В столицу! Часть вторая

Онлайн чтение книги Свитки Scrolls
В столицу! Часть вторая

Если бы  суждено было Мане превратиться в птицу, то, поднявшись в небо в своем оперении, она увидела бы, что крепостная стена, взбираясь на холмы и сбегая с них, полностью опоясывает Ранг-Нагар. Конечно, увидела бы и сторожевые башни, и ворота. Ворот Мана насчитала бы семь: Главные, Белые, Дровяные, Каморнские, Овечьи, Гаддайские и Ворота Азуха. 

Ближе к центру Мана увидела бы рощу, темно-зелёной волной накатившуюся на Храмовый холм. Из нее поднимались и правильным четырехугольником выступали в небо внешние стены самого большого Светлого Чертога, перелетев которые можно было долго  разглядывать его внутренний двор, выложенный мрамором, галереи, балконы, множество башенок, малых святилищ и разного рода пристроек, точно ласточкины гнезда, облепивших главное здание. Сверху все это было похоже на невиданный муравейник, только муравейник, одетый позолотой, белым и розовым мрамором, кедром, тисом, гранитом и дорогою черепицей.

Серой лентой в ровные кварталы города вплеталась река. Окольцованная мостами в центре, она лишь за Дровяными воротами получала свободу.

Много домов, больших и маленьких, ступенчатых и прямых, с украшениями и без, увидела бы Мана, много иных зданий. Увидела бы дворцы знати и Правителя, ремесленные школы, военные казармы, мастерские, мельницы, склады:  всё в движении, всюду люди были заняты своим делом, надо всем с утра до темноты возносились шум, гомон, музыка, рёв ослов, конское ржание, блеяние, скрип жерновов  и всякого рода механизмов, плеск воды, стук, звон и прочие звуки, прозрачным балахоном окутывавшие город.

Но Мана не могла летать. Она стояла за Овечьими воротами и глядела в тёмное, ненастное небо. 

С утра тучи, словно гигантские желваки, двигались и бугрились, но только сейчас, зацепившись за зубцы городских стен, они собрались пролиться дождём. 

– Эй, эй!  Нищенка, с дороги!  

Ману ничуть не удивило такое обращение. За двенадцать дней пути она почти сжилась с ролью, которую сама выбрала. Всё-таки хорошо, что она, когда ухаживала за Хранителем, выучила несколько священных текстов и молитв -  днём они служили её пропуском в города. А по вечерам она в тавернах пела совсем другие песни...

– Господин, я иду поклониться святыням, пропусти меня, – обратилась она к стражнику у ворот.

Но тот оттолкнул её тупым концом пики:

– А с виду ты  – обычная побирушка. Чем докажешь?

Мана была готова к такому повороту событий и  покорно сняла платок. Перед уходом из Улея она остригла косы*, и теперь её грязные, свалявшиеся  волосы едва достигали плеч.

Но пика стражника продолжала упираться в её грудь.

– Чертог переполнен такими, как ты. Жрецы велели ещё дней пять никого не впускать из вашей братии. А по-моему, так и вообще вас, собак, гнать нужно: от вас одни вши да блохи. 

Другие стражники, бездельничавшие с ним на дежурстве в этот вечерний час, когда поток проходящих через ворота почти иссяк, обрадовались новой забаве и тоже стали насмехаться:

– Шла бы работать! Ты ещё молода!

– Эй, сестрёнка, ты перепутала: квартал весёлых домов у Каморнских ворот! Проводить тебя? Может, устроишься носить дрова для бани?

– Пошли туда свою дочь! – в сердцах крикнула Мана и зло зашагала назад.

По пути сюда она видела постоялый двор – хорошо бы добраться туда хотя бы к ночи. Скоро пойдёт дождь, а пока ей негде укрыться.

 Пять дней, сказал стражник. Ладно, она подождёт. Кайта её прокормит. На постоялом дворе можно вымыться, починить одежду и уже не представляться бродяжкой. Она должна попасть в Ранг-Нагар, и она непременно туда попадёт!


Дождь ударил тысячами холодных капель и мгновенно проник за ворот, в рукава, во все складки её одежды. Юбка, намокнув, плёткой била по ногам, а сами ноги становились всё грязнее. Но Ману это мало волновало:  даже мокрая кайта её не так волновала, как свитки. Хотя они и в футляре, от такого ливня и футляр не спасёт. 

Она прижала котомку к груди, чтобы хоть как-то защитить от дождя. Уже совсем темно, а до постоялого двора ещё идти и идти... Мана была близка к тому, чтобы расплакаться: она жалела себя, и свитки, и  кайту, и, конечно, господина Юджии...  Ведь она столько старалась! Приплыла сюда из Нинтории, истёрла ноги, превратилась в нищенку, живёт подаянием,  постоянно в страхе и в тревоге... Но, видно,  всё же прогневила Небо, и сейчас, именно сейчас, когда она почти у цели, оно покарало её.

Она услышала сзади шум и отступила в сторону, пропуская какую-то карету.  Надо же:  богачам не сидится в столице! Уехали на ночь глядя и в такую погоду. Шагов через сорок карета неожиданно остановилась. «Сломалось что-то? Или хотят спросить дорогу?» – подумала Мана.

– Эй, ты – скорее, ну, скорее же! – крикнул ей кучер.

Она заторопилась и, путаясь  в липкой и мокрой юбке, побежала. Когда она догнала их, дверца кареты приоткрылась.

– Залезай, живо!  – скомандовал кучер.

Мана не заставила просить себя дважды. Она почти упала на мягкую скамью, потому что, едва она очутилась внутри, кучер стегнул лошадей.


 Напротив неё сидела женщина, и ещё одна сидела с ней рядом, но было слишком темно, чтобы разглядывать их.

– Да прославится Великое Небо, добрые госпожи! Да пошлёт оно вам долгие годы радости за вашу милость, – начала благодарить Мана, памятуя, что её принимают за богомолку.

Женщины при этих её словах как-то странно переглянулись, ей показалось, что она произнесла нечто неуместное, и она не стала продолжать.

– Куда ты держишь путь, милая? – спросила её женщина, та, что сидела напротив.

– Я шла в столицу, поклониться святыням Светлого Чертога, но стражники меня не пустили, говоря, что жрецы запретили пускать паломников, и я иду на постоялый двор, чтобы переждать ночь.

– Как, жрецы запретили пускать паломников! – ужаснулась женщина напротив. – О, Небо! Позор! Не пускать богомольцев в святилище! Несчастная страна! В какой час приходится её покидать!

Она замолчала. Потом стала расспрашивать, откуда Мана родом, и где уже успела побывать. 

– Я родилась в Утерехте, но теперь сирота – родные мои умерли; когда я поступила в услужение, мне с господами пришлось уехать в Ро. Вскоре там начался мор, и мне лишь  чудом удалось вернуться. И теперь я не устаю благодарить Небо, – Мана старалась не лгать, но и, одновременно, не сообщать о себе подробностей.

– Как тебя зовут, милая?

– Тайлиша.

– Красивое имя. Не очень подходит для служанки... Твои родители не были бедняками?

– Нет, меня учили письму и игре на кайте, но «смерть оборвала серебряные струны, и пришлось их заменить воловьими...».

– О, ты действительно, кое-чему училась, раз произносишь строки из «Камышовой книги»! – удовлетворённо отметила госпожа. – Да, не у тебя одной судьба переменилась в одночасье... Но ты молода, и, возможно, ещё устроишься в жизни, а другие... Другим остаётся лишь оплакивать свой горестный удел!


На постоялом дворе Мана помогала служанке, с которой сидела всю дорогу на одной скамье, переносить вещи в комнату.

– Скажите, вы ведь из столицы... Не знаете ли, где дом господина Оэ Варнге?

– Нет, не знаю. А на что он тебе?

– По дороге меня попросили передать ему кое-что, но тот человек, который попросил, не сказал, где искать. А столица такая большая! Но я думаю, это не бедный человек, потому и спросила. 

– А... Нет, не припомню. В столице знати – как листьев на дереве, это тебе не Утерехте!


Мана не стала расходовать без того малочисленное содержимое кошелька на кровать в пятиместной комнате и расположилась в общем зале, но зато заказала два ведра горячей воды, чтобы вымыться и выстирать одежду. Так как она боялась, что остальные вещи могут пропасть за время её отсутствия, то попросила присмотреть за ними всё ту же служанку.

Пока пришлось дождаться своей очереди, пока нагрелась вода, пока она отмыла двенадцатидневную грязь, прошло немало времени. Мана решила не беспокоить своих случайных благодетельниц, которые, наверное, уже легли, и забрать кайту и котомку утром, когда они проснутся.


Утром  её разбудила служанка с постоялого двора.

– Скорее вставай, приезжая госпожа хочет видеть тебя.

Наскоро приведя себя в порядок, Мана робко постучала в дверь комнаты.


– Входи, милая, – в ответ на её приветствие произнесла путешественница.

Теперь Мана могла лучше её рассмотреть. Женщине было примерно столько, сколько Берджик, но лицо её было ровным,  свежим, ухоженным; это было тонкое и умное лицо.  Красивое лицо. Лицо человека, познавшего разочарования и потери, но не утратившего уверенности.

– Подойди ближе и сядь.

Мана выполнила приказание.

– Ты не хочешь рассказать мне, зачем разыскиваешь Оэ Варнге?

– Мне велели передать ему важную вещь.

– Какую вещь?

– Я не могу Вам сказать, госпожа. Мне велели передать из рук в руки.

– Значит, это всё же вещь, не слова... Я знаю Оэ Варнге, даже более тебе скажу... Я очень близко знаю господина Варнге. Ты можешь не стесняться и передать это мне, поскольку его уже нет в столице, а я как раз направляюсь к нему на встречу.

– Сожалею, госпожа, но я дала клятву, я не могу нарушить слово.

– О, я тебе помогу. Вчера вечером ты оставила свои вещи. Мы хотели их просушить и нашли кое-какие свитки... Не сверкай глазами, дитя, мы всего лишь прочитали их... Где ты взяла эти свитки?

– Они принадлежат мне, – насупилась Мана.

– Лжёшь, – спокойно произнесла женщина. –  Ты бесстыдно лжёшь мне, как и вчера: ведь ты шла не в Светлый Чертог, так? Тот, кто послал тебя, объяснил, что там написано?

– Я сама писала эти свитки, и ничего преступного в том нет! А как смели Вы, госпожа, читать то, что Вам не предназначено! Я, служанка, должна говорить Вам о стыде и о чести!

– Ты не писала этих свитков, там почерк, по меньшей мере, трёх человек. Хватит запираться и лгать, Тайлиша. Или у тебя есть и другое имя?  Говори, или... – она быстрым движением наклонилась и приставила узкое лезвие к горлу Маны.

– Я уже сказала Вам, госпожа, я не знаю, что дурного в свитках моего учителя, Господина Саакеда, который всю жизнь лечил людей, но то, что Вы делаете – действительно дурно. 

По лицу Маны катились слёзы. Женщина отняла лезвие, и оно исчезло в её рукаве.

– Ты действительно так простодушна? Или ты не заешь, что в твоих свитках список заговорщиков?

Недоумение и страх, которые отразились на лице Маны, убедили незнакомку, что её предположение верно.

– Это твоё? – она подняла со столика и показала небольшой свиток.

Мана в первый миг не признала его, а потом вспомнила: свиток Каоны! С той ночи она лишь единожды разворачивала его...

– Он... он попал ко мне случайно... я нашла его...

– Ты снова начинаешь лгать! Ты читала?

– Там незнакомые имена... Я сохранила его потому, что другая сторона не исписана, а мне нужны были чистые листы.

– Зачем?

Мана опустила голову.

– Хорошо, как он попал к тебе? Говори правду или пожалеешь, что родилась на свет.

Тогда всхлипывающая Мана рассказала о ночном происшествии с участием Цунне, но на этот раз упомянула и отравленный дротик. Странная собеседница молча слушала, было непонятно, берёт ли она на веру её слова или остаётся безучастной. Когда Мана окончила свой рассказ, из-за ширмы вышла служанка.

– Достаточно, Меккара, – сказала она, обращаясь к своей хозяйке совершенно непочтительным образом и окончательно сбив Ману с толку. – Девочка рассказала нам очень интересные вещи. Кажется, мне придётся ненадолго отложить путешествие и отлучиться. А ты пока продолжишь изображать меня. Скажем, что тебе неожиданно стало плохо, и ты послала меня за лекарством. 

– Поняла, госпожа.

– Ну, а ты... – мнимая служанка посмотрела на Ману и та невольно съёжилась под этим взглядом. – Тебе нужно дождаться моего возвращения. Хотя я и склонна верить тебе, но осторожность не помешает. Очень интересная игра получается... Меккара! Угости её твоим настоем.

– Да, госпожа, – быстро ответила женщина.

В руках её, откуда ни возьмись, возникли чашка и флакон, из которого она налила темную жидкость, похожую на вино.

– Пей. Это не яд, а простое снотворное. Ты будешь спать, пока я не вернусь.

– Я не буду. Помогите! – крикнула Мана и рванулась к двери.

Та, что на самом деле была госпожой, мгновенно повалила её на пол, повернула на спину, и, стиснув кольцом неженской силы объятий, лишила возможности двигаться.

– Пей, пей. Ты же не хочешь, чтобы мы связали тебя, и ты несколько дней провела в верёвках и с кляпом во рту.

«Несколько дней!» – с ужасом думала Мана.  Давясь слезами и настоем, который был приторно-сладким и сильно отдавал травами, она лежала на полу и готовилась к смерти. 

– Вот и хорошо, – сказала настоящая госпожа и бережно отпустила ее обмякшее тело на подушки, которые подала Меккара.

Мана со страхом чувствовала, как теряет волю и проваливается в небытие, но потом страх прошёл, и ей стало всё равно, она заснула.


*Люди, отправлявшиеся на богомолье по обету, стригли волосы.


Читать далее

Нити судьбы
Read me, или От автора 01.03.20
Господин доктор 06.06.17
Мана 06.06.17
Ро 07.06.17
Кочевник из города 07.06.17
Арсидий и караванщик 07.06.17
Чёрные скалы 08.06.17
Частная жизнь одной семьи 08.06.17
Кормщик Барсилай 08.06.17
Господин доктор остаётся без ужина 09.06.17
Невеста 09.06.17
Страна лягушек 09.06.17
Горнило года
Змея в шкатулке 10.06.17
Предзнаменования 10.06.17
Бурая язва 10.06.17
Святилище Бицехам 11.06.17
В осаде 11.06.17
Тысяча шагов 11.06.17
Бегство 12.06.17
Приключения Сюрикена 12.06.17
Рыба и виноград 12.06.17
Рождение Шаздааддина 12.06.17
Сумия
Пока горел светильник 13.06.17
Тореа 13.06.17
Выбор Юджии 13.06.17
Дом Матушки Рамуш 14.06.17
Поварское искусство 14.06.17
Первые дни правления 14.06.17
Шестой гарнизон 15.06.17
Взятие крепости 15.06.17
Новая песня, часть первая 15.06.17
Новая песня, часть вторая 16.06.17
Воссоединение 16.06.17
Неожиданности 16.06.17
В гостях у Шемме 16.06.17
В столицу! Часть первая 17.06.17
В столицу! Часть вторая 17.06.17
Мана выходит на сцену 17.06.17
Торжество Тореа 18.06.17
Прощай, Утерехте! 18.06.17
Эпилог 18.06.17
Песни
Девушка с гор 24.12.18
Песня у реки 06.01.19
Ты, плачущая звезда 14.01.19
Песня Маны 27.01.19
В столицу! Часть вторая

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть