замок на куртке.

— Немного, но спасибо, что разъяснил. Иногда я забываю, что ты иностранец… — потерев шею, ответил Николас и тут же спросил:

— У вас в России сильно холодно?

— Когда как. Зима в прошлом году, допустим, была теплой. А этой — мороз такой, что в два шарфа кутайся — не спасет! — разъяснил я.— У нас во Франции тоже такое бывает. Например, когда на улице минус десять. — усмехнулся Николас и на его щеках появились ямочки. Она прищурил сапфировые глаза и лукаво посмотрел на меня.

— Поверь мне на слова, друг! Минус десять — это ничто! У нас бывает минус сорок!

Николас округлил глаза, но на этот раз решил промолчать.Мы подошли к зданию университета, и зашли в тамбур. Я поспешил скинуть с себя куртку и сдать ее в гардероб. Николас проделала тоже самое.

— В какую тебе аудиторию? — спросил он, расстегивая молнию на рюкзаке.

— В сорок шестую и спасибо, что не выкинул тетрадь, такого олуха, как я в окно после пары.

— Не за что! Вот! — сказал Николас и протянул мне общую тетрадь в клетку.

— Еще раз спасибо! — я взял тетрадь и пошел вперед по коридору.

— Эй, Адам! — крикнул вслед Николас.

— Что?— Во сколько у тебя заканчиваются пары сегодня?

— В три.

— И у меня. — прошептал Николас и улыбнулся.

Улыбнулся как-то мечтательно…

— Тогда вместе домой пойдем!

— Заметано!

Я ухмыльнулся и пошел в нужную аудиторию.На парах, я как всегда ловил ворон и мечтал о том, чтобы они побыстрее закончились. Порой, когда я совсем задумывался о своем, Катарина Клемен толкала меня в бок. Видимо, она боялась, что я совсем засну. Так прошел весь день. И наконец, я вышел из этого душного здания. Я накинул куртку и встал около входа.«Куда же делся Николас?» — думал я, стоя у двери.

— Оу, ты все-таки ждешь меня? Извини, задержался. Пошли? — выходя, сказал Аманьсьер и накинул портфель на плечо.

— Пошли, — кивнул я. — как день прошел?

— Хорошо, а у тебя? — лукаво оглядев меня, спросил он.

— Неплохо… — отмахнулся я. Мы шли по узкой улочке, освещенной тусклым осенним солнцем. С деревьев то и дело срывались красные или желтые листья. Они плавно опускались на асфальт, похожие на балерин, кружащихся в пестрых платьях на ветру. Кстати, о ветре. Он был нежный и теплый. Теребил непослушные пряди волос и, я еще долго не хотел расставаться с этим блаженством… Мы шли, погруженные каждый в свои мысли.

«Интересно, о чем он думает?» — подумал я и невольно перевел взгляд на Николаса.

Он шел и просто улыбался… Улыбался так, как будто хранил очень важный и прекрасный секрет. И вдруг, он заметил, что я смотрю на него. Он смерил меня изучающим взглядом, и я поспешил отвернуться.

«Черт! Нельзя же так бесстыдно разглядывать людей!» — подумал я.

Кажется, у меня начали полыхать кончики ушей и щеки! Хоть бы он не заметил!

— Почему ты улыбаешься? — поспешно решил спросить я, дабы он не заметил моего замешательства.

— Просто… — прошептал он.

— Просто? Ты шизофреник, если улыбаешься просто так!

— Я улыбаюсь, просто потому что я счастлив. Прямо сейчас! — сказав это, Николас звонко засмеялся.

— Сделаю вид, что не слышал всего этого… — буркнул я и потер замёрзший нос.

— Эй, а не хотел бы ты заглянуть ко мне на чай? А? — наклонив голову вправо, спросил Николас и улыбнулся.

— Хотел…

— Тогда пошли! — он потянул меня за руку, и мы быстро прошмыгнули мимо моего дома.