Онлайн чтение книги Дорога в тонущий "Рай" The road is sinking in "Paradise"
Глава первая. Одинокая судьба.

Он ду­мал, что она дав­но по­гиб­ла.
Он ду­мал, что её нель­зя убить.
Он ду­мал, что бу­дет воз­рождать­ся вновь и вновь она.
Он ду­мал, что в ней нет чис­то­ты, нет сквер­ны.
Он ду­мал, что она име­ет пра­во всех су­дить.
Он ду­мал, что она вос­ста­нет из пеп­ла сво­его.
Он ду­мал, что она его убь­ёт.
Он ду­мал, что от её ме­ча по­гиб­нет он.
Он ду­мал, что ошиб­ся.
Он ду­мал, что ум­рёт.
Он ду­мал, что ин­стинкт его не под­ве­дёт.
Он ду­мал, что ста­нет он силь­ней.
Он ду­мал, что она его сла­бей.
Он ду­мал, что страх ему в гла­за смот­реть не бу­дет.

И вновь ду­ша его об­ма­нет.
И вновь по­гиб­нет и ум­рёт.
И вновь ошиб­ся он.Гор­ло пуль­си­рова­ло и бо­лело так, буд­то кто-то одел ему ме­тал­ли­чес­кую цепь на шею. Каж­дый вздох да­вал­ся ему с тру­дом. Он об­ни­мал, це­ловал её, но она от­ве­чала толь­ко хлад­нокро­ви­ем и без­разли­чи­ем. Ей бы­ло всё рав­но. Он  знал, что на са­мом де­ле она его иг­рушка, что она его не лю­бит, что он для неё ос­та­нет­ся прос­то про­хожим, ко­торый прос­то «за­шёл вы­пить чаю». Сей­час, обо­рачи­ва­ясь на­зад, он не мог вспом­нить ко­го-ли­бо бро­шен­но­го, оди­ноко­го, ис­пу­ган­но­го и раз­би­того, как она. Хо­тя нет, Иси­да был та­ким же. Жизнь всег­да иг­ра­ла с Иси­дой: не от­пуска­ла, под­став­ля­ла нож к гор­лу, не да­вала нор­маль­но жить, спать, ды­шать.

Но од­нажды…
Од­нажды он по­шёл на­пере­кор всем пра­вилам и за­конам. Сту­пил на злой путь, жес­то­кий путь, не зная, что это лишь оче­ред­ная иг­ра, про­вока­ция, что­бы свес­ти счё­ты с его жизнью, но он шёл даль­ше. Он уби­вал всех, кто ме­шал ему в дос­ти­жении це­ли, из­де­вал­ся, поз­во­лял уни­жать и при­касать­ся к мёр­тво­му, за­лито­му кровью те­лу. Бит­ва ста­ла для не­го рав­но­силь­на глот­ку све­жего воз­ду­ха. Тог­да в прош­лом он не по­нимал, что де­ла­ет: что гу­бит, ко­го зас­тавля­ет стра­дать, тер­петь уни­жение, на­силие, жес­то­кую, а по­рой и му­читель­ную смерть. Он не по­нимал. Точ­нее он по­нимал, но жаж­да кро­ви и жаж­да отом­стить за смерть де­да и ос­таль­ных квин­си бы­ла силь­ней, чем что-ли­бо ещё. И на­вер­ное все слу­чилось бы ина­че, ес­ли бы од­нажды он не встре­тил прек­расную де­вуш­ку — Ку­роса­ки Ичи­го. Она по­меня­ла его жизнь. Взгляд у неё су­ровый, но так­же нас­толь­ко из­му­чен­ный. Ка­залось, что всю свою жизнь она ра­бота­ла не пок­ла­дая рук. Днём и ночью. Она слиш­ком вне­зап­но по­яви­лась и так же эф­фек­тно по­била его с до­воль­ной ух­мылкой на ли­це. Ух­мылкой, ко­торой мо­гут об­ла­дать толь­ко они — си­нига­ми. Но в кон­це боя, ког­да её меч был око­ло его гор­ла, она по­шат­ну­лась и за­мер­тво упа­ла. Иси­да не знал, что ему с ней де­лать, но знал, что вза­им­ностью на его чувс­тва она не от­ве­тит с той же го­рящей страстью. Он по­любил её не с пер­во­го взгля­да, нет. Од­нажды он драл­ся с ней око­ло Го­тея, она са­ма на­пала на не­го по не­понят­ным ему при­чинам. Па­рень ни­ког­да не ви­дел та­кой мо­щи, та­кого сти­ля боя, ог­ня в гла­зах. Да, в жиз­ни иног­да слу­ча­ет­ся так, что два сер­дца на­ходят друг дру­га во вре­мя сра­жения, но тут бы­ло не так. Он не лю­бил её, а она: она бы­ла так оди­нока, бес­по­мощ­на, хоть да­же ма­лость нас­той­чи­ва, но по­чему-то Иси­де ка­залось, что своя. Но ка­залось ему так не дол­го. А она, на­вер­но, ух­ва­тилась за единс­твен­ный дос­тупный ей шанс и заб­ра­ла его, что­бы не чувс­тво­вать се­бя оди­нокой и бро­шен­ной, за­бытой и бес­по­мощ­ной пе­ред все­ми. Она не хо­тела быть силь­ной, мо­жет она хо­тела быть хруп­кой в гла­зах ос­таль­ных, но жизнь ей не поз­во­ляла это­го.

— А мы с то­бой чем-то по­хожи. — Он уб­рал с её ли­ца ло­кон во­лос и об­нял её.
— Воз­можно. Хо­тя, мне все рав­но.

 Их от­но­шения бы­ли все­го лишь оче­ред­ной стра­нич­кой в её пот­рё­пан­ном аль­бо­ме. Но эту стра­нич­ку она не ос­та­вит от­кры­той, она зак­ро­ет её но­вой, бо­лее чёрс­твой и креп­кой, что­бы боль­ше не вспом­нить, но и не за­быть. Она бо­ялась жить с людь­ми, они уме­ли толь­ко от­ни­мать и уби­вать, а она, са­ма то­го не же­лая, ста­ла их жер­твой, иг­рушкой, ма­ри­онет­кой, и са­ма ста­ла от­ни­мать жиз­ни не­вин­ных, из­му­чен­ных, ис­ка­лечен­ных. Она са­ма ста­ла той, ко­го пре­зира­ла всю свою жизнь. Она ста­ла — чу­дови­щем. Она по­няла, что ей не вы­жить. И она убе­жала, убе­жала да­леко — да­леко. Ёе ору­жие от­ка­залось от неё. Она оде­ла но­вую мас­ку ил­лю­зий и убе­жала. На­дела но­вый ха­рак­тер, но­вую се­бя. И убе­жала. Ос­та­лась од­на. В оди­ночес­тве го­раз­до спо­кой­нее жить, чем сре­ди лю­дей.
А ког­да встре­тила его, в жиз­ни все раз­ру­шилось. Её ил­лю­зии о со­вер­шенс­тве и спра­вед­ли­вос­ти — пус­той звук. Она по­няла это. Она вра­ла се­бе. Да, она сде­лала то, о чём по­том по­жале­ла, но… Она не за­была про все, че­рез что ей приш­лось прой­ти, что приш­лось пе­режить, что за­быть. Та­кие, как она, не за­быва­ют, хоть и ста­ра­ют­ся. Про­жив все­го год в об­щес­тве убийц, она ста­ла од­ной из них. Они ста­ли её семь­ёй. У неё по­яви­лось имя. Имя, ко­торое она ни­ког­да уже не за­будет. Имя, ра­ди ко­торо­го она го­това бы­ла рань­ше убить всех и все.
«Ди­кар­ка» — так её там на­зыва­ли, так об­ра­щались, она уже дав­но за­была зву­чание её нас­то­яще­го, дан­но­го ей её ро­дите­лями име­ни. Тог­да она не мог­ла бы се­бе пред­ста­вить, что од­нажды ока­жет­ся ря­дом с тем, ко­го хо­тела убить все эти го­ды, что од­нажды ока­жет­ся в его объ­ять­ях, что бу­дет с ним в од­ной пос­те­ли. Что он бу­дет под­ни­мать её. Что бу­дет со­чувс­тво­вать ей. Что не убь­ёт её.

— Нет, мы с то­бой раз­ные.
— Мо­жет и так.

Хо­тя они оба зна­ли, что их объ­еди­ня­ет. Они ма­ри­онет­ки. Они оба сту­пили на «этот» путь не по сво­ей во­ле. Зас­та­вили. Од­но­го — жизнь, дру­гую — судь­ба. Они — од­но це­лое. Мо­жет в прош­лой жиз­ни они бы­ли од­ним че­лове­ком, мо­жет и так, но сей­час они оба — раз­ные, хоть и оди­нако­вые. Они оба не хо­тели, не ста­рались по­нять друг дру­га. На мгно­вение они за­были кто есть кто, а ког­да оч­ну­лись, ока­зались слиш­ком близ­ко, ког­да оч­ну­лись они бы­ли вмес­те, спле­тались, как змеи. Тог­да, в тот миг, она не за­хоте­ла убе­жать, а он не за­хотел от­пускать. На­вер­но, тог­да они не по­нима­ли, что де­лали или не хо­тели по­нять. А ког­да по­няли, то бы­ло поз­дно. Слиш­ком поз­дно, что­бы от­пустить, уй­ти и все за­быть. Мо­жет, ес­ли бы тог­да Иси­да не вы­шел на ули­цу, ес­ли бы она  не на­пала на не­го, все бы­ло бы по-дру­гому. Мо­жет это­го бы не слу­чилось бы, мо­жет его спи­на ос­та­лась бы без кро­ви и ца­рапин, а она ос­та­лась бы чис­та, мо­жет и так, но тог­да… За­чем же тог­да жизнь по­вер­ну­ла, зак­ру­тила все так, что даль­ше им не бы­ло сил все по­нять?

— Да­вай все за­будем. — она по­вер­ну­лась на­бок и пос­мотре­ла ему в гла­за. — Мне ста­новит­ся дур­но от то­го, что толь­ко что про­изош­ло.
— Бо­юсь, это не­воз­можно. — он опус­тил свой взгляд от её глаз, что­бы не ви­деть боль, от­ра­жён­ную там. — Я слиш­ком мно­го за­бывал, а те­перь я жи­ву.

Да, те­перь он жил. Рань­ше, он был ос­леплён честью и дол­гом пе­ред де­дом и квин­си. Он хо­тел толь­ко уби­вать, а те­перь… Те­перь ему хо­телось жить, смыть ту кровь, что бы­ла на его гру­ди все эти го­ды. Он бо­ял­ся все по­терять, но боль­ше он бо­ял­ся, что по­теря­ет над со­бой кон­троль, а тог­да она бу­дет не­ма, а он бу­дет жад­но пить её кровь и из­де­вать­ся над её мёр­твым те­лом. Он уже дав­но не чувс­тво­вал та­кой от­да­чи, та­кой страс­ти, по­нима­ния, теп­ло­ты. Дру­гих по­доб­ных ей, он не встре­чал. Но что бу­дет, ес­ли она ум­рёт? Он опять ста­нет тем ди­карём, как рань­ше? Нет. Нет, та­кого до­пус­кать бы­ло нель­зя. И он бо­ял­ся. Бо­ял­ся и се­бя, и её. Он бо­ял­ся, что не смо­жет боль­ше уви­деть этих длин­ных ры­жих во­лос, что боль­ше не смо­жет взгля­нуть в её ка­рие гла­за, что боль­ше не при­кос­нётся к её зо­лотис­той ко­же, что боль­ше не по­целу­ет, не скрес­тится тём­ной ночью, он бо­ял­ся… её по­терять.

— Ты же не уй­дёшь? — Он с на­деж­дой взгля­нул в её опус­тевшие от го­ря гла­за, пол­ные оди­ночес­тва и пе­чали. — Не бро­сишь ме­ня?
— Уй­ду. — Она от­верну­лась от его глаз. — Уй­ду и бро­шу.

Хо­тя она и не хо­тела ухо­дить, но приш­лось бы. Эти сло­ва она про­из­несла лишь для то­го, что­бы раз­бить его сер­дце, что­бы его на­дежд боль­ше не бы­ло. Она бы­ла слиш­ком сла­ба, что­бы от­дать ему свою жизнь. Она бы­ла слиш­ком силь­на, чтоб ос­та­вить и за­быть его. Но пе­ред его те­лом она бы­ла не сла­ба и не силь­на, она бы­ла бес­по­мощ­на.

— Зна­ешь, я те­бя не­нави­жу. — Су­хо про­из­несла она.
— По­чему?

А "по­чему" она от­ве­тить не смог­ла. Она не зна­ла, за что так его не­нави­дит. Хо­тя нет, она прос­то бо­ялась приз­нать­ся се­бе, что лю­бит. Мо­жет она бы с ра­достью ос­та­лась с ним, но её жизнь это­го ей не поз­во­лила бы. Она слиш­ком дол­го про­была вда­ли от лю­дей, что­бы сно­ва к ним вер­нуть­ся. Она хо­тела бы здесь ос­тать­ся, но её жизнь к ней слиш­ком бес­по­щад­на, а она не в си­лах ус­то­ять пе­ред её мощью. Она сло­малась.

— Я не знаю, прос­то не­нави­жу.
— Ду­ра ты! Са­ма бо­ишь­ся приз­нать­ся се­бе в сво­их чувс­твах, а всю ви­ну пе­реб­ра­сыва­ешь на ме­ня.

      Он был прав. Он был прав во всём. Да, она бо­ялась, да, она пе­реб­ро­сила ви­ну на не­го, да, лю­била его. Но бо­ялась се­бе приз­нать­ся в этом. Прос­то она слиш­ком дол­го бы­ла од­на, что­бы под­пустить его к се­бе. Её сер­дце уже дав­но прев­ра­тилось в чёрс­твый чёр­ный, без вку­са и за­паха, су­харь. Она уже дав­но за­была, кем яв­ля­ет­ся на са­мом де­ле. Она за­была, что зна­чит лю­бить. Лю­бовь для неё — зап­ретный плод, ко­торый нель­зя сры­вать с вет­ки, а осо­бен­но про­бовать на вкус.

— Зна­ешь, Иси­да, на са­мом де­ле мне ос­та­лось уже не дол­го. — Она от­верну­лась на бок. — Ско­ро я ум­ру. Я прос­то не­нави­жу те­бя и се­бя за то, что поз­во­лила сде­лать со мной. — Она зап­ла­кала. — Сей­час, до­живая пос­ледние ми­нуты ря­дом с то­бой, я не мо­гу се­бе пред­ста­вить, как бы уми­рала од­на в ка­наве. Спа­сибо, Иси­да Урю, за то, что был ря­дом со мной и уте­шил ме­ня. Не за­бывай ме­ня…


Её пос­ледний вздох, взгляд, пос­ледние сло­ва. Что-то хо­рошее всег­да за­кан­чи­ва­ет­ся. Он это знал. Он знал об этом с са­мого на­чала. Вот и все. Оче­ред­ная его иг­рушка сло­малась. Жизнь ско­ро нач­нёт дёр­гать за но­вые ни­точ­ки, а он бу­дет пос­лушно ид­ти, уби­вать, па­дать и вновь вста­вать, но её он не за­будет. Но смо­жет ли от­пустить? Смо­жет ли жить один, без неё? На­вер­ное, нет. Хо­тя Иси­да с са­мого на­чала знал, что она ра­но или поз­дно ум­рёт, он не знал, что на его ру­ках. Да, он кри­чал, да, умо­лял Бо­га вер­нуть её, но жизнь всег­да не на его сто­роне. Ин­те­рес­но, ес­ли бы тог­да в прош­лом, ког­да он её ещё не знал, стал бы он оп­ла­кивать её смерть? Ско­рее все­го нет. Тог­да он был  без­душной тварью.
Сей­час, обо­рачи­ва­ясь на­зад, он не мо­жет вспом­нить ни сво­его ли­ца, ни ли­ца от­ца, де­да, дру­зей, тех кто был ему до­рог… Тог­да, к че­му все эти смер­ти? Ко­го хо­тел по­корить? За­чем уби­вал? За­чем?

— Ты ведь прос­то… — Про­шеп­тал он в тем­но­те. — Ты же не ос­та­вишь ме­ня? Вер­но?
Ти­шина. По­чему вдруг ста­ло так ти­хо? Эта мёр­твая ти­шина сво­дит с ума…
«Это страх. » — хо­лод­ный ме­тал­ли­чес­кий го­лос, ко­торый Иси­да так час­то слы­шит пос­ле на­паде­ния то­го пус­то­го…
— Страх? — спра­шива­ет он у пус­то­ты.
«Да, страх.» — От­ве­тили ему.
— Так вот что зна­чит чувс­тво­вать страх… — По его спи­не про­бежа­ла дрожь. — За­бав­ное чувс­тво.
Мёр­твая ти­шина. По­месь стра­ха и бо­ли, от­ча­янья и скор­би, не­пони­мания и без­дей­ствия. Страх. Он бо­ял­ся. Бо­ял­ся, что сно­ва ос­тался один. Один.
— И ка­кой смысл мне те­перь быть, жить без те­бя? — Он зак­рыл ли­цо ру­ками. — Мне без те­бя так пло­хо. Я опять ос­тался один…

Его гла­за на­лива­лись сле­зами. Жизнь ста­ла та­кой пред­ска­зу­емой, оди­нокой, скуч­ной, бес­смыс­ленной, не­выно­симой, оди­нако­вой. Ужас­ное чувс­тво, ко­торое нель­зя пе­редать сло­вами. Ему бы­ло так боль­но. Буд­то ты­сяча ос­колков про­низы­вали грудь, все быс­трее до­бира­ясь до сер­дца. Боль­но. Ему так хо­телось кри­чать, но по­чему-то он мол­чал, пе­рес­тал лить слё­зы. Прос­то мол­ча ле­жал нес­коль­ко дней нап­ро­лёт. Зак­рыл ли­цо ру­ками и мол­чал. Ког­да жизнь по­каза­лась ему не­выно­симой, он прос­то ушёл и не вер­нулся…

Она ос­та­лась там. Её те­ло гни­ло, но ник­то не знал. Всем всег­да без­различ­ны чу­жие проб­ле­мы.Лишь один знал. Он знал, но не воз­вра­щал­ся. Ему то­же бы­ло все рав­но. Мер­твые те­ла его не ин­те­ресо­вали. Его те­перь ин­те­ресо­вала лишь од­на смерть. Его смерть. Его жизнь — нич­тожна. Он — бес­по­лезен. Он бес­по­мощен пе­ред этим ми­ром. Он лишь под­делка са­мого се­бя. Лишь мел­кая час­ти­ца то­го, кем яв­ля­ет­ся на са­мом де­ле. Он — ил­лю­зия.

«Разве я не сказала ему, что меня нельзя убить?»