Онлайн чтение книги Белый кот старейшины Цунчжэ Elder Congzhe's White Cat
Глава 28. Мальчишки такие мальчишки

Когда завечерело, и на лес опустилась ночь, журчание воды как будто стало громче, а шелест листьев отчетливее. На полянке около берега развели большой костер, пламя резвилось, поднимаясь вверх и пытаясь лизнуть нависающие ветви деревьев. Дай Юнь выследил и убил кабана, и теперь он вертелся над костром, источая ароматный запах на всю округу. Ученики сгрудились неподалеку от пламени, перешептываясь, перекидываясь шутками и жадно пожирая глазами мясо. По мере путешествия ученики секты Юньхэ, всегда жившие на разных пиках и встречающиеся с редкой периодичностью, оказались в одном пространстве, и между ними расцвели дружеские отношения и симпатии.

Хао Лэй поглаживал бороду, в редком для него благодушном настроении поглядывая, как ученики – всего их было сорок человек – сгрудились в кучки, греясь и просушивая свои одежды, как щебетали и хихикали девушки, поглядывая на полуобнаженные тела юношей, которые скинули мокрую одежду на ветви деревьев и лежали на траве, болтая и бахвалясь.

Взрыв хохота донесся от особенно большой группы молодых людей, и вверх взвились две силы, сплетаясь в поединке – вода и пламя. Это Хоу Пэн и Чэнь Цю затеяли шуточный поединок своими ци, и теперь под улюлюканье толпы пытались победить друг друга: огненная обезьянка скакала с места на место, уворачиваясь от водяных залпов маленького водного дракончика. Обезьяна ловко запрыгнула на спину дракона, его чешуя зашипела, отчего тот издал беззвучный рев, и вцепилась в его шею, отрывая голову. Дракончик распался на капли, которые упали на траву.

– Хоу шисюн! Хоу шисюн! – послышались восклицания учеников. – Чэнь шиди, ты проиграл!

Ничуть не обескураженный проигрышем, А-Цю перекатился на спину, глядя в небо, видное из-за листвы и улыбаясь во весь рот.

– Я в первый раз формировал из ци дракона, – лениво протянул он, отмахиваясь от насмешливого свиста. – В следующий раз я одержу победу, шисюн!

– Буду ждать, буду ждать, – захихикал Хоу Пэн, неожиданно прыгая на него сверху. Они покатились по траве, обмениваясь шутливыми ударами.

– Куча-мала! – крикнул кто-то, и молодые люди – от шестнадцати до двадцати пяти – бросились в кучу, хохоча и барахтаясь.

– Что за ребячество. Как дети малые, – фыркнула себе под нос Цай Хуэй, сидевшая на бревне поодаль. Она скосила глаза на своих шиди, которые катались по земле, и тут же отвела их. Ей совсем не хотелось признавать в глубине души, что подобная свобода была… привлекательна. Хоу Пэн всегда так открыто выражал свои эмоции, что Цай Хуэй безумно завидовала ему в этом, прячась за фасадом холода и враждебности.

– Просто дурачатся, – неожиданно вступился юноша с челкой, закрывавшей половину лица. Он сидел чуть поодаль от нее на низком бревне, обхватив руками колени и смотря на огонь. Это был Мин Дань. Он не любил шумные игрища, но не чувствовал себя ущемленным, давно привыкнув к одиночеству и презрению из-за своего шрама.

– Хоу Пэн может найти способ опозорить Учителя даже простейшими действиями, – пробормотала себе под нос Цай Хуэй, но Мин Дань все равно ее услышал.

– А я завидую его открытости, – отозвался он, поражаясь своей смелости в этом разговоре. Но шицзе не казалась такой уж страшной, как о ней говорили. Сейчас она выглядела скорее… одинокой.

Цай Хуэй стиснула зубы, с вызовом смотря в лицо, обрамленное пушистой челкой, но Мин Дань даже бровью не повел на ее взгляд. Изучая недовольное лицо девушки, освещаемое неровным пламенем, он добавил:

– И не тебе его судить. Глава секты никогда не наказывал Хоу шисюна за подобное. А если ты будешь всегда отталкивать Хоу Пэна, однажды он точно отвернется от тебя, – после этих слов он замолчал, не зная, зачем вообще захотел поставить эту девушку на место. Но ему не понравилось презрение в ее взгляде – так на него смотрели многие: с презрением, страхом, отвращением, и только Учитель глядел на него с подлинной любовью. И Хоу Пэн с Чэнь Цзяолуном. Эти двое отнеслись к нему, как к обычному ученику секты – не плохо, а нормально и даже по-дружески. За эти дни они неплохо узнали друг друга, и теперь, услышав слова Цай Хуэй, этой высокомерной девицы, которая обманывала сама себя, он на секунду разозлился.

– Да много ты понимаешь! – взвилась она, ее глаза были ледяными.

Затем она резко захлопнула рот. «Не ввязывайся зря в споры и не ссорься, – наказал ей Учитель. – Будь терпелива и добра к окружающим. Ты старшая ученица секты, помогай своим шиди и шимэй. И… попробуй найти друзей в поездке». Цай Хуэй не понимала, зачем ей нужны друзья, когда даже от шиди была такая головная боль, но слишком уважала Учителя, чтобы спорить, и просто кивнула. Сейчас, вспомнив эти слова, но слишком поздно, она поняла, что опять повела себя не как старшая ученица секты.

– Извини, – тут же выплюнула она. И хотя в ее словах не было стопроцентной искренности, она правда старалась умерить свою враждебность к окружающим. – Ты в чем-то прав, – скрепя сердце добавила она.

Мин Дань взглянул на нее из-под челки и слабо улыбнулся. Когда он улыбался, половина его губ изгибалась в другую сторону, придавая его лицу вид театральной маски. Заметив, что Цай Хуэй рассматривает его шрам, он с вызовом спросил:

– На что ты смотришь?

– Ни на что, – девушка отвела глаза. Она знала, как может быть болезненно чужое эго и невозможность контролировать что-то. Мин Дань не мог ничего поделать со своим шрамом, а она… не могла справиться со своим сложным характером. – Ты же старший ученик старейшины Цоцзюэ? Почему не сидишь со своими? – она кивнула в сторону группки учеников пика иллюзий, которые сгрудились подальше от костра и о чем-то шушукались.

– Мы не дружим, – коротко ответил Мин Дань, не собираясь развивать эту тему. Цай Хуэй подумала, что, может быть, они похожи больше, чем она посчитала. Оба замолчали, глядя на огонь, погруженные в свои мысли.

Вскоре Хоу Пэн выбрался из кучи малы и плюхнулся на бревно рядом с шицзе, чуть не заставив ее подпрыгнуть.

– Шицзе, а вот и ты, – сказал он, словно обыскался ее. Его большой рот растянулся в широкой улыбке.

– Я тут все время была, – буркнула та, отодвигаясь чуть в сторону, чтобы Хоу Пэн мог нормально сесть.

– Ух, зря ты не искупалась! – не обращая внимания на ее холодный тон, заявил он. – О, Мин Дань, а ты чего в воду не зашел?

– Я не люблю мокнуть, – осторожно отозвался тот.

Хоу Пэн весь взмок от борьбы, его верхнее ханьфу сушилось на ветке дерева, поэтому перед огнем он сидел в тонком нижнем одеянии и штанах. Несмотря на то, что он был небольшого роста, под одеждой виднелись упругие мускулы и бронзовая загорелая кожа. Он лениво сполз с бревна на землю, протягивая ноги к огню, вся его поза была настолько удобной, что Мин Дань, сидевший обхватив колени, почувствовал желание сползти с бревна также. За эти дни они стали не то чтобы друзьями, но приятелями, и Мин Дань больше не морозился, отворачиваясь от ученика главы секты. Бесспорно, Хоу Пэн был таким же, как о нем говорили, и он уже успел в этом убедиться.

– Ты где уже порвал рубашку? – неожиданно спросила Цай Хуэй, зорко высмотрев дырку на плече. – Учитель тебе новую одежду купил для участия в Конференции, а ты уже умудрился продырявить, – заворчала она, привычным движением вытаскивая из мешочка на поясе катушку ниток и иголку. – Чего смотришь? – рявкнула она, увидев, что Хоу Пэн не реагирует.

– Снимаю-снимаю! – тут же воскликнул тот, стягивая рубаху и протягивая шицзе. – Шицзе самая лучшая, – тут же принялся приговаривать он, обращаясь к единственному слушателю – к Мин Даню, который во все глаза смотрел на них. Ученик пика Цоцзюэ уже давно считал, что между личными учениками главы секты буквально кровная вражда, и вот на тебе – Цай Хуэй, пусть и столь грубым способом, прикрываясь ворчанием и упреками, демонстрировала заботу о своем младшем, принимаясь зашивать его рубашку.

– Уймись, это в последний раз, – пригрозила она, делая аккуратные стежки. Было видно, что она не впервые этим занималась, и все остальные ученики секты, постепенно стекающиеся к костру, даже ухом не повели – все знали, что стоит Цай шицзе намекнуть на то, что она переживает о Хоу шисюне, как получишь такой нагоняй, что потом неделю не встанешь. Лучше продолжать позволять ей играть роль грозной шицзе.

Хоу Пэн тоже не воспринял ее угрозы всерьез, прислоняясь голой спиной к бревну и улыбаясь во весь рот. Очевидно, что он слышал это уже не в первый раз.

– Я думал, что шицзе ненавидит Хоу шисюна, – низким голосом поделился с подошедшим и усевшимся рядом с ним А-Цю Мин Дань, во все глаза глядя на девушку, которая терпеливо зашивала рубашку, ее изящные пальцы, привыкшие к мечу, ловко клали стежки. Через несколько минут она закончила и бросила рубашку в Хоу Пэна, на что тот мигом рассыпался в бесконечных благодарностях.

– Шицзе? Нет, шицзе очень заботится о шисюне, – отозвался А-Цю, с восхищением наблюдая за девушкой, но по другой причине. В свете огня ее прекрасное лицо казалось живее и свирепее, что обостряло черты ее лица, делая ее еще красивее. Мин Дань промолчал, осознавая, что его выводы были неверными. Может быть, не стоило тогда говорить ей те жестокие слова? Все-таки Цай Хуэй была старшей ученицей секты и его шицзе тоже.

– Дети, – к костру подошел Дай Юнь. Ученики встрепенулись – редко когда кто-то из старших обращался к ним как «дети». Учитывая, что многим тут было по 25-30 лет, это было странно, но объяснимо – ведь старейшине Кунци было намного-намного больше. – Есть, – коротко сказал он, показывая на кабана. – Хоу Пэн, Чэнь Цзяолун, раздайте всем мясо, – приказал он и отошел снова во тьму леса. А-Цю подскочил на месте – он был голоден, но не ожидал, что эту задачу назначат ему. Они вдвоем с Хоу шисюном принялись нарезать тушу на части. Положив несколько лучших кусочков на большой лист лопуха, А-Цю поспешил к Учителю, что сидел поодаль у корней дуба.

В полутьме он казался статуей божества – закрытые глаза, прямая спина, светлые одежды, белое лицо. Чэнь Цю осторожно приблизился, не зная, стоит ли беспокоить Учителя. Но в этот момент, услышав шаги, кажущиеся черными во тьме глаза Цин Юйдуня распахнулись:

– А-Цю.

– Учитель! – встрепенулся тот, смахивая с себя видение бессмертного Бога. – Я принес вам мяса.

– Ты же знаешь, что я практикую инедию, – проговорил Цин Юйдунь, глядя на палочку.

– М-м, да, – Чэнь Цю смущенно почесал голову, он так торопился отдать Учителю мясо, что совсем забыл, что тому и вовсе не нужно есть. – Все равно подкрепитесь. Это старейшина Кунци поймал кабана, – он положил мясо у ног Цин Юйдуня и поспешил откланяться. Ему еще нужно было покормить дурного кота, который наверняка изнывал от скуки в своем мешке.

Из-за дерева вышел Дай Юнь, который стоял все это время, скрывая свою присутствие.

– Прямо-таки подношение Владыке, – хмыкнул он, глядя на лист у ног старейшины Цунчжэ. Тот закономерно оставил его комментарий без внимания и протянул руку, деря в руки лист. Мясо пахло вкусно, оно было горячим и жестким. Не желая расстраивать ученика, Цин Юйдунь положил кусочек в рот и принялся жевать. Его челюсти, словно забывшие о подобной работе, двигались медленно и равномерно. Дай Юнь наблюдал за ним. За первым куском последовал второй, третий, пока Цин Юйдунь не отложил лист и не выпрямился на своем месте.

– Безвкусно, – отозвался он, поднимая глаза на старейшину Кунци. Тот кашлянул, сдерживая смех. Соли и правда не было, так что жесткое мясо дикого кабана только пахло вкусно, а на деле… Было пресным и тяжело пережевываемым.

– Тактичный вы человек, старейшина, – произнес Дай Юнь, опираясь плечом на дерево и глядя вперед – на костер, где ученики весело переговаривались и поедали мясо.

Цин Юйдунь приподнял брови, не понимая, насмешка это или комплимент. Он решил не отвечать. Он тоже посмотрел на костер – пламя поднималось вверх, сыпя искрами и пеплом. Воздух за пределами пламени холодел, уступая место ночной прохладе.

– Давайте рассказывать страшилки! – крикнул кто-то у костра, остальные тут же поддержали его, кивая и восклицая. Что может быть лучше, чем сидеть около костра и рассказывать страшные истории? Глаза Дай Юня блеснули интересом, но он не сдвинулся с места. В отличие от просто ленивого Цин Юйдуня, он понимал, что присутствие у костра старейшин только засмущает детей, сделав их скованными и раздосадоваными. С его и Цзисюаня слухом они могли отойти еще на сотню шагов и все равно слышать каждый звук у костра.

– Любишь страшные истории? – спросил он тихо у Цин Юйдуня. Тот тоже казался заинтересованным.

– Никогда не слышал ни одну, – покачал тот головой. Все его детство он провел на пике Цунчжэ, из его товарищей по играм был только И Чэнь, что был его старше на несколько лет, и потому они никогда не сидели вот так у костра и не обменивались страшными историями. Честно говоря, Цин Юйдуню было любопытно послушать, поэтому он замер, навострив уши. Дай Юнь тоже замолчал.

– Кто первый? Кто первый?

– Давайте я! – вызвался один из учеников, вытирая рот рукавом от жира. Его глаза заблестели, от огня ли или от предвкушения. – Слышали ли вы историю про мисс Ци?

– Нет, нет! Рассказывай же!

___________________________________

Я хочу заметить, что в этой истории помимо главных героев есть много других, не менее важных. Поэтому пусть вам не кажется, что я уделяю много внимания второстепенным персонажам - они важны, они милы и прекрасны :) К тому же, все эти сцены помогают понять, какие в секте Юньхэ Учителя и ученики, какие у них отношения, и в какой среде вырос сам Цин Юйдунь. Ну и я просто слишком люблю А-Цю, Хоу Пэна и даже их вредную шицзе :D И как вам Мин Дань? Что думаете про шицзе?